Спасение беглянки

Наталья Бессонова, 2019

Романтическая сказка или жестокая быль? Добро пожаловать в Турцию – Мекку для туристов. Пока одни находят на ласковом средиземноморском побережье удовольствия, развлечения и отдых по системе «Всё включено», другие попадают в преисподнюю, где балом правит порок. Саша ехала в Стамбул, мечтая о любви, но встретила унижения, оскорбления, насилие. Пройдя сквозь все круги ада, она вырвалась на волю. Но испытания не закончились, ведь по её следам, словно голодные ищейки, идут бывшие хозяева. Спасти беглянку отправляются полковник московской милиции Юрий и его подруга Надежда. Отпуск, обещавший миллион радостей, превращается для пары в остросюжетные приключения с разгадыванием головоломок, погонями, преследованиями и предательствами.

Глава 2

Из клуба Мехмеда Александру привезли в не менее «культурное» место: её продали одному стамбульскому сутенёру. Каракюрт производил впечатление доброго и даже интеллигентного человека. В меру упитанный, с густой кудрявой шевелюрой, в которой поблёскивали седые пряди, с мягкой улыбкой и внимательным взглядом бархатно-карих глаз. Весь такой домашний, спокойный и уютный.

«Приятный с виду мужчина, а сутенёр», — подумала Саша, едва увидев его.

Очередной хозяин дал Саше целый день на то, чтобы она осмотрелась, обустроилась. Попросил соседку по этажу, Галку, которая считалась здесь старожилкой, ввести новенькую в курс дела.

Александра не заметила никаких решёток на окнах, и на замок её не заперли, как было у Мехмеда. Особо «обустраиваться» не пришлось — ничего из вещей, кроме тех, что были на ней надеты, по обыкновению, взять с собой не дали. Постучалась в комнату к Гале.

— Расположилась? — спросила та, открывая дверь. — Ну, пойдём прогуляемся, подруга!

— Как… «прогуляемся»? — не поняла Саша.

— Ногами! — засмеялась «старожилка». На ней были потёртые джинсы, просторная рубашка. Светлые волосы собраны в пышный «конский хвост», на лице — ни капли косметики. Большие голубые глаза с лёгкой поволокой завораживали своей глубиной и прозрачностью.

— Одни? — недоумённо уточнила «новенькая».

— А с кем бы ты хотела? — удивилась Галина.

— Что, вот так… отпускают? — не могла поверить девушка.

— Ты что, с Луны свалилась? Ну, отпускают!

— Странно… не боятся.

— А чего бояться?

— Мы ведь убежать можем!

— Беги! — засмеялась Галя. — Паспорт у тебя есть? И виза небось не просрочена?

— Ну, нету у меня визы, — осеклась Саша, — да и паспорт у… как его…

— У Каракюрта, — подсказала старожилка.

— Но можно ведь в полиции всё объяснить, рассказать… они…

— Простота наивная! Ты давно в Стамбуле? — спросила Галина.

— Почти три года.

— И что ты расскажешь? Как без регистрации проституцией занимаешься? Тебя, кажется, из какого-то крутого клуба сюда привезли?

— Да, от Мехмеда… И я не проститутка!

— Зелёная ещё… не учёная. И что за клуб у этого вашего Мехмеда?

— Говорят, элитный. Восточные танцы, биллиард… то есть… как его… а, снукер! С высокими ставками. Ну и стриптиз…

— И всё? А как насчёт «постельных» услуг?

— Тоже… заставляли.

— Ясно. А то я думаю: с чего это тебя нашему Каракюрту подогнали, после такого приличного заведения? Ну, что тебе сказать, подруга, ранг твой стремительно понижается! — засмеялась соседка. — Если раньше ты была танцовщицей, подрабатывающей проституцией, то теперь ты профессиональная путана, которая может развлекать клиентов ещё и стриптизом.

— Я не хотела этим подрабатывать, меня принуждали! И… я не собираюсь здесь оставаться!

— А-а! Ну, как знаешь. И что тебе не так?

— Да не проститутка я! Что, не понимаешь? Не хочу я тут…

— Кто особо хочет-то? Каждая мечтает «завязать» когда-нибудь, — с тоской в глазах призналась Галя. — Только, знаешь, не многим это удаётся. Тебе ещё повезло! Сразу — в элитные! А я в танцовщицы не прошла, потом два года на панели отпахала.

— Так ты…

— Что «так ты, так ты»? Да! Я проститутка! На улице стояла! И что? Не у каждой, знаешь ли, в жизни всё как по маслу.

— И что, другого выхода не было? Кроме…

— А у тебя был выход?

— Меня обманули! И продали! Потом — избивали, запугивали. Под замком держали, за железными решётками. А ты — по своей воле!

— Да что тебе известно? «По своей воле», — уже спокойно сказала Галя. — Не осуждай. Ты же понятия не имеешь, у кого какие обстоятельства. А взаперти или нет — небольшая разница, если ты нелегалка. Коли в полицию заметут — тюрьма обеспечена!

— Тебя тоже кто-то продал? — спросила Саша.

— Нет, сама пошла.

— Ты откуда приехала?

— Из Тамбова. Да что я перед тобой тут… Думаешь, девки от хорошей жизни на панели оказываются? Так что, подруга, как сказал кто-то умный: «Прежде, чем осуждать человека, надень его башмаки да пройдись по его дороге…»

— Галя, я не хотела тебя обидеть, — Александра почувствовала себя виноватой.

— Думаешь, это легко и очень просто? Стоять на улице, машины тормозить, ждать клиента, улыбаться, навязываться. Бояться всё время, чтобы псих какой-нибудь не попался. Молить Аллаха, чтобы живой остаться и, по возможности, не сильно покалеченной. А если совсем здоровой, да с денежками — это уже у-ух, какое счастье!

— Аллаха? Ты что, мусульманкой стала?

— Нет, просто здесь наш Господь не очень котируется. Некоторые наши даже ислам принимают.

— Что-то ты не то говоришь! Какая разница, где Он «котируется», а где — нет, если в Него верить?

— Не знаю. Сама-то давно поверила?

— Недавно, — призналась Саша. — А как ты… ну… с улицы попала…

— Меня Каракюрт три года назад в отель перевёл. Я неплохой доход приносила, ну и он решил улучшить мне условия. Мы тут — почти высший ранг, — с грустной иронией сказала Галина. — Чтоб ты знала: не многим удаётся из уличных попасть в отельные. Так легче: хозяин сам клиентов находит, уезжать никуда не надо. В основном в отель ходят вполне приличные мужчины… семейные. Не шваль какая-нибудь.

Александра смотрела на девушку и открывала для себя новые истины, слушая её рассказ.

— Это… ко мне теперь тоже мужики будут в номер ходить? — спросила она.

— А ты бы хотела на улице?

— Я не знала, куда меня привезли и что предстоит делать!

— Теперь поняла?

— Поняла! — кивнула Александра, еле сдерживая слёзы.

— Ну вот…

— Слушай, а скажи, разве можно к этому привыкнуть, когда… ты должна… ну… постоянно…

— Ты про обслуживание клиентов? А кто сказал, что я привыкла? Но если меня купили, то я должна подчиняться. Мне плевать на них: кто они и откуда… лишь бы платили. И чтобы не извращенцы отмороженные.

— И-и… как от этой грязи отмыться?

— В смысле, морально или физически? — усмехнулась Галя. — Знаешь, я считаю, что чистота души важнее, чем чистота тела. Может быть, я так себя успокаиваю, но раз уж наши тела нам не принадлежат, во что ещё верить? Тем более, что тело дано нам только на время. Всего лишь материальная оболочка для бессмертной души.

— Удобная философия! Я тоже примерно так рассуждала, когда… Но ведь на улице ты хотя бы свободная была?

— Сначала — да! Но когда проститутку крышует сутенёр — это безопаснее, — как ни в чём не бывало, пояснила Галя. — Он решает проблемы с полицией, медосмотры регулярно организовывает. Каракюрт содержит четырёх русских девушек… отельных. Ты пятая. И уличных парочку. Он хороший хозяин. Не обманывает. Не бьёт. Совсем не пьёт. У него семья: жена, три дочери и сын. Они все правоверные мусульмане. Живут не здесь, а где-то в провинции.

— «Правоверные», а он на проститутках зарабатывает, — удивилась Александра.

— Да тут многие мусульмане, это ничего не значит. Каракюрт владеет верхним этажом отеля, где мы живём. Плату, кстати, берёт умеренную. У него ещё есть две гостиницы попроще, но те — совсем захудалые — для малоимущего населения. И прибыль приносят — так себе.

— Это что же, ему ещё и за жильё платить надо? — удивилась Саша.

— А ты как думала? И тряпки, в которых перед клиентами придётся щеголять, тоже на свои деньги покупать! И жратву…

— У Мехмеда костюмы, жильё и еда — за счёт заведения… и много ещё чего…

— Ого! Да там у тебя царские условия были! — засмеялась Галка. — Зато у нас — вид на Босфор! И от полиции есть где спрятаться…

— Ты же говорила, что проблемы с полицией хозяин решает, — напомнила Александра.

— Имеются у него, конечно, полезные знакомства. Но бывает, что спецоперации какие-то проводятся, тогда и прячемся. Или в другом отеле отсиживаемся, если заранее предупредят…

— Понятно…

— Только, знаешь, мне кажется, местным стражам порядка всё хорошо известно и про сутенёров, и про нас, грешных: кто, где, почём и сколько. А рейды и облавы — только для вида. Чтобы отчитаться…

— Так чем же они отчитываются, если сами и покрывают?

