Алинины Сказки. Часть 3. Исцеляющее ожерелье. Сборник психологических сказок

Наталия Юрьевна Москвина-Пакалина

Самоисполняющиеся Сказки отлично работают на гармонизацию всех сфер Вашей жизни. Являясь исцеляющим эликсиром, они помогают достичь желаемых результатов: обрести счастье, найти любовь, наладить отношения, подружиться с деньгами и с собственной тенью, понять и принять себя, осознать свою ценность, открыть в себе Силы своего Рода, и во многом другом. Я в этом убедилась на собственном опыте.Уверена, что моя книга «Исцеляющее ожерелье» поможет и Вам.

Алина и Яблоневый сад её достижений

Жила-была на белом свете садовница Алинка. Старательная была Алина, людям помогала, порядок вокруг наводила. Да только вот, комфорта и уюта, внутри себя, никак найти, почему-то, не могла, да и места своего в жизни не ощущала. Была в её саду маленькая лачужка, в которой, увы, не слишком-то комфортно жилось. Хоть и старается Алина, вовсю, её обустроить, а места своего в жизни не ощущает. Одна отрада — сад любимый. Много дел хороших она сотворила, люди её благодарят, а она, в ответ: «Да не за что, я должна была! Что в этом такого особенного? Я самая обыкновенная. Чего себе не хочу, того, и вам не желаю».

Однажды, когда она занималась своим цветником, цветами своими любовалась, разговаривала с ними, слушая журчание ручья, что в саду её весело водами своими песенки цветочкам напевал, у калитки, которую Алинка часто забывала закрывать, появилась та, что во многом ей завидовала. Алинка о зависти её, даже, и не подозревала. Звали её Адольфа. Не нравились Адольфе плоды трудов Алинки, казалось всё, что, слишком уж, сад её светит, сияет, улыбается Алинка не искренне, да и выскочкой она, по мнению Адольфы, является, и цветы её, уж больно, сильным ароматом обладают. Вошла Адольфа в открытую калитку, подошла сзади к Алинке, на подол платья её, якобы случайно, грязными калошами своими наступила, да в плечи и толкнула.

У Алинки, среди цветника, был чудесный, рукотворный прудик, только, замечала она, что вода на поверхности его, частенько, какой-то плёнкой покрывается, да и реченька в её деревеньке, часто, мутнела, а от чего это происходит, Алина понять не могла. Вот в него, в этот самый прудик, она, почти носом, и упала. Потемнело у неё в глазах, закружилась голова, пытается Алина руками на землю опереться да подняться, а вокруг пустота, опоры нет. Летит Алинка куда-то вниз, зацепиться ей руками не за что. Вокруг, словно, космическая пустота, шумы какие-то странные слышатся.

Летела так Алинка, летела, как вдруг, под пятой своей точкой, твёрдую землю почувствовала. Уцепилась она руками за землю, оттолкнулась от неё и встала на ноги. Осмотрелась вокруг себя садовница, да увидела четыре стены, сложенные из брёвен ладных да складных. Сначала, она подумала, что оказалась в чьём-то доме, глянула наверх, а над ней потолка нет. Стены высоки, а вместо потолка, там, далеко в высоте, ведёрко на тросе висит, над ним простор неба синего. Захотелось Алине из колодца выбраться, да, только, не достать ей ведро, за трос не зацепиться, не подняться, высоко оно.

«Где это я? Что за колодец, как мне из него выбраться?» — задумалась Алинка. Огляделась садовница по сторонам, увидела в одной из стен, старую, ржавую, железную дверь. Открывать её Алине боязно. Что там за дверью той? Только, сердцем Алинка чувствует, словно, батюшка родной где-то рядом. Хоть, вокруг и не видать никого, его присутствие чувствуется. Села она, призадумалась, решила обождать, растрепавшуюся косу свою заплести. Как косу доплела, слышит, сердцем своим, голос отца: «Отворяй дверь сию, я тебя проведу!»

Обрадовалась Алинка, давно она поддержки батюшкиной, так явно, не ощущала. Батюшка в небесном Роду давно пребывал. Стала Алинка посмелее, толкнула дверь, та легко поддалась, да, от прикосновения Алинкиного, вдруг, стала красивой, деревянной, резной да расписной.

«Это сила Преображения твоя проявляется, пространство вокруг преображает! Сила эта тебе Родом дана», — слышит Алина, вновь, голос отца, удивляется на себя, Роду кланяется, за силу преображения благодарит, хотя, до конца её в себе и не осознаёт, да и в происходящее её с трудом верится.

