Витязь. Тенета тьмы

Наталия Нестерова, 2017

Орк, эльф и инопланетянин. Какая судьба свела их вместе? Конечно, война – мир надо защитить от чудовищного потомства Матери Хаоса – Цемры… Каким будет воинство, встающее под их флаги? Какова окажется любовь под этими флагами? Попав в волшебный мир, на родину эльфа Тайтингиля, троим друзьям сначала надо найти друг друга, а затем, воссоединившись, убедить народы Эалы объединиться и выступить против общего врага. А тем временем и женщины, которые любят наших героев, всеми силами стремятся их отыскать, а значит, найти способ пересечь границу миров…

Глава 6

В путь

Котик, провалившийся в радужные измерения странных снов и кочевавший там, пока солнечный луч не щекотнул его нос, еще и еще, — вздрогнул и открыл глаза. Такое было уже с ним — он попал в бешеный и злой круговорот ледяной воды… и вынырнул из него, обретя себя в новом, неизвестном мире.

Но сейчас было иначе, и пахло не смертью и страхом, а живым, пусть и неведомым — свежестью, цветами и опавшими листьями; пахло скупым воинским уютом; остывающим в осени, но все еще теплым добротным камнем, неуловимо — металлом доспехов и оружия. Около распахнутого окна, в свинцовый переплет которого были забраны разноцветные бледные стеклышки витража, стоял низенький столик изящной ручной ковки. Возле двери — простая, но надежная вешалка из оленьего рога, под ней — массивный сундук, накрытый, как и постель, шкурой волка. Вот и вся меблировка.

Эльфийский минимализм.

Котик вкусно зевнул и крепко, сладко потянулся — могучая кровать, способная вместить двух таких, как он, даже не скрипнула.

В этот раз он не выбирался из горы вонючих объедков слабым человеком на задворках Москвы, а отменно отдохнул на тонком полотне в шикарной постели. В этот раз у орка не было боли, наготы и ужаса; и забытый старый мир словно пробуждался внутри его, с каждым вздохом становясь понятнее.

В этот раз…

— Тай? — мягко спросил орк, оглядываясь по сторонам.

— Не усекай, — донеслось из соседней комнаты, — имени эльфа никогда.

Спальня хозяина дома — с резным дубовым стеллажом, с массивным столом, картой на стене, таким же сундуком и такими же рогами — не очень отличалась от гостевой.

— Тайтингиль…

Эльф лежал в постели, укрытый поперек бедер простыней, и хмурил лоб в раздумье, заложив за голову длинные жилистые руки. Скрутка волос прихотливо вилась по подушке.

— Доброе утро, — улыбнулся Азар. — Ты говорил о кр-рови вчера. О драконьей. А зачем — кровь?

— Я до сих пор чувствую, что силы не вернулись. После перехода между мирами… после смерти девушки. Я выпил бы драконьей крови, совсем чуть-чуть, и был бы исцелен.

— Я тебя сейчас сам исцелю, — пообещал орк, которого беседы о подобных угрожающих материях совсем не радовали. — Кашу у тебя есть из чего свар-рить? Или яишенку! С колбасой, н-ну или с мясом, с мяу-сом, а?

— Я приготовлю, — прозвенел чистейший девичий голос. — Ты будешь мясо, светлейший? Орку — тоже?

Хлопнула входная дверь, и в той части, где накануне Котик ознакомился с дровяной печью, раздались бодрые звуки хозяйственной деятельности.

— Он оруженосец, Ринрин, — ничуть не удивляясь, сказал Тайтингиль. — Да, буду.

Он не торопился выскакивать из постели и одеваться — так и лежал недвижно, подняв твердый подбородок.

Котик, услышавший приятное, влекомый смутными побуждениями, сунулся на кухню.

И замер.

Эльфийка, долговязая и узкая, с птичьим хищно-горбоносым профилем, разбирала огромную корзину с припасами. В кожаной куртке, набитой клепками, она выглядела совсем не домохозяйкой. Искоса глянув на Азара, фыркнула, повернувшись к комнате Тайтингиля:

— Ты снова переполошил муравейник, светлейший. Двор Виленора, все дозоры и стража обсуждают тебя… и твоего слугу.

— Оруженосца.

