Самая страшная игра

Наталья Полюшкина (2024)

Начинают исчезать люди — сначала странно себя ведут, не отвечают на телефон. Никто не замечает, как наступает время, когда никто не может их найти.

Дом Рябого

Парни уже ждали возле «Золотого Вавилона», на островке безопасности между встречными потоками машин. В воскресенье здесь всегда было людно. Супер-дорогие авто — круизеры, мерседесы, мини-куперы и «народные» малолитражки — Логаны и Калины, проскальзывали на территорию торгового центра.

Треугольник у перекрестка уже нагрелся под солнцем и издавал запах горячего асфальта. Здесь, под аркой моста, их компания собиралась регулярно. Здесь они договаривались, куда пойдут после. В парк или в кино? Спустятся в метро, чтобы добраться на другой конец города и поплевать с Крымского моста в Москва-реку или отправятся поглазеть на скейтеров к ближайшей рампе? Или купят снеков и усядутся прямо здесь, на бордюре, и будут смотреть на поток проезжающих машин?

По пути сюда Настя съела пирожок с капустой, шоколадный батончик и витушку-синнабон. Кроме того, в желудке пузырилась маленькая бутылка колы. Вспомнились слова папы про «химозную» газировку. Все же, поколение родителей совершенно не разбирается в действительно вкусных вещах. В кармане оставалось достаточно сдачи, чтобы приятно провести день.

— Привет, Нуки! — сказал Макс и махнул рукой.

Певицу Нуки она давно не слушала, уже года три как, еще со времен «Голоса»¹, в котором она участвовала тогда, но кличка прилипла, и Настя особо не спорила. Прозвище звучало намного благозвучнее, чем у многих других. Гораздо лучше, чем у самого Макса, например.

— Ну, привет!

Она специально не назвала его «второго имени». Зачем портить карму с самого утра? Карри его прозвали по фамилии. Против «Карри» Макс не возражал, зато сильно психовал, если кто-то путался и называл его «карий». А некоторые особо одаренные и «карий глаз», от чего Макс просто на стенку лез.

— Это оскорбление. И за такое бьют в зубы, — обычно говорил он, трясясь от злости. Но при этом ни разу никого не ударил. Объяснял он это тем, что, как развитая личность, бережет эмоции. На самом же деле, как все говорили, он просто трусил.

Сейчас Макс стоял рядом с Пашкой Ненашевым. Выглядели они комично — оба облачились в темное, как адепты какой-нибудь секты: Макс натянул черную футболку поверх лонгслива с имитацией татуировок на предплечьях, Пашка же натянул капюшон своего худи на голову так сильно, что из-за волос, длинными прядями торчащими из него, почти не было видно лица.

— Привет! — Пашка только кивнул головой. При Карри он почему-то стеснялся обнимать ее. Это и смешило, и раздражало Настю.

— Привет! Чего так рано-то? — вспомнив, благодаря чьей смске она подскочила сегодня в кровати раньше обычного, спросила Настя. — Даже позавтракать нормально не успела.

Про то, что она не успела позавтракать именно с родителями, Настя умолчала.

И тут Макс брякнул:

— Ты в курсе, что Рябой пропал?

«Ну вот, началось» — подумала Настя. С того самого момента, как ее кольнуло в сердце — еще тогда, дома, она ожидала новостей. Просто не думала, что они придут так скоро.

— В смысле? — спросила она, стараясь говорить ровно.

Рябой был пятым в их компании, а еще Соня, но с ней отдельный разговор — то ли есть, то ли нет. Поэтому обычно они тусили вчетвером: Настя, Пашка, Макс. И Рябой.

— Вот и в смысле! — Макс выкатил глаза.

Настя тихонько выдохнула. Пожалуй, стоило все-таки разобраться, а потом уже паниковать. Карри слыл любителем нагнетать жути.

— По порядку. С кровавыми подробностями.

Она скрестила пальцы в карманах. «Пусть пронесет. Ну, пожалуйста». Но они были здесь с Максом не одни. Если Карри и любил приукрасить свои истории, то Пашка — нет. Настя успела украдкой рассмотреть его. Тот был серьезен, более того — выглядел так, будто не спал всю ночь. Значит, действительно переживал. Значит, было от чего.

Карри возбужденно тараторил:

— Вчера с отцом его разговаривал. И Пашке он звонил. Тебе разве нет?

Настя мотнула головой.

— Странно. Сказал, всех обзвонил. Хотя, — Макс потер виски ладонями, — может, он уже к тому моменту что-то выяснил.

— Что он тебе вообще сказал? Давай уже к делу.

— Ничего толкового. Два дня не видели, бла-бла.

— Ну, так и мы его два дня не видели, и что? — Настя пожала плечами. — По-моему, вполне нормально для Рябого.

