Обыкновенные чудеса. О людях, с которыми уютно, шепоте сердца и о том, как грейпфрут может изменить жизнь

Наталья Павлинова, 2023

Мир кажется мрачным и озлобленным, в людях видится только плохое, а будущее вообще выглядит беспросветным? Не спешите разочаровываться в жизни. Может, просто стоит взглянуть на все под другим углом? Книга «Обыкновенные чудеса» растопит даже самые холодные сердца. Поможет избавиться от грусти, раздражительности, тревоги, взглянуть на мир с любовью и любопытством. Вы узнаете, насколько обманчиво может быть первое впечатление. Почему загадка старого маяка начинается с охапки белоснежных полевых цветов. Как облезлый кот завоевал сердце Маркизы. И неужели жизнь может измениться из-за обычного грейпфрута. Книга, которая наполняет верой в людей и доказывает, что на чаше весов доброе и светлое всегда перевешивает дурное. А еще учит видеть чудеса и маленькие радости, ведь именно из них строится наше большое счастье.

Горечь удалить

В супермаркете на кассе Николай пристроился за нерасторопной старушкой. Забежал на секунду, его уже ждала любимая Ксюха. Он взял бутылочку вкусного вина, шоколад и два крупных грейпфрута.

Мужчина спешил, а у этих старушек, видимо, времени — вагон. Бабушка перед ним очень медленно рассчитывалась за свои скромные покупки, рылась в кошельке, задавала пустые банальные вопросы кассирше.

Собирая продукты в авоську, рассыпала лук. Николай помог все собрать.

— А что это у вас такое? — спросила старушка, глядя на грейпфруты в корзине Николая.

— Это грейпфрут, бабушка, типа апельсина, только больше. — У Николая не было особого желания болтать, скорей бы рассчитаться — и к Ксюхе.

— Ну да, больше. Никогда не пробовала.

Она, наконец, отправилась к выходу. Заплатив, Николай вышел из магазина, сел в машину, завел мотор. И тут опять увидел ее — старушку, обходившую автостоянку и ни разу не пробовавшую грейпфрут. Ох ты, Господи!

Николай заглушил машину, достал из пакета фрукт и отправился к бабушке. Что за порыв вдруг? Николай и сам себе удивился.

— Бабушка, вот, возьмите, — и он сам положил ей в торчащий край авоськи грейпфрут. — Смотрите, попку ножиком отрежьте, там шкура толстая, а потом на дольки. Только мякоть кушайте, из дольки вынимайте ее, потому что горчит иначе. Горечь надо удалить.

— Да что ты, милый! Не надо бы… — но эти слова старушка говорила уже вслед проявившему неожиданную щедрость молодому человеку.

Николай быстро развернулся и ушел. А потом еще минуты три думал, что есть же у нас вот такие старушки, которые не могут позволить себе даже взглянуть в магазине на некоторые продукты. Удивительно для сегодняшних дней!

Но размышлял об этом он недолго. Закрутила встреча с любимой, суета будней и грандиозные планы на выходные. В воскресенье должна была произойти долгожданная встреча со старыми друзьями-одноклассниками.

Николаю было под сорок. Он был давным-давно разведен. Женился по молодости, обжегся о материальные трудности, нахватался тяжелого семейного быта досыта, нарвался на конфликты с молодой женой и всей ее семьей. Повторять этот опыт не хотел. Хоть детей у них не появилось, и то хорошо.

Вырос Николай в простой семье, помогать ему было некому. И когда тесть в пылу ссоры назвал его нищебродом, было очень больно.

Мать Николая жила в поселке, а с нею и его старшая, тоже разведенная, сестра с двумя детьми, его племянниками. Сестра работала учителем, мать — пенсионерка. Им самим бы кто помог! Но женщины не жаловались, справлялись.

Николай навещал родню редко. Он впрягся в работу с головой — лишь бы вырваться из безденежья!

«А что, тесть не прав?» — размышлял потом Николай. Прав! У него, действительно, ничего нет.

После трудностей неудачной семейной жизни Коля решил: пока на ноги не встанет, о семье думать — не сметь! Долго копил на квартиру, отдавал кредит, менял работы. Сейчас устроился в серьезную компанию по установке дверей, и не просто рабочим — Коля являлся одним из ее руководителей.

Уже все утряслось — есть и жилье, и авто, приличные накопления на счетах — но какой-то страх перед браком все равно остался, горчинка такая. Никак Николай не мог насладиться свободной жизнью и тратами, не мог решиться на семью. У друзей уже повырастали дети, а он все еще выбирал невесту и копил на счастливую жизнь.

Воскресную встречу ждал давно. Матвей — друг детства, не виделись лет сто. Глеб приедет из Москвы специально, а с Иваном, хоть он и живет здесь же, они встречаются редко — у того трое детей.

Дружба дружбой, но все равно хотелось показать и свой материальный достаток. Время сейчас такое, успешность жизни определяется именно им.

И потому Николай перед встречей заехал в салон и приобрел себе чуть ли не самую новую модель телефона.