— Он из скальных орков? — Дева бросила оковалок мяса на доску, обтерла руки полотенцем и подошла к Котику, улыбаясь как ни в чем не бывало. — Привет. Разговариваешь? Морда симметричная, глаза одинаковые, плечи одинаковые, руки одинаковые…

Эльфийка запросто трогала указанные части Котика — и в этом не было ни унции кокетства, а только практическое, почти техническое любопытство — будто она изучала стать коня или прочность брони.

— Да, скальный, мало их осталось, славные воины. Не очень умны, конечно…

Котик сначала привычно заулыбался, глядя в серые, как два гранитных камушка, глаза; но, услышав последнюю фразу, насупился и забубнил что-то про вакуумное оборудование, термические печи и инновационные технологии, которые ему приходилось рекламировать во время московского бытия.

Гостья искристо усмехнулась, оглядывая его.

–…но доблестны, отважны и крепки статью, — закончила она на позитивной ноте. — Я Ринрин, орк. Тайтингиль, я принесла меч Арвиля. Ты велел. Лантир не осмелился возражать. Ты пойдешь в Пущу, Тайтингиль?

— Сперва к людям и двергам, справить орку одежду и доспехи, — отозвался Тайтингиль, — потом да, к Оллантайру. Надо выслеживать напасть.

— Отлично, давно там не бывала. — Эльфийка вернулась к готовке.

Котик не мог отвести взора — ее волосы были заплетены, наверное, в сто штук тонких косиц, плотных и ровных, ничуть не разлохмаченных. У корней почти черные, к кончикам они становились белыми, пройдя массу синих и лавандовых оттенков. Надо лбом косички сплетались высоко и плотно и спускались по спине пониже лопаток.

— Прическа отпад! — выговорил наконец Котик. — Полное ощущение, что я в Милане… и я Дима… то есть Азар.

Он потянулся — то ли целовать, то ли воздать дань эмансипации и жать уверенную жилистую ладонь, но сам же себя и осёк, памятуя неудачу в коммуникации при дворе Виленора.

Эльфийка глянула с недоумением.

— Потрошитель Азар? Тот самый?

— Да уж, — выговорил он; опять стало неловко. — Автограф хотите?

Она не хотела.

— Тайтингиль! Сам Потрошитель Азар, погибший лет сто пятьдесят назад, с тобой! Каких еще небывалых вещей ждать?

— Сами вы… вещи… — закряхтел орк и под легкий смешок Ринрин прыснул на задний двор.

Умываться пришлось у колодца, вода была прозрачной и студеной, и теплолюбивый Котяра отвел на гигиенические процедуры ровно пять минут. Пара мальчишек торчала на заборе и вполголоса комментировала происходящее. Орк подумал и показал им язык. Пацанов сдуло.

В доме уже вкусно пахло. Тайтингиль был одет в свежую шитую шелком сорочку, простые штаны. Он бросил короткий взгляд на орка и с досадой отправил в большой плетеный короб окровавленное полотнище — видно, витязю снова нездоровилось. Азар хмуро покачал головой.

Тайтингиль меж тем сбросил с принесенного эльфийкой меча ножны… раз, два провернул в воздухе широкое лезвие. Кивнул.

Ринрин подала на стол сыр, мед, тонкие листы хлеба, фрукты, овощи, вино и аппетитные ломти мяса на большой деревянной доске.

Котик грустно сказал, глядя на мясо:

— Оно живое…

— Будем искать, — отозвался Тайтингиль. — Будем. Теперь и все дозорные Виленора станут разыскивать Мастера Войны в землях Нолдорина.

— Ага… Ринрин. — Сияющий взор Котика обратился на девушку. — Тоже до Рин сокращать нельзя?

Эльфийка в это время резала мясо и просто показала кинжальчик — небольшой, но весьма убедительный.

— У меня есть лапа от этого паука, — продолжила она начатый, видно, ранее рассказ. — Я нашла, где погиб Арвиль и была ранена Тенарис. Лапу принесла показать тебе, светлейший витязь. Может, ты в странствиях уже видел подобное.

— Я уже видел, — коротко выговорил Тайтингиль.

— Пр-роясните, — подал голос Котик, — Тай…тингиль, девушка с нами?

— Девушка — мой давний боевой друг. В схватке с пауками, о которых вчера принес весть Лантир, погибли ее друзья, — грустно сказал Тайтингиль. — Конечно, Ринрин с нами. Вне всяких сомнений. Садись.

