Число сочетаний

Наталья Кочегарова, 2009

Кажется, жажда любви неутолима, но когда чаша выпита до дна, приходит ли долгожданное счастье? В математике существует формула Числа Сочетаний, по которой можно было бы рассчитать количество возможных пар из любого множества людей. Только вот в жизни каждая ли пара действительно Пара, а не просто сочетание, даже если это сочетание законным браком. И порой трудно представить себе, какие возможны варианты…

ИНКА

Она долго сидела, не шевелясь. Потом достала из кармана джинсов мобильный телефон, и набрала номер мужа. Но Сергей не отвечал, хотя Инка прождала достаточно долго.

…Они познакомились в Измайлове, на художественной ярмарке, которую тогда все почему-то называли вернисажем. Инка искала подарок сестре ко дню рождения — хозяйственная Анька хотела что-нибудь из посуды, но ничего подходящего не попадалось. И в результате бесплодных поисков Инка оказалась среди картин. Забыв про посуду, она разглядывала выставленные на продажу полотна — в основном это была откровенная халтура, рассчитанная на иностранцев: березы, купола, соцарт и ню. Но были и очень интересные работы. Инка остановилась напротив небольшого портрета обнаженной женщины. Конечно, это была тоже конъюнктурная вещь, ведь нагота — один из элементов свободы. Но было в манере художника что-то хорошо знакомое: казалось бы, далекий от реальности женский образ вызывал, тем не менее, совершенно недвусмысленные чувства.

«Нравится?» — Инка подняла глаза. Перед ней стоял парень лет двадцати пяти, не очень высокий, темноволосый, узколицый. Чисто выбрит и коротко пострижен, что выгодно отличало его от других «творцов», в светло-голубых вытертых до белизны джинсах и черном свитере. Его серые глаза смотрели дружелюбно и заинтересованно, а голос… Голос обещал ей все. Инка сдалась сразу, со всеми своими кораблями, без всяких попыток к сопротивлению превосходящим силам противника.

— Да. Она похожа…

— На работу Модильяни?

И до сих пор бывало часто, что один из них точно продолжал недосказанную фразу другого. Во всем, что касалось живописи, литературы и даже политики (что было актуально по тем временам) они понимали друг друга с полуслова, с полувзгдяда — тогда казалось, что все остальное будет с полувздоха…

Расставались в тот день долго, хотя оба уже знали, что завтра увидятся вновь — им хотелось быть вместе. Для Сергея в этом не было ничего удивительного, он привык побеждать, хотя, безусловно, ему было приятно такое всепоглощающее внимание с ее стороны. Потом он, правда, признавался, что их знакомству немало способствовал Инкин необычный для того времени «прикид»: она была в льняных галифе, на плече болтался рыжий кожаный рюкзак. Руки в карманах, независимый взгляд — кто бы мог подумать, что на самом деле это наивная девчонка, смешливая и простодушная! Инка же считала их встречу чем-то близким к чуду: ну как же, совершенно чужой, незнакомый человек оказывается таким близким, сразу, вдруг!

Очень скоро они решили пожениться. Сергей закончил Строгановку, снимал с приятелем на двоих мастерскую, там же и жил. Родители пытались отговорить Инку, им не нравилась профессия Сергея, то, что он не москвич, да и сам он был им не очень симпатичен. Но все было бесполезно, и они смирились, дали согласие и на брак, и на то, что вместо свадьбы молодые поедут в свадебное путешествие, и что жить они будут вместе с ними…

Когда же закончилось все чудесное в их семейной жизни, и начался этот кошмар, с которым она уже не в силах справиться? Вероятно, сразу, как только они вернулись из Киева в Москву, просто Инка долго не понимала этого, вернее, не хотела понимать. А сейчас все кажется таким очевидным. Муж был в сексе ассом, она — новичком. Поначалу его самолюбию льстило обладание «девочкой из хорошей семьи»: девственность в богемных кругах большая редкость. Но это только сначала. Он знал, как получить свое, и не собирался отказываться от привычных удовольствий. Там, в Киеве, когда они были вдвоем в просторном гостиничном номере, Сергею казалось, что жена быстро догонит его в «технике современного секса» — она проявила себя способной ученицей, и была готова двигаться дальше. Но стоило им вернуться в Москву, они словно вернулись к первой брачной ночи. В родительском доме Инка становилась какой-то скованной, нервной, вздрагивала от любого шороха, и… секс превратился из любви в супружескую обязанность. Она чувствовала, что происходит что-то неладное, настраивала себя на то, что будет выполнять все желания мужа, но от стараний ей было только хуже, она замыкалась сама на себя, и ничего не получалось.

Когда-то Сергей действительно был очень увлечен ею, влюблен в нее, да он и сейчас оставался близким человеком, он привязался к ней по-настоящему, все было хорошо… кроме постели. Со временем его стало раздражать настойчивое желание Инки забеременеть, стремление использовать для этой цели любой из моментов близости, которых становилось все меньше. Наверное, надо было сразу снимать квартиру, чтобы жить отдельно от родителей, возможно тогда их отношения развивались бы по-другому, но казалось так глупо выбрасывать на ветер деньги, которых и так не хватало…

Инка снова протянула руку к мобильному телефону, номер мужа был первым в стеке. Она решительно нажала кнопку вызова и замерла. «Да, — после нескольких гудков раздался в трубке голос Сергея, чуть глуховатый, с так хорошо знакомой ей особенной хрипотцой.

— Это я. Звоню из Малаховки. Тут все в сборе, Леша так хотел тебя увидеть, да и Лялька тоже. Может быть, приедешь?

— Извини, Инка, не получится. У меня работа.

— Работа?! — Инку понесло. — Да у тебя такой голос, что я чувствую запах твоей спермы!

Инка судорожно нажала отбой, она боялась услышать ответ мужа, но была уверена, что перезванивать тот не станет. Сил больше не было, она легла и закрыла глаза.

… Этот сон снился ей часто: стремительный поток ледяной воды, белый от пены и брызг, несет ее в океан, огромный, сверкающий и страшный. Неимоверными усилиями ей удается выбраться на берег, серый и холодный, и она, совершенно нагая, оказывается в каком-то поселке, кругом ни души. Все дома пустые, серые, деревянные, с темными проемами окон. Чувство холода, одиночества становится невыносимым, ей кажется, что это конец. И вдруг она спускается в какой-то подвал, где тепло, светло, навстречу ей выходит Сергей. Позади него накрыт стол, вино, фрукты, все блестящее и разноцветное. Но они не одни, в глубине комнаты, там, где свет не такой яркий, Инка видит женщину. Та оборачивается, Инка пытается рассмотреть ее лицо и… просыпается. И в этот раз она тоже не успела узнать ее.

Инка посмотрела на часы. Ой, как неудобно получилось, это называется «приехала пообщаться с родными»: поспала и назад. И Анька хороша — не могла разбудить! Внизу на террасе все пили чай. Ничего не значащий разговор о том, как замечательно и спокойно жить в Голландии, и как тяжело и страшно в России, мерно плескался в перевернутой чаше света от огромного абажура (его Инке не удалось заполучить, почему-то именно на нем процесс обновления дачи закончился). Тем легче ей было сейчас присоединиться ко всей честной компании — в неверном свете за границей яркого круга никто не мог разглядеть ее лица. Сзади подошла мама, обняв ее за плечи, спросила: «Скоро ехать, ты захватишь нас с отцом?». «Конечно, мам, ну что ты спрашиваешь?» — Инка поставила чашку, и, быстро откланявшись, направилась к машине.