Здесь живут рокки

Наталья Евдокимова (2022)

Рокки — сказочные существа, живущие на воде и окружённые в своём мире такими же необыкновенными созданиями. Их жизнь состоит из приключений, путешествий и небольшой магии, которая превращает обычные вещи и явления в волшебные и загадочные. Секрет этой магии будет разгадан лишь теми, кто пройдёт с героями весь путь до конца. Книга, наполненная искромётными шутками и парадоксальным юмором, увлечёт детей и развеселит родителей, а яркие и жизнерадостные иллюстрации Екатерины Глейзер помогут читателям погрузиться в неизведанный мир.

Нечто совсем бесполезное

Могут ли бесполезные вещи приносить хоть какую-то пользу? Пусть даже малейшую? Одно они умеют делать профессионально — оправдывать своё название! Вот только полезно это или нет — никто точно не скажет.

Был совсем уже вечер, над водой зажглись фонари, а Крокка ждал удивительного. Ему казалось, что именно сегодня, именно при свете висящих прямо в воздухе фонарей что-то должно произойти, а что именно — Крокка пока не знал. Он плашмя лежал на планке для прыжков, прикрученной к основанию крыши, и смотрел в воду. «Пусть пролетит над водой, проплывёт в глубине, пронесётся по поверхности что-нибудь необычное», — думал Крокка. Давно не случалось ничего необычного — со вчерашнего дня. Пора бы уж.

Но ничего не проносилось, не проплывало и уж тем более не пролетало над поверхностью. Крокка видел только своё отражение (оно было вполне сносным), прислушивался к звяканью посуды и к тихой, приятной музыке, доносившейся из дома. Но тут отражение пропало, и под планкой на своей непробиваемой надувной лодке проплыла Такка.

— Ничего необычного, — сообщил ей Крокка.

Такка поплыла в обратную сторону и, проплывая под планкой, сделала стойку на руках.

— Ничего сверхнеобычного, — исправился Крокка.

Такка совсем собралась уплывать, когда Крокка сказал:

— Ну-ка, давай ещё раз.

Такка невозмутимо поплыла в Кроккину сторону. «На этот раз — никакой стойки», — решила она. Когда Такка оказалась под планкой, сверху донеслось строгое:

— Стоп!

Лодка остановилась, и Крокка, насколько мог, высунулся. Он не ошибся: в самом уголке лодки что-то белело. Крокка спустился вниз по лестнице и сел рядом с Таккой.

— Ты чего, Кроккельчик? — спросила она.

— Белеет. Причём белеет очень сильно. Просто какой-то редкостный белёж.

У Такки сразу появилось множество вопросов, но Крокка только ткнул пальцем в угол лодки.

— Ага, — согласилась Такка, — ещё и шевелёж. Не понять, что творится на родном судне. Как думаешь, пугаться или нет?

— Испугаться мы всегда успеем, — успокоил её Крокка. — Но, если очень хочешь, пугайся. Я не против.

Потом немного помолчал, посопел и смело сказал неопознанному:

— Эй, ты живое или только белеешь и шевелишься?

Вместо ответа белое пятно повернулось к роккам и посмотрело на них честными чёрными глазами. В этих круглых чёрных глазах блестели и переливались огоньки вечерних фонарей. Пятно оказалось пушистым, величиной с Кроккину ладонь. Кроме белого пуха и чёрных глаз можно было разглядеть маленькие розовые ладошки и пяточки. По глазам было видно, что существо улыбнулось, и рокки улыбнулись в ответ.

— Привет, — дружелюбно сказал Крокка.

Существо сначала сделало несколько несмелых шагов, а потом быстро подбежало к Крокке и стало взбираться по волнистой Кроккиной шёрстке вверх.

— Ты кто такое? Ты откуда? Как тебя зовут? — наперебой спрашивали рокки, всерьёз подозревая, что это вовсе не говорящее, а молчащее существо.