После завтрака Ринрин хлопотала, убиралась на кухне. Котик принес ей в подмогу два громадных ведра воды. Тем временем Тайтингиль надел вместо массивных московских доспехов кольчугу, оправил на поясе кинжал и остановился возле орка. Тот не спешил уходить, разглядывая тонкую фигурку, мелькавшую на кухне и от сапог до макушки усыпанную разномастным оружием. Глазищи его печально сияли.

— Что ты, оруженосец?

— Ты был таким… одиноким там… в Москве, — муркнул Азар. — Мне в голову не пр-риходило… что у тебя тут жизнь. Др-рузья… а я ведь пр-редставлял тебя — одним, единственным, взлетающим на белом коне над боем.

Тайтингиль посмотрел в глаза Азару, сжал его плечо и пошел на двор.

Ринрин подошла, стряхивая сверкающие капли с тонких пальцев.

— Ты подумай, сколько его друзей канули в Чертоги Забвения? Сколько потерь хранит каждое эльфийское сердце, орк? Тайтингиль — витязь, которому нет равных. Сколько бы тебе ни пришлось быть возле него — гордись.

— Я, — муркнул Котов, — я…

— Я еще ничего о вас двоих не знаю, — спокойно выговорила девушка, — но вижу, ты нужен ему.

То, что в его мире прозвучало бы весьма двусмысленно, здесь ударило Диму Котова прямо под сердце — почти до слез, до потери дыхания, как от ледяной осенней колодезной воды со вкусом высокого неба…

— Я скоро вернусь, Котяра, — послышалось со двора. — Жди.

Орк разворачивал холстины громадных свертков и доставал кожаные одежды, обувь. Могучая фигура почти двух с половиной метров ростом оказалась экипирована с ног до головы. Мастера дверги и люди знали толк в изготовлении снаряжения и шили на любых мимоезжих.

В итоге икры и щиколотки облегли великолепные сапоги на застежках, с бляхами и открытыми носами, выпускающими орочьи когти. Штаны — тонкая замша, рубаха из выкрашенного синей краской грубого полотна неуловимо напоминала джинсовую, колет из буйволовой кожи усилен круглыми стальными бляхами. Широкий, также набивной плотной чеканкой пояс охватил неожиданно ладную и узкую талию, шлем с кольчужной бармицей живо напомнил Диме Котову картину «Три богатыря».

Потом орк начал разбираться с деталями портупеи. Ринрин некоторое время наблюдала за процессом со стороны, а потом стала деловито и умело помогать; сухие пальцы застегивали замки, подтягивали завязки и осаживали доспех, и в конце концов эльфийка осталась довольна, что выразилось в молчаливом бодром похлопывании по плечу.

Котяра понял — тут не будет никакой романтики, эх… Тайтингиль тем временем беседовал с тихим невзрачным двергом, до ужаса напоминающим Беспрозванного. Но за мирной, густобровой, коренастой статью, за сытым бурым пони, которого дверг держал в поводу, чуткому Котяре увиделось что-то большее.

— Таки чтобы я так жил, светлейший, — безмятежно пропел гость, цепко поглядывая на орка — и явно придержав нить разговора, которая вилась до появления Котяры.

— Это свой, — коротко бросил Тайтингиль.

Из-под личины коренастого, пузатого торговца на миг выглянул старый, битый жизнью волк и так же быстро втянулся обратно.

— Начали пропадать старатели, особенно одиночки, — стал докладывать дверг совершенно иным голосом. — Уже два каравана с товарами не вернулись из-под Синих гор. Король Виленор… пытается оберечься, но не слишком усердно. Светлейший, помоги нам.

— Чего хотят дверги?

— Узнать о новой угрозе больше. Мы полагаем, следует подойти ближе к Серым Россыпям, что у Синегорья, — оттуда слухи о напасти поступали чаще всего. Также связаться с Оллантайром напрямую. И лучше бы побыстрее. Предыдущие так и не добрались.

— Как раз следую туда.

— Ты же знаешь, светлейший, его жена вроде как… в самом начале… в трудную пору была под прикрытием нашего народа… Дантрима.

— Знаю, — ответил витязь.

— Если позволишь, наш посланец пойдёт с вами до Тенистой Пущи.

— Да будет так, страж, — кивнул Тайтингиль. И посмотрел пристально в слишком честные глаза сотрудника Тайной подгорной стражи. — Это все, что ты скажешь мне?

