Глава 6
— Женщина! — возмутилась пожилая эльфийка, впечатанная мной в окно. — Вы занимаете слишком много места! Подвиньтесь!
— Я бы с удовольствием, но здесь заканчивается скамейка. Они очень короткие. Может кто-то лишний? Сел не на свое место?
— Даже знаю кто, — ворчал у меня под мышкой пожилой эльф, пытаясь сдвинуть меня хоть на сантиметр. Но нет, дедушка, тощим в этом мире силы не давали. Историю учить надо, ни одного богатыря худого не было.
— У меня билет в это купе, правда, Пикли? — смотрела я на эльфа. Тот продолжал изображать глухонемого и смотрел в окно. — Может кто-то хочет лечь на верхнюю полку?
— Лечь? — взвизгнул у меня под мышкой старичок. — Дамочка, что вы себе позволяете? Приличные эльфы не ездят в поездах лежа!
— А спите вы стоя?
— Сплю я так, как мне положено! Но причем тут поезда?!
Видимо, это был мой прокол в понимании эльфийского железнодорожного транспорта. От Пикли помощи можно было не ждать, пришлось выкручиваться самой.
— Когда вы едете в поезде несколько дней, вы не спите?
Все пассажиры уставились на меня. Немая сцена «Ревизор приехал». Нет, скорее «Прокол Штирлица». Только не говорите, что здесь мини-мир, который можно объехать за один день. Лучше мне помолчать, а то за пришлую примут.
— А вы куда едете? — спросил молодой паренек, сидящий напротив.
— В Приграничье, — как можно беззаботнее ответила я.
Правда, вся беззаботность мигом исчезла с лиц моих попутчиков. Опять я сказала что-то не то? Нет уж, лучше прикинусь немой и буду молчать всю дорогу.
— Этот тоже? — ткнула старушка пальцем в Пикли. Я кивнула. Парень, сидящий рядом с ним, отсел на край скамьи, а старичок у меня под мышкой ойкнул и вжался в старушку еще больше.
— А что это вы как от прокаженных от нас шарахаетесь?
— Забыл тебе сказать, — подал голос Пикли, — лучше не говорить куда мы едем.
— Это еще почему? Что такого в приграничных городах? Я все детство в Ивангороде прожила, ничего сверхъестественного там не происходило.
— Где? — навострил свои острые ушки старичок.
— Это город в Приграничье, — тут же нашелся Пикли, прожигая меня недовольным взглядом. — Вы не пугайтесь, мы туда с важной миссией от корпорации «Желание».
Видимо, он думал, что это волшебное словосочетание спасет ситуацию. Но у наших спутников было другое мнение.
— Знаю я эту корпорацию, там есть отдел с этими, — старушка кивнула в мою сторону, — особыми желаниями.
— Это что за желания вы сейчас имели в виду? — возмутилась я, запахивая шубку. Нужно либо шубу новую, либо кушак подлиннее.
— А вот то самое. Когда женщины мужчинами наряжаются.
Пикли в уголке прыснул со смеху.
— Да, я слышал про такое, — подал голос паренек, сидящий напротив, — в Приграничье как раз спрос на такое… разнообразие.
— Вы думаете, им там понравится? — старушка у окна недоверчиво оглядела меня.
— Им все понравится. Там женщин-то не бывает почти, одни мужики. Приграничье как-никак, — со знанием дела кивнул паренек. — Они любят, когда перед ними переодеваются в разные костюмы: врачевательниц, философов, Дедов Морозов.
— Фу, какая гадость, — открестилась от меня старушка, — представлять это с Дедом Морозом?
— Стоп! — гаркнула я на весь вагон. — Ничего, что я рядом сижу? Может, вы свои фантазии в другое время обсудите? А ты-то откуда знаешь, что там на Приграничье любят? — накинулась я на паренька. Взгляды тут же переместились на него.
— Рассказывали, — он покраснел до кончиков ушей и стал копаться в своем рюкзачке.
— Молодежь, — пренебрежительно кивнула старушка, с презрением поглядывая на нас троих, — в наше время такого не было.
