Порыв. Рассказы для подростков

Наталья Стремитина (2019)

В этой книге подросток найдёт ответы на многие вопросы, ему станет ясно, что открытия можно сделать в любом возрасте и при любых обстоятельствах, но для этого нужно научиться наблюдать и думать, скорее, обдумывать всё, что может произойти с тобой и с самыми близкими людьми — твоими родителями… Современный мальчик или девочка могут представить себя в самых разных ролях: космонавта, который оказался на далекой планете, и даже не надеется на спасение. А герой фантастической новеллы «Лавка чудес» видит невероятное превращение своего отца… Автор в увлекательной и ироничной манере рассказывает о школьниках конца двадцатого века, о том, что их мучило и волновало, когда вместо современных компьютеров были радиоприёмники и патефоны. Но в те годы юные и взрослые люди больше надеялись на свой ум и развивали способность мыслить, пожалуй, более интенсивно, нежели это происходит в наше время, когда любую информацию можно получить в интернете…

Порыв

«Душа никогда не увидит красоты, если

сама раньше не станет прекрасной, и

каждый человек, желающий увидеть

прекрасное, должен начать с того,

чтобы самому сделаться прекрасным».

Морис Метерлинк

Все мальчишки в нашем восьмом классе «А» чем-нибудь увлекались. Два неразлучных Сережки — фотографией, Женька и Валька — радиоприемниками, а Димка вечно ходил с закатанными рукавами и пестрел мазутными пятнами: он был автомобилист. Чудак Струнников, наверно, изобретал «Perpetuum mobile» и от экспериментов терпел всяческие увечья — то и дело пластыри и повязки «перемещались» по его тщедушному телу, он кривился от боли, но был сдержан и молчалив.

Вообще, до девчонок им не было никакого дела. Всем, кроме одного — Сашки Барунина. Сашка занимался английским и был эстет. Всё красивое привлекало его: цветы на клумбе, вид площади со зданием музея, куда мы бегали за мороженым на переменах, наконец, хорошенькие девчонки. Он умел восхищаться и красивой одеждой и новой прической, всегда всё замечал и нередко отпускал замечания типа: «Эта стрижка тебе очень к лицу, Светик!»

На школьные танцевальные вечера Сашка приходил в белом жилете, на нем была всегда новая выглаженная рубашке с бабочкой. Он шел высоко подняв голову и «держал спину», на уроках танцев мы этому учились, но так ходить как Сашка, никто не умел.

Девчонки просто задыхались от восторга, когда видели его, а он как настоящий аристократ говорил тихо, и каждое его движение было продуманно и красиво. Одноклассницы изо всех сил пытались подражать ему: чинно рассаживались на стулья в нашем актовом зале, говорили и смеялись очень сдержанно, упорно делая вид, что совсем не хотят танцевать, а Сашка — единственный кавалер, томно щурился и приглашал…

Я ненавидела Сашку и мечтала ему понравиться. Когда он проходил мимо моей парты, руки мои потели, а лицо заливал румянец. Он знал эту таинственную власть, убирал за спину свои руки, изящные с длинными пальцами, и надменно улыбался.

Да, Сашка умел бросить один только взгляд, от которого всё внутри переворачивалось. Вот тогда я кидалась на него, будто в отместку за то, что он утащил мою тетрадку по математике, и кричала: «Индюк надутый!» Увы, искусство владеть собой мне тогда было недоступно, а Сашка был холоден как лед и произносил в пустоту: «Как я устал от влюбленных девиц!..»

Раз в неделю у нас был чудесный урок — ритмика. Мы учились танцевать: па-де-грасс, па-де-катр, румба и вальс. Когда Сашка оказывался моим партнером, всё во мне замирало от счастья — я вытягивала шею, стараясь казаться повыше, смотрела, конечно же, мимо, гордо и равнодушно, но руки предательски потели и приходилось незаметно вытирать их об вельветовую юбку, которую мы шили с мамой специально для танцев.

Но урок кончался, наш учитель танцев — балетмейстер из Большого театра, уходил из зала летящей походкой, музыка замирала, и Сашка опять становился надменным и совсем далеким… Да, ему было чем гордиться, он был отличник, много читал, изучал английский язык и готовил себя к карьере дипломата.

Честно сказать, грация во мне проснулась только благодаря Сашке, и танцевать я люблю с тех пор на всю жизнь. Ведь танец, особенно вальс — это что-то вроде полета под музыку. Здесь нужна и смелость, и решительность и такое сложное волшебство владения своим телом. Ты как бы поднимаешься на первую ступеньку свободы своего «Я», чтобы легко и плавно кружиться на глазах у людей, которым это занятие кажется никчемным и неинтересным…

Несмотря на все мои старания, Сашка меня не замечал. Он был другом Милочки Молчановой. Это была белокурая девочка небольшого роста с прямым носиком и голубыми глазами, именно Милочка — так её называли одноклассники и учителя, нежно и уважительно.

Милочка была гордостью класса, своего рода знаменитостью, а всё потому, что она готовилась стать пианисткой и занималась музыкой по пять часов в день! Ничто в мире не существовало для неё, кроме её мечты, и эта непостижимая целеустремленность маленькой хрупкой девочки и вера в свой будущий триумф заставляли относиться к ней с восхищением.

