Окно с видом на счастье. I том

Наталья Игоревна Соснина

Казалось бы, простая история непростой любви. Но! Живые, а не «картонные» персонажи, которые буквально дышат со страниц книги. Выпуклая, легко узнаваемая всеми, кто это пережил, картина «эпохи 90-х». Реальные эмоции, которые испытываешь, следя за перипетиями сюжета и сопереживая героям.«Окно с видом на счастье» — сотканное из переплетений множества судеб яркое полотно, книга про жизнь во всех ее проявлениях: горе и радость, здоровье и болезнь, любовь и безразличие, сомнения и решимость… Книга содержит нецензурную брань.

«Мы из девяностых, где было все непросто…

На дворе стояло лето 1991 года, когда Катя решительнейшим образом отвергла предложение руки и, можно даже сказать, сердца местного записного красавца Кости Калинина. Отвергла по причине весьма оригинального свойства, однако, на Катин взгляд, веской и существенной.

Костя Калинин был старше Кати на два года и учился с ней в одной школе. Жил он в одном из соседних домов, здесь же, на улице Пушкина. В то лето он вернулся из армии и, оглянувшись вокруг, вдруг заметил эту красивую и стройную девочку. «А Катька-то Мороз как повзрослела и похорошела, — самодовольно и самонадеянно подумал он, — надо, пожалуй, ею заняться вплотную…»

Костя был красив самой что ни на есть голливудской красотой: правильные черты лица, ровные зубы, темные волосы, волевой подбородок с ямочкой посередине и, конечно же, косая сажень в плечах. Отменная фигура (Костя был кандидатом в мастера по плаванию), рост сто девяносто, белозубая улыбка. Девчонки еще в школе млели от одного его взгляда и все, как одна, мечтали, чтобы этот парень обратил на них внимание. Все, но не Катя.

Однако в школе Костя на Катю и не смотрел — мелковаты она и ее подружки были для него по возрасту. А тут как-то, проходя через Катин двор, он увидел ее, болтающую с девчонками возле подъезда, и буквально остолбенел: какая красотка!

Он решил не терять времени даром — сразу же подошел к стайке девочек и начал прощупывать почву:

— О, девчонки! Привет!

— Привет, Костя! Привет! — вразнобой откликнулись те.

— Скучаем? — залихватски улыбнулся он.

Катя, сразу заметив его интерес именно к своей персоне, насмешливо ответила:

— Да вроде не померли еще от скуки!

Подружки — Машка и Анька — удивленно на нее оглянулись: чего это она? Такой парень…

— Что, Катюша, не с той ноги сегодня встала? — ухмыльнулся Костя. — Чего такая неласковая?

Катя фыркнула:

— А с чего мне тебя ласкать-то, Костик? Тебя всегда найдется, кому…

Девчонки прыснули.

— А я, Катюша, может, два года в армии мечтал, чтоб ты меня приласкала!

— Да ладно! — ответила Катя. — В армии дунька кулакова вам главная подружка. Куда уж мне…

Анюта с Машей засмеялись уже в голос, предвкушая словесную дуэль, из которых их подруга Катя практически всегда выходила победительницей.

Костя же, не владевший искусством пикировки в той степени, чтобы составить конкуренцию острой на язык Кате, озадаченно замолк. Девчонки продолжали хихикать, и ему ничего не оставалось, как попытаться реабилитироваться:

— Я родину защищал, а ты — дунька кулакова! Как не стыдно, Мороз!

— Ну, Костян, для настоящего мужика одно другому не помеха, — с самым серьезным видом ответила Катя, и подружки закатились от смеха.

— Вот ты какая! — перешел к другой тактике Костя. — Так вот ты, значит, как с воином и защитником…

Аня, которой Костя немного нравился, попыталась спасти ситуацию:

— А где ты служил, Костик? — спросила она.

Костя, почти не взглянув на нее, бросил:

— В армии, где ж еще!

Маша заметила слегка презрительно:

— Исчерпывающий ответ, н-да…

Катя же, насмешливо глядя на Костю, произнесла:

— Да, поди, в штабе писарем, вот и не говорит, тень на плетень наводит.

— Каким тебе еще писарем, ты… — разозлился Костя. — Я, между прочим, в ракетных войсках служил, на Дальнем Востоке!

