Монашка и дракон

Наталья Лакота (2025)

Он забрал меня, потому что ему стало скучно. Он захотел меня в качестве развлечения, потому что игра — единственное, что будоражит ему кровь. Он — захватчик, иноплеменник, дракон. А я — всего лишь воспитанница монастыря, но и у меня есть свои тайны, а поэтому играть мы будем по моим правилам.

Глава 6. Третья конкубина

Я прошла в полутемную комнату, пол которой был посыпан тростником. В центре резвился щенок, играя с косточкой, а в старом кресле с вытертыми подлокотниками сидел тот самый седой мужчина, которого я видела во дворе.

— Сэр Нимберт? — спросила я, поклонившись.

— Вам нужны чернила? — он устало поднялся и прошел к письменному столу. Над столом на полке стояли стеклянные пузырьки и реторты. Одни были пусты, другие наполнены жидкостями разных цветов. Сэр Нимберт взял один из пузырьков, наполненный составом черным, как ночь, и завернул в тряпицу. — Возьмите, пользуйтесь. Когда закончится — приходите, я приготовлю еще.

— Благодарю, — сказала я смущенно и указала на собаку. — Прекрасный пес! Я не разбираюсь в них, но этот выглядит очень сильным.

— О, да! — тут же расцвела улыбкой Нантиль. — Я назвала его Самсоном! Посмотришь, каким огромным он вырастет! Он сможет поставить передние лапы на плечи взрослому мужчине!

— Ничего себе, — изобразила я восхищение.

Мне было не по себе в этом темном доме, где Нантиль в ярком наряде смотрелась, как канареечная птица, залетевшая в хлев. Сэр Нимберт, похоже, разделял мое смущение, потому что молчал, предоставляя говорить своей дочери.

— Мне надо идти, — сказала я, чтобы не стать в тягость хозяевам. — Благодарю еще раз.

— Мне тоже надо идти, папа, — Нантиль поцеловала отца и схватила Самсона под мышку. — Милорд хочет отпраздновать возвращение, вечером будут гости…

Сэр Нимберт кивнул, провожая нас.

— А тебя позвали на праздник? — спросила Нантиль, когда мы шли от конюшен к жилой части замка.

— Нет…

— Наверное, милорд хочет, чтобы ты отдохнула с дороги.

Она остановилась, пропуская Ингунду и Арнегунду, которые шли в замок в сопровождении слуг, тащивших белые мешки с красными клеймами.

«Подарки милорда», — догадалась я, останавливаясь и кланяясь, как и Нантиль.

Старшие конкубины не обратили на нас внимания, и я заметила, что Нантиль приняла это с облегчением.

— Они сестры? — спросила я.

— Да, — ответила Нантиль. — Сначала милорд взял госпожу Ингунду, а потом ее родную сестру.

Я открыла рот, услышав о таком бесстыдстве. Нантиль покосилась на меня и печально усмехнулась.

— Госпожа Ингунда попросила милорда найти достойного мужа ее младшей сестре, а милорд сказал, что не знает никого достойнее себя, и взял госпожу Арнегунду второй конкубиной.

— О-о… — только и могла произнести я.

— Привыкай, здесь все делается быстро, — Нантиль усмехнулась еще печальнее, и потрепала Самсона по холке. — И не всегда по твоему желанию.

— А детей у милорда нет? — спросила я, вспомнив, что за все время я не слышала ни одного детского голоса.

— У драконов редко рождаются дети, — ответила Нантиль, и голос ее зазвучал, как надтреснутый хрусталь. — Милорд еще не стал отцом. Но это, может, и к лучшему.

«Может и так, — подумала я. — В Писании сказано, что небеса усмотрели в размножении драконов опасность, и поэтому их самки были лишены способности деторождения. Может, поэтому они так ненавидят людей? Потому что понимают, что будущее все равно за нами?»

— Говорят, ты приехала из монастыря? — прервала мои невеселые размышления конкубина. — Это правда?

— Да, я три года прожила в монастыре святой Пучины.

— Это страшный грех — совратить монахиню, — покачала головой Нантиль.

Я покраснела так отчаянно, что она посмотрела на меня удивленно и испугано.

— На самом деле, я не знаю, что меня ждет, госпожа, — сказала я. — Милорд ни слова не сказал, зачем привез меня сюда. Я очень боюсь, потому что неизвестность — хуже всего. Все говорят, что он сделает меня конкубиной… Но милорд не прикоснулся ко мне за время нашего путешествия, и сказал… сказал, что ему не нравится мой внешний вид.

— Вот как? Тогда я ничего не понимаю, — Нантиль посмотрела на меня, сведя брови, как будто определяя, что заставило дракона забрать меня в замок. — Только не называй меня госпожой… Как тебя зовут?

— Виенн.

— Не называй меня госпожой, Виенн. Мой отец — лекарь в конюшне, а сама я всего год назад работала здесь прачкой.

Последовала неловкая пауза, и я торопливо сказала, потому что мы уже подошли к винтовой лестнице, ведущей на третий этаж:

— Хотите зайти ко мне в комнату? Посмотреть, как я устроилась?

