У меня все дома

Наталья Долгачева, 2023

Книга, основанная на реальных событиях. Про путь девушки, чья жизнь изменилась после того, как отчим не пустил ее домой. Ей было 16 лет. «У нас все дома» – сказал он в трубку домофона. С этой фразы для нее началась другая жизнь. Впереди ждёт множество препятствий, уроков судьбы, предательств, боли и ошибок. Но это лишь часть пути к себе, к самой роскошной версии своей жизни. Книга об основах мироздания, с примесью науки, метафизики и духовности. Книга, вселяющая веру в то, что в итоге все будет хорошо.

Я буду твоим папой, или Детство, в которое не хочется возвращаться

Я родилась, и через полтора года мы с мамой переехали жить к бабушке. Родители развелись. Конечно, за это время в моем подсознании не успело сформироваться ни одного теплого чувства о жизни в семье. Улыбающихся маму и папу вместе, в обнимку, я смогла увидеть только на одной случайно обнаруженной фотографии из их молодости. Фотографии, где мы втроем, нет. Как не было ощущения безопасности и любви родителей ко мне. После курсов психотерапии я стала взращивать их в себе искусственно. К фотографии мамы и папы в фотошопе приклеила себя и, смотря на нее, пыталась представить, что чувствуют дети, окутанные любовью по праву рождения. Самостоятельно рождала и усиливала в себе эти чувства, так как без них жизнь пропитана страхом, холодом и теряет всякий смысл. Тебе в прямом смысле не хочется жить.

Возможно, поэтому у меня никогда не было тяги к созданию семьи. Когда ее просто нет, это одно, но с этого моя история только началась. Все, возможно бы, сложилось иначе, но появился ОН! Мой самый строгий, безжалостный, грозный учитель!

На момент написания книги у меня нет ни малейшего сомнения, что наши Души встречались в прошлой жизни. Да, мне близка концепция перерождения, иначе все происходящее в жизнях людей не имеет смысла. Я, видимо, очень плохо повела себя с его Душой в прошлом, по-другому оправдать его природную ненависть ко мне у меня не вышло.

Он — это мой отчим Владлен Мариунпилович.

Все не задалось с первой встречи.

Не секрет, что маленькие дети при рождении имеют сверхспособности, основанные на тонком и чувствительном восприятии мира. Маленький ребенок может чувствовать энергетический фон, исходящий от людей и других живых существ. Ощущать пространства, выбирать самые честные реакции.

Первое знакомство с отчимом, которое я помню, происходило так. Мама показывает мне дядю, который стоит напротив, я чувствую его взгляд. Первое, что мне захотелось сделать — спрятаться за мамину ногу, что я и сделала. С самой первой встречи я почувствовала, что этот человек опасен для меня. И мои предчувствия оказались правдивы.

Случаи, когда женщина с ребенком после развода выстраивает новые отношения с мужчиной, на каждом шагу. А вот вариаций, как это происходит, не так много. Либо все по любви, либо так, как ему захочется. Мой отчим выбрал тактику: я заменю ей отца. Но как можно заменить того, кто и так есть? Кто жив, здоров, с кем маленькая девочка связана кровью и к кому она безусловно тянется.

Образ отца в понимании отчима значил: дать, где жить, дать, что есть, свозить за границу, на море, договориться о блате в учебном заведении, которое считается в определенных кругах престижным. Наверное, это немало, если ты позволяешь ребенку получить все остальное от того, кто готов это дать. О понимании, душевности, нежности, заботе, моих интересах речи не шло. Был лишь определенный шаблон поведения, которому я должна была следовать, чтобы быть образцовым ребенком. Слушаться, молчать, кивать, быть удобной, хорошо учиться и делать все, что скажут. Но он не знал тогда, с какой Душой ребенок наведался к нему в жизнь в довесок к выбранной им женщине. И что стандартные меры воспитания могут обратиться бедой.

Отношения мамы и отчима стремительно начали развиваться. Мы переехали в его квартиру, через время стало очевидно — я ему не нравлюсь. Я никак не могла понять, почему он, взрослый и сильный мужчина, так жесток к маленькой девочке?! Чем же в свои пять лет я могла ему навредить? Он военный, полковник, будущий генерал. А мое присутствие вызывало в нем мощную агрессию, которая сначала в основном выливалась на маму в форме эмоционального насилия, а от нее уже на меня.