— Ну, «выявляют», наверное, некоторых, кто им не платит. А так… это же золотая жила! Да ещё и обслуживание на халяву. «Субботники» нам устраивают. Такая тут повинность ежемесячная. Так что, будь готова, подруга!

— Ужас! — Александре не хотелось думать, что всё это может коснуться её лично.

— Теперь про деньги: не знаю, как Каракюрт с тобой договорится, а я ему отдаю половину. Это нормально. Так что ты… того, не продешеви!

— Не хочу даже слышать! Галя, ты так рассказываешь, будто это всё в порядке вещей, будто обычная жизнь. Жуть какая-то!

— А сейчас это и есть моя жизнь. Надо жить сегодняшним днём. Я вот язык даже изучать взялась…

— Турецкий?

— А по-французски-то здесь с кем разговаривать? — звонко захохотала Галка.

— Смеёшься… Неужели тебе и правда весело?

— Глубоко копаешь… А слёзы, подруга, тут не стоит никому показывать! Никто, поверь, не посочувствует.

Прогулялись по набережной. Чайки кружились над берегом, кричали, выпрашивая угощенье у прохожих. А те бросали им кусочки хлеба, припасённого для такого случая.

— И много здесь русских… в этом… бизнесе? — кривясь, спросила Александра.

— С какой целью интересуешься? — изображая беззаботное веселье, уточнила Галя. — Конкуренции боишься?

— Как раз наоборот! Хочу как-то выбраться из этого… всего, — поделилась планами Саша. — Может быть, Каракюрт меня отпустит?

— Ага, отпустит! — усмехнулась собеседница. — Он за тебя денежки выложил, дорогуша! Ты их отработать должна! И доход хозяину принести… Ну, и… себе на жизнь, конечно…

Александра сникла.

— Сейчас проституток славянской внешности в Стамбуле — как грязи. Конкуренция! А ты — «не хочу!» Едут девчонки за лёгкими заработками да за красивой жизнью… за восточной сказкой. Смешные… И становятся в этой «сказке» белыми рабынями. Хоть здесь давно уже республика, а многие наивные дуры продолжают мечтать о роскоши гарема, о прекрасном султане. Только мечты эти оборачиваются… — горько улыбаясь, махнула рукой Галя.

— А… ты?

— Я? Сказала же: живу сегодняшним днём! Без мечтаний этих глупых. День прошёл, я цела и невредима — уже хорошо! И все так. Иначе невозможно…

Присели на скамейку у самого берега, помолчали, любуясь видами и вдыхая влажный морской воздух.

— Как здесь красиво! — неожиданно воскликнула Александра. — Я сто лет не гуляла. Если бы не знать, что мне предстоит…

— Вот и радуйся моменту, подруга!

— Я и так… даже самой не верится, что в моём положении можно чему-то радоваться.

— Ты знаешь, что это за место? — вдруг спросила Галка.

— Нет, — простодушно ответила Саша.

— Да ты что! Это же знаменитая пристань Эминеню^[11]! Рядом — площадь с таким же названием, а вон — Галатский мост! Египетский базар здесь недалеко, две мечети… Слушай, тут столько достопримечательностей под боком, а ты — не в курсе! Надо тебя просвещать, подруга!

— Начинай! — оживилась Александра. — У Мехмеда нам ведь не разрешали гулять по городу…

— Ну, хоть в этом тебе сейчас повезло! А то наши девчонки завидуют тем, кто в салонах работает… а там — вон что! Тюремный режим!

— Да, точно…

— Знаешь, Стамбул — необыкновенный город! — воодушевлённо воскликнула Галя. — Этот ветер, пахнущий дальними странствиями! Ни тоски, ни грусти, ни тревоги… даже радость какая-то необъяснимая. Несмотря ни на что… Всегда прихожу сюда в выходной. Иногда наших можно здесь встретить… Во-он в жёлтенькой кофточке — Зинка…

— В выходной? — не поняла Саша.

— Ну да, — подтвердила Галя, — у нас тоже свободные дни бывают! Надо себя занять как-то, чтобы мысли о гибели души не изводили. Это как будто волшебное место! Босфор избавляет от душевных мук и угрызений совести, — с обычной своей усмешкой призналась девушка, но в больших глазах её читалась глубокая печаль.

— А я подумала, что хозяин просто мне дал возможность освоиться… привыкнуть к обстановке.

— Ой! Каракюрт, конечно, добрый человек, но не до такой степени, чтобы пренебрегать заработками, — усмехнулась Галка. — Думаю, на завтра он для тебя уже присматривает… «кавалера».

Александру передёрнуло от этих слов, но она ничего не ответила.

Галя купила у уличного торговца два бублика, посыпанные кунжутом, один протянула Саше.

— Покормим братьев меньших?

— Давай, — согласилась та, принимая румяный калач.

Молча бросали хлебные крошки в воду, а суетливые чайки с криками набрасывались на добычу, не позволяя лакомым кусочкам коснуться волны.

— Мне бы маме позвонить! — спохватилась девушка. — Дашь телефон?

— Бери, — Галя с готовностью протянула собеседнице миниатюрный мобильный аппарат. — А о чём ты будешь с ней говорить?

Александра не ответила.

— Что ты ей скажешь? Чем порадуешь?

— И правда… лучше осмотрюсь сначала, решу, что делать…

— Отдыхай. Научись не думать ни о чём, — посоветовала «подруга по несчастью».

— Попробую…

— Смотри на воду — расслабляет. Босфор — одно из чудес света! Только пока не признанное… Я заметила: если долго глядеть на воду, то хочется взлететь…

Александра всмотрелась в лицо новой знакомой, на котором читалась то восторженная мечтательность, то неподдельная боль, и почувствовала к ней искреннюю жалость.

«Себя мне тоже надо пожалеть — подумала Саша, встрепенувшись. — Мне ведь придётся так же жить, если не найду выхода!»

— Ну что, новенькая, наш выходной продолжается? — спросила Галина, отбросив пустые мечты и придав лицу прежнее беззаботно-весёлое выражение. — Пойдём местными деликатесами полакомимся.

От пристани то и дело отходили или прибывали паромы — разные и по размерам, и по назначению. Александра наблюдала, как легковые автомобили, выстроившись в ряд, покидали борт причалившего к берегу перевозчика.

— Отсюда они ходят во все уголки Стамбула, и не только, — пояснила Галя, поймав Сашин взгляд.

Над площадью летали голуби, а люди их кормили с таким видом, будто именно для этого сюда и пришли.

С небольшого судёнышка, пришвартованного к берегу, торговали приготовленной на углях рыбой. Специфический аромат разносился по округе, смешиваясь с запахом моря.

— Что ты хочешь: рыбу в батоне или печёные мидии? — спросила Галина тоном завсегдатая подобных мест.

— Не знаю…

— Не ела никогда?

— Нет… я же здесь не была…

— Ну, давай всего попробуешь.

Пристроились неподалёку, на скамейке. Под крики чаек лакомились местными «деликатесами», вдыхая аромат дымка и морского ветра…

Серая желтоглазая кошка медленно приблизилась к сотрапезницам, надменно повела худым боком, стараясь казаться независимой, и уселась, равнодушно глядя в сторону. «Я вас не знаю, и мне всё равно, что вы там кушаете», — говорил её вид. Однако стоило Александре бросить киске кусочек рыбки, как та схватила его на лету и принялась с урчанием есть.

— Ближе к вечеру пойдём в одно местечко, я тебя с нашими познакомлю, — сообщила Галка.

Александра молча пожала плечами.

— А пока побудем здесь ещё немного. Смотри, какие облака! Как на картине…

— Да, красиво, — согласилась Саша.

— Днём тут такая суета, особенно в обеденное время. Все торопятся, что-то хватают на ходу у торговцев, кормят чаек. Этот запах дыма от мангалов и босфорского ветра… и плеск волн, — с затаённым восторгом говорила девушка. — Если когда-то и изменю свою жизнь, то вряд ли уеду отсюда!

Худой турецкий парень лет восемнадцати катил впереди себя тележку со стеклянной витриной.

— О, хочешь жареных каштанов? — встрепенулась Галя. Не дожидаясь ответа, бросилась к лоточнику и вернулась с полным пакетиком ещё одного не известного Александре лакомства.

— Пробуй, давай! — предложила Галка, протягивая пакет Саше.

Та прониклась настроением новой подруги и очарованием этого места. Уходить отсюда действительно не хотелось. Белоснежные перья облаков на лазурном небе над Босфором постепенно начали приобретать золотисто-розовый оттенок, который становился всё ярче и насыщеннее, и, отражаясь в воде, постепенно окрашивал сверкающие, словно зеркальные, волны.

— Да, красиво здесь! Просто необыкновенно! — не смогла сдержать восхищения Саша.

— Особенно после твоего «мехмедовского» заключения!

— Это точно! А куда нам надо идти?

— В один ночной клуб, на Истикляль^[12]. Мы там с девочками собираемся. Обсуждаем новости, общаемся. Пробуем местные вина — кстати, есть очень неплохие! В общем, топим в рюмочке тоску… и угрызения совести.

— Те, что босфорский ветер не унёс? — спросила Саша.

— Ага…

— А какие у вас могут быть новости?

— У-у! Ты думаешь, что нам посудачить не о чем? Тем для обсуждения у нас больше, чем на российском телевидении, уж поверь, — усмехнулась Галя. — Кого загребли в тюрьму, кого депортировали, кто заразу подхватил, кто на наркотики подсел…

— Как ты можешь усмехаться, говоря о таких вещах? — ужаснулась Александра.