— Обращайся ко мне на «ты», — сказала Нантиль и начала подниматься по ступеням. — Мне кажется, я старше тебя всего года на два. Сколько тебе?

— Девятнадцать.

— А мне — двадцать два. Просто — Нантиль. Договорились?

— Да, спасибо, — я улыбнулась, а она улыбнулась мне, оглянувшись через плечо.

Мимо комнаты дракона она прошла, ускорив шаг и стараясь не стучать каблуками.

— Я уже и забыла, как здесь жутко, — сказала Нантиль, переступая порог моей новой комнаты. Она выпустила Самсона, и тот сразу же принялся вычесывать блох. — Мы все поначалу жили здесь, когда милорд обращал на нас внимание. Поэтому… я не знаю, почему он отдал тебе эту комнату, если не считает тебя красивой… Тут везде змеи — на обоях, на покрывалах, — она коснулась пальцем выцветшей свиной кожи, которой были обиты стены. — Говорят, здесь жила леди Мелюзина.

— Прародительница милорда?

— Да, говорят, она построила этот замок, — Нантиль подошла к окну и посмотрела вниз. — И выпрыгнула из этого окна, когда муж прогнал ее, узнав, что она из рода драконов. У них было шесть детей.

— Выпрыгнула из окна? — пробормотала я. — Она покончила жизнь самоубийством? — мне стало жутко в этой змеиной комнате.

— Нет, она превратилась в дракайну и улетела.

— Но если у нее было шесть детей… То как такое могло произойти, если самки драконов бесплодны?

— Глупая! — засмеялась Нантиль. — Это же легенда! Кто знает, что там произошло на самом деле.

— Конечно, легенда, — прошептала я, поставив на стол чернильницу и пузырек, полученный от сэра Нимберта.

— Зачем тебе чернила? — спросила с любопытством Нантиль. — Отец записывает свойства растений, он пишет лекарственную книгу. А что будешь писать ты?

— Не знаю, — я пожала плечами. — Наверное, буду вести дневник… Или запишу историю Мелюзины…

— Отец сразу понял, что ты умная, — сказала Нантиль, ставя локти на стол и рассеянно рассматривая пергамент, который я пришпилила к столешнице. — Он сказал, что у тебя взгляд, проникающий в душу. А мой отец редко ошибается в людях. Ты и в самом деле умная?

— Не то чтобы очень, — сказала я, — так, немного. Меньше, чем ты думаешь.

Мы обе засмеялись, и Нантиль тепло сказала:

— Ты мне нравишься, Виенн. Еще отец сказал, что ты добрая, и не станешь строить козни из-за любви милорда.

— О… я… — я смутилась, не зная, что ответить.

— Я верю отцу, — продолжала третья конкубина. — И мне кажется, что ты и правда добрая. Не старайся победить Ингунду, она… страшная женщина. Лучше не ссориться с ней. Были девушки, которые… — она замолчала и тень пробежала по ее лицу. — Но лучше не будем об этом, — она встряхнула головой и улыбнулась. — Просто не пытайся с ней соперничать, она способна на любое коварство, на любую подлость, она не позволит кому-то забрать милорда.

— Он мне совсем не нужен, — сказала я торопливо. — Но ты говорила, что работала здесь служанкой. Как получилось, что он выбрал тебя? Госпожа Ингунда с этим согласилась?

— Посмела бы она ему возразить, — Нантиль прошла по комнате и присела на корточки возле Самсона, которому вздумалось вздремнуть на солнечном пятне. — Но изводила меня страшно, пока не поняла, что милорд ко мне охладел.

— Мне показалось, он очень нежно к тебе относится, — сказала я осторожно.

— Ты про подарок? Это один из знаков, что ты ему надоела. Так он откупается от тебя. Но это и к лучшему. Я хотела бы жить спокойно, а не бояться, что найду змею в постели.

— Змею?!

— Прости, не хотела тебя пугать, — она быстро посмотрела на меня. — Но и такое бывало. Так что будь осторожна. Сейчас все присматриваются к тебе, и если госпожа Ингунда не обращает на тебя внимания, это не значит, что она тебя не замечает. Она следит за каждым шагом. И очень пристально.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я ее.

— Ты любишь охоту? — спросила она.

— Нет, вряд ли. Я не очень хорошая наездница, и убивать животных точно не смогу.

— Жаль, а я люблю охоту, и лошадей, и собак, — она подхватила сонного щенка и пошла к двери. — Мне надо идти, готовиться к празднику. Милорд не любит, когда опаздывают. Приходи ко мне как-нибудь, покажу тебе замок или возьмем коляску и уедем кататься. Папа тоже будет рад тебя видеть, ему не с кем особо здесь поговорить, а он очень ученый человек.

— Обязательно, обязательно, — я старалась улыбкой смягчить то чувство жалости, что вызвала во мне эта красивая, юная женщина.

Когда третья конкубина ушла, я еще долго стояла возле стола, глядя на чистый пергамент и кусая губы, а потом пододвинула стул, откупорила пузырек с чернилами и заточила перо.