Вышла Алина за дверь, смотрит — дом перед ней. Дом сложен из тёмного бревна, глядит на неё старушка из окна. На старушке одеты зелёный платочек да халат тёмный, рабочий. Манит старушка Алину рукой, в дом зайти приглашает. Оглядела Алина дом, увидела с правой стороны крыльцо, подошла к нему, едва, вступила ножкой на ступени, как оно обновилось, посветлело, да и сам дом стал светлее, красивее, появились на нём резьба. Дивится Алинка родовой силе преображения, что в ней играет, пространство от её прикосновений преображает, постучала в дверь, отворила ей старушка и говорит: «Здравствуй, доченька! Зовут меня Егоровна. Смотрю, силу свою ты осознала, пока сюда шла, да вот, только, по достоинству, сама себя и силу свою ценить не научилась. В себя не веришь. Проходи в дом, я тебе кое-что покажу».

Вошла Алина в дом, Егоровна за руку её взяла, в комнату переднюю повела. В одной руке свечу на блюдечке держит, другой — Алину за руку по дому ведёт. Платок нашла, голову Алине покрыла, к зеркалу её подвела, свечу пред зеркалом, на полочку поставила и говорит:

— Глянь на своё отражение, милая!

Алинка смотрит в зеркало, а у отражения глаза не ясные, мутные. Пред лицом своим увидела она туманное облако, по ощущениям, холодное да колючее. От него и застилает глаза туман-пелена.

— Видишь ли, Алинушка, как сила отчуждения и обесценивания нехорошо играет, пыл охлаждает, любовь притупляет, взгляд тебе затуманивает?

— Да! Не хотела бы я этого для себя. Вижу в отражении, что взгляд мой, будто, неживой, застыл, холодом веет.

— Это ты своё собственное отношение к себе самой видишь, милая!»

— И что же мне, теперь, делать? Ой, колит что-то в груди, словно, в сердце иголка какая! — молвила Алина.

— Так, поди, вытащи иглу!

— А как я её найду, коли, она мне в зеркале не видна?

— Ой, запамятовала я, где-то в своём саду клещи златые, что иглы такие вытаскивают, потеряла. У пруда я работала, или у ручья, или, может, ещё, где их позабыла. Коли найдёшь их, иглу мы достанем, потом, и другим в этом сможешь помочь. Есть в саду три яблони. На одной растут яблочки жёлтые, на другой — красные, на третьей — зелёные. Ты, поди, урожай собери, да смотри, плохие в вёдра не клади, силой своей исцеляй, по цветам яблочки не перепутай. Урожай соберёшь — клещи златые в саду и найдёшь. Как иглу вытащим, пелена с глаз твоих спадёт, облако уйдёт, сама оживёшь, иной жизнью заживёшь. Вот, бери вёдра, ступай в сад.

Послушалась Алинка Егоровну, взяла вёдра, пошла в сад.

Яблоню с красными яблоками быстро нашла, урожай хороший собрала, одно яблоко с червоточинкой было. Прикоснулась она пальчиком к червоточинке, и говорит. «Не велик твой изъян, за хорошее пойдёшь!» Прикоснулась она пальцем к изъяну на яблоке, выровнялась его кожица, стало оно не красным, а жёлтым и без червоточинки.

Слышит она голос яблоньки:

«Себя слишком корила,

Изъяном уязвила.

Не так велик изъян,

Как кажется сперва.

Позволь же ошибиться,

Иначе, не учиться.

Тот, кто в пути стоит,

Нигде не сотворит».

Осознала Алинка, что надо быть менее критичной к себе, давать себе и другим право на ошибки, иначе, без них правильного пути, порой, не найти и не осознать. Это позволило ей простить и себя, и Адольфу поблагодарить её за поступок, послуживший ей билетиком в это интересное приключение. Положила она руку на грудь и молвила:

«Сама себе нужна я,

Ошибка — не беда.

Себя, других прощаю,

Сим, силу умножаю.

Свой путь я весь пройду,

И опыт обрету!»

Внутри неё капнула чистая, сердечная слеза прощения и принятия, зашевелилась в сердце игла, вскользнула наполовину сама, стала Алине видна. Положила Алинка жёлтое яблочко в другое ведро, смотрит, — перед ней уж яблонька не с красными, а с жёлтыми яблоками, листвой шелестит, словно, что сказать желает.

Посмотрела Алинка на плоды яблони, а на тех, на каждом втором, по одной чёрной крапинке. Обняла она яблоньку, ухом к стволу её прильнула, слушает, о чём соки её поют. Те в стволе журчат, о ранке на стволе рассказывают. Оглядела Алинка яблоньку, а у неё, и впрямь, на стволе ранка, из которой смола стекает.