Дверг полностью расслабил лицо, сделавшееся отекшей скучной маской. Витязь ждал, смотрел, не отрывая взгляда, орк тоже никак не уходил и тоже пялился… и почтенный Грашааль понял — уловка не пройдет. Глаза его снова сделались колкими, цепкими.

— Ничего не скроется от тебя, светлейший… Когда случились первые нападения… два, три… мы сразу обратились за советом… к мудрецу Мриру, ты знаешь его, светлейший, вы дружны…

— Мы много общались прежде, — уточнил Тайтингиль. — Много, да. Он обладает великими знаниями, Мрир.

— Он сказал нам, что причина беды не ясна ему, что она темна. Как раз он и посоветовал обратиться за помощью в Тенистую Пущу. По его совету мы попросили знаменитую магическую бляху старой гномьей работы у королевы Ольвы Льюэнь, — совсем тихо сообщил дверг. — Мрир сказал, эта магия должна помочь. Властительница не отказала. С тремя надежными двергами бляха была передана в Нолдорин. Мы были убеждены, что обережный знак, выкованный в Дантриме великим королем, защитит любой караван. Но посольство просто кануло. Наш воин должен отыскать утерянное… чтобы привезти в Дантрим или вернуть Ольве и дайну Оллантайру, как выйдет. Задача непроста. Кроме этих неведомых пауков есть и другие враги и угрозы. Орки Карахорта, обычные разбойники…

— Мы выступим вскоре, — сказал Тайтингиль. — Я собирался с рассветом, но… Утерянное надо вернуть, это в равной мере сокровище двергов и эльфов Тенистой Пущи. И не только поэтому. Сейчас, в неспокойное время, важна сила любого предмета доброй магии. Нельзя позволить такой вещи быть в злых руках. И драконья кровь…

— Что?

— Нет, нет, ничего, добрый дверг.

Грашааль с почтением поклонился.

— Молодой Иррик Вайманн будет ждать вас за городскими воротами. Мы не хотим привлекать излишнего внимания. Благодарю тебя, Тайтингиль Заступник, — снова поклонился он. — Благодарю… И… Виленор не видит всей опасности. Не видит, светлейший…

— Он прозреет, — спокойно сказал витязь. — Я иду искать источник, откуда пауки выходят на землю. Я хочу понять, сколько их. Найду — и сделаю все, чтобы пресечь их исход. А вы обретете свой оберег, либо я сразу отвезу его дайну Тенистой Пущи. Пусть Вайманн следует за мной на лошади, я буду двигаться быстро. Я знаю, он может.

Грашааль, снова нацепивший спокойно-благообразную личину, простился и уехал, а Ринрин втянула Котяру из прихожей туда, где на столах было разложено воинское облачение.

— Это правда надо? — робко спросил он.

Вместо ответа, она нахлобучила на него громадный клепаный нагрудник и впихнула в лапы шлем — тот самый, который выглядел по-богатырски. Оказавшись на голове, он сдавил непривычно голую маковку с небылинной жесткостью.

— Выглядишь почти человеком, — резюмировала Ринрин. — Если к зубам не присматриваться. Надвинь шлем поглубже, так… Нет, не то. Не улыбайся хотя бы.

— Ой, не похож, ой, халтура! Зубы, что ли, подвязать? Было бы с чего… улыбаться, — засопел орк. В плотной коже доспеха было жарковато и твердо. И скрипуче. — Тай… Тайтингиль, а никак… без лошади не обойтись, да? Я высоты боюсь! В седле… голова кружится. И к тому же лошадь… пахнет же!

Тайтингиль прищурился.

— Я вспоминаю, как в вашем мире впервые сел в бесконную повозку. Она тоже источала разные запахи. Бензин…

— Бензин? — шевельнула бровью Ринрин.

Эльф кивнул.

— Но истинное удовольствие я получил, когда ехал с тобой, орк. Ты был славным… водителем, это называется так. Ты сам дышал полной грудью, наслаждался скоростью, управляя автомобилем. И станешь хорошим наездником тут.

— Полжизни за машину, — вздохнул орк. — Даже на горбатый «Запорожец» соглашусь.

Дева хихикнула. Ей не все было понятно, но безусловно все — интересно.

— Мы отправляемся на конный двор короля Виленора, подберем лошадей, — заявил Тайтингиль. — Потом сразу в путь. И так довольно промедлили. Ринрин, ты на своей Светлогривой?

— Да, витязь. Я как обычно.