— Что делать, подруга, что делать! Как сказал умный человек: «Юмор даёт возможность высказываться о таких вещах, о которых страшно говорить всерьёз…» Но бывают и хорошие вести. Некоторым удаётся найти здесь богатых мужей… или не совсем богатых, но это тоже неплохо. Для таких, как мы, подобный случай — верхняя ступень социальной лестницы. Только эти крали на нас уже не смотрят, стыдятся.

— А ты бы как себя повела на их месте?

— Не знаю…

— Улица Истикляль — центр развлечений Стамбула! — восторженно рассказывала Галка. — Своё название она получила после провозглашения турецкой республики. Здесь столько баров, клубов разных… на любой вкус и кошелёк! Только на Истикляль делают настоящие ичли кёфте — это такие котлетки из мясного фарша с луком и грецкими орехами. А ещё тут можно попробовать турецкое мороженое из козьего молока.

— Ой, трамвай! — удивлённо воскликнула Александра, завидев красный вагон, на подножке которого теснились два юноши, а сзади — на маленькой площадке — пристроился ещё один. — Без стёкол, без дверей…

— Да, это раритет! — со значением произнесла Галя. — Вообще-то это улица пешеходная. Но один старый-престарый трамвайчик оставили. Он ещё в девятнадцатом веке здесь ходил! Представляешь? Хочешь, прокатимся? Если уж он попался…

— Можно, — согласилась Саша, и девушки проехали небольшую часть пути в древнем вагончике.

— Кстати, на этой улице находится Генеральное Консульство России, если что, — сообщила Галя.

Легко спрыгнув с подножки трамвая, Галка подскочила к высокому худощавому парнишке, продающему с лотка какой-то товар.

— Саша, иди сюда! — позвала она. — Ты когда-нибудь НАСТОЯЩИЕ фаршированные мидии пробовала?

— Нет, — безо всякого энтузиазма ответила та.

— О-о! Ты много потеряла! Здесь они свежайшие! И приготовлены — высший класс! Как надо!

На круглом подносе были парами разложены фаршированные моллюски, отсортированные по размеру и, соответственно, по цене. Девушки ждали своей очереди, а торговец степенно, как будто соблюдая некий ритуал, открывал раковину и, выжимая в неё сок лимона, с торжественным видом протягивал лакомство очередному покупателю.

— Возьмём по парочке крупненьких, — сказала Галка, отсчитывая деньги. — Я тебя сегодня угощаю!

«Крупненькие» мидии стоили по десять лир за штуку.

— Иди сюда, подставляй ладошки! — весело скомандовала Галя, и Александра безропотно приняла из рук торговца его товар на бумажной салфетке. Хотя, по правде сказать, ей не очень-то хотелось это есть.

Саша смотрела на Галку, на её вздёрнутый носик, на то, как она по-детски всему восторгается, вмиг позабыв о грусти. «Водит меня по своим любимым уголкам Стамбула, как будто собственной радостью делится», — подумала она.

Щемящее чувство жалости к этой девушке снова пронзило душу Александры. И это было не то чувство, которое унижает достоинство, а что-то похожее на боль за близкого, очень дорогого человека.

К удивлению Саши, мидии, фаршированные рисом и политые лимонным соком, оказались действительно вкусными. Она подумала, что непременно надо отблагодарить новую знакомую за её щедрость и радушие.

…Собравшиеся в ночном клубе «подруги» отличались всем: ростом, комплекцией, цветом волос, возрастом. Они теснились в углу, недалеко от барной стойки, вокруг невысокого овального стола.

— Ой, Галка пришла сегодня! — обрадованно воскликнула девушка с пышно взбитой причёской цвета меди и поднялась навстречу старой знакомой. — Тебя два раза не было, мы подумали, не случилось ли что… да вроде ничего такого не слышно…

— Нет, лапушки, не дождётесь! — засмеялась Галя. — Здорово, девочки! Алька, привет! — она расцеловалась с медноволосой в обе щёчки, затем по очереди чмокнула остальных. — Я вот новенькую привела… знакомиться. Александрой зовут. Последнее приобретение Каракюрта.

— А-а, конкурентка, — шутливо прокомментировала ухоженного вида девица с эффектно осветлёнными и умело зачёсанными прядями, оценивающе оглядывая Сашу с ног до головы. — Ничего-о!

— Да что ты, Люси, у Каракюрта же своя клиентура! — возразила Галя, не надеясь, впрочем, переубедить «подруг». — Мы никому не мешаем…

— Да, не бери в голову, — отмахнулась Люси. Она, пожалуй, была старшей в этой компании и более других умудрённой жизненным опытом.

— Ну вот, знакомься: Люси, Аля, Нонна…

«Всё равно я всех не запомню», — подумала Саша, оглядывая собравшихся и встречая устремлённые на неё взгляды — тоже разные: испытующие, оценивающие, насмешливые, сочувствующие, равнодушные. Люси смотрела с хитринкой, в чьих-то глазах за напускной весёлостью читалась привычная настороженность, в других — откровенная усталость от жизни.

–…и три Оли: Маленькая, Средняя и Большая, — закончила Галка перечислять имена девушек.

Тёзки различались не только по росту, но и по возрасту.

— А мы тут новость обсуждаем, — сообщила Оля Маленькая — нежная блондинка с короткой стильной стрижкой, стряхивая пепел с тоненькой сигареты изящными, кажущимися фарфоровыми, пальчиками.

— Что за новость? — оживилась Галина, присаживаясь на уголок дивана и приглашая Сашу устроиться рядом, а девушки сдвинулись ещё плотнее.

— Музка откололась от нашей компании. Обаяла одного богатого мужчинку. Скоро поженятся. Он уже перевёз её к себе в шикарный дом. Я теперь одна буду за комнату платить! Представляешь?

— Сбылась заветная мечта путаны! — прокомментировала Галка.

— Позавчера идёт такая по нашему району… разодетая вся. Здоровается пока, но сама уже как бы из высшего общества! Поглядывает снисходительно… Мы же с ней как сёстры были! На одной кровати спали! — возмущалась Оля Маленькая.

— Эка невидаль! — вставила другая девушка.

— Вышагивает, как принцесса! А какие духи-и! И голос будто другой! И ростом вроде даже выше стала…

— А что ты хотела? Она теперь почти замужняя, почти порядочная дама!

— Ну, я и говорю… Могла бы и подругу пристроить… как-нибудь… вытащить из дерьма.

— Он ей пока только жених! — напомнила Люси.

— И что, не помог бы, если бы попросила?

— Оль, ну не бывает так! Сигарету брось, руки обожжёшь! — соседка поправила свою длинную косу цвета спелой пшеницы, вынула догорающий окурок из пальчиков блондинки и бросила в пепельницу.

— Ой, Галка, ты же долго не приходила! Про Янку уже знаешь? — спросила обладательница роскошной косы. — Вы с ней, кажется, вместе работали… в Лалели^[13].

— И что? Неужели тоже замуж вышла? — весело высказала предположение Галка. — Прошла и не поздоровалась?

— Да нет, её… нашли недели две назад. В районе Топкапы, у развалин древних византийских стен…

— Что, сильно избили? — ужаснулась Галина. Выражение её лица резко изменилось, в глазах читалась неподдельная боль.

— Убили, — упавшим голосом ответила одна из девушек.

Все сочувственно посмотрели на Галю, но та только нахмурила брови, не проронив ни слезинки.

— Мечтала денег заработать и вернуться домой… в Казань. По маме скучала, по младшей сестрёнке, — дрогнувшим голосом проговорила она.

— Сколько лет она уже в Стамбуле? Была…

— Кто бы их считал… Она где-то через месяц после меня появилась, — попыталась вспомнить Галя. — Мы тогда языка совсем не знали, а в Лалели все по-русски говорят…

— Ой, да тут везде можно родную речь услышать! — возразила Оля Большая. — В любом районе!

— Это ты сейчас знаешь, да и по-турецки можешь хоть несколько слов сказать. А сама-то где начинала?

— Тоже там, — согласилась девушка.

— Печально, — подытожила Люси. — Ну, хорош депрессию напускать! Неизвестно, что нас завтра ждёт…

— Вы все здесь… собираетесь? — робко спросила Саша.

— «Все»? Да ты что! — засмеялась Люси. — Нас «всех», работающих в Стамбуле, сейчас около двух сотен, — сообщила она. — Было больше…

— Всего? И откуда статистика? — спросила Саша.

— Не «всего», а только русских. Здесь из любого уголка мира контингент имеется! Даже африканки есть. Откуда известно? Много вопросов задаёшь, малютка, — усмехнулась старшая из присутствующих.

— Ну, не хочешь, не говори, — ответила Саша.

— На воле — двести, за решёткой — около сотни русских баб прозябают. Правда, кое-кто говорит, что больше, — продолжила Люси. — В курсе, наверное, что в бывшей столице православного мира, славном граде Константинополе, а ныне — в прекрасном городе Стамбуле, имеются и тюрьмы. Для женщин, для иностранцев и даже для детей.

— Люси, ты что-то перебрала сегодня! — одёрнула захмелевшую соседку Оля Большая. — К чему новенькую пугать?

— А закончится срок — будут депортированы из этой благодатной страны, — проигнорировала замечание Люси. — Как тебе такая перспективка?

— Я бы с удовольствием домой. Только без тюрьмы. Когда-то же это должно… как-нибудь закончиться, — выразила надежду Александра.

— Это о-очень хороший исход! — продолжала разглагольствовать подвыпившая путана. — А знаешь, сколько наших тут на тот свет отправились? Не знаешь? Страшно сказать!

