Я слышу

Наталия Никульшина

Женщины любят ушами, потому и влюбляются чаще по уши. Но я-то как это сделать умудрилась? Я же почти ничего не слышу… точнее, не слышала, пока его не встретила.

ГЛАВА 2

— Ты что, опять без слухового аппарата?! С ума сошла?! — возмущался Коршун, снова обдавая меня запахом сигарет. — А если бы я не успел затормозить?! Куда ты прешься?!

Ух, какой он! Глазищи горят! Классны-ы-ы-й!!!

— Да я…, — промямлила я, радуясь, что оказалась на этой дороге, и что затормозить он все же успел. А то тогда уже бы и операция не понадобилась. И я бы не увидела этот орлиный нос снова.

— Что — я?! — плевался Коршун. Вот псих, чего он так кипятится? Кажется, у кого-то был трудный рабочий день. Ну, если он так поздно с работы едет. — Какого черта ты по сторонам не смотришь?!

— Прекратите на меня орать! — возмутилась я. Нет, он конечно, классный. Но, в конце концов, чего он мне тыкает? — Ну, подумаешь, не заметила я машину!

— К окулисту, значит, сходи! — рявкнул он и зашагал обратно в машину.

— Как-нибудь без вас разберусь! — обиделась я и, развернувшись, направилась в другую сторону. Ты посмотри, советчик нашелся!

— Эй, Кузнецова! — донеслось в спину.

Я обернулась.

— Что, Коршун?! — нет, ну а чего? Он тоже фамильничает, значит, и я могу. И мы сейчас не в больнице, он не врач в данный момент, а обычный псих, который сначала меня чуть не задавил, а теперь, вместо того, чтобы извиниться, истерит тут.

— Давай, подвезу тебя, — прозвучало намного мягче.

— Сама дойду, — буркнула я. Нечего было на меня орать, взял и все испортил.

— Ну и дура! — дверь машины хлопнула, Коршун пролетел мимо меня.

Я чуть не задохнулась от такого хамства. Чего?! Он что, совсем офонарел? Черт, а мне ведь послезавтра к нему на прием идти. А хотя, это и хорошо. Там и выскажу, кто из нас «дура»!

Дома я поговорила с Лизой и сказала ей, что согласна на операцию. Я хочу слышать. Нет, я хочу слушать. Музыку. И если Коршун пообещает, что я смогу насладиться наушниками — я согласна смиряться и с остальным шумом. Наверное, музыка — это то, ради чего вообще стоит иметь уши. Нет, я, конечно, точно не знаю пока, но люди в наушниках кажутся счастливее меня. И я тоже хочу иметь еще один свой маленький мирок. Он у меня всегда был, а потом мой мир стал звенеть. А наушники — это всегда свой, отдельный ото всех, мир.

Вы когда-нибудь задумывались, что звучит в ушах человека, сидящего напротив вас в автобусе? А ведь там — другая жизнь. Там своя история. Короткая, минуты на три, но точно интересная. Я вот люблю подумать, о чем была песня, что ее автор хотел мне сказать. Но, к сожалению, мне это пока трудно дается. Чтобы понять, о чем была песня, мне нужно прочитать ее текст. По губам ведь не выйдет, если я не вижу, кто поет. А я хочу слушать музыку, а не читать ее.

Только вот доктору-психопату мне довериться страшно. Что, если на операции что-то пойдет не по плану? Ну, всякое ведь бывает. И какой будет реакция Коршуна? Он кинется спасать пациента, или станет истерить? Нет, я все понимаю, нервы, люди на прием разные приходят, но он же доктор! Он в любой ситуации должен быть собран и спокоен. Но, с другой стороны, а когда ему отдыхать? Так, а вот с чего я вообще над всем этим задумываюсь?

Лиза, кстати, очень обрадовалась моему решению. Обещала, что завтра они с Серегой все купят. Наверное, надоело жить с глухой сестрой, которой зачастую все по два раза приходится повторять. Ну, дома я обычно без аппарата хожу. Рисую или читаю книжки, звук мне не нужен.