Но существо заговорило:

— Не знаю, откуда я, кем был раньше, зачем плыл на этой лодке и как меня зовут, но теперь я — персональный советчик вот этого, по которому я лезу, — сказал Советчик, ползя. — Если он не против. Хотя это не важно.

Он дополз до плеча и уселся там с важным видом.

— Орро! — радостно крикнул Крокка. — Орро-ро!

Хорошо иметь собственного советчика! Всегда знаешь, как поступить. Всегда знаешь, что лучше сказать. Крокка понял, что мечтал о таком советчике, хотя вроде бы ни разу об этом не мечтал. Наверное, это были глубинные мечты. «Или я даже не смел мечтать об этом», — подумал Крокка.

— Кроккин советчик? — надулась Такка. — А почему не мой? Ты же плыл в моей лодке, белел в углу. Это что-то да значит.

— Такова жизнь, — развёл ручками Советчик и сделал грустные глаза. — Кому-то всё, кому-то ничего. Хотя, когда я решу раздвоиться, приходи.

— Ты умеешь? — обрадовалась Такка.

— Пока нет. Хочешь, шерстинок надёргаю? Тогда жизнь будет к тебе не так несправедлива. Она будет несправедлива ко мне.

Крокке стало жалко Такку.

— Хочешь, я буду твоим советчиком? — спросил он. — Правда, я вряд ли умещусь на плече… Тут нужен неслабый уменьшатель.

Такка молчала.

— Ну посоветуй что-нибудь дельное! — в отчаянии сказал Крокка Советчику. — Дай мне путеводную нить!

— Вот так скоро? — кислым голосом спросил Советчик. — И сразу нить?

Крокка сам придумал, что делать. Они поплыли с Таккой гулять, и Крокка вспоминал самые смешные и интересные истории, которые с ним приключались. Хотя, может, и не вспоминал, а сочинял. Он в этих историях получался неуклюжим, несообразительным, и Такка смеялась. Советчик от такого шума быстро уснул, засопев на плече, но даже во сне крепко держался за Крокку.

Выслушав всё, что нарассказывал Крокка, Такка серьёзно сказала:

— Тебе и правда нужен Советчик. Твоя жизнь в опасности. Без него, Кроккельчик, никуда не ходи и не плыви никуда.

— И на том спасибо, — ответил Крокка и улыбнулся.

Утром Крокка показал Советчика маме и папе. Белоснежный малыш делал большие глаза и пугался.

— А он не кусается? — спросил Кроккин папа, и от этого вопроса Советчик быстро осмелел.

— Это такой правильный вопрос, какого я сроду не слыхивал, — растрогался Советчик.

— Я никак не пойму, — сказала мама, — что это бурчит? То ли наш бесшумный холодильник, то ли желудок Советчика?

— Удивительная семейка! — восторженно воскликнул Советчик. — Второй правильный вопрос за минуту! Спроси и ты что-нибудь, Крокка, для равновесия.

— А что спрашивать, умное или как мама? — шепнул Крокка Советчику.

— Равновесие в мире установлено! Чудесный способ!

Но Крокка ничего плохого не хотел сказать. Просто его удивило — что за бесшумный холодильник? Ведь продукты всегда держали в воде, в непромокаемых пакетах. И чем холоднее должно быть продукту, тем глубже его опускали. «Это какие-то новые фантазии», — решил Крокка.

За завтраком Советчик осторожно спустился с плеча на стол и слопал ничуть не меньше Крокки. Но весил он ничуть не больше, чем до завтрака. Разве что шёрстка стала ещё пушистее и даже сверкала. На третье он намазал хлеб маслом и съел его с молоком. От молока шёрстка стала белее прежнего!

«Интересно, станут ли у него от помидоров глаза красными, а от огурцов — зелёными? И станет ли шёрстка желтеть от лимона?» — подумал Крокка.