— Ну, Люси, додегустировалась! — заметила Оля Большая. — Я говорила: «Давайте сорта три попробуем, и хватит!» Так ведь и спиться можно…

…Обратно шли пешком по Галатскому мосту, вдыхая ароматы вечернего Босфора.

— Вы такие дружные здесь! Собираетесь, обнимаетесь при встрече, как лучшие подруги…

— Что-о? — засмеялась Галка. — Это мы-то — «дружные»? Да не верь ты! Это же лицемерие сплошное! Так… обычай… «чмоки-чмоки в обе щёки»…

— Да? А выглядело как будто искренне.

— Ага! «Искренне»… Чьи-то трагедии, как сплетни, обсуждаем… Янка вон… в земле сырой, а эти… сказали и забыли! И тут же смеются… «Хорош депрессию напускать»… И каждая думает: «Слава Аллаху, что не я! И только бы не я следующая!» Да и я не лучше…

— А по-моему, ты чуть не заплакала, когда говорили о смерти твоей знакомой.

— Всё выплакано давно, — призналась Галка. — У нас, конечно, много общего, и, если разобраться, неплохие все, в принципе, девки… чисто по-человечески, понимаешь?

— Да…

— А ты обратила внимание на Лику?

Александра не могла вспомнить, кто такая Лика. Стало немного стыдно.

— Ну, такая худенькая, тихая. Жмётся всё время в уголке, как будто спрятаться хочет… в голубой кофточке.

— А-а, — Александра с трудом вспомнила эту неразговорчивую девушку.

— С полгода, как к нашей компании прибилась. Детдомовская, откуда-то из-под Челябинска. У них в интернате такое творилось! Директриса почти в открытую девчонками торговала. Представляешь? Клиенты постоянные были, да не простые, а высокое начальство, важные персоны.

— Ничего себе!

— После выпускного сразу продали её и ещё нескольких. Оформили всё так, будто какой-то фонд лучшим выпускницам путешествие в Турцию дарит за успешное окончание средней школы. Провожатого приставили, якобы для охраны, чтобы никто не обидел. А это уже здешний сутенёр был. Вот, стоит теперь на улице сиротка…

— И что, до сих пор та директриса в интернате… трудится? — ужаснулась Александра.

— Откуда я знаю! Да и что с такой будет? Всё там у неё схвачено… шито-крыто. Мразь! Растит молодое поколение… И что теперь этой девочке делать? Она по-другому жить не умеет!

— А ты умеешь?

— Обидеть хочешь?

— Нет…

— И не старайся! Я попала сюда от отчаяния… ну, и по глупости, конечно. А её… воспитывали для этого. С детства. Ты разницу понимаешь? Она другого обращения не видела. Так и пропадёт!

— Страшно…

— Вот именно. Её Олька Большая «под крыло» взяла. У них один сутенёр.

— Ну вот, видишь! Всё-таки и добрые отношения бывают в вашей среде.

— Иногда — да. Но в глубине души мы все ненавидим друг друга.

— Да за что? У всех же судьбы исковерканы! Что вам делить?

— «Вам»? А ты как бы уже и не с нами! Ну, ты глупая! «Что делить»… Не «за что», а потому что проституция — это конкурентный бизнес!

— Да какой «бизнес»?

— Суровый! Но ты права. «Бизнес» — для сутенёров. А для нас — способ выживания. И каждая хочет заработать. Уличные ненавидят тех, кто в отелях работает, потому что бабла больше, да и безопаснее. Отельные — тех, кто в шикарных салонах. Завидуют!

— А я никого не ненавижу, и не осуждаю даже…

— Что не осуждаешь — правильно. Тут все и правда несчастные. Да и мы с тобой — тоже… Но запомни: никакой дружбы здесь не бывает! Тебе никто не поможет. Если вдруг полиция заметёт, или гадость какую подхватишь, на улице окажешься. А там ни от кого защиты не жди. Я в от, грешна, тоже руку помощи не протянула год назад старой знакомой. Лариска искала меня, звонила… А я пряталась от неё, потому что не хотела Кызылая просить за ВИЧ-инфицированную… Да он бы и не стал связываться…

— Жуть! Всё! Я хочу домой! С меня хватит этих страшилок!

— Тю-у! Да ты настоящих ужасов ещё не видела!

— Всё равно. Я уеду скоро…

— Мечтательница… Отработай долг, потом Каракюрт тебя, может быть, и отпустит… если очень постараешься. Или беги! Но только не сейчас, а то он меня оштрафует, — усмехнулась Галя. — Но тогда тебе — прямая дорога в тюрьму, где жить придётся в одной камере вместе с какими-нибудь туберкулёзниками, или похуже… в ожидании депортации. Только кто поручится, что дождёшься? Так вот, подруга….

— А ты откуда знаешь про тюрьму?

— Да прямо «оттуда»… Так что, чем тюрьма — лучше сразу смерть! Да и, по-любому, свобода слаще! Даже такая, как у нас… Гуляем вот с тобой, на Босфор любуемся, в кафешках сидим, сладостями балуемся. А что будет завтра — неизвестно…

Вернулись в отель далеко за полночь.

Средних лет турчанка на ресепшене, сонно потягиваясь, посмотрела на вошедших не то оценивающе, не то осуждающе.

— Не обращай внимания, — сказала Галка, поймав смущённый взгляд Саши. — Она, в принципе, нормальная тётка. Правда, как и все местные бабы, жутко ненавидит русских проституток.

— За мужей боятся, что ли?

— Типа того. Вслед шипят: «Allah onu kahretsin^[14]!» Это чуть ли не первая фраза, которую я запомнила по-турецки, — усмехнулась Галина. Её усмешка уже не выглядела такой беззаботной, как в начале дня. — Случается, что и поколачивают наших…

Саше не хотелось оставаться одной на новом месте. Её номер, казалось, таил мрачные секреты и неведомые опасности. На душе «кошки скребли» от неизвестности.

— Пойдём ко мне, кофейку попьём, — пригласила она соседку.

Включила электрочайник, достала из миниатюрного буфета маленькие, как будто игрушечные, чашечки, на которые обратила внимание ещё утром, всыпала в каждую по ложке растворимого кофе из банки, стоящей тут же, залила кипятком.

— У меня турка есть. И хороший кофе. Хочешь, угощу тебя? — предложила Галка.

— Да ладно уж, давай сегодня такого попьём. Потом угостишь…

Девушки распаковали купленные в городе сладости, уселись поудобнее за низким столиком и долго ещё болтали о том о сём, не желая расходиться…

Проводив новую знакомую, Александра принялась обдумывать всё, о чём узнала, и своё незавидное положение. Страх перед завтрашним днём не давал ей успокоиться.

«Галка сказала, что Каракюрт добрый человек. Неужели не удастся с ним договориться? — рассуждала она. — Если он действительно не злой, тем более — верующий, то должен меня понять. Может быть, найдёт мне какую-то другую работу», — тешила себя надеждой девушка.

…Рано утром Галка постучалась в дверь.

— Саш, вставай! Снова гулять идём! — радостно сообщила соседка. — Санитарный день объявили… и ещё там… что-то.

— Что это значит? — не поняла Александра.

— Обычно так бывает, когда хозяина предупреждают о полицейском рейде. Мы даже ночевать сегодня будем в другом отеле.

Александру охватила радость, как будто вынужденная отсрочка могла серьёзно изменить её жизнь.

— Здорово!

— Собирайся быстрей! Куда отправимся?

— А давай опять на Босфор! — предложила Саша.

Завтракали печёными мидиями в одном из уличных кафе рядом с причалом. Неподалёку кормила чаек остатками батона стройная девушка. Её волнистые волосы красиво развевались на ветру.

— О, это же Лолка, — Галка приметила знакомую, — стриптизёрша, — сообщила она Александре.

— Привет, Галка! — поздоровалась девушка, оглянувшись. — Гуляешь?

— Да, новенькую вот выгуливаю…

— А-а… Ну-ну. Инструктируешь? — понимающе улыбнулась собеседница.

— А вы… где работаете? — спросила Александра.

— В одном ночном клубе, — с улыбкой ответила Лола. — Галка знает…

— И как там? Вас на улицу выпускают?

Лолка непонимающе взглянула на Галю.

— Не обращай внимания! — сказала та. — Сашка у нас дикая! Взаперти жила.

— Нормально, в общем… выпускают, конечно, — проговорила стриптизёрша.

— А ты откуда? — Саша и сама не заметила, как перешла на «ты».

— Екатеринбург… У нас в клубе девчонки есть из разных городов.

— Ты здесь давно?

— Почти два года…

— А как сюда попала?

— Да… как все, наверное — по объявлению в сети… через Москву.

Галина молча наблюдала за беседой.

— Ну и как тебе… работается?

— Ты это о чём? — не поняла Лола. — О том, как я танцую полуголая у шеста?

— Вы там только танцуете, или ещё… — Александра не могла задать вопрос, который её интересовал больше всего, — проституцией не заставляют заниматься? — наконец, слетели с её языка нужные слова.

— Ну, в принципе… посетитель имеет право купить понравившуюся девушку… на какое-то время. Если она не против. А так, чтобы кто-то принуждал — у нас подобное не практикуется. Там по-другому… Это называется «консумация». Ты сидишь за столиком с клиентом… ну, и раскручиваешь его на дорогие угощения и напитки. Для этого специально девушки есть. Нас, в теории, тоже может кто-то за столик пригласить, но уезжать куда-то с клиентом или нет — это по желанию. Никто насильно не заставит. Платят тем, кто соглашается, конечно, по другим расценкам, но я таким не занимаюсь…

— А если приставать всё-таки начнут? — не унималась Александра.

