Акт милосердия

Наталья Росин (2024)

Пережив тяжелый развод, Рита Миронова возвращается в родной северный городок. Она хочет начать новую жизнь и наладить отношения с дочерью Майей. Но один телефонный звонок рушит всё. Тело Майи нашли в подвале пустующего дома. Происходящее кажется Рите нереальным. Следствие идет по ложному следу, и Рита собирается сама найти убийцу дочери. Какие темные тайны скрываются в прошлом Майи? Рите предстоит узнать это и изучить жизнь дочери по следам, что та оставила в своем тайном дневнике.

Глава 3

Было уже далеко за полночь, когда Инна Власова дочитала последнюю запись из дневника Майи за две тысячи шестнадцатый год. Следователь устало откинулась на спинку кресла и закрыла уставшие глаза. Организм вопил об усталости и молил отправить его в кровать, но в мозгу продолжали крутиться шестеренки.

Инна приоткрыла глаза и взглянула на интерактивную доску, на которую были выведены фотографии Майи, ее родителей и жениха. Вся жизнь убитой крутилась вокруг этих трех. Почти каждая запись в ее дневниках посвящалась матери и обиде на нее. Изредка появлялся отец, время от времени в записях фигурировали учеба и Александр.

Инна разочарованно захлопнула дневник и кинула его на край стола. Поднявшись, сладко потянулась и подошла к доске поближе. Рита Миронова. Спокойное, почти классическое лицо с правильными чертами. Светло-голубые глаза с такой же, как у Майи, смешинкой. Темно-каштановые, подстриженные под каре густые волосы. Нормальная, молодо выглядевшая женщина, чье лицо не так уж и выделялось из толпы.

Фотографию Риты Инна поместила сбоку как последнюю из подозреваемых. Криминалист подтвердил, что преступление такого характера вряд ли могла совершить женщина. К тому же мать. Пусть и не самая прилежная, если судить по дневникам ее дочери. А самое главное — у женщины было алиби, подтвержденное почти десятком людей.

Инна перевела взгляд на фотографию Кирилла Миронова, находившуюся в центре. Пока что он был главным подозреваемым. Мужчина обладал непререкаемым авторитетом в глазах дочери. «Майя пошла бы за ним хоть в адскую бездну», — отметила Инна, пока читала дневники.

Миронов, в отличие от бывшей жены, выглядел солидно и обладал выразительными чертами лица. Что бы он ни сказал или сделал, для Майи это становилось истиной. Лучший друг, всегда помогающий и защищающий от злобной матери.

Инна усмехнулась и покачала головой. С Маргаритой все ясно — у них с Майей были вполне понятные взаимоотношения. Недавний подросток, отличающийся эмоциональной нестабильностью, прямолинейная и ироничная мать, острая на язык. Типичный конфликт.

Но вот в идеальные взаимоотношения дочери и отца Инна мало верила. Кирилл просто предпочитал отсиживаться за спиной более бойкой жены, пока та пыталась, пусть и дерьмово, воспитывать дочь.

«Кирилл и сейчас прячется за женой, — отметила про себя Инна еще днем, когда Рита вступилась за мужа. — Если понадобится, она в состоянии и сесть вместо него». Инна покачала головой. Рита импонировала ей.

На столе завибрировал смартфон. Инна молниеносно протянула руку назад и приняла вызов.

— Ты сегодня будешь ночевать дома? — вкрадчиво спросил ее муж.

— Уже иду, милый, — ответила Инна. — Как там наш медвежонок?

— Не дождался тебя и заснул.

— Ну и хорошо. Скоро буду.

— Греть ужин?

— Спрашиваешь! — Инна улыбнулась в трубку. — Я выдвигаюсь. Пока.

— До встречи, — уточнил муж и скинул вызов.

Инна снова потянулась, допила остывший кофе и накинула поверх рубашки пиджак. Напоследок взглянула на фотографии Майи. Рядом с живым и смеющимся портретом девушки висели фотографии ее лица после смерти. С отверстием от пули в виске. Глаза Майи были прикрыты.

«Кто прикрыл? Убийца? И почему же ты не пыталась убежать, Майя?» — подумала Инна с горечью.