— В раке-е-е-етных?! — вытаращила глаза Катя. — Да ладно!

— Ну да… — протянул не чувствующий подвоха Костя.

— Ну, тогда все в порядке! — засмеялась Катя. — Страна может спать спокойно, враг не пройдет!

Девчонки опять закатились, а Костя, дабы сохранить лицо, серьезно ответил:

— Конечно, Катюх!

И перевел разговор на другое:

— А вы, красавицы, чем занимаетесь? Учитесь, работаете?

Взглядом остановив собравшуюся было начать докладывать ему, чем они занимаются, Аню, Катя ответила:

— Всем понемногу, Костик, только я не совсем понимаю, ты с какой целью интересуешься?

Костя уже был не рад, что не прошел мимо, однако Катины зеленые глаза и длинные ноги не отпускали его, и он еще некоторое время пытался поддержать разговор с девочками, чувствуя себя, однако, полным идиотом.

В общем, заигрывание с Катей Мороз получилось так себе, на троечку, как определил он для себя, но Костя был парень упорный, и решил во что бы то ни стало девчонку эту заполучить в свою коллекцию. Когда он, наконец, распрощался с ними и пошел дальше по своим делам, подруги накинулись на Катю:

— Мороз! Ты че такая-то! — воскликнула Аня. — Ни себе, ни людям! Классный такой парень, чего тебе неймется, вечно всех облажать надо!

— Нюра, а пусть сам не лажается! Чего он, как лох какой-то, двух слов связать не может! — парировала Катя и живо изобразила ошарашенную Костину физиономию.

Маша рассмеялась:

— Ну, не говори, лихо ты его отшила, Катька! Хотя Анька права — ни себе, ни людям… А он такой красавчик!

— Чего в нем красивого-то, Манюнь? — искренне поразилась Катя. — Рожа у него — как на советских плакатах!

— Зато фигура… — мечтательно протянула Аня.

— Да ну! — возразила Катя. — Два метра сухостоя! Не люблю таких длинных.

— А мне вот, Катя, такие мужчины нравятся! — возразила Аня. — Уж идет, так сразу видно! Мужик так мужик!

— Ну, беги, догони его, Носова, чего ты стоишь! — начала изгаляться Катя. — Вон он, еще далеко не ушел!

Маша стала урезонивать подруг:

— Девочки, ну чего вы ссоритесь! Еще не хватало, из-за мужика! Аня, угомонись, видно же было, что он на Катьку запал.

— Ага, только Катьке он нафиг не облокотился, — добавила сама виновница происшествия, — палка блин… мешать. Не, ну Ань! Если тебе нравится, ради бога! Ты вечно себе находишь баскетболистов каких-то! О вкусах не спорят, как говорится!

— Да! — возмутилась Аня. — Мне нравятся высокие мужчины!

— Нюра, — опять засмеялась Катя, — высокий и длинный — это две большие разницы!

Маша добавила:

— Анют, ну правда, рост-то ладно, это действительно дело вкуса, а вот с мозгами че-то, по-моему, проблема.

Аня все пыталась выгородить Костю:

— Ну, человек только из армии, что вы от него хотите… Женщин, поди, два года не видел и не разговаривал даже.

Катя безапелляционно перебила ее:

— Ань, ум и чувство юмора либо есть, либо нет! Тут уж никакая армия не может повлиять.

Костя же, скрывшись из поля зрения девчонок, выдохнул с облегчением и почувствовал, что по спине у него бежит струйка пота — так переволновался, пытаясь найти достойные ответы этой маленькой стервочке Катьке.

«Ну, ничего, — думал он, — ничего, девочка! Ты еще бегать за мной будешь, как миленькая!»

Костя не был злым или очень уж напористым в отношениях с девушками, однако тут он словно закусил удила: «Что она позволяет себя, малолетка! Дунька кулакова, это же надо! Да ни одна девчонка не говорила мне таких вещей! Наглая какая! И красивая, черт ее побери, какая же она красивая… — продолжал он внутренний диалог с самим собой. — А может, у нее есть кто-то? Ну, это я узнаю, не проблема… Если что, не стенка, отодвинем».