— На то охрана имеется! Парни работают чётко. Если сама не захочешь, никто к тебе даже не притронется.

— Слушай, а как бы к вам попасть? — загорелась Саша. — Там, где я работала… ну, в общем, — махнула рукой она.

— Ясно, — поняла Лола.

— Так как бы поговорить… насчёт меня? А?

— Даже не знаю… У тебя с визой — всё нормально?

— Нет…

— Нам при выезде из России рабочие визы оформляли, — сообщила Лола. — Правда, не в стриптиз-клуб. Я по договору — служащая отеля. С документами у всех полный порядок.

— Хозяин хороший?

— У нас хозяйка. Сара. Сносная тётка.

— А зарплата — как?

— На первых порах — пятьсот долларов, потом постепенно повышали. Сейчас — штука зелёных в месяц. Ну, и чаевые… за выступления. Те, кто консумацией подрабатывает — побогаче живут, но… ты же понимаешь, не всем это нравится. Мы сюда танцевать ехали…

— И ты сразу в этот клуб попала?

— Почти. Сначала встретил нас мрачный такой мужик в аэропорту, привёз в какое-то облезлое помещение. Ну, мы с девчонками подумали, что в бордель попали! Испугали-ись! Таких случаев же — пруд пруди! — Лола засмеялась, обнажив красивые ровные зубки. — А потом пришла Сара, повела всех в зал. Решила посмотреть, кто на что способен. Танцевали мы до упаду, до синяков и растяжек… Не всех хозяйка приняла к себе, а меня — приметила. Поселила в отеле — недорогом, но приличном, неподалёку от клуба. Выдала аванс. Паспорт, правда, сначала отобрала, но через два месяца вернула… Ну, и пошло-поехало. Трудно было на первых порах. Попробуй-ка у шеста…

— Знаю… я тоже танцевала. У Мехмеда. Слышала?

— Ага. Крутой вроде клуб. Но там, говорят, непрофессиональные танцовщицы работают. Ваша дама, как её… Эльза, кажется, знакома с нашей хозяйкой…

— А долг на вас навешивают?

— Долг? Это за дорогу и за услуги посредника, который нас привёз? Ну, — Лола призадумалась, — четыре месяца я отрабатывала… или чуть дольше, не помню уже… А после — ничего такого…

— И сколько в вашем клубе девушек? — продолжала расспросы Александра, ухватившись за идею попасть в стриптиз-клуб, где танцовщицы выполняют только свою непосредственную работу.

— Русских несколько: из Самары, из Питера, из Хабаровска, одна москвичка. Ещё есть девчонки из Украины, парочка латышек, молдаванка… Всего около двадцати танцовщиц. Я всех и не знаю: мы живём в разных местах, работаем тоже в разное время. У каждой — свой номер для сцены. Изредка, правда, все вместе выступаем — когда устраиваются крупные шоу. Иногда — гастролируем по курортным городам. Но не все сразу…

— А что дальше?

— В смысле — «дальше»?

— Ну… не до старости же ты будешь танцевать?

— А-а… Пока танцую, пока нравится. Да и Сара мною довольна. Денег ещё подкоплю и начну другую жизнь! В университет хочу поступить. Потом — замуж выйду, наверное. Как все…

— Хозяйка отпустит?

— Почему нет? В этом году от нас ушла одна — мужа нашла. Кто же насильно будет держать? Сара даже рада за девчонок, когда пристраиваются.

— И в какой университет планируешь? В России?

— Нет, в Стамбульский… На изобразительное искусство… Я когда-то в художественной школе училась. Правда, по этой части не пошла, среднее хореографическое окончила… с отличием. И акробатикой занималась — пригодилось. Посетители любят такие фишки!

— Именно в Стамбуле? Домой не хочешь?

— Нет, я Стамбул люблю! Мне здесь нравится. Турецкий язык учу…

— А родители?

— С ними всё нормально. Я им деньги регулярно высылаю, пока могу. Правда, они не знают, что я танцую стриптиз. Думают, что просто восточные танцы… в ансамбле.

— Так, может быть, ты всё-таки поговоришь насчёт меня с хозяйкой?

— А опыт у тебя какой? Долго танцевала?

— Три года. И я тоже не хочу… консумацией заниматься, — предупредила Александра. — Может быть, ты меня сейчас и отведёшь? Зачем тянуть?

— Образование танцевальное есть?

— Нет… Так поговоришь?

— Ну-у, поговорю, — уклончиво ответила Лола. — Но я ничего обещать не могу. Если Сара согласится, тогда придёшь. Телефон мой Галка знает, свяжемся.

— Ага, — скептически промычала Галина.

— Ладно, девочки, пойду я. Мне к выступлению готовиться пора.

В мыслях Александры снова мелькнула едва различимая надежда.

— Всё за всех решила? — спросила Галка, когда силуэт Лолы затерялся в толпе прохожих.

— Я просто спросила…

— У Каракюрта надо было сначала спросить, — напомнила Галя. — У Лолкиной хозяйки всё чин чинарём. Девчонки по договору работают… по найму.

— По фиктивному договору! — возразила Саша.

— Ничегошеньки подобного! По самому настоящему! — возразила Галка.

— Слышала, она оформлена служащей в отель?

— Ну и что? Это не ахти какое нарушение. А с тобой проблем не оберёшься!

— Она обещала спросить.

— Мне жаль тебя разочаровывать, но… я же тебя предупреждала: «Никто ни за кого здесь не просит!»

— А что, там тоже конкуренция?

— Святая простота! С нелегалками вообще никто из приличного клуба связываться не будет…

Ночевать сегодня предстояло в другом отеле Каракюрта — как сообщила Галина — в «допотопном двухэтажном здании», недалеко от Египетского базара.

— Сейчас по рядам пройдёмся, купим всякой вкуснотищи! — предвкушала она.

— И где же базар? Здесь одни дома, — рассеянно спросила Саша.

— Да вот же! С флажками здание — это и есть Египетский базар! А ты думала, что знаменитый рынок — это развалы на дощатых столах да на деревянных ящиках? — рассмеялась Галка. Она сегодня, похоже, по-настоящему радовалась жизни, без грусти и философских размышлений.

— Да, думала, что под открытым небом…

— Мы сегодня такую вкусноту с тобой приготовим! Ты в жизни ничего подобного не пробовала!

Галя свободно общалась с продавцами по-турецки, шутила с ними, весело торговалась.

«Как будто местная! Я по-турецки практически не знаю ничего, — посетовала Александра, — а ведь может пригодиться!»

В «другой отель» пришли с полными пакетами благоухающих фруктов, овощей и душистой зелени. Это было старое двухэтажное здание с мансардой, явно нуждающееся в ремонте.

Поднимаясь по хлипкой деревянной лестнице, встретили полную женщину в длинном платье с покрытой головой. Она сдержанно ответила на приветствие и окинула Сашу строгим взглядом.

Александра недоумённо посмотрела на соседку.

— Это она от Руфинки идёт, — пояснила Галка. — Руфка не у Каракюрта работает, а у одного его приятеля. Неподалёку здесь. А это её сиделка прошла. Бедняге недавно досталось крепко… по всем «фронтам», можно сказать…

— Как это? — не поняла Саша, входя вслед за новой подругой в маленький номер на втором этаже.

— И морально, и физически, — ответила та.

В небольшой комнате имелось место для приготовления пищи — в России это называют кухней-нишей. Электрическая плитка, миниатюрный разделочный стол и раковина — в углублении стены. Всё это закрывалось пластиковой шторой с потёртым изображением вида на Босфор. Обои давно выцвели и кое-где отклеились от стен, кафельная плитка в кухонном уголке местами потрескалась и отлетела.

— Мы иногда здесь до трёх дней пережидаем, — сообщила Галя, — когда крупные полицейские операции проводятся. Правда, это бывает не так уж часто. Здесь, конечно, не так комфортно, как в нашем отеле, но пару дней потерпеть можно. Душ лучше не принимать — только намучаешься! Вода не течёт, а капает…

— Так почему же Каракюрт ремонт здесь не сделает?

— Он объясняет, что дешевле новый дом построить, чем такую рухлядь ремонтировать. В общем, от этого отеля у него одни убытки. И второй такой же есть неподалёку, но там совсем разруха… Но бросать не хочет: говорит, что его дед начинал здесь семейный бизнес. Тогда всё было вполне на уровне.

— Тоже сутенёром был? — усмехнулась Саша.

— Нет, вроде… только отели. Хотя я точно не знаю.

— А что Руфинка? — напомнила Саша.

— Она в клиента влюбилась… в одного студентика. Чтобы ты знала: для таких, как мы, это гибель! Нельзя ничего подобного себе позволять. Никаких чувств! Нам платят за услуги, а не за эмоции и страдания, — «старожилка» наставляла «новенькую», что называется, на живом примере. — Парень тоже, видно, влюбился, потому что подарков не жалел. Сынок богатых родителей…

— Надо же…

— Руфа такая счастливая ходила в последнее время! Как с ума сошла. А две недели назад объявила хозяину, что скоро выйдет замуж. Он, конечно, убеждал её, как мог… Ну, не бывает такого! А она-то, оказывается, забеременела! И парню своему призналась. Он вроде бы обрадовался сначала, обещал забрать её… Ну, и… с добрыми намерениями рассказал всё предкам. Ты представляешь, чтобы турецкий пай-мальчик в родительский дом привёл русскую проститутку?

— А посещать проститутку «турецкому пай-мальчику» можно? Это — обычное дело в мусульманской стране? — поинтересовалась Александра.

— Турция давно уже светская страна! Не мусульманская. Не знала?