Конечно, мне было все нельзя.

Он запрещал мне свободно проводить время с родным папой и его семьей, с бабушкой по папиной линии, которую я очень любила. Мне запрещалось звонить ей, когда захочу, только если в тайне от него. Когда было совсем нестерпимо больно, я тихо в слезах звонила ей, чтобы согреться от тепла любящего голоса. Я всегда боялась быть застигнутой и наказанной. Мне запрещалось ездить на семейные праздники и оставаться на ночь. Из-за этой прихоти отчима я лишилась возможности успеть пообщаться с моим дедушкой и папиным родом, которые не дожили до времени моей свободы. Встречаться можно было очень редко и ограниченное количество часов, ну, или опять же в тайне.

Помню, когда бабушка на этих тайных встречах мне что-то дарила, платья, игрушки, приходилось придумывать, как это спрятать и пронести в дом, чтобы он не заметил. Если отчим узнает, что мама разрешила мне встречу, опять будет скандал, в котором виновата я. Поднимаясь в лифте, у меня потели ладошки и я думала, хоть бы дверь открыла мама, чтобы я успела спрятать все в шкаф в прихожей. Я до сих пор испытываю страх, когда, возвращаясь домой, зная, что там кто-то есть. Вероятно, это одна из причин, по которой мне спокойнее жить одной.

Почему-то мама и ее родители выбрали позицию бояться его. Что было страшного в этом человеке? Он умел уничтожать морально, давил, манипулировал, обливал холодом и избивал словом. Еще ему очень нравилось делать все то же самое публично, на семейных застольях. Помню, как после веселых выходных у папы, иногда их все же удалось согласовать, я вернулась с детскими татушками-переводилками на руках, как только мама увидела, начала отдирать их жесткой мочалкой, лишь бы отчим не увидел, что после встречи с папой и его семьей я вернулась с этой картинкой на руке. Ругали меня за все.

Чуть позже он стал унижать и уничтожать образ родного отца в моих глазах. Убивая на корню возможность в будущем построить доверительные отношения с мужчинами. Очень странно, страшно, обидно и больно было слышать: «Твой родной отец — тряпка и ничего для тебя не делает. И вообще, он собирается подарить тебе квартиру? А денег даст на обучение?» Хотя он знал, что финансовое положение моего папы отличается от его.

Вот прямо так прямым текстом с самого детства. Я слушала все это, пряча глаза в пол, а тело сжималось от страха. Мне хотелось кричать: «Не трогай моего отца, я люблю его таким, какой он есть. Откуда я знаю, что он собирается или не собирается для меня делать? И вообще, я ненавижу тебя, кто ты такой?!»

Как-то после очередного семейного «разговора за ужином», наполненного понуканием меня и обсуждением никчемности папы, я не выдержала и убежала в комнату. Мама пошла за мной. Я думала, что сейчас она обнимет, защитит и успокоит. Скажет, что она все решит и дело не во мне. Мама была зла, потому что из-за меня (как я тогда считала по незнанию) в ее новой семье опять скандал. Придя в комнату, я закричала: «Я хочу, чтобы он поскорее умер, я ненавижу его!» Дальше случился первый и последний раз в жизни, когда меня ударили. Я получила по губам, и, как штамп, в моем сознании отпечаталось фраза, сказанная мамой: «Я живу с этим человеком, а из-за тебя все скандалы, почему ты не можешь быть просто нормальной, что, так сложно?» Мне было десять лет, после этого я замолчала на долгие двадцать. В тот момент моя вера в силу семьи утекала вместе с моими слезами надолго, возможно, навсегда.

Многие люди мечтают вернуться в свое детство, вспоминая его как что-то приятное. Мое детство — это поле боя и одна большая вражда, конечно, в нем были теплые моменты, но основной фон был иным. Мне казалось нормой жить в постоянном страхе, в чувстве вины, напряжении и ожидании нового скандала или, например, суда, которым Владлен Мариунпилович меня запугивал. Он часто говорил: «Наташа, ты подумай, вот на суде спросят, с кем ты хочешь быть? И тебе надо будет выбрать, ты подумай! И о маме подумай — не обижай ее!»

А смогу ли я дать ответ, думала я. Одно знала точно — я хочу быть подальше от отчима. Мое детство до 15 лет было адом, и я бы не хотела вернуть и прожить заново ни один его день. Все детство мне хотелось скорее стать взрослой.