Квинтэссенция свободы

Наталья Бокшай, 2023

Рассказы, которыми наполнена книга "Квинтессенция свободы", тесно переплетаются между собой одной нитью – стремлением почувствовать вкус жизни. Теплые летние истории с ноткой вкусного флёра подарят радость и уют, перенесут в удивительный мир героев, добавят вашим вечерам гармонии и легкой ностальгии. Любите, мечтайте и радуйтесь каждому мгновению вместе с "Квинтессенцией свободы".

Мороженое

Сто лет прошло, а я до сих пор помню тот майский день в десятом классе, который изменил всю мою жизнь. Толк из меня будет, говорила она мне, и много раз говорила.

До сих пор с лёгкостью вспоминаю её лицо, чётко и так ясно, словно с открытыми глазами смотрю на неё. Я лицо матери так не помню, как её, хотя прошло сто лет с момента, как мы в последний раз виделись.

Она была вожатой в нашей школе №9, а ещё вела в начальных классах английский, и иногда — литературу, заменяя вечно болеющую руссичку. И так легко всё это у неё получалось, точно машина времени в её кармане была и ночевала она в какой-то уникальной криогенной камере. Все говорили, что долго она в нашей школе не задержится. Когда её спрашивали об этом многие ученики, она с улыбкой отвечала, что, мол, останется, пока тот или иной не закончит школу. Так она отвечала и самым младшим и самым старшим. В шутку, но все верили и не сомневались в сказанном.

Мне нравилось участвовать во всяких конкурсах, особенно интеллектуальных или литературных, наверное потому что при хороших результатах участия можно было поехать в другой конец города или просто прогулять школу за счёт того или иного мероприятия.

Но все эти прогулы были обычными, рядовыми что ли, кроме того самого, который я помню по секундам даже через много лет. А точнее — через девять.

В тот раз она предложила мне участвовать в знамённой группе на празднование дня детских объединений. На мой вопрос — почему в знамённую группу, она прямо ответила, мол, у меня ноги длинные, чеканить шаг буду хорошо. Ну, раз ноги длинные, как тут отказать? Согласился, конечно. К тому же, на это мероприятие да ещё и под конец учебного года, ехала половина школы, как такое пропустить? Не сидеть же в притихшей школе, когда все будут в парке развлекаться. Согласился, в общем, быть знаменосцем. К тому же ей отказывать не хотелось — она всегда ко мне хорошо относилась.

Вечером, накануне того самого дня, я совершенно не хотел идти домой. Причин на это было более чем достаточно. И одна из этих причин, в которой я даже себе боялся признаться по-честному — меня никто не ждал. Мать на работе, и когда вернётся — не знала даже она, видимо потому, что на работе ей было легче, чем управляться с домашними делами. Библиотекарь как-никак. Отец на вахте в другом городе.

А на улице — май, цветущий, тёплый, опьяняюще пахучий. Казалось, весь город вышел проводить вечер в сквере. Знакомые старшеклассники уже толпились перед входом в пиццерию. Когда меня окликнули, я только махнул рукой — настроения не было. И денег тоже не было.

С деньгами у меня всегда было туго, хотя я и подрабатывал грузчиком в вечернее время. Но предприниматель, на которого я работал, уже пару дней отдыхал где-то за границей, а я вынужден был перебиваться, как попало. Денег у матери я не просил, да она и не предлагала. Видимо думала, что ту гречку, которая уже год лежит в шкафу на кухне, я ем каждый день по ядрышку. Да в принципе, за себя я не волновался. А вот за младшую сестру — очень. Она только во втором классе, и ей не понятно, почему мама забывает о нашем существовании.

Заботилась о нас только бабушка. Не смотря на то, что она живила в Новосибирске, регулярно интересовалась нашими с сестрой делами и раз в месяц присылала деньги с пенсии. Эти деньги я тратил на оплату школьного питания и покупку самых необходимых вещей для сестры.

Толк из меня будет. Когда мне было невмоготу всё происходящее, я повторял про себя её слова.

Доплёлся я домой, когда уже начало темнеть. Выбора не было.

— Алинка, ты дома? — позвал я сестру, хотя и так знал, что она дома.

Мелкая отозвалась сразу же и выскочила из комнаты меня встречать.

— Там суп остался, будешь? — спросила она у меня.

— А ты ела?

— Конечно! Ты же вчера целую кастрюлю сварил!

— Тогда буду.

Хотя есть совсем не хотелось. Мысли были о том, как бы завтра ненароком прилюдно не грохнуться в обморок, пока со знаменем стоять буду на жаре.

После беседы с Алинкой, выяснилось, что она завтра тоже едет в парк со своим классом. Но разговор она всё пыталась свести в какое-то иное русло.

— На мороженое дать денег? — спросил я у неё, понимая, что она хочет мне, глупому, втолковать.

— А можно? — с надеждой спросила она.

— На мороженое можно, — махнул я рукой.

Карманы я долго перетряхивал, пока не наскрёб сотню.

— Тут и на хлеб хватит, — удивилась Алина.