А на следующий день я на работе так увлеклась рисованием, что не сразу заметила, что рука сама изображает птицу. Какую — надо говорить? Он такой шикарный получился, просто глаз не оторвать! А, казалось бы, обычный Коршун… блин, с маленькой же буквы.

— Классный! — оценил Гоша.

— Набей мне его, — вырвалось у меня.

Гоша глянул с удивлением, я на него смотрела точно так же. Но идея мне понравилась. Я вообще люблю спонтанные решения, они обычно самые верные. Считаю, что если в голову что-то пришло — надо действовать (в пределах разумного, конечно). А еще я верю в судьбу, и что все в жизни происходит не случайно. Так, например, я встретила Гошу, а он открыл во мне талант к рисованию. Выходит, что Гоша появился не зря. Так и со всеми. И с Коршуном. Почему-то же я попала именно к нему на прием, хотя рядом там еще два кабинета с такими же специалистами. Все не зря. И это не дает мне разобраться с тем, кому я доверю в итоге свои уши.

— Ты же говорила, что пока больше не хочешь татухи, — напомнил мне Гоша.

— А я маленькую, это не считается. Ну, посмотри, какая птичка!

— Не спорю, — улыбнулся он. — А что будет значить твой орел?

— Это коршун, — исправила я. — Не знаю. Будет меня охранять. Сделаешь?

— Да без проблем! Где?

Я задумалась.

— А давай на шее, сзади! Там под волосами будет не видно, Лизка с Серегой не станут орать.

Гоша великодушно выполнил мою просьбу, домой я ушла с новой татуировкой. Глянув на часы, поспешила к дороге, где меня вчера чуть не задавили. Это было в такое же время, вдруг, он снова там проедет? Зачем я туда пошла? А вот не знаю. Доктор уж очень симпатичный. Нет, не красавчик, какие в кино бывают. Но вот что-то в нем есть такое…

На дороге я его не увидела, а был только один шанс. Если буду тут стоять — он поймет, что я его жду, если все же проедет мимо. Эх, надо было вчера согласиться, пусть бы подвез. Интересно, а сколько ему лет? Женат? Ладно, завтра на него гляну.

Чтобы не палиться, что мне очень хочется увидеть лора, я подошла к кабинету четко в свое время. Сегодня я с аппаратом, поэтому могу слышать, что кричат из кабинета. Прозвучала моя фамилия, я ринулась на прием. Даже платье специально нацепила посимпатичнее.

Но в кабинете, на месте Коршуна, сидел другой доктор. Постарше, посолиднее. Не такой симпатичный и не Коршун. Я обреченно присела на стул и вздохнула.

— Здравствуйте.

— Добрый день. Алиса Сергеевна, у вас тут в карте пометка. Вы подумали насчет операции?

— А где…, — черт, а как его зовут?! — Ну, доктор, который меня смотрел?

— Дмитрий Васильевич еще оперирует. Немного задерживается, я его подменяю.

— А он давно оперирует? В смысле, опыт у него какой?

— Ну…, — врач пожал плечами. — Да как все. Как пришел работать. А что?

— Да я просто…, — замялась я. — Решилась на операцию, а он говорил, что я могу выбрать любого врача. Вот и интересуюсь, какой у него опыт. Все-таки, он меня смотрел…, — выкрутилась я.

Хотя, правду же сказала, все так и есть. Я бы с удовольствием выбрала Коршуна, только бы знать, что он умеет делать свою работу хорошо. Нет, все это так глупо. Я видела его всего два раза, и то, второй не считается. А уже напридумывала себе…. Да, я натура влюбчивая, но он-то тут причем? Ну, допустим, Коршун будет меня оперировать. Но ведь я же этого даже не запомню, потому что точно буду под наркозом! Но, с другой стороны, я буду знать, что это он. А вдруг, я тоже ему понравилась? Ну, забудем, что он меня «дурой» обозвал, но ведь хотел подвезти! Так, Алиса, тормози. Если б я ему понравилась — Коршун бы сделал все, чтобы сейчас сидеть в этом кабинете. Но, может, там операция сложная? Да что ж я убеждаю себя, непонятно, в чем?!