— Конный? — заморгал орк. — Конный! Я… когда дарил Алинке пони, он меня укусил за… за…

Эльфийка смотрела, ждала откровений.

–…задолбаетесь вы меня в седло сажать, вот! — закончил Азар и надулся обиженно.

— А он у тебя веселый! — улыбнулась Ринрин Тайтингилю.

Королевский конный двор встретил Тайтингиля и Азара разноголосым ржанием. Широкий проход к вытоптанному полю позади дворца с двух сторон окружали полукруглые арки, где в тени древнего камня стояли десятки лошадей — у крытых коновязей и в денниках. Изобилие этих животных заставило Котика оробеть.

Витязь молчал и выглядывал среди пасущихся коней единственного — для себя. Ринрин, юркая и быстрая, уже сходила за красивой кобылой — пегая, она действительно была Светлогривой, по холеному тонкому телу в причудливом порядке растекались рыжие и белые пятна.

— А вот и наш р-расист, — заметил орк.

Лантир, рея яркой синевой богато расшитого плаща, пафосно въезжал в ворота. Он круто осадил вороного коня, более крупного и тяжелого, чем давешний белый.

— Тайтингиль, — проговорил стражник. — Дайн Нолдорина велел мне подобрать коней для тебя… для вас. Виленор также отрядил меня сопроводить тебя в твоих странствиях. Тебя и вот его, — с этими словами Лантир небрежно махнул рукой в тонкой перчатке на Котова.

Тайтингиль прищурился.

— Вот его зовут Дима. Дима Котов. Котик, если подружитесь. А в прежние времена, Лантир Покинувший Лес, за небрежение оруженосцем витязи бились на мечах.

В прежних временах, — с расстановкой сказал Лантир, спрыгивая с коня, — было немало хорошего. Но ты, мне кажется, смотришь ввысь и в будущее и перестал чтить многие из традиций эльфов, Тайтингиль Покинувший Чертоги. Тебе бы нынче воинов со звезд, а не древние обычаи.

Вмиг все затихло вокруг. Казалось, даже кони перестали показывать норов, умолкли.

— Я покинул, — спокойно сказал Тайтингиль, — и я смотрю ввысь. Но и обычаи эльфов помню очень хорошо.

Ринрин встала между воинами.

— Тайтингиль, Лантир. Все как обычно — общий враг, темная нечисть… общий. Время ли вспоминать, кто и что когда покинул?

Витязь коротко кивнул и привычным движением закинул скрутку волос за плечо.

— Покажи коней, Лантир.

Черноволосый красавец встряхнул гривищей и пошел к денникам, разве что не всхрапывая на ходу. Ринрин улыбнулась Котику, а тот перевел дух и показал эльфийке большой палец правой руки.

Воистину королевский жеребец сочной гнедой масти — высокий, но не грузный, с точеными ногами, мощным крупом и круто изогнутой лоснящейся шеей с густой щеткой гривы, — почувствовав на себе незнакомого всадника, вздыбил репицу и затанцевал боком, но уверенное пожатие сильных ног успокоило норов.

— Хорош, — резюмировал Тайтингиль. — Мне подойдет этот конь для похода, Лантир.

— Та-ай… — позвал Азар.

Ему пара пересмеивающихся эльфов-коноводов, повинуясь жесту Лантира, вывела каурую кобылу, больше похожую на деревянную резную фигуру, что северяне крепят на носах своих кораблей. Огромная, с равнодушной постной мордой, животина стояла недвижно.

Однако орку надо было сесть в седло, а он все аккуратно поглаживал толстые жесткие волоски на квадратном крапчатом храпе и искательно заглядывал в левый конский глаз, выпуклый и равнодушный.

— Ты же скакал на своем боевом волке, — заметил Лантир. Он с удовольствием наблюдал, как орк кружит вокруг огромной лошади, не зная, с чего начать. — И как-то доехал с отрядом до Нолдорина.

Даже не вспоминай… — Орк энергично потер упакованный в плотные штаны зад. — Я десять лет в Москве прожил, у меня машина хорошая была, а не этот… владимирский цент… тяжеловоз!

Лантир нахмурился и фыркнул одновременно. Он был очень странный, этот возвратившийся из небытия оркский вождь, которого называть легендарным Потрошителем не поворачивался язык.

Котов все-таки взгромоздился в седло и, осторожно взяв повод огромными лапами, неуклюже подтолкнул кобылу пятками — вслед за жеребцом Тайтингиля и танцующей пегой лошадкой Ринрин. Лантир подчеркнуто изящно вспрыгнул в узорное седло вороного коня.