Все, конечно, спросили, куда в Советчика столько лезет, и он обозвал это неправильным вопросом. А потом сказал снисходительно:

— Пища для ума переваривается за секунды! А то вы не знали? Тут как на экзамене. Вопросы, вопросы — и ни одного ответа.

Было видно, что Советчик разволновался. Мама налила ему ещё молока, он прижался к чашке щекой и счастливо вздохнул.

После завтрака мама попросила:

— Помой посуду, Кроккик, будь толковым роккёнком.

Крокка не любил мыть посуду, ему сразу захотелось стать бестолковым дикобразом, и потому он сказал Советчику:

— Посоветуй что-нибудь, что ли.

— Что уж тут посоветуешь, — вздохнул Советчик и развёл руками.

После завтрака к роккам чаще всего приходят светлые мысли. Иногда маленькие и помногу, а порой такие, что можно обдумывать до следующего завтрака. Тёмные мысли являются только на голодный желудок и звучат примерно так: «Чего бы слопать?» Один раз к Крокке пришла совсем тёмная мысль. Это когда он вечером читал книгу и в комнате погас свет. «Кто выключил?» — подумал тогда Крокка.

А сейчас мысль была самая светлая! Советчика нужно показать Вокке! Вокка же о нём ничего не знает! Эта часть мира сейчас для Вокки недоступна.

— Гулять поплывём, — сообщил Крокка Советчику.

— Не плыви гулять, — серьёзно сказал Советчик.

— Ты советуешь не гулять? Там будет невидимая опасность? Ты обещаешь?

— Я не хочу гулять, — тихо ответил Советчик.

Просто Советчик опасался, что не удержится за мокрую шерсть Крокки, когда тот будет плыть. Любой бы на его месте опасался. Но он был на своём — и опасался больше всех! Крокка посадил его на макушку и осторожно поплыл. Советчик держался за Кроккино ухо и смотрел вдаль.

Когда Крокка подплыл к дому друга, то забыл про пассажира и поднырнул до двери в Воккину комнату. Советчик не растерялся и вцепился в ухо крепко-накрепко — так, что Крокка сразу про него вспомнил. А ещё Советчик попробовал глядеть вдаль под водой. Получалось куда таинственней!

В комнате Крокка, как всегда, сушился махровым полотенцем, а Советчик высох моментально. Он, по обыкновению, сидел на плече, сильно округлив глаза и не мигая глядя на Вокку, как будто этот рокка его сразу очень удивил и испугал. На самом деле это так Советчика впечатлило ныряние, но Вокка не знал об этом и принял поведение неизвестного на свой счёт.

— Это клад из лодки Такки, — представил Советчика Крокка. — Мой собственный Советчик, белый и глазастый.

— Насколько ценный клад? — поинтересовался Вокка. — Ведь по размерам трудно судить о ценности, взять хотя бы золото и пенопласт.

— Я давно подозреваю, что бесполезный, — весело сказал Крокка. — Со вчерашнего вечера я из него выцедил только один никудышный советик, и тот не пригодился, придётся оставить его про запас.

Советчик продолжал смотреть на Вокку во все глаза.

— А чего он подслушивает? — спросил Вокка.

Советчик, не меняя пытливого взгляда, быстро прижал ладошки к невидимым ушам.

— Пусть лучше подслушивает, — махнул рукой Вокка, и Советчик тут же вцепился руками в Кроккино плечо. — Мне чего-то кажется, что он глазами слушает. Уж больно взгляд подозрительный.

Крокка вздохнул и уселся на кровать.

— Он хороший, — сказал Крокка. — Только никакой не Советчик. А просто Чик. Всего на пять букв меньше, а обязанностей сразу и нет. Живи себе, сиди на плече!

— Маловато буквов! — неожиданно заявил Чик, и шёрстка у него вздыбилась. — Советую добавить буквов!

