Мой новогодний шанс

Наталья Владимирова (2024)

Любимый предал. Или все-таки нет? Так или иначе, теперь он с другой. Но… быть может, есть надежда все исправить? В канун Нового года случилось чудо — я нашла способ вернуться в прошлое. Получится ли у меня изменить судьбу и стать счастливой?

Глава 5

Тимофей и глазом не повел. Будто каждый день занимался подобными экстремальностями, мало совместимыми с логикой. Чем больше я узнавала своего давнего друга, тем меньше удивлялась его протиранию пузом озерного льда. Неизвестно, о чем его попросил очередной халявщик, а этот наивный… Вот даже не знаю, как его назвать! Хотя вру, знаю. Бабушка таких людей величала «маслом — куда намажешь, на том и съешь». Отказывать Тима совершенно не умел. Не то, что Иван — где сядешь, там и слезешь, к нему редко подходили за помощью, а если кто и рисковал, так бывший ломил такую цену, что любые просьбы отпадали сами собой.

Я слизала с нижней губы налипшую снежинку, почему-то не растаявшую сразу, и как можно равнодушнее поинтересовалась:

— Ты собираешься лезть на такую верхотуру?

— Больше некому, — пожал плечами Тима и двинулся к приготовленной лестнице, приставленной к ели.

— Что значит — некому? Рабочего персонала на турбазе полно. — Я припустила за парнем.

— У каждого своя работа. А за гирлянды отвечает дядя Миша. Но он действительно уже не молод.

— Но ты — отдыхающий. И вообще, откуда он тебя знает? И этот недоблогер тоже.

— Я здесь подрабатывал во времена студенчества, со старожилами до сих пор поддерживаем связь. Неужели не помогу?

— Но перебрать все лампочки, да еще развешанные на елке…

— Нельзя же оставить наших без главного символа Нового года. Да и дядю Мишу подводить тоже не хочется.

— Ладно. — Я поняла, что никакие разговоры не смогут освободить Тимофея от навязанной работы. — Тогда чем я могу тебе помочь?

— Ты? — удивился он.

— Вдвоем быстрее управимся.

— Ну… — Тимофей явно не рассчитывал, что я пожелаю присоединиться.

— Сейчас принесу вторую лестницу. И одежу, — обрадованно сообразил дядя Миша и слишком резво для пожилого человека метнулся обратно в здание.

— Маняша, не стоит, — взмолился Тима. — Ты можешь упасть.

— Ты тоже. — Я упрямо мотнула головой.

— Никто не упадет! — Дядя Миша выскочил из-за двери, неся под мышкой две фуфайки, а свободной рукой волоча длинную деревянную лестницу, такую древнюю, что ее поверхность почернела и покрылась царапинами и зазубринами.

Я с сомнением посмотрела на чудо старины и задумалась: может ли судьба передумать и заменить смерть от утопления на падение с летальным исходом?

— Это моя! — заорала я, буквально выхватывая из рук дяди Миши лестницу и фуфайку. — Она выглядит очень крепкой, не то что… — Я покосилась на металлическую стремянку и осеклась.

— Верно, — похвалил мой выбор дядя Миша. — Надежность подтверждена временем. Тридцать лет, как служит без нареканий.

— Я не думаю… — начал Тима, но я уже метнулась к елке.

Приставила пародию на лестницу к стволу и полезла наверх под скрип перекладин. Попутно надевала фуфайку. Та пахла древесиной и плесенью, но оказалась вполне теплой.

— Перчатки… — прокряхтел дядя Миша.

Оказывается, мужчина бежал за мной и теперь что-то настойчиво протягивал снизу.

— Что?

— Перчатки, надень, барышня.

— Зачем?

— Положено.

Я приняла из морщинистых рук прорезиненные перчатки. Теперь совсем не холодно!

— И это, — продолжил он, — я лестницу подержу. А ты лезь, лезь.

— Ага. Спасибо.