— Ну, слышала что-то…

— Эх ты, темнота! Здесь ведь тоже революция была! У них Ататюрк, как у нас Ленин. Многожёнству — нет! Паранджу — долой! И многое другое… Мусульман настоящих, правда, здесь и сейчас много. Но… что у них запрещено, а что — в порядке вещей — это тёмное дело! Всё перепутано, и для общественного мнения — одно, а для своего удовольствия — другое. Нам не понять… У них по Корану воздержание принято. А к проституткам ходить — и вовсе большой грех! Только почему-то русские девушки здесь в цене в любое время года! И даже в рамадан!

— А это что?

— Да это… пост мусульманский, в общем…

— Ну, дела…

Вместе суетились на «кухне». Саша мыла и чистила овощи, готовила мясной фарш, мелко резала пахучую зелень. Галя выполняла более ответственную работу: колдовала над приготовлением блюда. Она с явным удовольствием бланшировала в кипящей воде баклажаны, жарила в оливковом масле лук, потом выложила туда же фарш.

— В Турции мужчина обычно женится лет этак в тридцать пять, а то и в сорок, когда достигает положения в обществе и достатка, чтобы содержать семью, — между делом рассказывала Галка. — А до этого — пользуется нашими услугами! Да и от жён турки гуляют — только так. Особенно — от мусульманок. Потому что женщинам, воспитанным по законам Шариата, с детства внушают, что удовлетворение сексуальных потребностей — это грех! А от зова природы куда денешься? Бегут к нам. Проститутка для местных мужиков — это вещь, взятая напрокат.

— Фу-у…

— Ты как с Луны свалилась!

— С шеста, — уточнила Александра.

— Да какая разница! Ну, а к вещи относятся — сама знаешь как… Бывают случаи, что девчонок избивают или из окон выбрасывают. И даже полиция на убийство русской проститутки не особо реагирует…

— А Руфина…

— Её нашли недалеко от отеля… избитую. Без сознания. Вся в крови, одежда порвана. Думали, умрёт.

— Кто же её так?

— Ясно, кто! Родители того парня и подослали кого-то… А может, и он сам… Такое здесь не редкость…

— Ужас!

— Да уж, ничего хорошего… Карталь, хозяин её, попросил Каракюрта спрятать её у себя. Оба боятся, что об этом случае узнают в полиции.

— А что бояться, если у Каракюрта там знакомства есть?

— Ну, не все же продажные! Если о таких делах станет известно… «правильной полиции», то могут быть серьёзные неприятности. И нам тоже не поздоровится…. Из-за неё, думаю, всё это сейчас и закрутилось. Кто-то где-то проболтался. Или родственники того парнишки замутили всё. Вот по всей округе и проводятся внеплановые рейды. А, ну их! У нас зато снова выходной!

— Откуда эта пожилая женщина в длинной одежде? Из больницы?

— Это Чилек-абла. Родственница Карталя из провинции. Медсестра. Он её вызвал за Руфинкой ухаживать. Только ребёнка она потеряла. Но, может, это и к лучшему…

— Бедняжка, — посочувствовала Александра. — Вот уж действительно… «по всем фронтам»…

— Такое здесь не редкость, — заметила Галина.

— А сутенёр теперь её не отпустит?

— Не выгонит ли, ты хочешь спросить? Не знаю. По всему видно, Карталь к Руфинке хорошо относится. Она года четыре здесь. Красавица, спрос приличный имеет. В принципе, она все свои долги уже отработала, как и я. Только вот идти некуда!

— Ты тоже красивая, — сказала Саша, невольно залюбовавшись голубыми с поволокой глазами Галины, пушистами ресницами, чёткой линией пухлых губ, её загадочной усмешкой, за которой пряталась грусть. — Могла бы…

— Да все мы тут… ничего, — перебила Галка. — И ни к чему рассуждать о том, как сложилась бы жизнь, «если бы да кабы». Только Аллах знает…

— Галя, ну почему всё-таки Аллах?

— А он отсюда ближе, — светло, как-то даже по-детски улыбнулась девушка. — И… может быть, я вообще в мусульманки скоро подамся…

— Но зачем? Ты в курсе, что, по мусульманским представлениям, женщина, как собака, не имеет души? Ей даже рая по «уставу» не положено!

— Да? Надо уточнить у Каракюрта…

— Уточняй! Для чего тебе какой-то Аллах, мы же русские! — настаивала Саша. — У нас Господь! Ему надо молиться, чтобы помог нам выбраться отсюда! Тем более, что в Стамбуле… то есть, в Константинополе, был когда-то центр православного мира. Так что… сам Господь велел нам к Нему обращаться за помощью. Здесь же истоки православия!

— Хорошо, пусть Господь, — не стала спорить Галка. — Только не надо к нему с несбыточными просьбами приставать. Лучше попроси, чтобы нормальный клиент тебе завтра попался… не извращенец какой-нибудь и не садист…

Сашу передёрнуло.

Она поглядывала на Галю и удивлялась тому, как та преобразилась. Сейчас это была совершенно счастливая девушка, как многие, с упоением хлопотавшие на маленьких кухоньках в родной России.

Хорошенький носик Галки покрылся испариной, выбившиеся лёгкие прядки закрутились колечками на висках.

— Та-ак, поперчила, специи всыпала… Теперь натру внутри смесью пряностей… Давай фарш! Помогай заполнять! Я — баклажаны, ты — перец.

Александра молча выполняла команды. Наконец фаршированные овощи были рядками сложены в кастрюлю.

— Всё! Сейчас бардачка три воды сверху, и — на медленный огонь! — эти слова прозвучали как «Жизнь прекрасна!» — Нет, пожалуй, три — мало…

— «Бардачка»? — не поняла Саша.

— Бардак — это вот такой турецкий стаканчик-тюльпанчик, — объяснила Галя. — Не знала? Ну, ты как будто и не жила в Турции…

Закатили целый пир. Пригласили ещё двух девушек, которые пережидали полицейский рейд в соседнем номере, передали угощение для Руфины и её сиделки.

Поужинав, вдвоём до глубокой ночи пили чай со сладостями у телевизора, беспрестанно переключая каналы. В суть передач и фильмов не вникали, просто смотрели то на экран, то за окно, а сами говорили, говорили, говорили…

По некоторым высказываниям и суждениям новой знакомой, по её задумчивому взгляду и тоске, которая то и дело затуманивала взгляд, Александра сделала вывод, что девушка уже не надеется изменить свою жизнь.

— Галя, неужели тебе не хочется всё бросить, уехать домой и жить, как все люди? — спросила вдруг Саша.

— На три копейки, за которые месяц пахать? — усмехнулась Галина.

— Ну, можно же как-то постараться…

— Мечтать вредно! — отрезала девушка. — Я же тебе говорила! Хотя, — промолвила она, немного помолчав, — иногда находит что-то такое… мысли о настоящей любви, о детях — маленьких таких носиках-курносиках… Кухня, запах ванильного печенья из духовки… Как в детстве, когда мама была жива. Но… надо уметь вовремя остановиться!

— Так что мешает?

— Смешная! Мы же как в омуте… не выбраться…

* * *

Юрий и Надежда провели вместе несколько счастливых, незабываемых дней и ночей, строя планы на будущее. Она ждала его со службы, готовила к его приходу что-нибудь вкусное, а он спешил к ней, забывая обо всём на свете.

Они так радовались друг другу и окружающему миру, что самые простые вещи могли вызвать у них неописуемый восторг. Разноцветные кубики овощей и яркая зелень в окрошке, которую вместе готовили, манты в прозрачной пароварке — первом совместном приобретении, сделанном в ближайшем гипермаркете, сочетание цветов в клумбе, мимо которой они обязательно проходили, отправляясь на вечернюю прогулку…

Тёплый комочек счастья прочно поселился в груди Надежды, постоянно согревал её, радостно трепыхался при каждом взгляде Юрия, при каждом его прикосновении.

«Такая острота чувств не может, наверное, сохраниться надолго, — подумала в один из этих дней Надя, — но какое же это необыкновенное состояние, когда человек счастлив!»

Наконец Юрию удалось выкроить время среди дня, и влюблённые отправились подавать заявление в ЗАГС. Но выражения их лиц резко изменились, когда приветливая служащая вежливо попросила предъявить набор документов: оказалось, что у Надежды не хватает одной важной бумажки — свидетельства о расторжении второго брака. Заявление у них, естественно, не приняли.

— Надюша, а… как же так? Развод-то был? — недоумённо поинтересовался заметно расстроенный Юрий.

— Был, конечно, я просто паспорт уже меняла после этого… два раза, — ответила Надежда.

— А кто он?

— Хороший человек… капитан дальнего плавания.

— А если хороший…

–…то — почему разошлись? — перебила Надя.

— И — почему?

— Потому что… без любви даже с хорошим человеком жить невозможно.

— А зачем надо было замуж выходить, если без любви?

— Юра, ну что за допрос? — возмутилась Надежда. — Я тебя спрашиваю про твою Татьяну?

— Не спрашиваешь?

— А ты, кстати, по любви на ней женился?

— Ну вот! Интересуешься?

— Вроде того…

— Сейчас уже не помню, — спокойно ответил Юрий, — а тогда… не успел об этом подумать даже… ладно?.. Как-то быстро всё произошло.

— Как это — «не помню»? — удивилась Надя.

— Может быть, там и нечего помнить…

— А я тогда всё понимала, но искренне надеялась, что смогу полюбить…

— И что за неволя была, если понимала?

— А у тебя «что за неволя была», раз и подумать некогда было? — уточнила Надежда.