Тряхнув головой, следователь забрала со стола свою сумку и два дневника Майи за последний год. Выключив свет, вышла из кабинета.

***

Рита признала, что пора выйти из дома, когда скудный запас продуктов из шкафов и холодильника Майи был полностью истрачен. Сначала она подумала о том, чтобы заказать пиццу, но после, осознав, что уже начинает страдать клаустрофобией, решила сходить в магазин сама.

Два дня после похорон Рита не могла заставить себя читать дневник дочери. Она вообще смутно помнила сами похороны и эти два дня. В голове проплывали лица: Кирилла, его невесты Кристины и ее сына от первого брака, Ани, Николая и Тимура, дальних родственников и друзей. Они что-то говориле Рите, на что она молча кивала.

Придя домой после похорон, Рита лежала на диване, прижимая к лицу свитер Майи. Только на следующее утро после не принесшего облегчение тревожного сна она поняла, что все еще находится в том же черном платье, что было на ней во время погребения дочери.

На третий день Рита заставила себя умыться и поесть. После взяла в руки дневник и долго гладила его по шершавой обложке из толстого крафтового картона. После быстро пролистала, не вчитываясь в слова. Гладила страницы, исписанные очень мелко, по три строки в одной.

А после весь день занималась тем, что листала книги Майи, оставленные возле кровати, читала ее пометки на полях и просто гуляла по дому, отмечая каждую деталь, оставленную дочерью. Будь то новый заварник для чая или ее маленькая коллекция фарфоровых балерин в книжном шкафу.

Только на четвертый день Рита осознала, что боится прочесть в дневнике нечто, способное перевернуть ее представление о Майе. И поняла, что пора перестать откладывать неизбежное. Рита снова открыла дневник на первой странице и решила читать вдумчиво, проживая каждое предложение.

— Но прежде стоит сходить за продуктами, — произнесла Рита вслух.

Ее голос в пустом доме прозвучал странно. Все три дня она игнорировала многочисленные звонки Ани и Тимура. Пару раз до нее пытался дозвониться Николай и один раз — Кирилла. За все это время Рита разговаривала только с Павлом, который уточнял какую-то формальность по поводу алиби. Ане ответила одной смс-кой. И то только после ее угрозы приехать и вытащить сестру из дома.

Рита отложила дневник и поднялась с кровати. Провела ладонью по голове и поняла, что ее волосы засалены донельзя. Снова сунувшись в шкаф Майи, Рита достала для себя ее свитер и джинсы и двинулась в душ.

Из зеркала в ванной на нее взглянула женщина без определенного места жительства. Рита отшатнулась от собственного отражения. Слезы, отсутствие сна и гигиены уничтожили ее внешний вид. «В моем возрасте забивать на себя — уже непозволительная роскошь», — подумала Рита, укоризненно покачав головой.

Женщина сняла футболку, кинула ее в стиральную машину и встала под душ. Горячие струи воды упруго забили по спине, и Рита застонала от удовольствия. Щедро налила на голову шампунь с запахом миндаля и корицы и решила не вылезать из-под душа еще час.

Помывшись и почувствовав себя обновленным человеком, Рита высушила голову феном, надела выбранный свитер и джинсы и, наконец, спустилась вниз. Перед выходом она осторожно выглянула из окна, чуть отодвинув штору.

Улица выглядела пустынной и серой, но Рита все равно еще некоторое время постояла, подозрительно вглядываясь в редких прохожих. Ей уже несколько раз звонили с предложениями поучаствовать в телепередаче и дать интервью. Зайдя один раз в новостную ленту, Рита поразилась тому, как часто там фигурировала их фамилия. Убийство юной девушки в подвале произвело резонанс, вышедший за пределы их маленького городка.

Немного поразмыслив, Рита все же вышла на улицу. Стояло еще холодное, сонное утро. Неспешно потягиваясь, городок просыпался. Немногочисленные люди проходили мимо Риты, даже не взглянув на нее. Остывший за ночь воздух пробирал до костей, а с гор доносился мерзлый ветерок, леденящий уши и нос.

