Собиратель слёз. Роман-сказка

Наталья Юрьевна Данилова

Король Страх похищает новорожденного мальчика с уникальным музыкальным слухом.Именно ему предстоит стать главным героем романа «Собиратель слёз». Именно он будет вынужден служить Страху и выполнять своё великое предназначение. Однажды ему поручат уничтожить ОСТРОВ ДЕТСТВА, где живут добрые феи каждого месяца. Именно там начнутся невероятные приключения и открытия Собирателя Слёз.

Приключения начинаются

Глава, в которой Крикуль начинает сомневаться в том, что он злой волшебник.

В этот по-летнему теплый день Крикуль совсем разнежился. Наконец-то он остался в одиночестве и сможет все хорошенько обдумать.

Крикуль-Аист шел по лесной тропинке, которая — как гласил скромный указатель — должна была привести его к замку Октябрины. Если бы Крикуль не спешил уединиться, то заметил бы, что указателем служил флюгер, который от малейшего дуновения ветерка крутился в разные стороны.

Сказочный лес феи Сентябрины стоял стеной по обе стороны дорожки. Лес пленял своей красотой, покоем и умиротворением. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь кроны могучих деревьев, золотой паутинкой соединяли землю с небом.

Крикуль не был знатоком лесного мира, иначе он очень удивился бы, как запросто здесь уживались самые разные растения. Статные веерные пальмы-южанки соседствовали с северными карликовыми березками, скрюченными, словно столетние старушки.

Седовласые тополя, покачивавшие своей пышной гривой, перешептывались с горделивыми, осанистыми кипарисами. Крикуль слышал, как каждый из них пытается рассказать свою легенду. Но из-за нетерпеливости собеседника и тот, и другой все время перебивали друг друга.

— А я… а мне… а у меня, — слышалось отовсюду. Бразильская гевея, вязы, каштаны, лавры и магнолии — все вели между собой непринужденную светскую беседу, оливы объяснялись в любви мирту.

Спешащий Крикуль решил не останавливаться и не прислушиваться к разговорам деревьев, но не сдержал данного самому себе слова, так как стал свидетелем яростного спора.

— Ара, думай, что говоришь! — по-восточному страстно возмущался могучий древний Платан. — Какой может быт сравнений?! Я — Платан! Мой крона защитыт сразу тысяча путник от жара и солнцэ. Кров дат, отдых дат! Живи — нэ хачу. Что эму харощэва может дэлат Гинкго?

— Зацем спорить, Пратана-сан, я — самы древний из деревьев, — не унимался изящный японец. — Я оцень увазай вас род, но мой род — самы древний. Я зыл исё 300 миррион рет тамю назад. Я — зывой ископаемы. Мой семена — рецебный средство! А немецкий поэта Йикан Гёта-сан написара борисой поэма цесть Верикий Гинкго.

— Слущий, Гинкго! — кипятился Платан. — Харащо! Харащо! Хатэл бы я паслушит этот паэма. Пра што там писал твой паэт? Пра твой мерзкая запах писал? Нэваз-можна, слущий, стоят рядом, так воняешь, ара искапаемая!

— Пратана-сан, на востоке говорят: в споре двух перьвым уморкай тот, кто умней. Я — мудрый Гинкго, уморкай перьвым.

— Чтоб ты протух, нэнавистный болтун! — не унимался Платан. — Сравнил, ара, чинару с веером.

Эта сцена почему-то очень развеселила Крикуля. Идиллическая картина Острова Детства, где царит лишь приторное и притворно-показушное миролюбие, о котором его предупреждал Отец, теперь казалась ему постепенно исчезающим миражом.

Привычное для Крикуля внутреннее напряжение незаметно исчезло, и он мог наслаждаться птичьим пением, стрекотанием цикад, шуршанием в траве маленьких невидимых существ. Незаметно для самого себя Крикуль засмотрелся на малюсенького муравья, который прямо под его ногами старательно и самоотверженно тащил непосильную ношу — гигантскую высохшую, словно мумия, муху-слепня.

Она была в несколько раз крупнее самого носильщика, но настоящий силач-муравей, отдуваясь и делая короткие остановки, упорно волок ее к муравейнику.

Крикуль впервые в жизни наблюдал за насекомыми. Он никогда не мог даже предположить, что это может быть настолько увлекательным занятием. И жизнь их, по сути, ничем не отличалась от жизни других существ. И от его собственной.

Конец ознакомительного фрагмента.