В одном доме с Костей жил Катин одноклассник Серёжка Кочергин. Он, правда, учился в военном училище на «горке», но на выходные приезжал домой. Костя сразу вспомнил, что Кочергин учился с Катей в одном классе, и стал с нетерпением ждать выходных — на дворе стоял июнь, и курсантов еще не распустили на каникулы. Первым желанием Кости было даже рвануть к Серёге в училище, но, во-первых, как бывший военнослужащий, он понимал, что никто его соседа просто так за ворота не выпустит. «А во-вторых, — думал Костя, — осталось же у меня, в конце-то концов, мужское достоинство! Буду я еще распыляться, бегать…» И решил подождать до субботы. В квартире Серёжи Кочергина не было телефона, поэтому Костя вечером зашел к его родителям и попросил передать, чтобы тот нашел его, как только приедет на побывку.

Встретившись с Сергеем, Костя сначала, конечно же, долго расспрашивал его о его курсантстких буднях, сам рассказывал соседу про армию. Потом они сгоняли в киоск возле Катиного дома — там продавалась нормальная водка, сели в беседке в детском саду через дорогу, и, закусывая умыкнутыми Серёжей из дома материными пирожками с капустой, начали мужские разговоры.

— Че, Серый, — поинтересовался Костя на правах старшего товарища, — девчонка-то у тебя есть?

— Да-а-а-а-а… — протянул тот в ответ. — Встречался я еще со школы с Веркой Поповой. Помнишь ее?

— Не-а, не помню. Они мелкие были, ваши девчонки, я их и звать-то как, сроду не знал, — осторожно ответил Костя, внутренне радуясь, что разговор сразу, без малейших усилий с его стороны, вышел на Серёжин класс.

— А я тебе сейчас фото покажу, — полез во внутренний карман куртки Серёжа. — Ты вспомнишь ее, она… такая… видная девчонка.

— Да у вас в общем-то, страшных и не было, так-то… — поддержал его Костя.

— Ну да, у нас девки ничего! Все нормальные были. Вот она, — протянул он Косте небольшую фотографию. — Здесь ей, конечно, шестнадцать всего, это на паспорт. Сейчас она еще круче стала!

— Ну да, помню эту девку. Вера, говоришь? Симпотная. Ну и че?

— Да, от ворот поворот мне дала… — пожаловался Серёжа. — Редко, говорит, видимся с тобой, ждать надоело постоянно… А я че? Я ж почти на все выходные домой! У нас некоторые пацаны из других городов, так вообще вон — домой только на каникулы, да и то не всегда! Сам знаешь, прокосячишься, и все, без отпуска остался. Так девчонки им оттуда и пишут, и даже приезжают некоторые… А эта…

— Серый, — Костя положил ему руку на плечо. — Не переживай. Значит, не любит она тебя, а нахрена тебе такое отношение. Ты вон — мужик, офицером будешь! Тогда и все девки — твои!

Однако Серёжа, уже выпив пару рюмок, наладился долго и заунывно жаловаться Косте на вероломность своей подружки. Костя замаялся слушать его излияния. Он и какая у нее грудь, рассказал, и какие ноги. И как он сильно ее любил и продолжает любить. Костя старался наливать поменьше и пореже, но куда там! Найдя в лице Кости благодарного слушателя (а куда деваться, думал тот, надо же как-то его на разговор о Кате вывести!), Серёжа все рассказывал и рассказывал.

— А раз… — он закурил и вздохнул. — Мы с ней знаешь где?

— Где? — заинтересовался Костя.

— А дом заброшенный возле школы! — Серёга радостно заржал. — Прям туда с ней зашли и…

— Так там же грязно, Серый, — удивился Костя. — Пылища кругом и вообще…

— Ну и че! А мы с ней знаешь, как?

— Серёг, ладно, ладно, не надо тебе это вспоминать, раз еще не прошло у тебя к ней! — испугался Костя. — Ты понимаешь, надо, наверно, тебе с другой какой-нибудь девчонкой попробовать. Ну, это самое… Сексом заняться. Клин, оно, говорят, клином.

— Да ну-у-у, — возразил Серёжа. — Не хочу я ни с кем…

— А у тебя были еще девчонки-то? Ну в этом смысле, что б с ними того…

— Не-а, — сокрушенно признался Серёжа. — Не было, Костян.

