Васильки

Натали Ку

Мать и сын – особый мир, особая связь. Легко ли им отпустить друг друга, когда настает пора? Что чувствует каждый из них, когда они отдаляются друг от друга? Будут ли они связаны всегда, даже если между ними пропасть?

Мое детство

Помнишь, в детстве ты любил слушать мои истории про то, как я была маленькой? Сейчас могу тебе признаться в том, что далеко не все из них произошли на самом деле. И о многом я умолчала: ты был слишком мал, чтобы все понять. Да и сейчас я не уверена в том, что тебе стоит знать абсолютно обо всем. Скажу только, что поняла: детство, безусловно, формирует нашу дальнейшую жизнь. Именно поэтому я пыталась уберечь тебя от многих детских обид и разочарований. Возможно, я была не права. Нужно ли уберегать человека от настоящей жизни? Она все равно рано или поздно сама настоит на знакомстве с ней. Родители не вечные, да и не от всего они могут защитить. Может, если бы ты узнал о многих вещах раньше, ты был бы более чутким и добрым?

Хотя странно, ты всегда был добр к животным, гораздо добрее, чем ко мне.

Вот стоило мне написать эти строки, как я поняла, что существовал еще один человек в моей жизни, который тоже был более добр к животным, чем к людям. До сих пор у меня этот факт не укладывается в голове. Почему? Далеко не всегда животные эту любовь поддерживают, и не всегда их поведение становится причиной такой любви. А люди, казалось бы, делают все, чтобы их любили или хотя бы уважительно относились, но этого нет.

Мой дядя. Мамин брат. Мне пришлось с ним провести часть детства. Это стало непростым испытанием. Сказать, что он поступал жестоко, значит, ничего, по сути, не сказать. Он был не здоров психически, а это куда страшнее, чем если бы он понимал, что делает. Когда человек не осознает своей жестокости, это куда трагичнее.

До сих пор задумываюсь, почему никто не пытался его лечить, как бы жестоко это ни звучало. Но даже мне, испытывавшей вечный страх перед ним, не приходило тогда в голову, что ненормально жить с таким человеком, что куда естественнее, если бы он жил отдельно от нас, если бы его наблюдали специалисты. В детстве многие вещи кажутся достаточно привычными, если ты лишен других примеров. Почему-то бабушка — его мать и мать моей мамы — даже говорить на эту тему отказывалась. Всегда пресекала подобные разговоры, обрывая робкие мамины попытки привычной фразой: «Он мой сын и твой брат. Мы должны заботиться о нем».

Когда бабушка умерла, мама по привычке продолжила нести свой крест, который, я считаю, был совсем не ее. Так ничего в этой жизни хорошего она и не увидела. Даже об элементарном покое не могло быть и речи, не говоря уже о каком-то счастье. Всегда было очень горько это осознавать.

От бабушки дяде с мамой досталось полдома на двоих. Так получилось, что ни маминому брату, ни маме, ни позже мне до определенного момента оказалось некуда больше идти. Не из чего выбирать. Другого дома не было. Так и ютились в нескольких комнатах две семьи. Ты скажешь, что это даже шикарно. В нескольких комнатах. Три человека. Раньше вообще вся семья могла размещаться на нескольких метрах. И ничего себе жили. По площади не могу сказать, чтобы я была ущемлена. Одной большой комнаты нам с мамой на двоих вполне хватало. Еще одна комната считалась общей. Третью занимал дядя. Был великолепный яблоневый сад под окнами. Подвал, в котором имелась маленькая банька. Кухня была на всех, я не любила там находиться. А вот дядя частенько располагался именно там, смотрел маленький телевизор, читал газеты и собирал своих дружков-собутыльников.

Вот она — главная причина наших несчастий. Дядя любил выпивать. А выпив, становился невыносимо жестоким, в моем понимании, конечно. С возрастом я обнаружила, что жестокость бывает разная, и в жизни может быть все намного хуже. Но даже с возрастом я не могла найти оправдания такому поведению. Мама все списывала на болезнь. Да, возможно, кроме болезни, действительно больше ничем нельзя было оправдать ни злость, ни садистские поступки дяди по отношению к нам. В такие непростые и даже страшные моменты мы с ней закрывались в нашей комнате, прятались у соседей или даже под собственной кроватью. Я не буду описывать тебе все то, что нам пришлось пережить. Поверь, этого было достаточно для того, чтобы после поступления в университет с радостью переселиться из дома в общежитие. А чтобы не возвращаться обратно, выйти замуж за твоего отца. Нет, конечно, за отца я вышла не для того, чтобы не возвращаться домой. Я любила его. Но о нем чуть позже.