— Теоретически, вы, конечно, имеете право выбрать врача. Но здесь у нас такая занятость, поэтому не факт, что желаемый доктор будет свободен в нужное вам время. Если у нас будете лечиться — вам поставят врача без вашего ведома. Просто того, у кого больше выпишется народу, кто будет посвободнее.

— А если заплатить? — я согласна даже денег дать, чтобы лечь на операционный стол к человеку, который мне очень понравился внешне?! Нет, правда, только потому, что он мне, как мужик, приглянулся?! Спятила, точно.

— Если заплатить — то это не в городскую больницу, а в платную клинику. У нас тут очень строгий заведующий, он не любит, когда люди деньги тратят на бесплатную операцию. Хотя, конечно, вы можете поговорить лично с нужным врачом. Но если это Коршун — он не берет денег. Так что мы с вами делаем? Где вы хотите лечиться?

— Здесь, — решила я. Если уж судьба мне снова попасть к Коршуну — значит, буду считать это знаком. А нет, так нет. Мало, что ли, таких Коршунов еще рядом со мной пролетит? Дима, значит…

— Когда хотите лечь?

— Ну, там деталька нужна какая-то, сегодня она будет у меня. Так что — хоть завтра.

— Хорошо. Тогда я пишу вам сейчас направление на госпитализацию, необходимые анализы можете сдать прямо сейчас. Если успеете за сегодня, то завтра уже с вещами приходите. Здание стационара находится за нами, девятиэтажка. Вход в приемный покой со стороны фонтана, увидите, — объяснил мне разговорчивый доктор. Потом выдал мне кучу направлений, и понеслась!

Так меня еще никогда не гоняли! Кровь и мочу нужно было сдать на первом этаже, потом полчасика подождать, а за результатами отправиться уже на второй. Потом я еще полдня бегала по узким специалистам, они подписывали мне обходной лист, и делала компьютерную томографию. А после меня ждала кардиограмма! На этом этапе меня предупредили, что делается она не за один день, а если хочу быстро — надо заплатить. Но все официально, они мне даже чек выдадут! Ну, где-то же я должна была раскошелиться. А дальше…

Черт, это было похоже на какой-то не совсем интересный квест! Сначала на кардиограмму нужно было записаться, я отстояла очередь там. Потом меня отослали на кассу, где я снова потопталась в очереди. Затем меня ждала очередь на саму кардиограмму, а потом меня отослали на четвертый этаж, за результатами. Очереди там, к счастью, уже не было, скорее всего, до четвертого этажа добираются единицы, финалисты, так сказать. В нужном кабинете меня встретил противный дед, буквально обматеривший меня за то, что я прервала его обед. Но нигде не было написано, что у него тут вообще этот обед предусмотрен! Откуда же мне было знать, что он там есть надумал? И вот он выпроводил меня за дверь, а потом, минут через двадцать, вышел и сам.

— Вы еще здесь?

Он что, наделся, что у меня терпение кончится, и я уйду?

— Как видите.

Хотя у дедули в очках такие линзы, что он мог и не заметить маленькую меня.

— Девушка, что вы хотели?

Вот интересно, он тут не одним делом занимается? Ну, типа, это только я к нему за кардиограммой приперлась, а вообще дедуля хирург, а в свободное время тут санитаром подрабатывает, поэтому и интересуется, что конкретно мне от него нужно.

— Хотела забрать у вас результаты своей кардиограммы.

— А, ну тогда это не ко мне, — он засиял фальшивой улыбкой.

— А к кому? — не поняла я. — Я что, кабинетом ошиблась? Мне сказали, к вам…

— Я кардиограмму расшифровываю, результатов никаких у меня нет. Только расшифровка.

Да он издевается!

— А это не одно и то же?! — возмущенно воскликнула я.

Противный дед довольно ухмыльнулся и ушел обратно в кабинет. Через минуту снова вышел, с бумагами.

— Фамилия?

— Кузнецова.

— Алиса Сергеевна?

— Она самая, — терпеливо отвечала я.