— Ну, так в чем же дело, Серый! Надо попробовать, может, оно знаешь, как покатит, что ты и Верку эту свою забудешь! А то че, все дуньку кулакову что ли? — не удержался и ввернул Костя. «Что ж, одному мне, что ли, с этим теперь», — подумал он.

— Ну, может, ты и прав, — согласился Серёжа. — Только где мне сейчас знакомиться-то? Все время в училище.

— Вот нашел проблему! Сейчас вон всяких клубов ночных, дискотек. В выходные пришел домой, привел себя в порядок и вперед!

— Да как-то я так не могу, — пожаловался Серёжа, — один на дискотеку.

— Ну, возьми кого-нибудь из пацанов своих, из училища. Вот молодежь, господи, ничего не умеют, даже с телками познакомиться! — возмутился Костя. — Ну не хочешь на дискотеку, — решился он наконец перевести разговор на Катю, — вон одноклассницы твои все здесь. Что ж, в классе больше девчонок нормальных нету, что ли?

— Да так-то есть, конечно… — опять заныл Серёжа. — Только у всех, наверно, уже парни есть… Да и вообще… Они как сестренки мне все.

— Во дурак! — поразился Костя. — Сестренок каких-то придумал! Ну, кто там у вас есть из класса? Давай, вспоминай!

— Ну, кто? — заканючил Серёга. — Ну, вот Анька Носова ничего девчонка, хорошая.

— Это которая? — спросил Костя, хотя прекрасно понимал, о ком идет речь. «Как в глаза теперь ей смотреть-то на массиве, — снова подумал он. — Катька меня перед подружками опозорила, как не знаю кого…»

— Ну, Анютка Носова, такая светленькая, высокая.

— Худенькая?

— Ну да, такая стройная. Она еще Димона Рыжего сеструха младшая, только у них фамилии разные, Анькин отец Димону отчим.

— А-а-а, понял, ну конечно! Димона сеструху я знаю, — ответил Костя. — Нормальная телка! Ну, еще кто?

— Ну, хоть возьми еще подружка ее, Машка Борисова.

— Темненькая? — опять сделал вид Костя.

— Да, тоже высокая довольно и такая знаешь… тощенькая слегка, — пояснил Серёжа.

— О! Нормас! Тощие, они знаешь какие? Во!

— Какие? — не понял неискушенный Серёга.

— Нормальные! — заржал в ответ Костя. — Ну-ка, наливай!

— Не, Костян, мне тощие не нравятся… — снова затянул Серёжа. — У Верки знаешь, какая жопа? Классная… — уныло ответил он сам себе.

— Да ладно тебе Верка эта! Не о ней сейчас речь. Не нравятся тощие, не надо. Кто там еще у вас есть из класса, чтоб далеко не ходить? — снова повернул разговор в нужном направлении Костя.

— Ну Катька Мороз еще клевая! — вспомнил Серёжа. — Только она знаешь какая…

— Катька Мороз? Это длинноногая? И титьки классные такие?

— Ну да, ножки у нее что надо! — согласился Серёжа. — Такая темненькая тоже, волосы длинные у нее и ресницы… Такие густые, краситься не надо. Красивая девчонка! Но Катька, она девка крутая, в газете где-то работает, ее, знаешь, на каких машинах домой привозят?

— Да ну? В газете? — поразился Костя. — А кем? Журналисткой, что ли?

— Не, не журналисткой. Она там вроде как секретаршей, что ли, у главного редактора…

— Нифига себе, — забыв, что они выбирают пассию не ему, а Серёге, приуныл Костя. — Вон оно че… В газете… Не, не вариант, Серый. Нафига тебе это надо. У нее, поди, главный этот и есть любовник.

— Нет, Костян. — серьезно ответил Серёжа. — Катя не такая, честно. Просто она умная очень девушка и такая, знаешь, с разбором. С кем попало не будет.

— Серый, а ты че, себя кем попало считаешь, что ли? — возмутился Костя.

— Нет, конечно, не считаю. Но Катю уважаю, и просто так, ради секса, с ней не буду, понятно?