Я метнула взгляд на стоящего рядом растерянного Тимофея и принялась карабкаться на самый верх. Что делаю? С ума сойти! Приходилось задерживать дыхание и стараться не смотреть вниз, иначе головокружение зашкаливало.

Тима отмер и тоже начал забираться на стремянку. В отличие от меня у него это выходило гораздо шустрее.

— Ох, ты ж! Новые лампочки забыл дать, — спохватился дядя Миша, когда я уже взобралась на самый верх и перевела дыхание.

Мысленно чертыхаясь, я поползла вниз. И о чем только думала? Почему сама не спросила? Знала же, ради чего лезла — проверять работоспособность каждой лампочки и искать перегоревшую.

— Вот, держи. — Дядя Миша всунул мне в руку коробочку, которую я не глядя сунула в карман.

Мой взгляд тоскливо пересчитал ступеньки лестницы. Второй подъем моя нежная психика не выдержит.

И тут случилось невероятное. Вернее, может быть, и вполне обычное, но совершенно не ожидаемое. Спина почувствовала опору, а по бокам от меня появились две крупные руки и обхватили лестницу.

— И давно ты боишься высоты? — Теплый воздух коснулся замерзших щеки и уха.

— С детства.

— Да ладно! Я помню, ты залезала на деревья шустрее меня.

И правда. Всегда считала, что боязнь высоты у меня врожденное, а сейчас он сказал, и я вспомнила. Мы с Тимой вместе преодолевали невероятной высоты заборы, покоряли старые громадные яблони и вишни, бегали в догонялки по крышам гаражей.

— Да, но ты всегда меня страховал, отставая лишь на шаг. А когда уехал, я свалилась с позорно низкой ветки и с тех пор боюсь любой маломальской высоты, — вырвалось у меня к собственному удивлению.

— Я нечаянно подвел тебя. Прости, — глухо отозвался Тима, и в душе отозвалось.

Я понимала, что глупо обижаться на ребенка, зависящего от родителей, причем те в свою очередь подчинялись руководству на работе. Однако именно обиду я ощущала тогда и сейчас. Теперь до меня дошло, каким образом сумела напрочь забыть о человеке, который занимал настолько значимое место в моей жизни и сердце. Я его просто выбросила из памяти, лишь бы больше не чувствовать раздирающей боли, что навалилась на меня после его отъезда.

— Ничего, — с трудом вытолкнула я из пересохшего горла.

— Больше я так не поступлю, обещаю.

Я кивнула. Не знаю, увидел ли он, но почему-то не сомневалась, что да.

Руки и ноги продолжали неспешные движения, поднимая меня вверх, а следом не отставал Тима. Лестница жалко скрипела, но героически выдерживала наш вес.

— Теперь всегда буду тебя страховать.

Я снова кивнула. Ага, попытайся. Хотя… было бы неплохо, я уж точно не полезу в озеро, а значит, и ты сам окажешься в безопасности.

Я остановилась на предпоследней ступеньке.

— Далеко не тянись, — велел Тимофей непривычно строгим голосом. — Проверяй по краю. Дальше я сам. У меня все-таки руки подлиннее будут.

Он одной ногой встал на ветку ели. Изловчился так, что и меня поддерживал сзади, и дотягивался до дальних лампочек.

— Нам важно действовать в команде. Если один вкрутит, а другой в это время выкрутит, то вычислить сгоревшую лампочку не выйдет, — предупредил Тима.

— Согласна. Будем друг другу сообщать. Я вкрутила.

— Я тоже. Мимо. Продолжаем. Вкрутил.

— Вкрутила. Мимо.

— Продолжаем.

Мы работали слаженно. Мне нравилось несмотря на то, что перед нами маячила перспектива встретить Новый год в буквальном смысле на елке. Душу грело понимание — зато у Тимы точно не появится свободное время на поход к озеру, и он останется жив.