Они с друзьями встретились в кафе. Засиделись до утра, из-за выпитого потеряли счет времени. Сначала не спеша, несколько вальяжно, перебирали свои достижения, потом жаловались на проблемы, пели песни, клеились к корпоративной компании женщин. И наконец, когда уже начали падать со стульев, засобирались домой. Как это часто бывает при подобных встречах старых друзей — слегка перебрали. Вернее, не слегка.

Николай еще помнил, как он Глеба и Ваньку грузил в такси, как клялся жене Матвея, приехавшей за мужем, что они «и выпили-то совсем немного», и что Матвей — его друг до доски гробовой. Так проникся этой клятвой, что даже плакал и бил себя кулаком в грудь.

А больше Коля ничего не помнил. Проснулся на автобусной остановке, рядом со скамьей, лежащим на земле. На дворе — ноябрь, слякотно. Мужчина помнил, что кто-то его толкал и, наверное, пинал. Болело все, мимо ходили прохожие, какие-то женщины спросили, не плохо ли ему, и не вызвать ли скорую. Коля что-то промычал в ответ, перебрался на скамью и опять уснул сидя.

Потом проснулся окончательно. Замерз. Люди ждали транспорт, выходили и заходили в автобусы.

Николай проверил карманы — пусто. И нигде нет шапки. А она была дорогая — мужская зимняя кепка на натуральном меху. В пальто должен лежать дорогой телефон, купленный только вчера, бумажник с документами, немалыми деньгами и карточками. Ни телефона, ни бумажника не было. Николай огляделся — но потеря не нашлась. Хотел узнать время — часов на руке тоже не оказалось.

Погуляли!

Коле было нехорошо. Он с трудом поднялся и, сделав пару шагов, почувствовал что-то в ботинке. Чуть не упав от головокружения, наклонился и достал из-под ноги связку ключей. Ну, хоть они на месте!

Николай направился к Ксюхе, благо она жила неподалеку. Но любимой дома не оказалось, и ему ничего не оставалось делать, кроме как брести домой. Поймать бы такси, но, как назло, рядом машин не было.

С трудом поднявшись на свой четвертый этаж, Коля рухнул на кушетку в прихожей. «Вот идиот, — думал он. — Теперь и права, и паспорт надо будет восстанавливать! Часы не очень дорогие, а вот шапка, конечно, подороже». Больше всего он переживал за телефон и документы.

Потом добрался до кухни — хотелось пить. После пары стаканов стало полегче, и он улегся на диван.

Теперь можно было и подумать. Стоп! Николай резко сел, и острая головная боль заставила застонать.

Он вспомнил, что не поставил на новый телефон блокировку. А в бумажнике лежит листок, на котором четко написан код: «Сбербанк — …» Коля недавно его сменил, боялся забыть. Это значит, что любой, кто овладеет его телефоном и карточкой, может зайти в Сбербанк и снять всю наличность, которую Николай копил годами!

— О-о-о, блин! — Он схватился за голову.

Теперь уже потеря документов, телефона, шапки и прочего казалась не такой значительной. Могли исчезнуть все накопления!

Надо было срочно блокировать карточку! Но как, если под рукой нет телефона? Возможно, уже поздно. Сколько он провалялся на остановке? Все его сбережения давным-давно кто-нибудь снял! А на счету накопилась ох какая приличная сумма! На жизнь будущую — семейную. Все — коту под хвост…

Николай нацепил шлепки и вышел на лестничную площадку, постучался к соседям. Безрезультатно — тех не оказалось дома. Но Коле нужно было срочно позвонить в банк!..

Ближе всех жил Матвей, через дом. Коля начал натягивать ботинки, и тут что-то хрустнуло в носке. Он засунул туда руку и достал свернутый в несколько раз магазинный чек. На обратной стороне было написано: «Ваш телефон и бумажник у меня, ул. Северная, д. 8, кв. 17».

Николай не сразу даже сообразил, что это — спасение. Он отложил бумажку и еще несколько секунд продолжал собираться к другу, пока не понял — идти-то надо на Северную. Эта улица тоже была недалеко. Конечно, под окном стояла его машина, на связке имелись и ключи от нее, но Николая еще качало, права были утеряны, так что он отправился пешком.

Дверь подъезда оказалась с кодом, поэтому пришлось ждать, пока кто-нибудь из нее выйдет.

— А вы к кому? — спросила женщина, сморщившись от исходящего от Николая «аромата».

— Я в семнадцатую!

Женщина подозрительно посмотрела на него, но пропустила.

Дверь семнадцатой была обита старым выцветшим дерматином. Николай постучал по косяку. Открыли:

— Ой, ну слава Богу, очухался. А я тебя будила-будила! Все утро жду. И записку, значит, нашел?

— Нашел. Так это вы написали? — Николай переступил через порог.

— Сейчас. — Старушка, завернутая не то в одеяло, не то в шаль, углубилась в недра квартиры, а Николай прислонился к косяку. Ноги еще плохо держали.