Она, и правда, так считала.

— Нормально-то нормально, да только он записку оставил. Папаша проболтался.

Карри сплюнул на землю и размазал плевок носком кеды.

— И что в ней было? — предчувствуя неладное, спросила Настя.

— Типа, пропал, искать не надо. А, вот ещё! — Карри вскинул палец вверх. — Там было про какую-то коробку — на этом моменте его папашу я не понял: он бурчал невнятно. Вспомнил! — вдруг подхватился Макс. — Рябой писал, что проиграл кому-то. Только во что, кому — не разобрал. Плохая связь была.

— Что это может значить? — Настя поджала губы недоверчиво. Она совсем не хотела, чтобы парни догадались, насколько она нервничает.

— Не знаю, — Макс пожал плечами. — Отец его сказал: думает, что Рябой с преступниками связался.

— Он, и правда, странный был в последнее время, — подал голос Пашка. Длинные пряди колыхнулись вдоль лица, Ненашев, выглянув на минуту, снова скрылся в них, как сом в водорослях. Все это время он стоял молча, и, когда заговорил, Настя вздрогнула.

— Да, — сказала Настя, вспомнив лицо Рябого. — Я тоже заметила.

Настя попыталась собраться с мыслями.

— Так, что мы имеем. Звонок от папаши Рябого. Все. Я правильно понимаю?

Карри кивнул.

— Это еще ни о чем не говорит. Он мог просто сбежать.

Это был удар в яблочко. Не нужно было объяснять, что она имеет в виду. Все они прекрасно знали, что за человек отец Рябого. Настя помнила случай, когда имела счастье с ним познакомиться. Это случилось в маленьком дворе, что у аптеки, прямо за углом дома, где жил Рябой. Там они иногда собирались раньше. Они не выбирали это место специально, просто однажды зависли в нем и им понравилось. Двор окружали липы, и с улицы было почти не разглядеть, кто они там. Не то, чтобы они от кого-то прятались, но им нравился эффект.

В то утро они договорились встретиться там же. Удобно устроившись на качелях, они обсуждали планы на день.

— Предлагаю в Гагарин махнуть. Позагорать можно. Там, говорят, новый спот² открыли.

— Тащиться далеко? Проще к нашим, хоть время сэкономим.

— Наши уже надоели.

Карри не успел закончить сразу. Высокий, с отекшими глазами мужчина появился будто ниоткуда. В нем не было ни капли сходства с сыном: темноволосый, смуглый, он ничем не напоминал рыжего, конопатого Рябого. Поэтому никто не придал значения, когда он ввалился под липы — мужик и мужик — а сам Рябой не видел, сидел спиной. Мужик ворвался в их круг так быстро, что никто не успел среагировать, да и что бы они сделали? Первым делом он схватил Рябого за шкирку и начал орать страшным голосом:

— Гаденыш! Я тебя не отпускал, слышишь?!

Рябой слетел с качелей как перышко, хотя мужик не выглядел качком и, к тому же, был слегка нетрезв. Настя, Макс и Пашка стояли и молчали, как прибитые гвоздями, пока отец тащил Рябого к дому, а тот почти не упирался, только бормотал:

— Папа, ну ты что!

Никто так и не узнал, чем так провинился Рябой. Сам он потом оправдывался:

— Сложности у него сейчас на работе. Партнер бизнес отжимает.

С тех пор они переместились сюда, под арку у «Вавилона». Рябого про тот случай больше никто не расспрашивал. И вообще… не расспрашивали ни о чем.

— На тренировке прилетело, — объяснял он синяки на лице.

Настя в очередной раз подумала, что от такого отца она бы точно сбежала. Куда угодно. Ее мысли прервал неуместный вопль Карри.

— Может, в банду попал? Или в секту? Наши кварталы обрастут маньяческой репутацией, йухху!

Карри издал боевой клич. Но, словив взгляд Насти, спохватился:

— Да не пропадет наш Рябой, — добавил он неуверенно. — Этот вообще нигде не пропадает. Зато героем школы станет, Девчонки на руках носить будут.

Настя и Пашка слушали его молча.

— Слушайте, ну чего вы? — Макс уже и сам был не рад. — Я пошутил! Пошутил, понятно?!

— Ай, ладно! — махнул рукой Пашка, и Настя лучше, чем кто-либо другой, понимала значение этого жеста. «Все плохо, но балда Карри прав. Если Рябой свалил из дома, мы ничего поделать не можем». Позже она будет вспоминать этот момент, как время, когда все и началось. Это уже потом стало не выпутаться. Когда все зашло слишком далеко. Но в тот день все еще было относительно нормально. Тогда она еще надеялась, что Рябой найдется. Тогда она еще не знала, что их ждет. А, значит, не могла ничего изменить. Перед ней стоял готовый временно забить на все Пашка и полный вины Карри. Настя вздохнула и сказала:

— Вы ему звонили?