— Молодцы! — подбадривал снизу дядя Миша. — Такими темпами к двенадцати должны успеть. Вот, что значит молодежь!

Руки действовали на автомате, а язык повторял одни и те же слова. После первых десяти проверенных лампочек я даже перестала ждать результата. Поэтому, когда вся елка заиграла радужными цветами, отпрянула от неожиданно яркого источника света.

С запозданием осознала, что сильно отклонилась назад и начала заваливаться.

— Ааа…

Тима успел подхватить меня рукой. Я обрела равновесие. Но сбила своего спасителя. На счастье, Тимофей отличался от меня большей ловкостью и уцепился за ветвь ели.

До кучи, видимо, из-за наших резких трепыханий лестница решила, что она достаточно стара и пора бы ей именно сейчас уйти на покой, то есть развалиться. Ступеньки под моими ногами пропали. Живот перехватило, как на качелях от стремительной потери высоты.

— Держитесь! Держитесь! — панически заорал дядя Миша и рванул в сторону.

Было бы за что. Но оказалось и не нужно. Сильная рука Тимы по-прежнему обхватывала мою талию. Он прижал меня к крепкому телу, а его нога, стоявшая ранее на лестнице, перескочила на толстую ветку ели.

— Спасены, — недоверчиво выдохнула я, озираясь.

Черный бархат бескрайнего неба и ночного леса. Ершащиеся темно-зелеными иглами ветви. Новогодние игрушки и снег на еловых лапах поблескивали в свете гирлянд, мигающих разноцветными огнями. Мир стал таким ярким!

Я осторожно повернулась и уткнулась носом в мужскую грудь в распахнутой фуфайке. Тонкий запах хвои и смолы на морозе приятно смешались с запахом туалетной воды Тимы.

— Я же обещал.

— Да.

Надежный. Как здорово, когда на человека можно положиться. Непривычное ощущение. Или правильнее сказать, давно позабытое?

— Бегу! Бегу! — донеслось до нас снизу.

Я неожиданно почувствовала сожаление, что дядя Миша проявил несоответствующую его возрасту прыть.

Он подтащил к нам металлическую стремянку, предлагая спуститься с дерева вполне безопасным способом.

И снова мне не пришлось особо напрягаться. Тимофей перебрался на стремянку и переставил меня на верхнюю ступень. Весь спуск его рука не покидала мою талию. А ступив на землю, он тут же снял и меня.

— Испугалась? — с тревогой спросил, глядя на то, как я оправляю фуфайку.

— Нет, — ответила я и только потом поняла, что ни капли не покривила душой.

Мне действительно не было страшно. Сначала не успела осознать происходящее, а затем пугаться стало поздно. И глупо. В крепких объятиях-то.

И снова в сравнение вспомнился Иван, с которым все последние годы для меня прошли словно на вулкане. В тревоге не угодить, оказаться не на должной высоте, не успеть отразить его очередную насмешку или «проверку на вшивость». Про отсутствие сильного плеча я уж не говорю, поддержка близких не в характере бывшего. А до кучи еще и предателем оказался. И стоило из-за него убиваться?

— Хватит миловаться, успеете еще, — весело оборвал наши гляделки дядя Миша. — Бегом в тепло.

Только сейчас я поняла, что у меня замерзли уши и ноги. Фуфайка — вещь хорошая, но мы выскочили на зов мужчины неодетыми.

Я притопнула и посмотрела на Тиму — одна уходить со двора, разумеется, не собиралась. Не для того на морозе лампочки скручивала, чтобы в приближении Нового года оставить парня без надзора.

— Эх, я старый дурень! Не додумался вам валенки вынести, — с опозданием дошло до дяди Миши. Он с сожалением посмотрел на мои ноги в балетках и ухватил за плечо. — Марш на кухню и сугреваться! А еще лучше — в баню!

— Кухни будет достаточно, — поторопилась ответить я и с оглядкой потопала в здание.