Старичок у меня под мышкой заерзал, соглашаясь с дамой.
— Не было. Все чинно, благовоспитанно. А тут — сунул даму в свои валенки, замотал в шубу и везет туда, где полно опасностей. Адреналина им в жизни не хватает.
— Это ее шуба. И валенки, — заерзал Пикли под осуждающими взглядами старичков. — И вообще, она не моя, сама по себе.
— И от дамы еще отказывается. Стыдно такую своей признавать? Ну и что, что морда как у оленя, тело как у тюленя, зато своя.
— Да не вместе мы! — Пикли как мог пытался отделаться от признания нас парой.
Терпеть я больше не могла. Со всей своей богатырской силы ударила по столу. Подстаканник подскочил, зазвенела ложечка, чемоданы на полках гулко ухнули.
— Да замолчите вы! Кто давал вам право обсуждать меня, мою фигуру и мое лицо?! Говорите о благовоспитанности, а сами суете свой нос в чужую личную жизнь по самое"немогу"!
— Вот! — назидательно подняла старушка палец. — Сама признала, что они вместе. Не может без него жить, оберегает отношения.
— Заткнитесь уже! — рявкнула я.
То ли крикнула громко, то ли где-то сработал стоп-кран. Как мне потом объяснял Пикли, даже мало-мальски ругательные слова могут остановить поезд. Если бы высказалась так, как обычно отвечают старушкам, решившим покопаться в моей жизни, поезд мог сойти с рельсов. А так отделались малым: четверо вагоновожатых вытолкали нас на ближайшей станции, заверив, что, если увидят нас еще раз — переломают все, что ломается. Причем трое пытались толкать меня, а один просто вынес Пикли из вагона. Пришлось выходить тоже, не бросать же парнишку невесть где, ночью на морозе.
— Это все из-за тебя! — кутался он в курточку, начиная постукивать зубами. Парня нужно было спасать, пропадет ведь.
— Не кисни, на радуге зависни, — не в тему сказала я, похлопывая парня по плечу. — Сейчас оглядимся и решим, что делать.
— И что делать? — эльф чуть не плакал.
— Либо найдем ночлег, либо дождемся следующего поезда.
— И где будем искать?
Я огляделась. Ночь была темная, не видно собственного носа. Конечно, мы стояли на платформе, что внушало надежду, что живые люди здесь когда-то были. Но вот насколько давно, рассмотреть было невозможно.
— Мы замерзнем. Нас волки съедят, — ныл Пикли.
Начинало раздражать. В конце концов, кто из нас мужик?!
— Ты же Дед Мороз, — как мои детсадовские воспитанники, ныл эльф.
А, ну да, я и забыла, что мужик сейчас я.
— Вон там висит табличка. Наверняка расписание, — направилась я к краю платформы. Пикли засеменил следом.
Там, действительно, висело огромное расписание. Повозив пальцем по названию поездов и пунктам прибытия, быстро определила, что следующий поезд в Приграничье будет здесь только утром.
— Есть две новости, — начала я подготовку к плохим вестям, — тебе какую?
— Хорошую, п-пожалуйста, — стучал зубами Пикли.
— Хороших на сегодня нет. Но завтра в семь утра она прикатит сюда и сможет увезти нас к пункту назначения.
— Семь утра? Мы замерзнем! Мы умрем! Нас волки съедят!
Ну вот, опять все в свои руки брать.
— Если здесь есть станция, и даже останавливаются поезда, значит, живут люди. Логично?
— Л-логично.
— Тогда не ной и пошли их искать.
Мы спустились по скрипучим ступенькам вниз и оказались на вычищенной дорожке, ведущей глубоко в лес.
— Видишь, — показала я на запорошенную колею, — если здесь даже дороги чистят, значит, часто ходят. Так что не расстраивайся, скоро и до людей дойдем.
— А если здесь эльфов не любят? — озирался по сторонам Пикли, разглядывая скрюченные ветви деревьев.