— Повторять не стану, — сказал витязь, не глядя на него. — Слов розни слышать не хочу. Станешь препираться, отправишься к Виленору.

Тот склонил голову.

— Но ты не… будешь препятствовать моему присутствию в твоем отряде?

— Я не собираю отряд, — легко сказал Тайтингиль. — Со мной поедет Ринрин и один дверг, которому по пути в Тенистую Пущу, просто по пути. Ты не поступаешь под мою руку, Лантир, а следуешь рядом по приказу своего властителя.

— Ты не принимаешь командование надо мной?

— Воздержусь.

Лантир более не высказывался, но Котяра временами ощущал на спине его колкий взгляд.

В спокойствии и исключительной стати кобылы вскоре обнаружился подвох. Она ела все, что видела, вырывая повод из непривычных к конским штукам лап, хотя и послушно следовала за остальными, не отставая.

— Хв-ватит жрать! — возмущенно пыхтел Котик. — Прорва! Я буду звать тебя Винни Пух. Застрянешь между двумя стволами, будешь знать… кобыла Винни Пух, она, да… Эх, жаба белоглазая, инопланетная, где-то ты теперь… Скучно без тебя.

— Мы обязательно отыщем Мастера Войны.

Так выехали из городских врат.

Вскоре послышался бодрый бой копыт, и Котик увидел верхового, во весь опор мчащегося к ним. Компактный всадник осадил коня подле отряда, и орк рассмотрел молодого чернявого дверга приятной, но какой-то крайне неприметной наружности, в простой, добротно сшитой дорожной одежде.

— Вайманн, — сказал прибывший, слегка поклонившись. Цепкие глаза пробежали по всем попутчикам, остановились на Тайтингиле. — Иррик. Приветствую тебя, светлейший, и поклон тебе от почтенного Грашааля. Я тот скромный сын ювелира, о котором он говорил тебе; с твоего позволения пойду с вами до Пущи.

Эльф кивнул.

— Почту за честь разделить дорогу с достойным двергом.

Остаток дня прошел вполне благополучно. Отряд передвигался шагом, периодически переходя на рысь, и тогда округа оглашалась звонким орочьим ойканьем и последующим протяжным нытьем. Дверг вполголоса беседовал с Тайтингилем, Азар на тихих аллюрах поставил целью поразить эльфийку умом и сообразительностью, хмурый Лантир молча замыкал строй, сверкая волосами, плащом и очами.

Начало смеркаться; стали искать место для привала. Тайтингиль указал на лесную опушку недалеко от дороги, туда путники и направили коней. Стали расседлывать — Ринрин без лишних слов пришла на помощь запутавшемуся в пряжках и ремнях орку, потом собрала животных и увела к воде. Дверг взялся за притороченный к седлу тюк и раскинул довольно вместительный шатер. Азар по указанию витязя пошел в лес за хворостом и сухими стволами для разведения костра.

Лантир вынул из колчана лук, приладил тетиву.

— Пока не пала тьма, я добуду пару гусей у реки, — сказал он, обращаясь к Тайтингилю. Тот молча кивнул.

— Отдохни с дороги, светлейший, — предложил Иррик. — Всем нужен отдых в пути… а тебе особенно.

Послышался треск — орк уже пер обратно через кусты, в каждой лапе у него было по сухой ели. Шлем съехал на нос, и Азар спотыкался почти на каждом шагу, чертыхаясь и причитая. Подоспевшая эльфийка со смехом бросилась ему помогать.

— Сейчас бы селфи в «Инстаграм» запостить в таком виде, — бурчал Азар. — Тут с одной этой каски пятьсот лайков можно собрать.

— Лайки — это ягоды в твоей стране? — спросила Ринрин.

— Грибы, — хмуро ответил орк и галантно передал ей менее увесистую дровину.

Силы в легком жилистом теле оказалось немало, в четыре руки они совладали с бревнами и сложили костер. Ринрин достала кресало, и под восхищенные комплименты Азара огонь весело заплясал на дровах. Из совсем уж сгустившейся тьмы вышел черноволосый эльф с увязанной на гибкой ветке парой крупных гусей.

— Славные тут луга в пойме, — сказал он, — но дичи почти нет, это странно. Будто кто-то…

— Я бы не советовал блуждать ночью в этих краях, — негромко сказал дверг. — Не советовал бы. Раньше они были благими, еще совсем недавно. Но это раньше.