Настроение отчего-то здорово поднялось. Тимофей шел за мной и тоже широко улыбался. Разрумянился. Глаза сияют. И неотрывно смотрят на меня. Поэтому мое сердце бешено бьется о ребра пойманной птицей?

Дядя Миша отвел нас, как и говорил, на кухню. В царство плит и металлических столов. Стерильности и посудного блеска. Но даже здесь, где каждая вещь лежала, стояла или висела на своем месте, а гирлянды и елочные украшения отсутствовали, ощущалась атмосфера наступающего праздника. Всяк входящего брали в плен умопомрачительные ароматы жареной утки с апельсинами, глинтвейна и мандариновой шарлотки.

— Тимошка! — обрадовалась круглощекая женщина в поварском наряде и распахнула объятия. — Давненько ты к нам не захаживал.

Она осыпала его вопросами о жизни в целом и работе в частности.

— А нам как раз твоя помощь нужна, — женщина перемигнулась с сухонькой тетечкой в белой бандане.

Я закатила глаза. Еще одна просительница по душу программиста. Такое чувство, будто Тимофей — единственный студент, окончивший универ информационных систем за последние десять лет.

— Конечно, теть Валь. Чем помочь? — с готовностью отозвался Тима — кто бы сомневался.

— А вот не знаем с Галкой, пропеклись ли шоколадные кексы с корицей.

Тима понимающе рассмеялся.

— И тарталетки со сливочным сыром и семгой слишком быстро улетают, — заливисто вторила ему тетечка в бандане. — Не перестарались ли мы.

Женщины шутили и споро накрывали на стол, стоящий у окна с прекрасным видом на елку. Сейчас огни исправно горели, и картинка выходила, будто с новогодней открытки. Лес, сугробы, ель, увитая гирляндой и украшенная игрушками, ночное небо и крупные снежинки, осыпающие округу.

— Садитесь-садитесь. Видели мы, как вы мерзли на улице. Чем согреваться предпочитаете? Кофе? Чай? Или чего покрепче?

— Глинтвейн! — гаркнул дядя Миша и первый уселся за стол.

Я вздрогнула и в очередной раз вспомнила про сцену на озере. Быть может, Тимофей спьяну полез на хрупкий лед?

— Нам безалкогольное что-нибудь, пожалуйста! — попросила я, торопясь опередить прочие предложения. — И горячее.

— Глинтвейн на соке. Не захмелеете. И горячий, согревает враз! — успокоила меня тетя Валя. — Галка, три глинтвейна за первый столик, — шутя распорядилась она.

— Будет исполнено!

— Садись, — Тимофей положил руку на мое плечо, вынуждая опуститься на стул.

Кроме закусок и сладостей перед нами также поставили тарелку с утиным мясом, исходящим паром. Я, не утерпев, сунула в рот маленький кусочек. И застонала от нестерпимого блаженства.

— Бесподобно! — только и смогла выговорить я.

Горячее сочное мясо таяло на языке, наполняя рот божественным вкусом печеной утки со специями и тонким оттенком цитруса. Кожица хрустела. А свежеприготовленный глинтвейн отлично вписывался в общий букет ароматов.

— Ага, — определила тетя Валя, глядя, как я уплетаю за обе щеки вкусности со стола. — Значит, утка удалась. А оливье? — Она с любопытством пододвинула ко мне крошечные тарталетки, наполненные самым новогодним салатом.

И я одну тут же отправила в рот.

— Фкуфно, — оценила я и потянулась за следующей. — Очень.

Увлеклась настолько, что не заметила, как Тимофей пропал из поля видимости. Лишь почувствовав прикосновение горячих рук на щиколотке, опустила взгляд под стол. Тима снял с моей ноги балетку и принялся энергично растирать ступню ладонями.

— Ты чего? — с набитым ртом спросила я, но забирать конечность не стала, слишком теплым и приятным оказалось ощущение.