Это был глупый вопрос. Если бы она узнала первой, она бы уже позвонила Рябому раз сто. Макс и Пашка синхронно кивнули.

— Давайте тогда в кино. Что-то не хочется сейчас никуда ехать. Настроение пропало.

На этом разговор закончили и пошли в «Вавилон». Они как раз успевали на сеанс «Зомбиллы». У касс купили перекусить. Фильм Настя смотрела в пол глаза. Даже огромное ведро попкорна не доставило обычной радости.

После кино решили разойтись по домам. Общаться не хотелось вовсе.

— Слушайте, будем что-то делать?

Пашка задал этот вопрос напоследок, и все сразу поняли, что он не о продолжении веселья.

— А что ты предлагаешь? — попинывая ногой пластиковую соломинку спросил Карри. — К отцу его пойдешь?

Идея была нелепой. Но то, как равнодушно Карри сказал это, покоробило Настю.

— Давайте ждать новостей, — проговорила она, мысленно ненавидя себя за малодушие.

— Тогда ок, до встречи! — сказал Карри и развернулся.

Настя смотрела в его спину. Ушел слишком быстро. Даже не ушел — слинял. А раньше бы выдал тысячу идей, как провести время до вечера. Все сегодня шло не так.

— Я тоже пойду, — сказал Пашка и пожал ей пальцы. Дурацкий жест. Мог бы и обнять, как обычно. Но обычного сегодня было мало. Точнее, не было совсем.

— Ок, пока! — сказала Настя и развернулась уходить, но Пашка остановил ее, дернув за рукав.

— Только не дури, Настен.

Ей не нужно было объяснять смысл слов. Пашка знал, как Настя познакомилась с Рябым. И, возможно, Пашка больше, чем другие, догадывался, что значит для Насти Рябой. Что он был чуть больше, чем друг.

— Может, следить еще за мной будешь? — спросила она резко.

Пашка отшатнулся.

— Не буду. Просто не дури.

И пошел, не оглядываясь.

Настя тоже двинула в сторону дома. Но как только скрылась за углом, тут же остановилась. Ей надо было вспомнить кратчайший путь до жилища Рябого. Можно было доехать пару остановок на трамвае, можно было дойти пешком, через парк. Настя решила идти пешком.

Решение сходить туда пришло одномоментно. Где-то между выходом из кинотеатра и улицей. Парней с собой звать не хотелось. Возможно, потому, что Настя до конца не верила в здравость идеи. А, возможно, потому, что было очевидно — они не захотят связываться с отцом Рябого.

Что ж, она их прекрасно понимала.

Дом она узнала издалека. Липы словно облепили его по периметру, скрывая и окна первых этажей, и двор. Настя обошла дом по кругу, прежде чем решилась зайти в подъезд.

— Номер один, как на соревнованиях, — говорил как-то Рябой. Настя запомнила.

Первый подъезд выходил на боковую улицу, и Насте удалось пробраться в него незамеченной. Кода на домофоне не было, как и самого домофона — дом был старой серии, кирпичный, добротный, но было видно издалека, что ему лет пятьдесят, не меньше.

Этаж и номер квартиры Настя не знала, это усложняло задачу. В подъезде странно пахло — мокрыми тряпками и чем-то еще, от чего хотелось чихать. Здесь было темно и тихо, никто не бегал по лестницам, как в ее родном подъезде. Она решила слушать у каждой двери. Что именно она хотела услышать, она и сама не знала.

Первые два этажа населяли семьи. Ей даже не пришлось прикладывать ухо к двери. Оттуда неслись крики детей, лай собаки и голоса родителей, призывавших чад к порядку. На третьем Настя остановилась и прислушалась. Ничто не говорило о том, что именно здесь живет Рябой, но ее внимание привлекли темные полосы на уровне лодыжек — такие оставлял Рябой, когда они тусили в чьем-нибудь подъезде: вечно упирался одной ногой об стену. Во-вторых, здесь была как минимум одна странная дверь. На фоне других она смотрелась, как дверца гигантского сейфа рядом с остальными, простыми. Она была массивней, с невероятно широкими откосами. При этом, ручка выглядела так, будто по ней лупили молотком, пытаясь открыть без ключа.

Она вспомнила слова Рябого о том, что отец его в прошлом — успешный бизнесмен. У него, вроде, и сейчас оставался какой-то бизнес, но в связи с «болезнью бутылки» он уже не мог так лихо лавировать в денежных потоках. Он ведь вполне мог заказать наворочанную дверь тогда, когда у него водились деньги.

Настя на минуту замерла, отдышалась. Она решила послушать. А вдруг отец Рябого силой держит сына взаперти? А вдруг он специально напустил тумана, чтобы скрыть преступление?