— Да понятно, понятно, чего ты взъерепенился-то, — отступил Костя, — пожалуйста, не будешь и не будешь, я че? Мое дело спросить…

Он совсем потерял надежду выведать у Серёги Катин телефон, тем более учитывая вновь, так сказать, открывшиеся обстоятельства. «Уважает он, гляди-ка», — думал Костя. Налив в раскладные пластиковые стаканчики еще водки и отломив половинку пирожка с капустой, он возобновил попытки:

— Ладно, Серый! Давай выпьем! Чтоб все телки, которых мы захотим, нам давали! А?

— Давай, — уныло согласился Кочергин, думая о Вере.

— Ты вот что, Серёг. Возьми прям, записную книжку свою открой! Вот где у тебя записная книжка?

— Да вот она, в кармане лежит, — ответил Серёжа. — У меня ж дома телефона нету, так я всегда с собой ношу, мало ли… И двушки.

— Во-о-о-т! Молоток! Давай вот, сейчас с тобой и посмотрим, кто там у тебя есть из телок? Может, забыл кого? Да и одноклассниц мы не всех с тобой вспомнили твоих. Не хочешь с Катькой этой, пожалуйста. У вас же много девчонок в классе было?

— Ну да, больше, чем мужиков.

— Ну вот! Давай, открывай прям по алфавиту, — посоветовал Костя.

Когда наконец добрались до буквы «М», Костя уже выбился из сил, обсуждая каждую кандидатуру. Эта толстая, эта тощая, эта недостаточно умная, эта наоборот, отличница и заучка…

— Серый, тебе не угодишь! Ты что, с ней в кровати будешь формулы вспоминать по физике? — не выдержал, наконец, Костя. — Ты ее в кровати будешь… другое делать! А не без разницы ли тебе, заучка она или двоечница была? Тем более, в школе! — он заглянул Кочергину через плечо, потому что следующая буква была как раз «М».

«Ну слава тебе, господи! — мысленно выдохнул он. — Наконец-то! Вот она! Мороз Катя. Та-а-а-к… Двадцать четыре… Ну это у всех наших, у некоторых только на двадцать один начинается, это которые в начале улицы живут… пятьдесят шесть… та-а-ак… семьдесят восемь! О! Так это же что получается? Пять, шесть, семь, восемь! Ура! Не забыть бы только по пьяни-то…»

Наутро, проснувшись, Костя начал мучительно обдумывать, что он скажет Кате, когда позвонит ей.

«Конечно, — размышлял он, потирая висок («Похоже, водка все-таки была не того… Или что выпили много? Мы ж еще батиным самогоном потом догонялись, фу…»), — в газете она работает… У нее поди там ухажеры-то взрослые все да образованные… Ну а я что, хуже? И школу, между прочим, с серебряной медалью окончил, математичка вот подговняла только, по геометрии «четыре» все-таки вывела мне итоговую, лошадь старая! И в НЭТИ я не на самом простом факультете учусь, в конце концов… А, ладно! Будь что будет, а отступать я не намерен! Сейчас вот только в себя приду, и позвоню, ближе к вечеру».

Набрав номер (не забыл все-таки), Костя с замирающим сердцем стал ждать ответа.

Женский голос, показавшийся ему почему-то смутно знакомым, ответил, слегка манерничая:

— Да-а?

— Здрассьти, а Катю можно? — он сразу понял, что это не она взяла трубку, а, вероятнее всего, мамаша.

— Добрый день! — еще более манерно ответила женщина. — А кто ее спрашивает?

«Вот ведь, попал! — подумал Костя. — Конь в пальто, блин!»

— Это ее знакомый спрашивает, — тем не менее, как можно более вежливо ответил он.

— А имя есть у знакомого? — язвительно поинтересовалась мамаша.

— Костя, — пробормотал он.

— Катерина! — крикнула она куда-то в сторону. — Катерина! Тебя спрашивает молодой человек по имени Костя.

Костя услышал где-то вдалеке другой голос:

— Мама, какой еще Костя? Шубников, что ли? — Костя Шубников был ее одноклассником, Калинин знал это, поэтому не взволновался.

— Нет, не Шубников! — ответила ее мать. — У Шубникова совершенно другой тембр.

— Тогда скажи, что меня нету! — крикнула Катя. — Я никого не ждала.

— Я не могу этого сделать, — еще более язвительно произнесла Катина мамаша. — Я уже сказала, что ты сейчас подойдешь!