Дед протянул мне лист с моей кардиограммой.

— Пожалуйста! — после этой фальшивой улыбки захотелось заехать ему по морде.

— Спасибо, — покривлялась я и уже уходя, добавила: — Старый ты козел!

Итак, квест был завершен, я успела! Суперприз: завтра ложусь в больницу! Дома я поставила в известность сестру, а потом всю ночь не могла уснуть. Нервы. Страшно. Хотя ведь операция у меня точно не завтра, чего я дергаюсь?

На следующий день меня ожидал приемный покой. Покой?! Да это же настоящий ад! Помещение небольшое, а народу — не продохнуть! Сюда что, вся область в один день съехалась?! И кого только нет! Смотря на некоторых, я не понимала, что они-то здесь делают?! Такие дохлые, что уже стационар точно не поможет. Только морг. Но ребята не отчаивались, стойко ждали своей очереди. Со мной была Лизка, поддерживала морально, чтобы я в очереди не убила какую-нибудь наглую старуху, а потом караулила мои сумки, пока меня оформляли. Боже, Россия — страна ненужных бумаг! Зачем столько макулатуры оформлять на каждого человека? Кто это все потом читает вообще?! Но у нас в стране без бумажки ты — какашка. Вот так.

В два часа дня я, злая и мокрая от невыносимой жары в приемном аду, наконец, поднялась на пятый этаж в лор-отделение. Слушайте, да зачем мне это все сдалось?! Я бы и со звоном походила, если б сразу предупредили, как это все тяжко! И чего я Лизку не послушала? Ведь есть возможность, ну пойди ты в платную клинику! Но нет, мне же экстрима захотелось, я еще и на бесплатной палате настояла. Хочу быть, как все. Хочу быть в общей массе, чтобы меня никто не выделял, как не такую, как другие. Ну, и еще я ведь решила проверить, верны ли мои догадки, что случайно ничего не происходит.

В палате я оказалась четвертой из четырех. Три девушки уже заняли места, но мне досталось самое козырное, на мой взгляд. У окошка, и кровать получше, чем другие. Повыше. Девчонки сказали, что все пробовали на ней спать, но кровать слишком твердая. А мне показалась очень удобной! Я распаковала свои сумки и познакомилась с соседками.

Слева от меня — Аня. Лечит нос, уже две недели тут чалится и завтра собирается домой, счастлива до слез, с нами особо не говорила, все время висела на телефоне, периодически выходила в коридор, чтоб мы не мешали.

Напротив моей кровати, тоже у окна, заняла кровать Таня. Поступила вчера и сегодня тряслась от страха, ожидая операцию по удалению гланд. Тоже не особо разговорчива, но оно и понятно, не до побалтушек.

Соседка Тани — Оля. Лежит уже неделю, тоже лечила нос, операцию уже перенесла, выглядит бодрячком, поддерживает Таню и трещит без умолку.

Так же я узнала, что тут у каждого свой врач, кому какого поставят — неизвестно, и немного рассказала о себе. Предупредила, что, если сниму слуховой аппарат — они меня не дозовутся, в меня нужно чем-то кидать, только не тяжелым и не острым желательно. Девочки показались мне приятными, я была рада, что не попала в палату к старушкам.

— А как узнать, кто у меня врач?

— Тебя позовут на осмотр, — объяснила Оля. — У них сегодня операционный день, все заняты. Может, аж к вечеру позовут. Там и узнаешь.

— А вас кто лечит?

— У меня Мухин, это заведующий отделением, — Оля указала на свой немного отекший нос. — Там сложный случай был, он сам решил оперировать.

— А у меня Коршун, — подала голос Таня, то и дело бросающая испуганные взгляды на дверь.

— Коршун? — оживилась я. Вряд ли тут у него однофамилец есть.

— Да, — засмеялась Оля. — Это фамилия такая.

— И как они? Ну, Коршун и Мухин? — если спрошу только за одного — возникнут ненужные вопросы.