Я махнул рукой. Знаю я, сколько стоит мороженое и всякая ерунда в таких местах. Да и сестру не хотелось расстраивать — пусть хоть чему-то порадуется.

— Воду хоть с собой возьми, — улыбнулся я ей.

— Ну как же я её возьму? — замялась Алина, опуская глаза. — Все же там покупать будут, а я — из дома.

Я опять махнул рукой. Вот он, стадный рефлекс. До чего докатились — из дома даже воду стыдно брать, надо обязательно купить, чтобы не выделяться. Ладно, пусть покупает, раз так.

Но я знал, что Алина лишней копейки зря не потратит. Пусть распоряжается сотней на своё усмотрение, она редко радовалась таким мелочам.

— Я тебе деньги дал, а ты трать их, на что сочтёшь нужным, — улыбнулся я ей.

Алинка обрадовалась, обняла меня и поцеловала в щёку.

— Ты самый лучший брат, — засмеялась она.

Утром мы отправились в парк на городской фестиваль.

Настроение у меня было какое-то облачное, ловил себя на том, что всё время думал о чём-то, что можно было отложить на потом.

— Я вас в тенёк поставила, — сообщила вожатая нам с довольной улыбкой. — Так что вам будет лучше всех.

И вправду, когда наша знамённая группа вместе со мной отчеканила мимо собравшихся, маршрут наш закончился теньком от крытой сцены.

Само мероприятие протекало по заранее написанному сценарию и меня это вполне устраивало — главное не в школе, а на свежем воздухе. И настроение моё, наконец, улучшилось.

Забрав команду для игры по станциям, вожатая разрешила нам погулять по парку. Мне гулять не захотелось, и я пошёл с ними.

Игра по станциям оказалась вполне увлекательной прогулкой по всей огромной парковой территории — уйди я с другими ребятами, вряд ли всё обошёл бы.

И в этот момент всё и случилось.

Игра подходила к концу, команда успешно справилась с заданиями и маршрут был пройден.

— А теперь пойдёмте покупать вату и мороженое, как и обещала вам, — сказала вожатая, уступив, наконец, просьбам давно жаждущих совершить набег на ларёк.

Я остановился и собирался остаться на месте, чтобы потом найти свободную скамейку и отдохнуть.

— Ты не пойдёшь?

Она обернулась, отыскал меня в толпе взглядом.

— Нет, не хочу, — отозвался я.

Мы пробыли в парке несколько часов, было страшно жарко, даже она, всегда стойко терпевшая подобные мероприятия, явно хотела пить.

— Пойдём, — позвала она. — Что ж ты один тут останешься?

— Да всё в порядке, я не хочу, — покачал я головой.

И тут нас разделила толпа других детей, бежавших по своему маршруту.

Она быстро посмотрела туда, куда спокойно ушла наша команда, снова посмотрела на меня, и, пропуская перед собой детей, протянула мне руку.

Я не знаю, что мною тогда двигало, но я, секунду замешкавшись, ухватил её за руку, как первоклассник, честное слово. Крепко так, точно боялся, что потеряюсь в толпе и её потеряю, хотя был на голову выше неё.

— Пойдём, — улыбнулась она.

И мы побежали догонять остальных.

Уставшие ребята никак не отреагировали на то, что я, здоровый лось, иду за ручку с вожатой. И руку мне не хотелось отпускать. Её ладонь была нежной и прохладной в моей, уже страшно шершавой и мозолистой от разгрузок всяких мешков и ящиков. Почему-то подумал, что если выпущу её руку, то обязательно поцарапаю. А мне не хотелось, чтобы ей было неприятно.

Она улыбнулась и лишь взяла за руку шестиклассницу, чтобы не ставить меня в неловкое положение.

— Я многодетная мама, — засмеялась она. — Ух, какие вы у меня хорошие!

Шестиклассница что-то счастливо защебетала, держа за руку вожатую и смешно мне улыбаясь.

Возле ларёчка, где стояла тележка с мороженым и крутили вату, собрались все наши.

— Какое мороженое будем? — спросила она у меня, глядя снизу вверх.

— Какое вы любите? — я перемялся с ноги на ногу, чувствуя, что земля под ногами начинает гореть.

— Давай вот это, — она указала куда-то, но я уже ничего перед собой не видел.

Земля качнулась и просела подо мной, а я тысячу раз пожалел, что уступил мимолётному чувству чего-то необъяснимого и пошёл с ней.

Я даже не почувствовал, как она высвободила свою руку и отошла к продавцу.

Я не слышал голосов вокруг.

— Ты что выбрал?

Рядом со мной стоял одноклассник, круглый, как мяч, и прозванный Пончиком.

— Мороженое, — ответил я, собственно не понимая, что он говорит.

— Я шоколадное люблю, — сообщил мне Пончик. — С орехами. Или с вареньем. А ещё лучше — и то и другое. Поп-корн пробовал? Тут ничего такой, как в кинотеатре.

— Правда? — я отошёл от Пончика, собираясь незаметно слинять. — Да что-то меня от жары мутит, не хочется ничего.