— Го-о-о-с-с-споди-и-и-и! Мама! — снова вдалеке крикнула Катя, потом послышался быстрый топот босых ног по полу, и она раздраженно выдохнула в трубку: — Да!!! Слушаю!!!

— Привет, Кать! — задохнувшись от волнения, поздоровался Костя.

— Привет, — ответила она недоуменно, — а кто это?

— Не узнала? Несколько дней назад с тобой виделись. Это Костя Калинин.

— А-а-а… Привет, — повторила она скучным голосом.

— Чем занимаешься? — начал Костя.

— Домашним хозяйством я занимаюсь, а что?

— Да так, ничего. Просто спрашиваю. Интересно…

— Чего интересного-то? Уборку делаю в квартире, сейчас вот пойду сортир и ванну чистить, — снова раздраженно проговорила Катя. — Это тебе интересно?

— Сегодня же воскресенье! — удивился Костя. — Отдыхать надо!

— А ты что, верующий? — спросила Катя.

— Да нет, какой верующий, ну просто… Обычно все в субботу убираются…

— Не убираются, а убирают, во-первых, — насмешливо поправила его собеседница, — а во-вторых, я вчера работала.

— А что это за работа у тебя такая, по субботам? Посменная, что ли?

— Нет, не посменная, но иногда приходится выходить в субботу. Когда начальство вызывает.

— А где ты работаешь? — начал было он.

— Костя. Ты зачем мне звонишь, а? — перебила его Катя. — Чтобы узнать, где я работаю? Или что?

— Да нет, — опешил тот, — конечно, нет. Просто хотел поболтать с тобой…

— Мне болтать особо некогда, Калинин, так что найди другой объект для своего пристального внимания, понятно?

— Катя, ну что ты? Устала, что ли, вчера на работе? Или опять не с той ноги встала? — попытался он продолжить разговор.

— Я всегда, Костик, встаю с той ноги, с которой надо, — резко ответила Катя, — а болтать мне с тобой некогда. Все, пока! — и отключилась.

Он ошеломленно смотрел на телефонную трубку, держа ее в руке, повернув к себе, словно хотел побеседовать с ней. Из трубки доносились короткие гудки. И тут Костя Калинин, красавец-мужчина и мечта многих и многих девушек, спортсмен, студент, комсомолец и прочая и прочая, не знавший ни разу в жизни отказа у представительниц прекрасного пола, просто-напросто сошел с ума.

«Нет, — думал он, все так же глядя на исходящую гудками желтую пластмассовую телефонную трубку, — ну как же это? Я же ей позвонил! Почему она не хочет разговаривать-то? А я еще надеялся ее погулять пригласить! И что же мне теперь делать? Я ж не знаю, как себя вести, если девчонка отшила… Еще ей звонить или как? Или, может, возле подъезда ее ждать, когда она с работы или на работу пойдет? Нет, с работы не надо, ее же, Серёга сказал, на машинах домой привозят на крутых…»

Всю ночь он ворочался и вздыхал. Ему не спалось, он все думал о Кате, о том, какие у нее стройные ножки и грудь… нормального такого размера, есть за что… Под утро ему все-таки приснился сон эротического содержания с Катей в главной роли, и Костя проснулся совершенно разбитым как физически, так и морально. Он на самом деле, совершенно точно не знал, что ему делать в этой ситуации и как себя вести.

«Посоветоваться, что ли, с кем-нибудь? — ошарашенно думал Костя. — Да ну, нафиг… Я, который всегда сам насмешливо давал советы друзьям, как вести себя с телками… И буду признаваться в том, что меня отшила двадцатилетняя маленькая девчонка!»

В понедельник Калинин не нашел в себе душевных сил что-либо предпринимать, все лежал на диване, глядя в потолок и размышляя. Но к вечеру принял все-таки решение: подождать ее утром возле подъезда и сделать вид, что просто проходил мимо, когда она его увидит. Стал прикидывать, во сколько же Катя может пойти на работу. Наверняка она работает не с восьми, а с девяти, а газеты все находятся у черта на куличках — на левом берегу. Это значит, ей нужно дойти до метро, потом доехать до площади Маркса, а там еще добраться на транспорте или пешком до «Совсибири», где вроде бы все редакции и расположены. Здесь, наверно, и часа мало будет. Пожалуй, она выходит из дома в половине восьмого или чуть позже. Решил ждать на всякий случай с семи утра.