Так вот, мне до сих пор странно, почему дядя так любил своего пса, который не отличался ни добрым нравом, ни каким-то особенным умом? Может, только пес и принимал его таким, каким он был? Может, именно в собаке он нашел родственную душу?

Еще дядя отлично играл на фаготе, который появился у него непонятно каким образом. Он не ходил никогда в музыкальную школу, но музыка давалась ему легко. Играл он очень красиво и проникновенно. И в общем-то был, наверно, неплохим человеком, когда не пил. Увы, его запои были слишком часты. Неудивительно для меня, что дядя так и не создал семьи, хотя попытки были. И совсем я не удивилась, когда узнала, что он умер достаточно рано, при пожаре в собственном доме. Так что я осталась без наследства, о чем не горевала. Мама умерла еще раньше. Сердечный приступ. Умерла легко, во сне. Но до сих пор есть у меня определенное чувство вины, что я сбежала тогда из отчего дома.

Говорят, что когда умирают родители, то у человека пропадает ощущение защищенности перед смертью. Очередь продвигается, и вот уже понимаешь, что следующий ты. Пусть кажется, что это будет совсем не скоро, чаще всего именно так и бывает, но то, что ты следующий, — это осознаёшь как-то особенно горько и остро, особенно в первый момент.

Отца своего я никогда не знала. И никогда не хотела узнать. Мама рассказывала, он оставил ее, как только услышал, что скоро у них появится ребенок. Мне всегда было удивительно читать в книжках, как практически все дети хотели узнать своих отцов, если таковых у них не имелось. Как придумывали себе их, как искали в каждом мужчине, который оказывался рядом. У меня такого не было. Мне хватило маминой истории, чтобы сразу понять: такой отец, который меня бросил, даже не увидев, мне не нужен. Другие? Но ведь они чужие и никогда не станут родными. Маминой заботы, ласки и любви мне вполне было достаточно.

Иногда я задумываюсь, почему же она так и не вышла больше замуж. Я даже мужчины другого рядом с ней не помню. Боялась, что это будет плохо для меня и повредит нашим с ней чудным отношениям? Боялась быть обманутой и брошенной снова? Никому уже не могла поверить? Или же ей просто это было не нужно, отцовский поступок убил все желание любить и быть любимой? Или продолжала любить отца? Помню, как-то я спросила ее об этом. Она честно сказала, что не знает почему. Но ведь какая-то причина должна была быть.

Мама была достаточно привлекательной женщиной, но я не замечала, чтобы мужчины пытались ухаживать за ней. Может, что-то и было, просто я не знала. А может, она своим неприступным внешним видом уничтожала в других даже саму мысль пофлиртовать с ней.

Кроме вышеупомянутого брата у мамы была еще двоюродная сестра в Юрмале. Она переехала туда вместе со своим мужем-военным. У них никогда не было детей, но, кажется, они ничуть не страдали от этого, а скорее наоборот, жили в свое удовольствие. Много путешествовали и не отказывали себе ни в чем. Вот именно эта тетя и заменила мне мать, когда той не стало. Даже не в смысле духовной близости и привязанности, а в смысле осознания, что есть кто-то старше в семье и, значит, очередь туда хоть и движется потихоньку, но пока не моя. Маму я потеряла, когда мне было всего тридцать. Тете сейчас уже под восемьдесят. Она держится бодрячком, хотя нет уже на этом свете ее мужа, живет она одна. Но в летний сезон сдает комнаты туристам, ездит в магазин на велосипеде и любит красиво одеваться. Но, конечно, возраст ее уже ничем не скрыть.

Каждый раз становится грустно, когда видишь ее после очередной разлуки в несколько лет. Понимаешь, что и сам постарел за это время, только у тебя пока не так заметно, но с тобой будет то же самое, если повезет, конечно. Если доживешь до таких лет. Такие вот грустные мысли у меня бывают. И именно в такие моменты понимаешь, что надо ценить то, что имеешь. Здоровье по молодости дается почти каждому. Но как мало мы придаем значение и первому, и второму, когда этого добра в избытке. Цени их, это не пустые слова. Впрочем, во многом убеждаешься только на собственном опыте.