«Силой любви смолу мою, пожалуйста, укрепи! Жидка она, ранки такой ей не затянуть» — просит её яблонька.

Прикоснулась Алинка к смоле, погладила ствол яблоньки вокруг ранки, загустела смола, Алинка её пальчиком собрала, на ранку наложила. Стала смола гуще, словно воск, ранку на стволе затянула и, вскоре, исцелила. Пропали на яблочках изъяны, стали они гладкими, ровными, медовый аромат приобрели.

«Нежнее к себе будь, себя не позабудь!» — прошелестела яблонька листвой.

Погладила Алинка ствол яблоньки, себя обняла, вышла наружу на две трети злосчастная игла.

Собрала Алинка жёлтые яблочки в другое ведро. Только на землю поставила его, как увидела, что у корней яблоньки клещи лежат, только они не златые, а совсем иные, в каком — то мутном налёте. Подняла Алинка клещи, вытерла их об подол своего передника, они посветлели, но золотыми не стали. Мутный налёт на них блеску золотому светить не даёт. «Те ли клещи, али, не те»? — думает Алинка. Пробует она ими иглу вытащить, а та не поддаётся.

Смотрит Алинка, а пред ней, уж, яблонька с зелёными яблочками стоит, листвой своей шелестит. Яблочки на ней небольшие, словно, ещё не дозрели. Видит она лишь три спелых плода, да и цвет розовый на яблоньке ещё есть.

— Вот диво, дивное! Есть зрелые плоды, есть цветы, на одном дереве и весна, и лето, и осень.

— Ты свои плоды зрелые собери, и от меня возьми — слышит Алинка в шелесте листвы яблоньки голос батюшки.

Прижалась Алинка к стволу яблоньки, слушает, о чём её соки поют.

— Три спелых плода собери, остальные не торопи, время выжидай, урожай собирай!

Собрала Алинка три спелых яблока, от которых аромат свежий, зрелый шёл. Первое сорвала — увидела, вместо своей лачужки, новый дом. Второе сорвала, видит — очистилась в деревне родной от тины река. Третье сорвала, а оно, в руках её, алым стало.

Опустила Алинка два зелёных яблока на землю. Одно из них и пожелтело. Положила Алинка красное яблоко к красным, жёлтое к жёлтым. Зелёное так ароматом манило, что она его, не удержавшись, откусила. Потемнело в глазах её, всё вокруг закружилось, капнула из глаз чистая слеза, смылась с глаз пелена. Поднялся в саду ветерок, закружил Алинку, к ручью перенёс.

Весело журчит ручеёк. Прислушалась Алинка к его журчанию, да услышала, о чём ручей поёт. Предложил ей ручеёк клещи в него опустить, от налёта отмыть, передник, да платье отстирать. Достала Алинка из кармана передника клещи, опустила их в ручей. Ручей, мигом, налёт с них смыл, заблестели клещи. Окунула Алинка край передника, коим клещи оттереть пыталась, и край подола платья своего, на который Адольфа грязными калошами наступила, в ручей, смыл ручей и с передника налёт, и с подола грязь.

Поняла Алинка, что чаще всё сама и сама, вспомнила, что когда с чем сама не справлялась, на себя раздражалась, ругалась, помощи ни у кого, никогда, почти, не просила. Поблагодарила она ручеёк, да ветерок за подсказки и помощь. «Достойна я помощи и ручья, и Рода своего, и людей добрых, и ветерка!» — подумала Алинка и сама, на мысль свою, удивилась.

Попробовала она вытащить клещами иглу, та, опять, не поддаётся. Смотрит она, а в ведре два яблочка жёлтых, словно пылью покрылись. Интуитивно, омыла она их в ручье. Яблочки те из жёлтых, красными стали. Переложила Алинка их в ведро с красными яблочками. Смотрит — перед ней тропинка появилась.

«По тропинке пойду, у Егоровны помощи попрошу. Её это клещи, она и знает, как ими иглу достать. Не буду себя, впредь, бестолковой считать и корить, лучше помощи у добрых людей попросить».

По той тропинке Алинка быстро до дома Егоровны дошла. Та её на крыльце встречает. Глянула на яблочки, что Алина собрала, улыбнулась, принесла ведро чистой воды, велела их помыть. Вымыла Алинка все яблочки, передником вытирать стала, а те в бусины превращаются, сияют, преображаются.

— Ожерелье из бусин собери, плетёное, защитное, мудрое, — говорит Егоровна, давая Алинке схему ожерелья и нити.