Катя вышла из дома ровно в семь тридцать. На ней было легкое летнее платьице — синее в мелкий белый горошек, и туфли-лодочки на тонком каблуке, тоже синие. Через плечо был перекинут ремешок белой кожаной сумочки. Длинные волосы закручены на самой макушке каким-то сложным узлом. Она пошла в сторону улицы Гоголя, завернув за угол своего дома. Костя, до этого момента прятавшийся в кустах и чувствовавший себя совершеннейшим кретином, двинул следом. Он догнал ее возле колонки, которая сохранилась со времен их детства, когда на месте дома, который построили здесь для семей военнослужащих, был еще частный сектор.

— Катя! — окликнул он ее, внутренне содрогнувшись: а что если она сейчас с разгону его пошлет?

Девушка оглянулась:

— Костя? А ты что здесь делаешь? — удивилась она.

— Я бегаю по утрам, Кать, — нашелся тот, благо догадался надеть утром кроссовки и трико с футболкой.

— Гляди-ка! — вскинула она брови. — Какой спортсмен добросовестный! Ну-ну!

— А ты куда? — поинтересовался Костя.

— На работу, куда ж еще в такую рань, — ответила Катя. — Ну, пока, Калинин, удачной пробежки! — и пошла, цокая каблучками, вдоль Гоголя в сторону рынка, к метро.

— Катя! А можно, я тебя провожу? — догнал он ее.

— Нафига, Костян? — удивилась она. — Смысл?

— Ну, просто…

— Просто, Костя, только кошки родятся, а провожать меня не надо! Я сама дойду, не маленькая.

И начались для Кости Калинина несколько недель мучений. Он никак не мог понять, почему эта красивая девочка не хочет даже попробовать начать с ним встречаться.

«Ну я же не урод, — думал он, — и далеко не урод! Все вроде бы со мной в порядке! Правильные черты лица, это все говорят, да я и сам вижу. Зубы ровные и белые, ямочка на подбородке, от которой все телки балдеют. Помню, одна девушка, еще до армии, Люда ее звали, она постарше была, лет двадцать пять, продавцом в „Синтетике“ работала в отделе мужской одежды, сказала мне: „Костик, от этой ямочки на подбородке будут тащиться все женщины!“ Плечи у меня широкие, я всю жизнь спортом занимаюсь! Да и вообще фигура классная, что ж такое-то, а? Чем я ей не нравлюсь? Или просто выпендривается, цену себе набивает? Да вроде непохоже…»

Он поджидал Катю возле подъезда то до работы, то после, проследив несколько раз, что никакая машина ее не привозит. Ну, если и привозит, то, видимо, редко.

Он приезжал к главному входу издательства «Советская Сибирь» и ждал Катю там.

И всякий раз она, улыбаясь, говорила ему, чтобы он шел домой, а она как-нибудь сама доберется. Потом он додумался и стал приходить с цветами. Когда он приезжал к концу рабочего дня к издательству, то Катя букеты брала. Видимо, потому, что выходила с работы всегда со стайкой подружек, и те с любопытством наблюдали, как красивый высокий парень ждет ее с цветами в руках.

Так прошел месяц после их встречи возле подъезда Катиного дома, когда она, насмешливо улыбаясь, отшила его в первый раз. Костя даже похудел, до того переживал. Ну не то чтобы переживал, а не мог прийти в себя, что ли, от ее неприступности. Потом он начал соображать.

«Да в конце-то концов! — думал он. — Я что, не смогу соблазнить девчонку? Да сколько их было, не сосчитать! А тут гляди-ка… Надо устроить встречу где-нибудь в компании, как будто случайно. А выпьет, глядишь, и сговорчивее станет!»

И Костя начал развивать бурную деятельность в этом направлении.

Поймав во дворе Рыжего Димона, старшего брата Аньки Носовой, он, помня о мучениях с расспросами и головную боль от выпитых в процессе выпытывания Катиного телефона у Кочергина водки и самогона, спросил напрямую:

Конец ознакомительного фрагмента.