— Разные ситуации…

— А, ну да! Про ситуации я уже слышала…

— Надюш, ну ты сердишься, что ли? Не отвечай, если не хочешь…

— Ну почему же… Плохо мне было. Я тогда год как сына похоронила.

— Что? Миленькая, а я и не знал про сына! Прости, — он обнял её, как будто хотел оградить от тяжёлых воспоминаний. Она-то знала, что от этого её никто и ничто оградить не может… даже Юрий.

— Ничего, — ответила Надежда, — я и не забываю об этом никогда.

— А что случилось? — осторожно спросил он.

— Несчастный случай на воде… в детском лагере, — глухо ответила она.

Он молча смотрел на неё, гладил по волосам.

— Знаешь, а ведь даже не наказали никого… словно так и надо, — поделилась Надежда.

— Как же это? В подобном случае уголовное дело обязательно должно быть возбуждено!

— А вот не было… «возбуждено»… Воспитательница в его отряде была примерной студенткой педагогического колледжа и дочкой начальника школы милиции. Так-то, — подвела итог Надежда и с укоризной посмотрела на Юрия. — Моя милиция бережёт… прежде всего — своих близких!

— Ну, зачем ты… — начал полковник.

— Да ни зачем! — оборвала его Надя. — А ещё… это не точно, но мне говорили, будто тот парнишка, который его толкнул… с этой мерзопакостной тарзанки — сын главного бухгалтера облфинотдела.

— У нас перед законом…

— Ага, все равны! Слышала! Только на самом деле прав тот, у кого больше прав.

— Всякое, конечно, бывает, но…

— Хватит об этом, Юра! Я больше не могу…

— Прости… а я и не знал, Надюша, — повторил он.

— А ты многого обо мне ещё не знаешь. Убежать мне хотелось тогда куда-нибудь на край света… от горя и несправедливости. Спрятаться, отогреться душой, что ли, — продолжила Надежда, — вот и убежала…

— Замуж?

— И не просто замуж, а на Камчатку.

— Далековато! И помогло?

— Нет! От себя не убежишь. Только человека обидела. Бросилась в первые протянутые руки… как с ума сошла!

— И долго ты там жила?

— Полтора года и… всё. Свидетельство о разводе есть, за ним домой надо съездить. Толя — хороший, сцен устраивать, как твоя Татьяна, не будет. Да и далеко он…

— Она не моя.

— Ну, как… «не твоя»…

— Интересно у нас получается! Препятствия какие-то. Будто специально…

— Ты меня подозреваешь, что я… нарочно не взяла свидетельство?

— Не подозреваю, но… Надюша, а ты ещё хочешь за меня замуж-то? А может, сомневаешься… бросаться ли «в протянутые руки»?

— Юра, ты меня уже обижаешь!

— Ну, прости, Надюша, просто мысли разные… Это у меня профессиональное, наверное, — улыбнулся полковник.

— И ты всегда будешь меня во всём подозревать? — ужаснулась Надежда.

— Ой, буду! Ладно?

…Дома Юрий достал гитару, поправил строй, легонько тронул струны, продолжая удивлять Надю своими талантами.

«Ого, — подумала она, — он ещё и на гитаре мастак! Не удивлюсь, если и вышивать умеет… каким-нибудь крестиком…»

— Как ты здорово смотришься с инструментом! — не удержалась она от комплимента, влюблённо глядя на полковника.

— Да вот, бренчу немного…

После нескольких аккордов Надежда решила, что совсем он не «бренчит», а даже очень прилично играет… с переборами.

…Мне бы только мельком повидать тебя,

И, клянусь, мне большего не надо…

— Визбор, — узнала она.

— Он, — подтвердил полковник и продолжил.

Баритон Юрия в песне звучал прекрасно.

«Если бы он стал артистом, это было бы что-то необыкновенное, — предположила женщина. — Но тогда бы я его видела только в кино…»

«…Мне бы только раз прожить с тобой всю жизнь, и, клянусь, мне большего не надо», — закончил полковник, эффектно выдав заключительный аккорд, и отложил гитару в сторону.

— Вот такое «скромное» у меня желание, сударыня, — сказал он. — А ваши необдуманные действия мешают мне его осуществить…

* * *

Саша посмотрела на соседку, которая как раз пыталась задремать.

«Как она иногда похожа на Галку!» — вдруг подумала девушка. Она поймала себя на мысли, что, пожалуй, воспоминания о днях, проведённых с Галей — самые приятные за все годы её пребывания в Турции…

— Всё! Выходные закончились! Каракюрт звонил. Сегодня вечером — работаем, — сообщила Галя, и выражение её лица снова стало наигранно-бесшабашным, натянуто-весёлым. — Осчастливишь нынче какого-нибудь местного страдальца, одаришь любовью и лаской.

Саше стало нехорошо от мысли об этом «местном страдальце», но она промолчала.

— Да не трясись ты! Может, он вполне даже ничего мужик, только ему не хватает женского внимания. Кстати, у Каракюрта почти все нормальные клиенты. Сейчас зайдём в одну лавчонку, купим тебе костюмчик.

— Зачем? — не поняла Саша.

— Ты гостя сегодня в чём встречать будешь?

— Я хочу с хозяином поговорить… может быть, он всё-таки отпустит меня…

— Ага, жди! Да и меня ты в каком свете выставишь? Скажет: «Вот это проинструктировала новенькую!»

Однако Каракюрта на месте не оказалось.

…Клиентом был солидный мужчина лет пятидесяти. Учтивый, представительного вида, он сразу расположил к себе девушку. Александра решила попросить у него помощи, уповая на сочувствие.

— Вы понимаете по-русски? — спросила она.

Тот недоумённо покачал головой, глупо улыбаясь. Конечно, не такого поведения ждал он от путаны. Да и, наверное, выглядела она нелепо: яркий откровенный наряд, который выбрала для неё Галка, явно не сочетался с серьёзным выражением лица и испугом в глазах.

Посетитель жестом указал на постель. Девушка осталась на месте. Он подошёл, рывком привлёк её к себе. Саша попыталась высвободиться, не проявляя особой грубости. Но так не получилось.

В результате первый на новом месте её «клиент» получил пару пощёчин, несколько царапин и с оскорблённым видом покинул номер.

Последствия не заставили себя ждать. Не успела Александра опомниться и подумать о реакции хозяина на её поведение, как открылась дверь, и на пороге появился Каракюрт, собственной персоной. Девушка вздрогнула, вспомнив, как обращались с «непослушными» у Мехмеда. Хозяин же, на удивление, не выглядел рассерженным.

— Что ты? Что ны так тыбе? — совершенно спокойно спросил он. — Балэишь?

— Нет, не болею, — ответила она.

— Клыент быть лыцо, ногти царапать, да? Как так, да? — развёл руками Каракюрт. — Добрий чыловэк обыдыла… Как так? Балэишь — скажи. Плохо тыбе — скажи, ны будышь работать сыводна. А? А ты — клыент ногти царапат…

— Я хотела поговорить с вами.

— Гавары, — милостиво разрешил он.

— Я работала у Мехмеда… танцовщицей. Я не проститутка, — начала Саша.

— Да, я слышал, ты хороший танца…

— И я не проститутка! — повторила она.

— Это у Мыхмэд рысторан, клуб, танца, да? Здэс толко с клыент. Да? Харашо клыент, танца номыр, да? Это лучше стоит. Болши. Так? Денги харашо будышь. Да?

— Но я не хочу так работать. Отпустите меня, пожалуйста, — взмолилась Александра. — Хотите, я на колени встану перед вами? — она коснулась коленями пола, свела руки перед собой, соединив ладонями. Слёзы слышались в голосе девушки. — Разрешите мне уехать домой. Пожалуйста! Помогите мне! Ради всего святого!

— А-а! — только и сказал хозяин. Подошёл к ней совсем близко. Александра сжалась в ожидании удара. — Встан, встан! Что ты, — он помог ей подняться, усадил на кровать. — Ну что — уехат? А? Савсэм плохо тыбе? — спросил он, присаживаясь рядом.

— Я не проститутка, — твердила Саша. — Поймите! Меня заставляли… насильно! Били! И угрожали, что маме сделают плохо… я боялась…

— А-а…

— Отпустите меня!

— Как так? Ны могу. Бызнэс, знаишь, — спокойно, тихим голосом увещевал хозяин. — Я ны богатый чыловэк. Да? У мыня мало бызнэс… Сымья балшой, кушять надо, знаишь? Дочка замуж надо, да? Этот… свадба… подарки… çeyiz^[15]… как… прыданый, да…

— Я понимаю. У меня есть немного денег, — с этими словами девушка отвернулась и, не снимая с себя костюма, распорола подкладку в чашечках лифчика, доставая припрятанную валюту.

— Вот, — она расправила слежавшиеся бумажки и разложила перед Каракюртом. Хозяин удивлённо посмотрел на деньги, усмехнулся.

— Нэ-эт, — сказал он, — ты болши стоишь.

— Больше? Но у меня нет… это всё…

— Думай, Алыксандра, — мужчина встал с кровати, направился к выходу. — Как далши работать. Ны совсэм плохо здэс. Думай. И я думаю, — открыл дверь и вышел.

Разноцветные купюры остались лежать на атласном покрывале. Девушка собрала их, вернула в тайник.

«О чём думать? Ну, придёт он завтра, а я ему то же самое скажу, — размышляла Александра, вытирая слёзы. — Попрошу, чтобы порекомендовал меня в тот стриптиз-клуб, где Лолка работает, — пришла ей в голову здравая мысль. — Как же я забыла-то?»

