Когда её совсем не ждёшь

Наталья Викторовна Литвякова, 2022

Сборник посвящён одному из самых ярких, многогранных и загадочных чувств в мире – любви. О ней слагают стихи, поют песни, пишут романы. Ей дают определение учёные и философы. Но лучше всего с объяснениями и теориями насчёт любви, по мнению автора, справляются дети, старики и животные в любом веке. Перед вами 35 историй – забавных, лиричных, иногда немножко грустных, но очень тёплых и искренних – тому доказательство. А ещё в них присутствует желание напомнить людям, что "жить без любви, быть может, просто, но как на свете без любви прожить"?

Прощание славянки.

Вареньке исполнилось недавно тринадцать. Она раньше никогда не врала, даже по мелочи. А тут зачем-то выдумала для одноклассника Пети, что тоже собирает марки. И, когда он пригласил её в гости, чтобы показать свою коллекцию, трепетала от страха разоблачения. Особенно боялась его серых, в рыжую крапинку, глаз. Зрачки, чёрные, глянцевые, взгляд липкий, словно смола. Варя смотрела, не отрываясь. Увязла, не вырваться.

— Смотри, — сказал Петя, и открыл альбом в синем бархате, — редкая музыкальная серия. Композиторы. Это — Чайковский. Прокофьев. Хачатурян. «Танец с саблями», да?

Да, кивала молча Варя, да. Смотрела на бородатых, усатых мужчин, а видела, слышала — Петю.

— А это, знаешь, кто? — он улыбался и с хитринкой прищурился, напел:

— Прощай, отчий край*,

Ты нас вспоминай,

Прощай, милый взгляд,

Не все из нас придут назад. Ну, как же, Варя? Вспоминай!

Она знала, помнила. Но ей легче было промолчать, чем вымолвить лишний раз слово.

— Это же Агапкин! Трубач. Он придумал «Славянку», аж в 1912 году, прикинь. Эх, Варя, Варя! Угощайся, — Петя пододвинул девочке тарелку, — бабушка напекла.

Он с удовольствием откусил пирожок, повидло брызнуло. На подбородке — сладкая капля. А Варе не до гостинцев, стыдно, жарко. Яблочный аромат кружил голову. Василий Агапкин сочувственно улыбался с марки, крепко прижимая трубу к груди.

— Ты испачкался, — прошептала Варенька и потянулась с платочком к Пете. Тот перехватил пальчики:

— Варя, — не смотрел, а пронизывал, — будем дружить? По-настоящему?

С той минуты и на всю жизнь, Варенька узнала, что чувствуют насекомые, когда попадают в плен смолы или мёда; что чувствуют бабочки, когда прикалывает их к подушке под стекло коллекционер. Петя приколол Вареньку. Маленькую робкую бабочку. А через год уехал с родителями в другой город.

* * *

— И вы никогда больше не виделись?

— Нет, — вздохнула Варя, удивляясь самой себе. Разоткровенничалась с незнакомой женщиной, ни с того, ни с сего. Хотя нет, и с того, и с сего — с альбома. Сразу заметила его на столе. Синий бархат. Тёплый, как и тогда, четверть века назад. Слова, как слёзы, хлынули, освобождая от чувств.

— Так и не забыли его? Странно, ведь вы же были детьми… — хозяйка квартиры пожала плечами, равнодушно продолжила, словно и не случилось нечаянного разговора о первой любви. — А здесь у нас кухня, здесь гостиная, там спальня. Ванная. Туалет, раздельный. Ремонт недавно сделали. Да вы осматривайтесь, осматривайтесь, не стесняйтесь, — хозяйка подошла, раскрыла тяжёлые шторы, — лоджия вот.

Она взяла альбом со стола:

— Дети старьё притащили, где только нашли. Наверное, в кладовке, — спрятала его в комод. — У нас, кстати, и кладовка есть.

Потом пришёл муж хозяйки и Варя совсем растерялась. Непривычное амплуа: не думала, что в возрасте под сорок останется без угла, и как-то было неловко. Неудобно перед чужими людьми. Она быстро засобиралась. Мужчина вышел проводить. Подал пальто со словами:

— Ты совсем не изменилась, Варенька.

Чёрные зрачки прилипли. Серые глаза лукаво блестели каждой крапинкой:

— Будем дружить? По-настоящему?

Она вздрогнула. Повернулась:

— У тебя есть жена, Петя.

— Это имеет значение?

— Имеет! — вдруг Варе стало легко-легко, будто спаслась, преодолела вязкую смолу, бабочкой выпорхнула на лестничную площадку:

— Помнишь:

Наступает минута прощания,

Ты глядишь мне тревожно в глаза… — она коснулась его рукой, — передай жене, мне не подходит ваша квартира.

Варенька вышла из подъезда, направилась к остановке чеканя шаги. Под марш, который слышала только она.