Проверка началась

Недружелюбная, 2020

Со своей жертвой нельзя спать. Нельзя самой превращаться в жертву. Всё остальное можно, когда к тебе приходит чья-то девушка и платит огромные деньги, чтобы испытать своего партнёра на верность. Саша живёт в Петербурге, анонимно ведёт скандальный блог и зарабатывает на женских страхах. Но проверка, за которой к блогеру обратилась Мари, в какой-то момент пошла не по плану: клиентка начала странно себя вести, друзья заподозрили двойное дно у этой истории, а сама соблазнительница, похоже, влюбилась в жертву. Содержит нецензурную брань.

2

Прошлое

Входные двери десятков квартир теперь могли бы открыться только в пропасть, где виднелись обломки скромных соседских двушек и однушек. Ещё несколько часов назад в замочных скважинах этих дверей буднично звенели ключи, люди входили в квартиры, чтобы накормить обедом детей, а потом выходили, чтобы купить чего-нибудь на ужин. Обои у всех разные, и теперь с улицы их можно было рассмотреть: старомодные бежевые, розовые в белую полоску, фотообои с джунглями.

Мужчины в касках и сине-зелёных куртках постоянно двигались, перебегали с места на место. Под их ногами скрипели крошки цемента и хрустел мусор. Замначальника отряда Вознесенский взобрался вверх по завалам, чтобы понять, куда поставить строительный кран, который вот-вот должен прибыть.

Она вышла из микроавтобуса, чтобы осмотреть место трагедии внимательнее, но вмешался коллега.

— Каску! — крикнул он. — И Кулик просил тебя сразу в штаб везти!

Ничего не ответив, она всё-таки двинулась вперёд, чтобы увидеть всё своими глазами, надев перед этим каску и заправив под неё длинные волосы. Подъезд будто бы просто осыпался, как истлевшая бумага. Раньше он состоял из коробочек-квартир, нанизанных на стержень шахты лифта, но взрыв бытового газа нарушил геометрическую гармонию типовой многоэтажки.

Сделав глубокий вдох, она закрыла глаза. Нужно было почувствовать под собой землю. Почувствовать свои ноги, которые крепко стоят на этой земле. Почувствовать свои руки, плечи, шею, голову. А потом вернуться в реальность, где сегодня мимо неё пройдут сотни людей: раненых, потерявших близких, шокированных, опустошённых, ещё не осознающих до конца, что случилось.

Спасатели вдруг сбежались в одну точку. Среди грязных тёмных курток мелькнули две красные. В таких работали медики. Мужчины перекрикивались между собой, гул их голосов перебивал стон из-под куска пыльной фанеры.

— Харанжевич! — рядом с ней возник её непосредственный начальник. Голос у Кулика уже был охрипший. — В штаб!

— Я готова, Юрий Андреевич!

— Парни! — обратился он уже к другим подчинённым, — через десять минут будут военные инженеры и кинологи! Давайте, ребята. Храни вас бог.

В штабе, развёрнутом в местной школе, Кулика ждали журналисты.

— Готовься, Харанжевич. Я чувствую, мы в ближайшие сутки даже не присядем.

— Я всё понимаю, — согласилась та, пока они ехали в школу.

Кулик поправил воротник зимней куртки спасателя, потому что тот душил его. Даже открытое окно в салоне не спасало от ужасного дискомфорта. Был конец октября, осень выдалась крайне холодной, хоть и относительно сухой. Со лба начальника тёк пот, который он стирал рукавом, отчего тот засалился. Наконец, Кулик посмотрел на девушку. В глазах его мелькнуло что-то похожее на сочувствие родителя к своему ребёнку, когда тот грустит.

— Он на дежурстве, Шур?

— Да, — она только сейчас поняла, что ледяная корка страха расползается по внутренностям. Это её крест — бояться за него. Она — психолог в МЧС, он — военный инженер. Наверняка его подразделение уже прибыло к месту взрыва.

Вскоре они приехали в штаб. Кулик попросил подчинённую подождать его в фойе школы, пока он будет давать комментарии журналистам федеральных телеканалов.

— Мать вашу, скажите же вы им! — голубая дверь справа от девушки резко открылась и в фойе выскочил лысый тучный мужичок. — Какого вообще хрена творится? Какой «вывезти холодильник»?! С ума они там все посходили?

— А что мне с ними сделать? Рот им заткнуть? — женщина с лохматым пучком вышла вслед за ним и вытянула лицо, показывая, что не имеет понятия, как быть. Оба куда-то убежали, размахивая бумагами.

— Господи, — девушка прислонилась лбом к холодному оконному стеклу.

Снаружи стояли люди с пакетами и сумками, на крыльце их встречали волонтёры. Пострадавших провожали в спортзал. Кто-то из них расхаживал по школьному двору и выкрикивал оскорбления в адрес властей. Кто-то одиноко прижимался к забору вдали от собравшихся. Некоторые были в лёгкой одежде, а ведь на улице — два градуса тепла. Мимо психолога промчалась женщина с листом формата А4, на котором было напечатано «гуманитарный штаб».

— Господи, только убереги его… — прошептала девушка, глядя сквозь толпу. — Я то справлюсь. Я сама.