— Мухин — отличный специалист, долго уже практикует. Но я его боюсь, он орет вечно на всех, строгий весь такой. А Коршун Ане делал операцию, она довольна. Говорит, вежливый такой. Ну, и видно, что хороший человек. Заходит, здоровается всегда. А всего двадцать восемь лет, молодой! Там в соседней палате о нем тоже хорошо отзываются, и о Мухине моем. А есть тут еще Гаврилюк, женщина, вот она никому не нравится. Ну и еще двое, я их не знаю, — так, Оля все про всех знает, а лежит всего неделю! И любит поделиться знаниями с другими, нужно будет потерять свой аппарат, пока еще могу не слышать.

Двадцать восемь, значит. Ну, нормально, я думала — меньше. А вот то, что вежливый… Коршун?! Ладно, может, это я просто под горячую руку попала? Хорошо, что не под колесо.

Что ж, надеюсь, что попаду не к этой Гаврилюк, не зря же она никому не нравится. Уж лучше Коршун. О нем хотя бы отзывы положительные.

Дверь в нашу палату открылась, вошла медсестра, глянула на паникующую Таню.

— Пошли.

Бедняга вскочила, бросила на нас испуганный взгляд и побежала за медсестрой. Наверное, я буду точно так же жалко выглядеть перед операцией. Я та еще паникерша.

— Да не переживай! — Оля стала меня успокаивать, потому что у меня уже паникующий вид? А там Коршун сейчас Таню резать будет… мамочки, как страшно!!!

Я понеслась в туалет. Вот так всегда, нервничаю — все время провожу на унитазе. В день моей операции больные в туалет не попадут.

А вы знали, что в больницах на дверях туалета нет замка? Ну, невозможно остаться, так сказать, наедине с собой. Я вот до этого не знала. Класс. Мало того, что я и так паникую, так еще и следить надо, чтоб сюда никто не ворвался!

Когда я вернулась в палату, на Таниной кровати сидела взволнованная женщина.

— Это мама Тани! — оповестила меня Оля. — После операции нужен человек, который с тобой посидит, пока от наркоза отойдешь. Ты же местная? Есть тут родственники?

— Есть, — кивнула я. — Сестре позвоню. Оль, а больно?

— Ну, у меня ж не уши, откуда ж мне знать?! А вообще, не парься, ты и не вспомнишь ничего! — улыбнулась Оля. — Уколят, а потом уже в палате проснешься. У меня так было.

Таню привезли через два часа. Скажу я вам, зрелище не для слабонервных! Таня еле говорила, шевелиться не могла, была очень бледной. Ее бедная мама, чтобы не пугать дочь, едва сдерживала слезы, а вот мы с Олей ревели белугами. Таня выглядела так, будто ей невыносимо больно. Так, будто она вот-вот умрет. Она все время закрывала глаза, а мама просила ее этого не делать. Почему-то медсестры сказали, что спать Тане ни в коем случае нельзя.

— Ее же к искусственному дыханию подключали, пока под наркозом была. А если сейчас уснет — задохнется. Организм ведь помнит, что ничего делать не надо было, она без сознания сама дышать не будет. Надо, чтоб от наркоза сначала отошла, — объяснила всезнающая Оля.

Ну, а мне стало еще страшнее. Все, я там умру у них.

К нам снова зашла медсестра, а у меня сердце в пятки ушло. Она подошла к кровати Тани.

— Ну, как ты?

— Нормально, — еле слышно ответила бедняга. А вот, судя по ее виду, так сразу и не скажешь, что «нормально».

Женщина повернулась ко мне.

— Ты Кузнецова?

— Я, — от страха даже в горле пересохло. Да чего ж я так трясусь, меня ведь только посмотрят сегодня!

— Пошли в смотровую, — она развернулась и вышла, а я, схватив коробочку с заветной деталькой, на ватных ногах поплелась следом.

В смотровой воняло лекарствами. А лучше бы — сигаретами…. Блин, я что, уже вот прямо влюбилась? Да ну…

— Сейчас доктор подойдет, — оповестила медсестра и оставила меня трястись дальше в одиночестве.

А потом в смотровой появился тот самый орлиный нос.