То, что она хотела сделать сейчас, казалось диким и неоправданным. И дело было не только в сумасшедшем родственничке ее друга. В памяти некстати всплыли старушки ее собственного дома — те, что любили прилипать к глазку и так проводить все дни напролет. А потом сообщать родителям, кто в подъезде целовался, кто пиво пил. Еще примут за воровку.

— В конце концов, меня же здесь никто не знает, — Настя сама не заметила, как начала шептать вслух. — Надо будет — убегу.

Но только она сделала шаг к черной сейфовой двери, как она распахнулась настежь. Это было так неожиданно, что Настя вскрикнула. Не было никаких звуков, указывающих, что так произойдет. Шаги она могла и не услышать — дверь оказалась, и правда, необычно толстой. Но ведь и скрипа замка тоже не было. А это значит, что дверь была открыта.

«Он что, совсем не соображает, идиот?» — мелькнуло в голове.

«Идиот» уже стоял в дверях, и по нему было сразу видно — нет, не соображает. Отец Рябого был в стельку пьян.

— Зз…драсте, — сказала Настя, стараясь не дрожать. Голос был тонкий, как веточка, но молчать было и того глупее.

Лохматый спросонья мужик смотрел мимо нее мутными глазами. Настя была совершенно не уверена, что он ее заметил. Но тут мужик открыл свой рот и проговорил:

— Матвея ищешь?

Настя кивнула, не в силах отвечать.

— Ты все поймешь, когда пойдешь на похороны.

— Чего?

Настю пригвоздило к месту. Что он несет?

— На похоронах, говорю, все станет ясно.

Настя сглотнула ком слюны.

— На чьих похоронах?

— Какая разница? Тебе ответ нужен или детали?

Мужчина развернулся на слабых ногах и, не закрыв дверь, поволокся в комнаты.

Настя осталась стоять на месте. Ей на секунду представилась ужасная картина: вот этот коридор, что виден в проем двери, ведет на кухню. А там, среди разбитых тарелок и горшков с цветами, лежит Рябой. Вокруг, как в фильме ужасов, все красное. Настя слышала, что в кино для этих целей используется кетчуп. Но это было не кино. Она стояла перед открытой дверью самой настоящей квартиры.

Настя, как во сне, шагнула внутрь. Чужих шагов она не слышала, даже если они и были. Ее собственные, слившиеся с грохотом сердца, оглушали ее. Мужчины видно не было. Он скрылся за дверью справа, в приоткрытую створку была видна кровать и ворох несвежих одеял. Дверь напротив была закрыта. Настя, задержав дыхание, толкнула ее. Это была комната Рябого. Настя узнала ее, хотя никогда не бывала здесь раньше. Серые графитовые обои, пара постеров от пола до потолка с накачанными, в тесных шортах мужиками. Высокая колонка в углу. И кровать. Пустая, аккуратно застеленная. «Как в армии» — вспомнились Насте слова Рябого. Он был аккуратистом.

— Почему, блин, «был»? — вслух вскрикнула она и осеклась. За ее спиной стоял отец Рябого и курил.

— Его здесь нет, — сказал он в потолок. — И не будет.

— Что?

— То! — рявкнул мужик и шагнул к Насте. Она чудом проскочила мимо его рук.

Настя неслась по улице, а в голове стояла картинка окровавленной кухни, куда она так и не успела попасть. Но что-то ей подсказывало — Рябого там не было тоже. И вообще в квартире.

Через неделю после этой встречи наступило первое сентября. Рябого до этого так и не нашли. По крайней мере, новостей Настя никаких о нем не слышала. Телефон его по-прежнему молчал.

Началась школа. Карри она видела теперь нечасто и это было даже хорошо. Ей почему-то было противно с ним видеться. К тому же, Карри был частью чисто летней компании. Они общались с июня по август, и теперь пришло время сказать «пока». Хотя за ним проглядывало явное «прощай». Макс учился в другом районе, по прописке. Соня, пятое их звено, тоже. Ни один, ни другой Насте никогда особо не нравились. Особенно после той финальной шутки Карри про Рябого:

— Может, в банду попал? Или в секту?! — дребезжал в ушах у Насти веселый Каррин вопль.

Когда стало понятно, что ему на Рябого наплевать. Но летом все выглядит немного иначе. И летом многое прощается из того, что невозможно простить осенью.

Зато с Пашкой они виделись каждый день. О Рябом они почти не разговаривали. Как будто это была запрещенная тема. Настя приучила себя обходить столбы, где, среди других объявлений, висели половинки листков формата А4 с физиономией Рябого: коротко стриженный ежик, круглое лицо с морковными бровями — на черно-белой фотографии они выглядели совсем светлыми, как у альбиноса.