Скажу «спасибо» я годам

Наталья Алексеевна Грачева

Это история семьи, написанная тремя поколениями, с начала двадцатого века до наших дней. Воронин Михаил Иванович, Сизоненко Галина Михайловна, Грачева Наталья Алексеевна.

Глава 4

На этом мамины записки обрываются. Тяжёлая болезнь, неожиданно обнаруженная у неё, стала причиной её смерти. 3 августа 2004 года мама умерла. Светлая ей память! Мы постоянно будем помнить о ней, и любить её, самого светлого и чистого человека на земле.

Дальше я постараюсь восстановить рассказы мамы, деда и бабушки.

Ехали долго, больше месяца. Подолгу стояли, пропуская военные эшелоны. Где-то за Куйбышевым (Теперь городу вернули прежнее название — Самара) мама впервые за несколько месяцев увидела цветы и занавески на окнах, свет в окнах. Это было как напоминание о счастливой довоенной жизни без затемнённых, заклеенных крест-накрест окон. Мама рассказывала, что это поразило её тогда до глубины души.

Ехали тяжело. Особенно трудно переносили дорогу дети и старики. Бабушка говорила, что все детишки дошкольного возраста умерли в пути. Даже говорила, что «может быть и к лучшему, что не выжила при родах вторая дочка». Страшно было даже слышать об этом.

В Узбекистане их встретили очень хорошо. Общая беда сблизила всех. В те страшные годы никто и не думал о какой-то «межнациональной розни» или даже о национальности кого-то. Жили дружно, работали, учились. Летом школьников отправляли на уборку хлопка. У мамы там появилось много друзей. Жили они там сначала в Фергане, а потом в Беш — Арыке. Несмотря на то, что время было страшное, у мамы сохранились об Узбекистане самые тёплые воспоминания.

В феврале 1943 года у дедушки умерла мать. Он очень любил её и сильно переживал потерю. В декабре 1943 г они вернулись из эвакуации. Эта дорога была также очень тяжёлой, но всё — таки это была дорога домой. Где-то около Ленинабада деду пришлось с ножом в руке защищать жизнь жены и дочери. (Дед не любил вспоминать эту страшную историю). Они приехали не в Серпухов, Иван Фёдорович почему-то не захотел, чтобы сын с семьёй жил с ним, а в Яхрому, красивый городок на севере Московской области.

Тётя Клава, бабушкина сестра из эвакуации вернулась с сыном Игорем в Серпухов. В 1944 году соседский мальчишка предложил Игорьку распилить «одну железяку». Это была граната……Они с матерью пережили бомбёжки и тяжеленную дорогу в Узбекистан, нелёгкую жизнь в эвакуации. И так страшно и нелепо погибнуть! Ему было всего 12 лет. Тётя Клава ходила на могилу Игоря каждый день, до самой своей смерти.

Бабушкины сёстры, тётя Варя и тётя Лёля (так дома звали Елену) в эвакуации были за Волгой. Тетя Лёля была с дочкой Надей (к началу войны ей исполнилось всего 4 года), тётя Варя — с дочкой Галей 3-х лет и годовалым сынишкой Борей.

Тетя Варя обожала своего мужа, она тяжело переживала разлуку с ним. После войны они вернулись в Серпухов. Тёте Варе пришло извещение о том, что её муж без вести пропал. Долгое время она не могла получить о нём никаких сведений, хотя постоянно посылала запросы в разные инстанции. Наконец, летом 1965 года она получила письмо от пионеров из Запорожской области. Они писали ей, что на окраине села, недалеко от Запорожья, обнаружена могила Константина Архипова. Тётя Варя поехала на Украину. Подтвердилось, что это могила дяди Кости, нашлись его документы. Провожала мужа на фронт молодая красивая женщина с роскошной пшеничной косой. А теперь, через четверть века над его могилой стояла немолодая, испытавшая множество невзгод, женщина, а в пышных пшеничных волосах было очень много седины.

В 1947 году квартиру, в которой жила мама с родителями, ограбили. Дома никого не было, первой домой вернулась бабушка. Дверь нараспашку, всё более-менее ценное из вещей пропало, в том числе и вся одежда. Вызвали милицию. Позднее выяснилось что, пока милиция проводила допросы, награбленные вещи в двух мешках лежали на крыше дома за печной трубой. Одного из грабителей потом нашли, и он какое-то время выплачивал деньги за похищенное. С тех пор бабушка панически боялась ограбления, двери всегда запирались на несколько замков.

Дед был очень интересным человеком с пытливым умом, не потерявшим интереса к жизни, к новым знаниям до конца своих дней. Он неплохо знал английский язык, легко переводил статьи из английских и американских газет. Иногда «для души» переводил по заказу технические статьи для разных предприятий. Именно он на всю жизнь привил мне тягу к изучению иностранных языков. (Кроме «основного», английского языка я позднее учила испанский, итальянский, французский и немецкий языки.) В 1954 году у него обнаружили рак желудка. Профессор Лурье сделал ему операцию, которая прошла успешно. Бабушка неукоснительно соблюдала все рекомендации профессора.

Это было похоже на чудо: деду, по рассказам бабушки, вырезали половину желудка и чуть ли не треть печени и, несмотря на это, он практически выздоровел. А в 1960 году — новый удар: инсульт. У деда парализовало правую сторону тела, четыре месяца он вообще лежал без движения. И опять, благодаря неустанным заботам бабушки, он стал ходить, у него восстановилась речь.

Позднее он даже стал ездить в Москву за продуктами, плавать, т.е. стал вести такую же деятельную жизнь, что и до болезни. До конца своих дней он много читал, живо интересовался событиями в стране и за рубежом и занимался своим любимым английским.

Сейчас, после всех перестроек, после развала Советского Союза, после отказа от социализма-коммунизма и прихода к новому, чему ещё не придумали названия, меня поражает его прозорливость. Помню, когда я училась, по-моему, в 8 классе, мы с ним поспорили. Дед говорил, что «этот строй непременно рухнет, такая политика и такая экономика ведут в тупик, опять будут богатые и бедные. А мы будем или в верхушке бедноты, или, если очень постараемся, внизу среднего класса». Я пыталась убедить деда в том, что он неправ, но он сказал: «Поживём — увидим». И ещё он уговаривал меня поступать в экономический институт, говорил, что «лет через 20 грамотные экономисты будут на вес золота». Тогда ни во что это не верилось. Заниматься экономикой было «непрестижно», «престижно» было учиться на инженера, что я сдуру и сделала.

Конец ознакомительного фрагмента.