В ближайшем мини-маркете Рита быстро набрала в корзину различных консерв, снеков и несколько пачек «Доширака». Затем взяла по паре килограмм картофеля, моркови и лука, выбрала несколько кусков свинины и двинулась к кассе. По пути в хозяйственном отделе прихватила перчатки, губки и большую упаковку «Фэйри». Немного подумав, кинула в корзину большую упаковку туалетной бумаги. «Надеюсь, этого хватит, чтобы не выходить еще несколько дней», — подумала Рита и стала в очередь на кассе.

— О, это же вы Миронова? — спросил ее дружелюбный женский голос сзади.

— Не-а, — отмахнулась Рита, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно беспечнее, и принялась выкладывать продукты на ленту.

— Да? А вроде так похожи… — продолжала женщина.

— Пакет? — спросил кассир, переведя на нее взгляд с экрана телевизора, где на местном канале крупным планом показывали семейную фотографию Риты с Кириллом и Майей.

— Три, пожалуйста, — ответила Рита, опуская голову.

Она быстро расплатилась и, побросав в пакеты продукты, бросилась к выходу. «И откуда они только достали эти фотографии?» — со злостью подумала Рита, быстрым шагом двигаясь в сторону дома. От ярости она даже не чувствовала вес забитых доверху пакетов.

Вернувшись в дом, Рита с облегчением вздохнула. Никакого желания выходить снова у нее не было. Она прошла на кухню. Некоторое время аккуратно и нарочито медленно раскладывала продукты по шкафчикам. Пока не поняла, что дальше тянуть время просто глупо. Местные сплетницы растрезвонят новости о Майе быстрее, чем она узнает о них из дневника. Схватив со стола купленные крекеры, Рита решительно двинулась в спальню.

Она села на не заправленную кровать и вновь взяла с тумбочки дневник. Первая запись первого августа этого года. Рита сунула в рот крекер и принялась читать, старательно впихивая в себя каждое слово.

01.08.2017

«Не знаю, зачем я завела дополнительный дневник. Наверное, чтобы было легче принять реальность. В одном дневнике я прилежная папина дочка. А во втором я настоящая. Один я веду специально на случай, если папа захочет сунуть нос в мои дела. Он с детства игнорировал столь любимые им личные границы и спокойно читал мои записи. Но этот дневник я веду только для себя.

Итак, это снова началось. Спустя два месяца относительного спокойствия и равновесия, у меня снова начались приступы.

Они пугают меня. Эти бесконечные минуты страха и отчаяния. Я словно переполняюсь болью, взявшейся неоткуда, и мне становится тяжело дышать. Я не могу сделать полный вздох и иногда провожу без сна целую ночь, пытаясь дышать нормально, а не прерывисто. И в эти ночи я думаю о матери. Это ее ненависть ко мне сделала меня такой. Любила ли она меня когда-нибудь?»

Рита накрыла ладонью страницу.

— Какого черта, Майя? — спросила она громко, возмущенно посмотрев на стоявшую на прикроватной тумбочке фотографию дочери с Сашей.

Рита отложила неприятное чтиво и впервые пожалела о том, что не курит. Ее хитрый мозг при первом прочтении просто откинул все неприятные моменты.

«Я отвратительнейшая мать, — с грустью подумала Рита. — И именно поэтому, чтобы вернуть должок Майе, я и должна прочитать этот дневник. Наверное, он — единственное, что осталось по-настоящему значимого от нее».

— Крепись, Рита, — сказала она сама себе и убрала руку. Указательным пальцем потеребила шершавую поверхность обложки. — Ну давай, Маюш. Выливай на меня все свое дерьмо.

С этими словами Рита вновь нырнула в дневник, хранивший, в некотором роде, душу ее дочери.

«Д. говорит, что это вроде как панические атаки и советует пойти к тому психологу-китаянке, что ему помогла. Но я не хочу открывать перед кем-либо душу. Уже сыта по горло всеми этими психологами и психотерапевтами. Я хочу сама разобраться в себе.

Пробежки немного помогают. Они как бы помогают мне контролировать свое тело, а значит, и свои настроения. Пробежка утром — и день проходит хорошо. Пробежка вечером — и я сплю. Иногда, когда Саша приходит ко мне, и мы ночуем вместе, то мне тоже хорошо и спокойно. А вообще надо бы завести собаку. Огромного лабрадора, который будет бегать и спать вместе со мной».