— Да ты хот-дог купи, полегчает, — Пончик двигался следом за мной, как приклеенный. — И колу. Я сейчас ещё одно мороженое возьму и поп-корн.

— А мы съедим мороженое.

Она появилась внезапно с той же светлой улыбкой, которая была словно маяком в водовороте обыденности.

— Вот, держи сдачу, — и она, вместе с мороженым сунула мне в руку сто рублей. — Там не протолкнуться. А ты, Миша, уже купил что хотел?

Пончик покачал головой.

— Надо было и мне вас попросить купить мороженое, — с досадой протянул он. — Тоже буду учителем, чтобы без очереди проходить.

— Ну да, за пирожками учителя, конечно, первые, — засмеялась она, протягивая мне бумажный стакан с поп-корном и бутылку сока. — Это мне просто повезло, пока Насте вату крутили. А так бы тоже стояла, пока вы всё не смели бы.

Я, онемевши, хлопал глазами, глядя на неё.

— Пойду, пока не разобрали, — кивнул Пончик, глядя с жадностью на то, что было в моих руках.

— Зачем вы….

— Пить очень хочется, — перебила она меня.

Я горел со стыда до самого ядра Земли.

— Не расстраивай меня, ладно? — она, склонив голову набок, строго посмотрела на меня.

И я промолчал. Промолчал, хотя хотел закричать, затопать ногами, чтобы отказаться от всего, что со мной происходило. И продолжил топтаться рядом с ней, нерешительно пробуя карамельную кукурузу.

А потом, когда мы все шли по парку, меня точно прорвало. Я болтал без умолку, как заведённым. Счастливый, довольный, как слон, я готов был говорить со всеми обо всём на свете. И самое удивительное — всем, кто меня окружал, было интересно слушать мой бред.

— Слушай, а ты оказывается, не такой и зануда, — похвалила меня одноклассница. — Я бы с таким парнем даже встречаться хотела. Как думаешь, я была бы для тебя хорошей слушательницей?

Я засмеялся. Кажется, я превзошёл самого себя. Но стоило мне замолчать, как желание сгореть дотла или исчезнуть снова возвращалось.

А она всё так же спокойно улыбалась, наблюдая за нами всеми, даже и не подозревая, что изменила мою жизнь, перевернув всё с ног на голову.

Сегодня я ехал, чтобы встретиться с ней.

Сто лет не виделись.

Точнее — прошло девять долгих лет.

Интересно, узнает ли она меня?

А может, она уже и не работает в нашей школе. Я не был уверен, что сразу встречу её. Но был уверен, что обязательно найду её.

— Здравствуйте.

Я встретил её в парке после тщательных поисков, на которые ушло несколько дней. Случайно и точно по чьей-то доброй воле.

Моя бывшая вожатая обернулась.

Ничуть не изменилась. Видимо и вправду у неё есть машина времени. Всё такая же, только в глазах, где-то глубоко-глубоко спряталась грусть.

— Здравствуйте, — отозвалась она, немного удивлённо.

Я улыбался, глядя на неё сверху вниз.

— Вы узнали меня? — спросил я.

— Илюша ты? — неуверенно спросила она.

— Я, Алиса Игоревна, я.

Она радостно засмеялась, подходя ближе.

— Как ты изменился! Прошла бы мимо и не узнала.

— А вы совсем не изменились, абсолютно, — я был счастлив.

Протянув ей розы, красные, как она любила, я взял её руку и прижал к себе.

— Я так вам благодарен, что вы изменили мою жизнь.

Она удивлённо вскинула брови.

— Возможно, вы не помните тот момент, но я ни на секунду не забыл, когда в этом же парке вы купили мне мороженое, — теперь я мог сказать ей обо всём. — Это вышло у вас так просто. А я помню, как мне было неловко.

— Я тогда тебя, наверное, обидела?

— Нет, — я покачал головой. — Я тогда почувствовал, что я кому-то нужен. Вы поняли всё, что было у меня в тот день на душе. И не дали скатиться на дно. Я добился того, о чём раньше не мог и мечтать. И сегодня я хочу вас поблагодарить за это. Вы даже не представляете, как вы изменили мою жизнь.

В её глазах было то же тепло, как и девять лет назад. А ладонь была такой же мягкой и тёплой. На мгновенье я снова почувствовал себя тем же растерянным десятиклассником, которому вдруг выпала несказанная удача стать чуточку счастливее, чем он есть.

А потом я уверенно подставил локоть, чтобы она взяла меня под руку и мы пошли. Только теперь я знал, что будет дальше и знал, что земля не будет под ногами гореть ни у меня, ни у неё.

«Я, в первую очередь, человек, — говорила она когда-то. — А потом уже у меня есть профессия. Если я учитель или вожатая, я, получается, не человек? Тогда пусть роботы учат вас уму-разуму».

И я хотел, чтобы она, в первую очередь, как человек, была счастлива.

— Я знаю, где продают самое вкусное на свете мороженое, — сказал я ей.

И она засмеялась, счастливо и всё также звонко.