— Разве эльфов можно не любить? — изобразила я искреннее удивление. — Вы же такие милые, помогаете вашему Морозному Деду, мастерите игрушки и разносите их детям, чистые ангелочки!
— Не все хотят получать игрушки. Некоторым нужен только эль. И ради него они готовы идти в эльфийские деревушки и грабить.
— А у тебя есть эль? — покосилась я на него, в надежде, что есть. Конечно, мое тело меня защищало от мороза, но руки начинали неметь, да и я чувствовала, как нос начинает краснеть с каждой минутой.
— Нет, — буркнул Пикли, суя руку в карман.
Врет, точно врет. Отбирать, конечно, не буду, но заметочку в свою черную книжечку сделаю о жадности эльфийского народа и нежелании помогать ближнему. Сам скоро упадет в сугроб свежезамороженным, а спасительное средство товарищу не даст.
— Смотри, дома, — дрожащей рукой показал Пикли.
На небе показалась луна, и через просветы деревьев стали заметны крыши небольших деревенских изб. Мы ускорили шаг, пытаясь добраться до тепла раньше, чем придется в сугробах искать отмороженные уши и носы.
Лес кончился, и перед нами раскинулась небольшая деревушка. Четыре кособоких дома, из труб которых валил черный дым. Кое-где стояли покосившиеся заборы, где-то их не было вовсе. Дома кренились набок, будто хотели уснуть, устав от векового стояния. Вилы и грабли, оставленные около домов, пугающе смотрелись среди сугробов.
— Может, не пойдем? — вся боевая прыть Пикли, с которой он выталкивал меня ружьем из дома, куда-то улетучилась. Рядом со мной стоял эльф с трясущимися коленками и стучащими зубами. Я уже не могла достоверно сказать — от холода или от страха.
— Хочешь ночевать в сугробе — вперед. А я пошла проситься на ночлег, — не особенно уверенно произнесла я, подходя к первому дому.
Не успела я дойти до забора, как дверь приоткрылась и из двери высунулась рука, схватила вилы и наставила их в нашу сторону. Я подняла руки и вернулась на дорогу.
— Попробуем в следующем.
Но и в соседнем доме вилы тоже были наготове. Где-то в лесу завыли волки. Я вспомнила свой вчерашний спринтерский забег и поежилась. Повторять не хотелось.
— Милые, вы что же, заблудились? — раздалось из последнего дома, к которому мы подходили. Дверь скрипнула, и на крыльцо вышла старушка, прямо бабушка из русских сказок: белый платочек на голове, фартучек на поясе, и руки все в муке.
Я внимательно осмотрелась. Около дома нигде ни вил, ни граблей не было. Пикли перестал цокать зубами, выкатил грудь колесом и пошел вперед протягивать свою синюшную руку для пожатия.
— Пикли Пентс, официальный представитель корпорации «Желание». Очень рады находиться в ваших краях и видеть, какие доброжелательные у вас жители. Не соизволите ли вы приютить путников на одну ночь?
Где он только таких слов набрался? Раньше разговаривал как нормальный человек. Хотя, может, у эльфов так начинается обморожение мозгов? Но старушке такая речь понравилась, она обняла Пикли и пропустила его в дом.
— Маша, — протянула я руку, подходя к старушке. Та оглядела меня с ног до головы, но в дом все-таки пропустила.
Напоследок я оглянулась на спящую деревню. Показалось, что в темноте на крыльце каждого дома, который мы проходили, стоят люди и внимательно за нами смотрят. Но я тут же забыла про все странности и страхи, очутившись внутри. В маленьком домике было тепло и уютно, в русской печи потрескивали поленья, а на столе стоял каравай, готовый к тому, чтобы юркнуть в печь. Пикли уже стоял у печи и отогревал руки. Я скинула валенки и подошла к нему.
— Олух, обувь сними, натоптал по всему дому, — он заохал, стал извиняться, стащил сапоги и поволок их к двери.
— Сейчас чай будет, пирожки, — хлопотала старушка, сгребая муку со стола.
А я стояла, смотрела на ее хлопоты и не могла вспомнить, где же я ее видела.