Так Чик сам напросился и стал труднопроизносимым Тчиком. Потому что плохо совсем без обязанностей. Он-то знал, что он самый настоящий советчик, каких ещё поискать надо. Просто никто не пошевелил думалками и не догадался, что советует он вполне прилично, только про себя! Это же так просто и естественно! Как дважды два умножь сам! Тчик хотел сказать всё это, но постеснялся.

— Я подозреваю, откуда он взялся, — сказал Вокка.

— Срочно скажи! — нетерпеливо попросил Крокка и сидя подпрыгнул.

— Я подозреваю… — таинственным голосом протянул Вокка.

Крокка ничего не сказал, только подпрыгнул ещё два раза молча. Тчик с трудом удерживал взгляд на Вокке.

— Подозреваю я, что этот Тчик появился, когда ты включил фонари! Он выпал из фонаря! Теперь я в этом почти не сомневаюсь.

— Похоже на правду, — согласился Крокка и спросил у Тчика, не из фонаря ли он случайно.

— И ничегошеньки я не помню, — уклончиво ответил Тчик, а Крокка спросил:

— Интересно, фонарь, из которого он выпал, остался или исчез? А то так фонари быстро повыведутся!

— Я вчера совсем не заметил, чтобы фонари уменьшились на один, — деловито сказал Вокка.

— Я тоже, — кивнул Крокка. — Либо это случилось незаметно, либо все фонари на месте, только морочат нам головы.

Рокки помолчали. Тчик попытался два раза незаметно моргнуть.

— Это что же получается, — задумался Крокка, — каждый вечер, когда я буду включать фонари, из одного фонарика станет валиться бесполезное белопушие? У меня никаких плеч не хватит, придётся носить куртку с тыщей карманов.

Вокка понимающе вздохнул.

— С каким трудом я буду проплывать короткие дистанции! — продолжал жаловаться Крокка.

Вокка кивнул.

— Ты теперь сам будешь плавать ко мне в гости, — заявил Крокка.

Вокка согласился.

— Чего только не сделаешь ради фонарей, — сказал он.

— А прокормка?! — вспомнил Крокка. — Дай ему яблоко.

Вокка дал Тчику большое красное яблоко, тот в два счёта умял его, и пятки с ладошками заметно порозовели. Тчик внимательно следил за вторым яблоком, лежащим на столе. Оно не двигалось.

— Вот видишь! — воскликнул Крокка. — Если белых обжор будет много, так, глядишь, и до нас доберутся.

— Надо попробовать кормить их водорослями, — посоветовал Вокка. — Их много, и едят их только редкие гурманы.

— Не советую, — возразил Тчик.

— Это ты зря, — сказал Крокка. — Будет у тебя шерсть с изумрудным отливом. Хоть какая-то, а уже драгоценность.

Потом Вокка подумал и сказал, что надо подождать вечера. Может, это был одноразовый фонарь? Может, не будет никакого нашествия? А если и будет, то совсем другое! Ведь, согласитесь, весьма странно подозревать такие красивые фонари в повторяемости. Их надо подозревать в изобретательности и весёлости. Это куда интереснее!

И действительно, вечером Крокка с Тчиком ждали, ждали на планке… Приплывала Такка, её лодка была пуста. Приплыл своим ходом Вокка, забрался на длинную планку и тоже ждал, ждал. Качалась планка, звенел ветерок, слегка гудели фонари, болтали проплывающие на лодках рокки. Но никаких новых советчиков не появлялось. Хотя и вчерашний никуда не исчезал.

А когда ложились спать, мама внесла в Кроккину комнату маленькую кроватку с белым пушистым одеялом и с мягкой-премягкой подушкой. Тчик слез с плеча, забрался под пушистое маленькое одеяло и сразу уснул.

Крокка немного погрустил, немного порадовался и тоже уснул.

И вот они спали, а в окошко заглядывал фонарь и тихонько хихикал от радости.