Бабуля вынесла телефон и бумажник. Николай сразу заглянул внутрь кошелька: все на месте. Проверил счета — порядок.

А старушка рассказывала, как оправдывалась:

— Я рано встаю и, пока народу поменьше, прогуливаюсь. Хорошо, когда спят все. Машин нет, да и ветра тоже. Смотрю — а на остановке-то лежит кто-то. Поняла уж, что живой, выпимши сильно. Будила-будила, да где там! — Старушка махнула рукой. — Еще и какие-то рядом болтались, позже уж появились, не понравились они мне, думаю — обворуют ведь парня, и прикинулась, что вы мой сын. Говорю: «Вставай, Миш, вставай». Да разве вас добудишься! — Бабуля перешла на вы. — Вот и села рядом, а сама на них кошусь, потихоньку бумажник и телефон забрала и записку вам в носок засунула. И ключи туда же пихнула.

— А шапку вы мою не забирали? И часы.

— Не-ет, вы замерзли бы, — разволновалась старушка. — В шапке вы были, точно в шапке. Не брала я. А часы вот вообще не видела.

Бабушка затревожилась. Вдруг на нее повесят кражу! Не зря же говорят: не делай добра, не получишь зла.

Николай тревогу старушки почувствовал.

— Что вы, бабушка, я не обвиняю. Видно, шапка с часами «ноги сделали», ну и ладно. Вы так меня выручили! Я уже не знал, куда бежать: и документы надо восстанавливать, и деньги могли бы уплыть со счета! — Николай с облегчением вздохнул и от того, что проблема, так неожиданно свалившаяся на него, разрешилась, весь как-то обмяк и, съехав по косяку, присел на пол.

— Да что ж ты! Давай-ка вот присядь. Не отошел еще, видать! Сейчас я тебе рассольчику капустного налью.

Николай вошел на кухню и присел на маленький табурет. И тут увидел на подоконнике аккуратно порезанные шкурки от грейпфрута. Стоя в темной прихожей, Николай даже не узнал в закутанной шалью старушке ту самую бабушку из магазина.

Он выпил рассол и, уже хитро улыбаясь, спросил:

— Как вам грейпфрут? Распробовали?

— Да горький. Угостили вот меня добрые люди, а я думаю — за что его так любят? Горчит больно. Уж лучше яблочек себе с пенсии возьму.

И тут бабуля увидела хитринку в глазах Николая, догадалась, взялась за сердце и выдохнула:

— Так это ты че ли там, у магазина? Ну, вот те и на! Скажите, люди добрые!

Они познакомились. Николай еще немного посидел, выслушал рассказ о том, как Зинаида Юрьевна позвонила соседке по подъезду, и как они вдвоем решили, что если хозяин не объявится, им нужно будет вместе в полицейский участок идти и под опись все сдавать…

— Я могу вас чем-нибудь отблагодарить?

— Нет, нет. Не надо ничего, — замахала руками бабушка. — Я ведь просто — от души. Жаль мне вас, молодых!

Николай взял ее номер телефона. Он уже понимал, что вернется. Сейчас стыдно почему-то было оставлять бабушке денег. Но, открывая хлипкую дверь, он окинул ее профессиональным взглядом и сказал:

— Зинаида Юрьевна, мы еще увидимся.

* * *

Через три дня к дому Зинаиды Юрьевны подкатил автомобиль с надписью «Двери вашей мечты». Николай набрал номер бабушки, и, когда она открыла подъезд, началась работа. Старые двери были безжалостно выломаны, а на их место встала новая — железная, теплая, с качественными замками. Всю отделку Николай завершал уже сам, возился до вечера. Он устал, но сейчас с плеч уходил какой-то груз — может, горечь прежних обид? Ему первый раз в жизни было ничуть не жалко денег.

К грейпфрутам Зинаида Юрьевна так и не пристрастилась, хоть Коля и научил ее правильно очищать горькие дольки. Но теперь мужчина регулярно завозил старушке яблоки, и часто в пакете с яблоками она обнаруживала хорошую колбаску или еще что.

— Вот хитрец! — досадовала она. Неудобно ведь! Но душой была рада.

— Добрый он, Коля-то, — говорила она соседке, а та каждый раз повторяла, что просто добро к добру тянется.

После этого случая у Коли тоже жизнь изменилась. Он сам это почувствовал. Исчезла обида на бывшего тестя, уже не хотелось никому ничего доказывать, и главное — с души упал какой-то камень. Николай чувствовал себя свободным.

И мать с сестрой вдруг заметили, что Николай им помогать начал деньгами. А раньше копил, да и вообще скуповат был. Теперь в гости стал чаще ездить, и непременно с коробкой грейпфрутов. Когда мать в первый раз, всплеснув руками, спросила, зачем столько, Коля ответил:

— А вдруг ты их не пробовала. Они вкусные, не горькие совсем, только есть надо уметь.

Вот и в жизни, как в грейпфруте, есть и сладость мякоти, и горечь пленки. Как ни крути, одно без другого существовать не может. Главное — научиться отделять.