— Мы не станем, — ответил Тайтингиль. — Никто более не будет отходить отсюда. Кони пасутся неподалеку, здесь горит огонь. Сейчас будет трапеза, а потом отдых, мы не желаем рисковать без меры.

Ощипанных и опаленных гусей орк густо натер набранными в перелеске ягодами, размяв их в лапе, а Ринрин дала соли и немного сухих приправ. Свежая, нагулявшая к осени жирок дичь запеклась, и с вынутым из седельных сум эльфийским хлебом, двергской пряной солониной, крупными осенними яблоками, напоминающими антоновку, с ломтиками спелой медовой тыквы была съедена путниками очень быстро.

— Я побуду на страже, — наконец сказал Лантир. — Нужно спать. Дела вроде и не гонят нас…

— Гонят, — отозвался Тайтингиль и встал, чтобы пройти к воде — умыть лицо и руки.

— Спасибо за угощение, — откликнулась Ринрин. — Лантир, я посижу с тобой.

Эльф вернулся и растянулся в шатре всем длинным, узким, сильным телом. Котик, переваривая плотный ужин, возился на расстеленных плащах и пушистых шкурах рядом с ним.

— Тай…тингиль, н-ну…

— Что тебе?

— Что говорила тогда Рин…рин? Морда симметричная, и все такое?

Тайтингиль подпер рукой голову.

— Орки, если мы о них, есть разные. Сами они летописей и историй не вели, но другие народы что-то помнят об этой напасти. Самые крупные и мощные — скальные. Они живут в Серых Россыпях, и осталось их немного. Во всех армиях Темных скальные орки воевали как начальники, а некоторые семьи, к которой относишься и ты, были знамениты не менее иных эльфийских королей.

— Это хор-рошо же? — муркнул Котик. — Но Рин сказала — глупый, глупый, н-ну…

— Нет, скальные, как правило, умны. Однако эльфийке это незачем говорить орку. У них правильные симметричные тела и более-менее единообразный склад морды… лиц. Мрир считал, что скальные орки или были изначальными жителями Эалы, еще до эльфов, понимаешь?.. Или пришли сюда из иной складки.

— Так.

— Другой народ — орки обычные, — тихо сказал Тайтингиль. — Их еще называют искаженными. Один из сильнейших властителей прошлого, великий дух, восстававший против Сотворителя Всего, не имея своего дарования творить жизнь, наловил детищ более удачливых духов — людей, эльфов, гномов, пытал их и мучил, пока они не превратились в нечто иное. Орки искаженные не имеют симметричного тела, а если кто-то рождается с двумя одинаковыми сторонами лица и тела, ему завидуют и, как правило, убивают свои же. Таких большинство: среди них есть глупые, что гибнут через пару лет после рождения, а есть мудрые, которые делаются военачальниками. Они могут быть маленькими или крупными, мощными, как ты, и даже больше, но о них нельзя судить по внешнему виду. Этот народ, понимаешь, придумала и вывела злая воля на потребу своих нужд. Как Цемра, которая пыталась сделать себе и народ, и детей, и армию разом…

— Так. Я понял… пррро симметрию. Не рассказывай, аж затошнило. А еще кто у вас тут… водится?

— Горные гоблины. Они размером с двергов или мельче. У них чем крупнее — тем более знатен гоблин, самый большой под каждой горой — король. Гоблины, считается, родились из подгорной тьмы и грязи. Дверги верят: когда Сотворитель Эалы поручил великому каменному духу-праотцу лепить их, тот позабыл обжечь часть заготовок — из них и вышли гоблины, а из обожженных — сами дверги. Гоблины многочисленны, но не слишком сильны и умны, у них тонкая кожа и легко умирающие тела. Но они могут быть очень опасны в пещерах. Я хочу спать, Кот.

— Конечно, — всполошился орк, — конечно, светлейший… — раскинулся и сладко засопел первым, покряхтывая от ощущений в отбитых седлом ягодицах.

Эльф смежил ресницы, вслушиваясь в профессионально-неслышное дыхание дверга по другую сторону от себя.

Почтенный ювелир, сын ювелира не пожелал ничего добавить о гоблинах, предпочёл притвориться спящим. Что же, его право. Тайтингиль ухмыльнулся и уснул под тихий разговор Лантира и Ринрин.