Стала Алинка ожерелье на нити, по схемочке, собирать. Где, что по схеме не понимает, у Егоровны спрашивает. Коли нить путается, на себя не серчает, терпеливо распутывает. Егоровна ей, по просьбам её, помогает. Как сплели они ожерелье, так Егоровна ей и говорит: «Теперь, одевай на себя».

Одела Алина ожерелье, выросла сама, повзрослела, похорошела. Взяла Егоровна клещи, в руку Алине их вложила, руку Алины в свою взяла. Потянули они вместе, вышла вся игла да в солнечных лучах и растворилась.

Поблагодарила Алина Егоровну за помощь, а та ей в ответ: «Себя, за достижения свои, тоже, поблагодари, иначе, не видать тебе желаемого, как своих ушей! Клещи сии с собою возьми. Сможешь ими иглы из раненых сердец, добрым людям помогать убирать, а как — я тебе показала. Тебе же, с твоим ожерельем, теперь, ни одна игла не страшна, посмотри в зеркало на себя».

Вошли Алина с Егоровной в избу, там светло стало. Подошла Алинка к зеркалу, глянула, а на ней новый наряд — красивый, жёлтый сарафан, впереди тесьма, расшитая разноцветными бусинами, на шее ожерелье красивое, разноцветными отсветами играет.

— Откуда тесьма с такими бусинами, да сарафан такой красивый на мне взялись?

— То, ты видишь на себе, чего, истинно, достойна. Без пелены, теперь, видны тебе: ценность твоя, достоинство, сила, доброта, красота. Ты в этом убранстве такая, какая, на самом деле, есть, такая, какой я и Род твой видим тебя. Признай и ты саму себя, свою красоту, доброту, силу свою, свои достижения, окажи себе честь! Тесьма сия теми бусинами расшита, что ты в Род свой доброго принесла. Я сей урожай давно, за тебя, собрала, тебе и возвращаю. Вместе с этим: счастья, достатка, радости, любви, здравия, уюта, комфорта на своём истинном месте, в твоей собственной жизни тебе желаю! — молвила Егоровна.

Признала Алина себя, собственную ценность, силу, свои достижения, красоту и доброту, Егоровну поблагодарила, батюшке и Роду своему поклонилась. Егоровна её в обратный путь благословила, перекрестила, тихонько в спину, к зеркалу ближе, подтолкнула.

Алинка шаг шагнула, и очутилась в своём собственном саду, перед цветником. В её руках клещи золотые, на шее ожерелье. Глянула она на свой пруд, а вода в нём чистая, прозрачная, лилии белоснежные на поверхности воды, вместо плёнки мутной, цветут. В отражении видит она себя в том самом наряде.

Калитка в её палисаднике волшебную силу обрела. Теперь, она в сад недоброе не пропускает. Зависть людская в тот сад не заходит, беды и неприятности Алину и семью её стороной, с тех пор, обходят.

Адольфа, с тех самых пор, вернулась в свои угодья, о существовании Алины забыла, свой собственный сад, в угодьях своих, посадила. Да и надобности ей нет, Алину навещать.

Алина с нежностью к себе относится, ценность свою осознаёт, если где, и ошибается, себя корить перестала, исправляет огрехи, людей за их ошибки, тоже, не осуждает, достоинство своё и достижений своих, знает, людям добрым помогает, коли что у самой не получится, помощь привлекает. Ветерок и ручеёк всегда на помощь придут, просьбу о помощи до нужных людей и Рода её донесут.

За спиной Алины крепкий Род, много сил и ресурсов он ей даёт, а она ему благодарность свою проявляет силы и ресурсы родовые, с радостью, принимает, для себя, своей семьи и людей добрых, во благо, использует.

Скоро появился в саду её новый, комфортный, уютный дом, где она чувствует себя на своём месте. Счастливо Алина собственной жизнью живёт, в достатке и здравии пребывает, радость и любовь в жизни своей, и по сей день приумножает. Достаток и удача с ней по жизни идут.

Клещи златые без работы не лежат. Знает Алина, как их применять, с их помощью, иголки разные помогает людям добрым из сердец своих устранить. Те её благодарят, благодарность их Алине крылья свободы укрепляет. Свободно Алина на крыльях свободы по жизни летит, каждому новому дню рада, может позволить себе приобрести многое то, что ранее для неё недоступным казалось.

Ожерелье на ней сияет, ценность её на свет проявляет. Свет тот далеко идёт, добрых людей в жизнь Алины привлекает. Алина в комфортно живёт, уютно ей, укрепляется силами, через неё проявленными, и она сама, и её славный Род. В деревне её реченька чистыми водами своими журчит, Алину и людей добрых, прозрачностью вод своих, радует.