— Чтоб не заболела, — улыбнулся он и с готовностью открыл рот, принимая от меня тарталетку.

А затем и кусочек утки, и лаваша, пропитанного в апельсиновом соусе, и снова тарталетку с оливье.

— До чего вы мило смотритесь, — вздохнула тетечка по имени Галка.

— Тимошка, у твоей подружки отличный аппетит, — заметила тетя Валя. — Она мне все больше нравится.

— Ага, и помочь горазда, и поесть, — поддакнул дядя Миша. — Невеста хоть куда!

Ответить ни я, ни Тимофей не успели.

— Еще с утра моей невестой была, а теперь переметнулась к другому, — заметил ледяной голос, от которого пошли мурашки по телу. Только не приятные, а отвратительные, такие же холодные, как и тот, что их вызвал.

— Иван, — вяло отозвалась я, разомлевшая от горячей еды и энергичного массажа стоп.

Выяснять отношения не хотелось. Я мечтала лишь о том, чтобы бывший психанул, обвинив меня в неверности, и испарился с кухни, оставив нас с Тимофеем в покое. Но Иван явно настроился на спектакль.

— Вот, значит, как! Я ее ищу по всей турбазе, а она с другим якшается!

Я даже отвечать не стала. А смысл? Ему нужны не оправдания или тем более истина. Иван искал ссоры и разрыва со мной. Я ему мешала спокойно тискаться с Лизкой на ступенях крыльца. Сомнительно, что на кухне он искал действительно меня. Помнится, в прошлый раз он даже ни разу не позвонил, чтобы узнать, где я.

— Я мечусь, а мне только и докладывают, что она здесь отметилась с другим, и тут ее видели с новым хахалем…

В общем, Ивана понесло. Он говорил и говорил. А я… продолжила дегустировать новогодние блюда, время от времени посматривая на покрасневшего от натуги бывшего и кивала в знак согласия. Он злился еще сильнее, брызгал слюной и выглядел сейчас преотвратно. Что я в нем только находила раньше?

— Последний стыд потеряла! Знаешь, на кого ты сейчас похожа?

Все равно. Лишь бы не на Лизку. Я состряпала мордочку, будто внимательно слушаю и мне жутко интересно, с кем же он меня сравнит.

— На последнюю…, — бросил бывший, многозначительно упуская последнее слово, однако выделяя паузу так, чтобы все поняли смысл.

К моему удивлению Тимофей спокойно завершил растирание, надел мне на ногу балетку и поднялся, загораживая меня от бывшего.

— Не стоит бросаться подобными словами, особенно в адрес собственной девушки, — попросил Тима.

Ой, это ведь я знаю, что Иван — бывший, все остальные не в курсе. Может намекнуть? Или Иван сам справится?

— Как хочу, так разговариваю со своими…

— Э! Молодежь, полегче, — предупредил дядя Миша, пытаясь встать между парнями.

— Выйдем, — предложил Тимофей Ивану.

— Ни за что! — возразила я и вскочила со своего места.

Попыталась схватить Тиму за руку, но не сумела. Он изловчился увернуться и отступил к двери, выходящей на внутренний двор.

— Ничего я Ивану не сделаю, — пообещал он, глядя мне в глаза. — мы просто поговорим.

— Кто еще кому чего сделает или нет! — фыркнул Иван и тоже двинулся на выход.

Еще на новогоднюю тематику у меня есть завершенный роман « Несказка для попаданки », если не читали, милости просим.

Аннотация

Меня забрал в свой мир невероятно красивый маг, носит на руках, объясняется в любви и утверждает, что я — его половинка. Не сказка ли? Увы, нет. Я лишь донор магии, которая дается каждой девушке при переходе сюда, на Гзон, из других миров. Как я буду жить с разбитым сердцем после того, как исполню свое предназначение и увеличу магический потенциал своего мага, никого не интересует. И все-таки я переиграю равнодушных мужчин. Найду и друзей, и любимое дело, и личное счастье!