Разбор багажа, или Витражи судьбы. Книга эссе, белых стихов, верлибров и афоризмов

Наталья Коноплева-Юматова

Эта книга оказалась особенной среди других моих книг — тем, что в ней почти нет рифм, здесь собраны белые стихи, верлибры, эссе и афоризмы. Это и мысли, и зарисовки. И главное — книга охватывает период с юности до последнего времени. Поэтому в ней полный диапазон чувств и размышлений, свойственных каждому возрасту. В книге не только публиковавшееся ранее, но и много того, что ещё не включала в другие книги. Насыщенная и яркая, где и страсти, и боль, и любовь — к миру, к жизни, к человеку.

Творческие страницы моей жизни

Мои первые воспоминания о написанных стихах относятся к десятилетнему возрасту. Тогда в школе проходили «Сказку о мёртвой царевне и семи богатырях» А. С. Пушкина и нам задали написать план к этому произведению. И я написала! Да ещё и в стихах. Для меня, любительницы сказок, это было большим удовольствием. Однако так случилось, что весь класс не выполнил задания, и я со своим планом в стихах оказалась против всех. Мне учительница поставила пятёрку, остальным — двойки. Как же я ощущала их ненависть! Такое яркое включение эмпатии! Мне было так плохо, что я плакала и просила учительницу поставить и мне двойку… Не будь этого, могла бы и не запомнить. Этот случай показывает, что всегда одна, сама по себе… Было так, что учительница настойчиво выдвигала меня в старосты, но я стояла намертво: «Нет!» Готова помогать, но без должности. И это тоже — звоночек: неформальный лидер не желает быть во власти…

Никогда не хотела быть начальницей. И в какой-то момент даже получила такой опыт — поручили работу двоим, но под моим руководством. И какой строгой я была! А это была моя подруга! Но я не делала скидок ни себе, ни ей. И это осталось во мне осознанием — не моё! А ещё рано поняла, что не хотела бы заниматься литературной работой — редактировать чужие стихи. Это тоже было твёрдым убеждением — на подсознательном уровне. И все мои знакомства с работой других на этом поприще только подтверждали мою правоту. Хотя всё же был опыт и редакторской работы, но прозаических текстов, и это было очень интересно, но открылось два момента: первое, что такая работа меня поглощала целиком, и я с трудом отрывалась на что-то другое, а второе — именно в этот период стихи не приходили, им было просто некуда втиснуться — ни в плотный график, ни в мысли, полностью отданные редактуре! И именно тогда пришло понимание, что такая работа лишает возможности творить самому, не говоря о том, что чужие стихи — это чужая территория, и перерабатывать их — нонсенс, а учить другого… — а надо ли ему это? И твоя ли это задача? И ты ведь будешь учить, исходя из себя, а полезно ли это для его развития? При этом ты полностью занимаешь творческую часть своей личности чужими текстами, и если это кого-то устраивает — дело его, но мне-то хотелось другого! Поэтому я вернулась к прежде нелюбимой бухгалтерии, прося прощения у эгрегора, именно тогда поняв, что бухгалтерия — весьма подходящее занятие для поэта, поскольку, во-первых, не даст закоснеть — при постоянных изменениях ты вынужден думать, помнить, перестраиваться и т. д., а во-вторых, она совсем не мешает писать стихи! Это другая часть личности, раздела мозга. И я на самом деле полюбила бухгалтерию, которая мне помогала ещё и в другом — не включаться в отношения в коллективе, поскольку ты занят всегда и тебе всегда некогда общаться с окружающими тебя людьми. Да, я слышу их разговоры и понимаю, что участвовать в них не хочу, мне неинтересно общение на бытовом уровне. А другого нет! А то, что занимает меня, неинтересно им, и я не собираюсь навязывать кому-то своё понимание жизни и отношений… Так сложилось, что я закончила свой трудовой путь именно бухгалтером. И не главным — хотя этот опыт уже был и синдром главбуха, то есть того, кто видит больше, чем свой кусок работы, остался, но внутри… И я благодарна судьбе, что всё сложилось именно так.

А теперь поговорим о сказках. Я перечитала все сказки, которые были в районной библиотеке, и только тогда переключилась на другие книги. Но сказки остались со мной — например, это камень терпения из персидских сказок: «Там, где камень терпения лопнет, женщина терпит годами…». Наверняка есть и другие реминисценции, но важно и то, что позже это привело меня к фантастике, которую читаю до сих пор и с удовольствием, ловя идеи, перипетии отношений, разрешение ситуаций — что-то важное для меня именно в данный момент…

Про стихи в моей жизни. В юности это не было постоянным, но иногда что-то писалось и оставалось, написанное карандашом в блокноте из самой дешёвой серой бумаги. В нём же я рисовала свои первые — и единственные — портреты — бабушки, мальчика-соседа, девочки из группы в техникуме — её портрет, кстати, дорисовывался на занятиях и народ вносил свои замечания, а в итоге то, что удалось сразу — поймать образ — ушло… Почему-то не продолжила этим заниматься.

Когда-то я умела рисовать.

Теперь сама с трудом я в это верю.

Прекрасный дар получен и потерян.

Но если дар, как предъявлять права?

Нет памяти в руке, и не решусь

Взять карандаш и выразить не в слове,

А в линии и в цвете, как с любовью

И с трепетом я к миру отношусь.

Через много лет я всё же снова вернулась к мечте рисовать — а в то время было много предложений о двухдневных курсах, после которых люди начинали рисовать и достаточно хорошо. Но не сложилось. А ещё через некоторое время, в 2014 году обратилась за помощью к Б. С. Илюхину, прекрасному поэту и художнику, основателю «Старой Школы», которая не только известный в Москве литературно-музыкальный салон, но и до сих пор занимается обучением и детской группы и группы взрослых этому удивительному мастерству — живописи. Знаю (на моих глазах) людей, достигших больших успехов под руководством мастера. Периодически проходят выставки Б.С. и его учеников. Кстати, эта моя попытка была успешной. Мой внутренний тормоз Б.С. снял в один «клик» — мол, выбирайте натуру и рисуйте! И я выбрала фигуру вздыбленного коня. Нарисовала…

Мне нравились эти занятия, но потом пошла работа над первой после большого перерыва (двадцать пять лет) книгой, и я, поняв, что у меня не получается служить двум музам, выбрала стихи. Так, кстати, было и с попыткой вступить в хор — через несколько лет — и тут я поняла, что так много времени отдавать хору я не смогу. Пришлось отказаться. И теперь работа над стихами занимает столько времени, что не может быть и речи о другой музе. Они стали самой жизнью, поскольку почти всегда рядом — свои или чужие. И я благодарна Всевышнему и за то, что могу так чувствовать чужие творения, так радоваться чужим успехам.

2020