В плену обмана

Наталья Шагаева (2019)

Любовь может преодолеть все, она ничего не боится… но погибает от лжи и фальши. Я приехала на родину, чтобы обрести себя и отделаться от навязчивого бывшего жениха. И даже не подозревала, что встречусь с мужчиной, в которого безумно влюблюсь. Но никогда не бывает хорошо просто так. Как оказалось, за счастье и любовь надо платить. Я отдала ему сердце, душу, тело, всю себя без остатка — растворилась в нем… а ему нужны были только деньги. Он ничего не вернул назад, оставив опустошенной, обломав крылья, растоптав душу, бросив умирать от тоски и разочарования.Серия «Плен» (про разных героев, романы можно читать отдельно!): книга 1, «Добровольный плен» (Ева и Давид); книга 2, «В плену обмана» (Анита и Егор).Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Егор

— Голова болит и руки, посмотри, что у меня с ними! — заявляет мать, протягивая ко мне пальцы с грязными ногтями.

Морщусь от стойкого, уже невыветривающегося запаха перегара и сигарет.

— От бутылки пива это не пройдет.

Хочется крушить все и материться. Заехал, бл*дь, привез матери продуктов, поел сырников! А она не то что сырники, стакан в руках держать не может. У нее похмельный синдром, тремор такой, что слышно, как стучат зубы.

— Сколько дней?! — спрашиваю я, а сам обхожу квартиру в поисках ее собутыльников.

Слава Богу, никого не нахожу и возвращаюсь в кухню. Мать сидит за столом в халате, который, похоже, не меняла несколько дней. Я устал от этого, смертельно устал вытаскивать ее из запоев. Мне надоело видеть, как она деградирует. А когда-то моя мать была очень красивой, ухоженной женщиной с хорошим вкусом и чувством стиля. А теперь никто и никогда не узнает в ней ту шикарную красавицу, которой я восхищался. Она потерялась в обрюзгшем теле, опухшем лице, красных глазах, вечно растрепанных волосах и в бесконечном пьяном угаре.

— Я спрашиваю какой день ты пьешь?! — начинаю разгребать бардак на столе, убирая грязную посуду в раковину.

— Не кричи на меня! — возмущается мать, а потом зажимает рот рукой и убегает в ванную.

Ее выворачивает наизнанку, она драматично стонет в надежде, что я ее пожалею. А я устал ее жалеть.

— Сколько дней ты пьешь и на какие деньги! — сквозь зубы снова спрашиваю, складывая продукты в холодильник.

— Всего три дня, у Светки было день рождения, — говорит она так, словно это повод бухать три дня. Ну да, ее рекорд — три недели. Двадцать один день в запое — я бы, наверное, выплюнул печень. А у нее отличное здоровье… было когда-то, пока она не проспиртовала себя. Три раза я помещал ее в специальную клинику, несколько месяцев реабилитации — и она становилась похожа на ту красивую женщину, вновь занималась репетиторством, даже мужик появился — Александр Павлович, историк из университета.

Раньше, после смерти отца, я бы не подпустил к ней ни одного мужчину — максимализм затмевал разум. А сейчас был рад что она живет полной жизнью. Но длилось это недолго, она опять уходила в запой, и все шло по кругу: запой, клиника, немного нормальной жизни и снова запой. В какой-то момент я психанул, опустил руки и позволил ей медленно убивать себя. Когда она пропивала все деньги, то звонила мне и пьяным голосом изображала больную, делая из меня полного идиота. Естественно, я ничего ей не давал — не хотел быть соучастником самоубийства. Тогда она начала продавать вещи отца, дорогие как память мне, да и ей самой. Пришлось вмешаться и выводить ее из запоя, но это все ненадолго, максимум — месяц, потом наступало очередное день рождения или день взятия Бастилии, и ее накрывало пьяным угаром.