— Сашка, ну как ты тут? Как ночка? Клиент щедрый попался? — с порога засыпала вопросами Галка, заглянув утром к соседке. — О, да у тебя бодренький вид! И выспаться удалось? — засмеялась она.

— Удалось, — хмуро ответила Саша.

— Ну а денег-то хорошо отвалил? — не унималась новая подруга.

— А не было ничего. Я его… ударила, ну и…

— Ну, ты даёшь! Прогнала? А Каракюрт знает уже?

— Да. Был… вчера…

— Ругался?

— Нет. Сказал, чтобы думала.

— Он вообще спокойный. И никого здесь ни к чему не принуждают обычно. Хочешь — работай, не хочешь… не знаю. Но такого ещё не было, чтобы кто-то не хотел. Уличные просто мечтают тут оказаться! А ты…

— Да я же тебе говорю, что я не уличная! И никакая! Почему вы все не поймёте-то! — в отчаянии закричала Александра.

— Вона ка-ак! — невесело засмеялась Галка.

— Галя, ты вчера была такая… как в нормальной человеческой жизни… в прежней. А сегодня снова… вроде бы смеёшься, а сама будто в какой-то маске или в панцире. Ненастоящая, в общем!

— В «прежней жизни», говоришь? — спросила Галя, сбросив с лица улыбку. Серьёзно взглянула в глаза собеседнице. — А что ты знаешь про мою эту… «прежнюю жизнь»? А?

— Ты же не рассказываешь!

— Да потому, что ничего хорошего! Когда мама умерла, папка пить стал, собутыльников водил. Мне тогда тринадцать было. Напьётся, бывало, и спать уйдёт к себе, а собутыльники его… меня… того!

— Да ты что!

— Зверьё пьяное! Я из дома пыталась убегать, но… куда бежать-то? На улицу? К знакомым? А чужим людям больно нужны мои проблемы? Накормят, успокоят, да и… отправят обратно домой, к папе. «Он у тебя хороший», — говорят. Я же им не рассказывала, как его друзья со мной…

— А ты говорила, что мачеха…

— Эта стерва позже появилась. Где-то года через два. Папка даже пить перестал, когда с ней познакомился. Я сначала обрадовалась: думала, что кончатся теперь мои мучения. А эта грымза только первое время со мной ласковая была, пока к отцу в доверие втиралась… «Доченька, лапушка», — называла. Фу, гадина! А когда папаша на ней официально женился и прописал в квартире, так она начала уже свои порядки устанавливать. Я стала для неё не «доченька», а «стерва», не «лапушка», а «шлюха малолетняя»! А он… на коротком поводке у неё… как собачонка. Всё делает, как она скажет.

— Галя, а ты в милицию не заявляла на этих… собутыльников?

— Ты с ума сошла? Позориться! В школе я всегда была среди лучших, а тут… Я вообще никому не говорила, и всё равно мачеха откуда-то узнала. Эти… твари… растрепали, наверное…

— Досталось тебе…

— Ой, вот не надо! — перебила Галина. — Не люблю я этих… сю-сю-сю! Жива, здорова, не бедствую. На Босфор вон любуюсь. А кто-то и мечтать об этом не может! Я, когда на улице стояла, каждый день с жизнью прощалась… на всякий случай. Там разное случается… Но Каракюрт в отель взял. Так что, подруга, хочешь жить — успокойся и смирись. Тогда уцелеешь. А там, глядишь, судьба сюрприз преподнесёт, — при этих словах лицо девушки приняло мечтательное выражение, на губах заиграла улыбка, в глазах засияли искорки. — Аллах любит терпеливых!

«Какая же она красивая, эта Галка», — подумала Саша.

…После завтрака в небольшом ресторанчике гуляли по старинным улочкам. Александра любовалась древними постройками.

— Да ты совсем дикая, Сашка! В такой красоте жила три года, а на улицу не выходила!

— Я ведь уже гуляла здесь… или где-то поблизости… с Денизом. Только это было так давно! Целая жизнь прошла, — и она тоже поделилась своей историей.

— Не грусти, подруга! Аллах даст, прорвёмся! — подбодрила Галя. — Только не будь совсем дурой…

— Опять Аллах…

— Хорошо, Господь! — согласилась девушка. — Только Бог всё равно один. Муса так говорит. Какая разница, как его называть?

— Муса? — не поняла Саша.

— Сейчас зайдём в одну книжную лавочку. Мне её хозяин, Муса, даёт книжки почитать. Давно не была у него. Возьмём что-нибудь.

— А на каком языке книжки-то?

— Всякие есть. Знаешь, зимой в Стамбуле бывает так тоскливо! Холодно, сыро… На улицу не тянет. Сижу, читаю…

— А Муса этот… он кто?

— Сам он уже как бы местный. А вот дед его или прадед — из наших эмигрантов. Дочка у него работает в редакции. Муса русский хорошо знает. И дома у него основной разговорный язык — русский! Он этим очень гордится. Считает, что надо помнить свои корни и детей воспитывать на родном языке.

Небольшая книжная лавочка располагалась в полуподвале старого здания. Её хозяин — невысокого роста мужчина в тюбетейке и в стёганой жилетке поверх белоснежной рубашки — вышел навстречу посетительницам с радушной улыбкой и раскинутыми для объятий руками.

— Га-аля! Здравствуй! — радостно поприветствовал он старую знакомую. — Добро пожаловать! Давно не приходила! Ты с подругой?

— Здравствуй, Муса! Это Александра.

— Ах, девушки, девушки! Шестьдесят лет живу, а не перестаю удивляться женской красоте! — сделал комплимент хозяин лавочки.

— Ой, Муса, не смущай Сашку! Она же не знает, что ты так всех посетительниц встречаешь, даже страшных и старых! — засмеялась Галина.

— Как ты можешь! Не говори так, Галина! Женщин страшных не бывает! Все краса-авицы! — лукаво улыбнулся Муса.

В уютном торговом зале под потолком светились три оконца, в глубине помещения горели разноцветные фонарики. На стеллажах ровными рядами выстроились книги, в промежутках красовались картины с морскими видами и портретами писателей.

— Вот на этих полках выбирайте любые, — сказал хозяин и удалился.

— Почему — только на этих? — спросила Саша.

— Здесь уже не новые книги, люди сдают, — пояснила Галя. — А новые — только если купим. Но нам и старых хватит. Тут такие книжечки можно найти! А если мало будет — во втором зале можно покопаться. Там не такой лоск, но тоже уютно.

Вернулся Муса с чайником. Пригласил посетительниц к маленькому столику-этажерке, стоявшему за перегородкой, где уже поджидала гостей ваза со сладостями. Хозяин разлил чай в стаканчики-бардаки, стоящие на миниатюрных блюдцах.

— Лукум свежий, пахлава, халва… Пробуйте! — предложил он. — А для новой посетительницы у меня подарок! Книжка о Турции на русском языке, — сообщил он, протягивая Саше небольшой томик в цветной обложке. — Издатель — мой хороший знакомый. Снабжает меня новинками.

— Спасибо, — Александру растрогало такое внимание. — Я… мне неудобно.

— Бери, бери, дочка! Почитаешь, будет время…

Муса рассказывал девушкам о турецких чайных церемониях, пытаясь сравнивать их с российскими, удивив Сашу знаниями традиций Родины своих предков. За интересной беседой, изредка прерываемой покупателями, часы пролетели быстро. Саша смотрела на Галину, и вновь выражение её лица казалось ей таким, как у людей в «прежней жизни».

— Пойдём, подруга! Пора возвращаться, — с сожалением сказала Галя.

— Как он тебе? — спросила она Сашу, когда девушки оказались на улице.

— Хороший… добрый, приветливый.

— Вот такой человечище! — Галка со значением подняла большой палец.

В холле отеля им встретился Каракюрт.

— Ну, пока, Сашка. «Прежняя жизнь» на сегодня окончена, — усмехнулась соседка и поспешила к себе.

Александра подошла к хозяину, намереваясь поговорить о своём будущем.

— Иды, сычас прыду, — сказал он вместо приветствия.

— Думала? — спросил с порога, заходя в номер к своей непокорной подопечной.

— Да.

— Что думала? Как жить?

Александра медлила с ответом, не в состоянии подобрать нужные слова.

— Что? Ны понятно? Я так по-русски? — уточнил он.

— Я поняла. Только… всё-таки не хочу здесь работать.

— Савсэм? — не понял Каракюрт. — Как так, да?

— Проституткой — не хочу! — пояснила девушка. — А вы… могли бы меня порекомендовать в один стриптиз-клуб?

Она рассказала о встрече с Лолой и о своих надеждах относительно клуба, где та трудится.

— Харашо, — согласился Каракюрт. — Договорымся, тогда всо будыт. Да?

И он отправился к Галке, чтобы узнать номер телефона Лолы.

Александра запрыгала на мягком ковре, не в силах сдерживать радость.

— Помоги мне, Господи, помоги мне, Господи! — повторяла она. — Только бы она согласилась, эта Сара! И тогда… всё будет просто здорово!

Примечания

11

Пристань Эминеню — важнейшая транспортная развязка Стамбула. Находится в районе Эминеню. Рядом — площадь Эминеню, Галатский мост, Египетский базар и Новая Мечеть.

12

Istiklal Caddesi — улица Независимости в районе Бейоглу, начинается от площади Таксим и спускается к бухте Золотой Рог.

13

Лалели или Лалейли (Laleli) — популярный у русскоговорящих туристов микрорайон в центре Стамбула, который называют «русским Стамбулом». Территориально относится к району Фатих.

14

Да проклянёт её Аллах (тур.)

15

Приданое.