На этом первая запись заканчивалась. Нахмурившись, Рита вновь посмотрела на букву Д. Она уже неоднократно встречала это сокращение, когда поспешно пролистывала дневник. Что это может значить? Друг? Какое-нибудь имя, вроде Димы?

Рита вновь посмотрела на дату. Свой последний дневник Майя начала вести лишь с августа — за три месяца до своей смерти. Где записи с начала года? Возможно, там и описано знакомство с таинственным Д.

С улицы донесся громкий заливистый лай. Хотела завести собаку, значит? Рита чуть улыбнулась. Это могло быть неплохой идеей.

***

— Итак, что у нас нового? — спросила Инна, стоя спиной к доске с фотографиями.

Она не переставала незаметно от всех позевывать, пытаясь заглушить сонливость третьей чашкой кофе за утро. В кабинете, кроме Павла, сидел еще один оперуполномоченный Володя. Эти двое и составляли группу Власовой по делу Мироновой.

— Пока ничего. Так и остается трое подозреваемых. Ни о ком более ни в дневниках Майи, ни в ее записях в Интернете не упоминается, — сказал Павел.

— Я опросил ее однокурсников, как вы и просили, — откликнулся оперативник Володя. — Пару раз в неделю Майя с двумя одногруппницами отправлялась в местное кафе «Травел», где они проводили несколько часов. Девушки сказали, что никто никогда к ним не приставал и никаких инцидентов они не помнят. Мы опросили бариста и администратора — они подтвердили их слова.

— Имена одногруппниц и показания зафиксировали?

— Да, у вас на столе.

— Ладно, — вздохнула Инна. — Что-нибудь еще?

— Можем вычеркнуть из подозреваемых Маргариту Миронову — ее алиби стопроцентно подтвердилось. Ее сестра уже и видеоматериалы нам предоставила, — заметил Павел.

— Но насчет ее мужа мы не можем так сказать, — протянула Инна. — Не в обиду, Паш, но показания Кристины не совсем годятся для обеспечения алиби. Она просто могла отлучиться в ванную на пару часов и не заметить, как Кирилл уходил. Тем более, он как-то магически воздействует на своих женщин. Его либо защищают, либо обожествляют.

— Согласен, не годятся, — энергично кивнул кудрявой головой Паша, ничуть не обидевшись.

— Что насчет Александра Агапова? — уточнила Инна. — Его поездка в Петрозаводск подтвердилась?

— Здесь небольшие сложности, — замялся Володя. — Саша ехал вместе с другом на машине. Его друг, Даниил Смирнов, подтвердил факт поездки, но…

— Это также спорно, — закончила за него Инна. — Есть другие свидетели? К кому-то же они ездили?

— К общему другу — Михаилу Павлову. Тот тоже подтвердил. Но никаких вещественных доказательств нет.

Инна молча повернулась к доске и перенесла фото Саши в центр рядом с фотографией Кирилла.

— Поспрашивайте соседей Агапова, его сокурсников. Возможно, кто-то видел его в эти дни или еще что-то заметил, — сказала Инна.

— Хорошо, — кивнул Павел.

— Океюшки, — протянул Володя.

— И еще, если компьютерщики закончили с ноутбуком Майи, то пусть вернут его Мироновой. И все дневники тоже. Паш, займешься?

— Конечно, — кивнул парень и вышел из кабинета сразу после Володи.

Инна сладко зевнула, пользуясь одиночеством. Взглянув на диванчик в углу кабинета, она с тоской подумала о том, что ей еще не скоро удастся выспаться.

А сейчас нужно было еще разок побеседовать с Александром Агаповым. Есть ли у этого веселого и окруженного множеством друзей парня мотив для того, чтобы хладнокровно застрелить свою невесту?

И Инна кивком ответила на свой мысленный вопрос, глядя прямо в беспечные глаза Агапова на фотографии. Она была хорошим следователем и знала довольно много случаев, когда внешняя безобидность скрывала совсем не безобидную начинку.