Иногда я даже где-то ее понимал — моя мать всегда была слабой женщиной, тенью за спиной сильного мужчины — моего отца. Его не стало, и она не выдержала потери. Женский алкоголизм только заглушается, но, к сожалению, не лечится. Люблю ли я свою мать? Да, люблю. Только я люблю ту красивую, милую, добрую женщину и ненавижу алкоголичку, сидящую передо мной.

Она ведь считает меня взрослым мужичком, думая, что мне больше не нужна ее забота, тепло и любовь. А мне иногда нужно просто побыть в стенах любимого дома и поговорить с ней по душам. Но мой дом провонял алкоголем, а мать теряет человеческий облик. Иногда нахожу ее на полу, понимая, что напилась до такой степени, что не дошла до кровати, и меня тошнит от нее. Хочется волком выть и биться головой о стену.

— Прими душ, переоденься, от тебя неприятно пахнет! — открываю окно, впуская в кухню холодный воздух.

— Я не могу, мне плохо. Купи мне пива, а лучше вина, нужно прийти в себя.

— Или опять напиться… Выпей таблетки! Выведи из себя токсины!

Подхожу к окну, смотрю на старый двор, прикуриваю сигарету и дышу холодным осенним воздухом. Мать наливает себе воды и показательно охает, хватаясь за сердце. Похоже, алкоголь разъел ей мозги, она думает, я куплюсь на ее дешевые спектакли.

— Слушай, завязывай или я запру тебя в центре для зависимых, — пытаюсь говорить спокойно, потому что какая бы она ни была, она — моя мать, и я не хочу сорваться. — Это не клиника, там не будут прокапывать витаминами и кормить кашей с компотом, там жесткие методы лечения.

— Кто тебе дал право распоряжаться моей жизнью! — кричит она.

Затягиваюсь сигаретой, пытаясь отстраниться от ее возмущений и похмельной истерики. Она что-то ещё говорит, требует, просит, но я ее не слышу — ухожу в себя, изучая двор, и глубоко дышу. На мой телефон приходит сообщение, я вышвыриваю сигарету в окно и направляюсь к выходу.

— Оставь мне денег! — кричит вслед мать.

— Зачем? Продукты я привез, лекарства у тебя тоже есть, — отвечаю, накидываю куртку, обуваюсь и выхожу из квартиры.

***

— Долго ждать? — спрашиваю Тима, нервно барабаня по рулю.

— Я не знаю, Гор, — не отрываясь от телефона, отвечает Тимоха. — Север сказал ждать, мы ждем.

— Ясно, еще бы знать, чего ждать, — говорю, осматривая тротуар и прохожих.

— Смотри, какая, — усмехается Тим, показывая мне фото брюнетки с голой грудью.

— Кто такая? — спрашиваю, рассматривая девку. Красивая, но внешность блядская.

— Не знаю ещё, лично не знаком, но уже раскрутил на интимные фото. Сегодня пригласил ее в «Дикую вишню», хочешь, распечатаем ее на двоих?

— Не хочу, зае*али шлюхи, — морщусь, наблюдая за двумя монтажниками, которые пытаются повесить вывеску над магазином.

— Ну да, а трахать Диану тебе не наскучило?

— Вот про это и говорю, она тоже достала, не стоит уже на тех, кто себя откровенно продает.

Сексуальная Диана работает с нами — отвлекает внимание и помогает по мелочи, там, где может пригодиться девушка.

— Найди себе тогда целку для разнообразия, — ржет Тим.

Ничего не отвечаю, потому что все мои мысли о матери. Переехать, что ли, к ней, чтобы контролировать? Но я давно привык жить один и ценю личное пространство. Откидываюсь на спинку сиденья, смотрю в окно, стараясь разгрузить мозг и ни о чем не думать.

Из магазина выходит девушка, и первое, что привлекает внимание — это сапоги на шпильке, плавно переходящие в гетры, обтягивающие стройные, красивые ноги. Между сапогами и пальто несколько сантиметров ножек в черном капроне. Длинные роскошные волосы цвета горячего шоколада развеваются на ветру. Девушка пытается командовать рабочими, кутаясь в пальто, а я стараюсь рассмотреть ее лицо.