Однако ручки у неё были маленькие, и Милочка даже на уроках растягивала пальцы. Она, наверняка, мало гуляла, была бледненькая, а лихорадочный взгляд говорил о том, что её мечта достаётся ей недешево. Наверно, внутренняя борьба, что сжигала её, была очень привлекательной, на её серьёзном личике всегда было написано: «Меня не волнуют ваши маленькие делишки, я живу для большего!»

Нелегко было соперничать с Милочкой, в классе я была новичок, наша семья переехала в Москву из Ленинграда, и на меня никто не обращал внимание.

Училась я не хуже Милочки, а вот музыкой занималась с ленцой, лишь бы мама не ругала. Но Сашка мне нравился! И я во что бы то ни стало, должна была заявить о себе! Но как? Этот вопрос мучил меня постоянно.

Счастливое время — отрочество! В наше время внимание мальчишек и уважение одноклассников достигалось тем, что надо было прочесть больше книг, выучить необыкновенные стихи, написать бесподобное сочинение, решить задачу на контрольной быстрее всех! Мы понятия не имели о джинсах, сигаретах или косметике. Красивая заграничная ручка была верхом наших мечтаний. Проблемы пола нас не волновали, мы были наивны и чисты.

На переменах 13-тилетние школьники обсуждали мировые и литературные проблемы, мы обожали французских шансонье, с восторгом слушали Окуджаву и не имели ни малейшего понятия о том, что происходило в нашей стране на самом деле. Интеллектуальный Ренессанс в нашей школе не имел никакого отношения к политике или к сексу….

Нынче молодые и зрелые представители рода человеческого пользуются иными методами борьбы за выживание — хладнокровно «убивают» соперниц фотомантожем в интернете или шантажируют возлюбленных…

Но вернемся в то благословенное время… Однажды, выходя из кабинета физики, я застыла на месте. В актовом зале кто-то играл на рояле. Эта музыка меня будто подхватила. Казалось, что я попала в поток, несущийся с горы — еще минута, и разобьюсь о камни… Я замерла на месте. Потом на цыпочках стала пробираться в зал…

Играла Милочка! — Так вот, почему ею все так восхищаются, — подумала я, и тут заметила Сашку. Он стоял у рояля в позе принца и всем своим видом показывал: «Она играет для меня!»

— Ах, вот оно что! Воздыхатель и предмет поклонения! Горячая волна поднялась во мне: боль, отчаяние, злость. Будто увидела прекрасную картину, в которой для меня не было места…

Восторженная улыбка Сашки была у меня перед глазами, когда я ворвалась в класс. С трудом протиснулась за свою парту, хотя раньше мне всегда хватало места. Наверно, моё тело стало необъятным от обиды.

Прозвенел звонок. Вошла Елизавета Васильевна и стала объяснять новую теорему. Я сидела, сжав губы, в ушах всё еще звучала музыка, которую играла Милочка!

— Так играет! Но что это за произведение, кто автор? Надо выучить, надо неприменно найти и сыграть. Вот посмотрим, — проносилось в моей голове. И вообще надо сделать что-то удивительное, чтобы мной тоже восхищались, чтобы Сашка остолбенел… Может быть, выступить на олимпиаде, ведь я лучший математик? Или написать сочинение, которое прочтут перед всем классом? Меня хвалят, все удивляются… Нет, лучше всё-таки, научиться играть эту удивительную прекрасную музыку…

Был сентябрь. В ноябре — школьный вечер. Хватит читать стихи, играть глупые роли в детских пьесах — это было слишком привычно и легко. Пора сделать что-то серьезное…

И началась погоня за музыкой… Помог случай. Услышала знакомую мелодию по радио и диктор объявил — исполнялся"Порыв"Шумана.

Примчалась в нотный магазин на Неглинной, долго рылась в старых нотах и, наконец, купила немецкое издание «Ретерс» со старинной вкладкой — Phantasiestücke Роберта Шумана. Пришла домой, открыла сборник, и… мне стало страшно.

— Как это сыграть? Да разве можно выучить это переплетение пассажей и аккордов? Но я сказала себе: — Захочешь — так и сможешь! — и начала буквально вгрызаться в зашифрованные знаки с бемолями и диезами.

Занималась упорно, терпеливо пробираясь от такта к такту, будто через колючую проволоку. Как только мне удавалось поймать музыкальную мысль Шумана, и мелодия с трудом обнаруживала себя в однообразных пассажах, которые, казалось, без конца повторяют одно и то же, я чувствовала себя настоящим охотником, который вот-вот настигнет редкостную райскую птицу.

Было непостижимо, что я сама отказывалась от прогулок, не подходила к телефону, когда звонила лучшая подруга, не обращала внимание ни на что, а сидела у старенького пианино и заставляла свои пальцы делать немыслимые движения, а сама напряженно вслушивалась, и каждый раз удивлялась, каким образом звуки могут передавать волнение и страсть, восхищение и печаль, ужас и состояние борьбы — всё то, что написал маленькими черными точками великий Роберт Шуман больше ста лет назад?!

Конец ознакомительного фрагмента.