Как-то я сказала тете, что чувствую себя ужасно старой, а мне тогда не было и сорока лет. Тетя посмотрела на меня внимательно, засмеялась и произнесла слова, которые я время от времени вспоминаю, особенно когда кажется, что теперь-то я на самом деле уже не молода.

— Девочка моя, какая же у тебя старость?

— Ну, вот морщинки появились, седые волосы полезли, вес прибавился.

— Разве это старость? Выглядишь ты великолепно. Я и себя еще не считаю старой, а ведь мне под семьдесят. Но сама хожу, сама себя обслуживаю и даже на велосипеде могу прокатиться, не так давно по деревьям лазила, вишню собирала. И теперь могу, только боюсь, что если упаду, то костей уже не соберу, а ухаживать за мной некому. Была у меня одна приятельница, которая ногу неудачно сломала и под конец жизни самостоятельно передвигаться не могла. Так вот она мне заявила, что на самом деле старость — это когда мыслить уже не можешь, а она до последнего дня всё книжки читала, стихи мне декламировала, музыку слушала, всякие политические новости обсуждать любила. Так что все твои переживания по этому поводу — надуманное, но, увы, это начинаешь понимать, когда настоящая старость приходит. Поэтому до семидесяти о старости даже и не думай. Внешность, конечно, важна, но, на мой взгляд, только для того, чтобы мужчин привлекать, да и то весьма поверхностных. Настоящий мужчина тебя целиком оценивает, а не только внешне. Если ты ему по душе, то вся. А какие-то морщинки — чепуха, седые волосы можно закрасить и даже нужно. За собой следить надо, это факт, но расстраиваться из-за того, что время проходит и тебя изменяет, не стоит. Бесполезно и вредно.

Помню, в детстве меня всегда привлекали языки. В школе учила английский. Сама пыталась овладеть польским. Так что даже выбора не стояло, куда поступать. Только факультет иностранных языков. Такой в нашем городе был один. Связей у меня не было, денег тоже. Зато конкурс получился сумасшедший. Естественно, я не поступила. Для страховки подавала документы еще и на математический. Там мой общий балл оказался весьма проходным. Другого варианта не было. Так я стала математиком.

Конечно, пришлось немало поломать себя, прежде чем я рассталась с мечтой об английском и французском. Со временем я даже полюбила свой предмет, иначе невозможно преподавать по-настоящему. Если нет любви, то не вкладываешь душу. Не вкладывая душу, невозможно хорошо преподавать. Если что-то начинаешь делать плохо, вскоре появляется отвращение ко всему — не только к своему делу. Я полюбила математику, особенно геометрию, она для меня стала увлекательным детективом. Именно под таким углом зрения я и детей обучала и обучаю.

Но интерес к языкам не пропал, и со временем мечта изучать и преподавать их вернулась. Я понимаю, что в моем возрасте все это осуществить невероятно сложно. Однако я сделала для себя одно открытие. Не знаю, применимо ли оно для всех взрослых и ко всем знаниям — или только в моем случае и только в отношении итальянского языка. В возрасте учиться совсем не трудно. Кто придумал, что со временем у человека снижается обучаемость? Вовсе нет! Особенно когда есть мотивация и ты постоянно чему-то учишься. Конечно, лет в восемьдесят освоить язык будет сложнее, чем в сорок. Но именно сорок, пятьдесят и даже шестьдесят — не приговор для получения новых знаний. Мне кажется, как раз тогда, когда люди перестают учиться, учиться постоянно, тогда и падает обучаемость. Это так же, наверно, как хорошему повару перестать готовить. Через какое-то время у него уже хуже получится то, что он раньше делал превосходно. Хороший же учитель не только постоянно учит, но и всю жизнь учится сам. Разумеется, пределы есть, но они на самом деле дальше, чем многие думают.

И если заранее закрыть перед собой все двери, то зачем вообще тогда жить? Мечты необходимы в любом возрасте. И в зрелом они не менее, а возможно, даже более важны, чем в твоем. Мечты и цели помогают жить, особенно когда жить совсем не хочется.