— Я хочу выйти, — сообщаю Тиму.

— Да брось ты, осень пройдет, а вместе с ней и депрессняк, — подкалывает меня друг.

— Нет, я серьезно. Надоело это все, драйв прошел. Это в девятнадцать казалось круто: деньги, приключения, я — плохой мальчик, вокруг которого вьются девочки. В общем, мозгов совсем не было, а сейчас…

Девушка, наконец, поворачивается ко мне, и я вижу красивые аккуратные губы, выразительные глаза и необычную внешность. Она явно метиска, похожа на француженку или итальянку, такая жгучая, манящая женщина. Красивая, неземная, будто из другого мира. Такая утонченная, женственная, жесты плавные, спина ровная и вздернутый подбородок, будто ее обучали в школе для благородных девиц.

— А сейчас ума прибавилось. Решил стать законопослушным? — приводит меня в себя Тимоха.

— А сейчас я просто хочу выйти… Надоело.

— Ты же знаешь, что просто так Север только на кладбище отпускает.

— Знаю. Я выйду не просто так…

Одета девушка со вкусом, явно владелица магазина. «Анита» — читаю название на вывеске и улыбаюсь, когда она топает ногой, потому что монтажники ее не понимают. На вид ей лет двадцать. И я очень надеюсь, что она золотая девочка, а не любовница какого-нибудь состоятельного мужика. В ее возрасте просто так магазин на этой улице не откроешь.

— Ммм, вот на кого тебя потянуло, — толкает меня в плечо Тим. — На принцесс. Ты прям залип на ней. Спорим, она даже не посмотрит в твою сторону. Такие «девочки» ищут себе дяденек в костюмах и с нефтяной вышкой, ну или их сыновей.

— Дело не в кошельке, а в природном обаянии, — усмехаюсь я, смотря, как девушка надувает красивые губы.

Ловлю себя на мысли, что хочу попробовать эту зайку. Узнать, какая она на вкус и чем пахнет. У меня такой маленький пунктик или фетиш — с ума схожу по вкусным девочкам. Какая бы женщина ни была красавица, если мне не понравился ее запах и вкус, я забуду про эту девушку в ту же секунду.

— Спорим на пятихатку, что я ее сейчас поцелую?

— Спорим, — усмехается Тим.

Я выхожу из машины, иду к ней, а у самого пульс зашкаливает и адреналин в кровь выбрасывается. Давно меня так девочка с первого взгляда не цепляла, и это так будоражит… Подхожу сзади, хватаю ее за плечи, разворачиваю и заглядываю в удивленные карие глаза.

— Привет, зайка.

Глубоко вдыхаю ее запах, и внутри что-то взрывается от восторга: пахнет ванилью и спелыми фруктами — персиками, грушами. Умопомрачительный запах! Она что-то произносит не по-русски, но мне некогда разбираться, я внаглую зарываюсь пятерней в шелковистые волосы и целую ее, пока не опомнилась. Я в раю — девочка очень вкусная, сладкая. Губы теплые, мягкие, нежные. Она не отвечает, выдыхает мне в рот, но не сопротивляется. Тело реагирует мгновенно: мышцы напрягаются, кидает в жар от возбуждения. Мне кажется, я вечность искал именно эти губы и этот запах.

— Так и знал, что ты вкусная, зайка, — шепчу ей, одурманенный.

Девушка приходит в себя и толкает меня в грудь, а меня током прошибает от ее прикосновения. Хочется еще и еще, но я отступаю, встречая ее злой от возмущения взгляд.

— Что вы себе позволяете! — выкрикивает она.

Бл*дь! Меня возбуждает ее акцент! Никогда не слышал ничего сексуальнее. Хочу, чтобы кричала мое имя этим голосом с особенным акцентом, пока я буду ласкать ее, воруя оргазмы, присваивая их себе. Я хочу эту девушку, кем бы она ни была!

Конец ознакомительного фрагмента.