На горизонте – твоя любовь

Нетта Хайд (2024)

Хантер Каттанео всегда считал, что его сердце не способно на теплые чувства. Его мир был окрашен в тона злости, ненависти и презрения. Но все изменилось год назад, когда в его жизнь ворвалась невероятная девушка — странная, чудаковатая, но такая притягательная. Они могли бы быть вместе, и Хантер, впервые за многие годы, хотел этого искренне и по-настоящему. Но, к сожалению, судьба не была к нему благосклонна. Допустив фатальную ошибку, Хантер неосознанно предал свою любовь, потеряв ее. Но когда он вновь встречает ее, понимает: отступать он не намерен. Хантер готов пойти до конца, чтобы исправить свои ошибки и вернуть ее, несмотря ни на что. Ведь если она существует на горизонте его жизни, он сделает все возможное, чтобы вновь зажечь пламя их любви. Для Охотника нет преград, когда на кону стоит самое ценное — ее сердце. ДИЛОГИЯ. КНИГА ВТОРАЯ КНИГА ПЕРВАЯ: «Следующая цель — твое сердце» Любые совпадения с настоящими людьми случайны. Содержит нецензурную брань и откровенные сцены!

Глава 5

ТЕЯ

Вот и настал тот день, когда я могу с уверенностью сказать, что все идет по плану. Если не учитывать утренний инцидент, когда я, выходя из туалета, услышала, как одна «милая» девушка рассыпает своим языком мусор, сидящий в ее голове. Я не сдержалась и захотела ответить ей, поставить на место. А по итогу поставили на место меня. И не кто-то, а Хантер.

Сказать, что он меня разозлил? Нет, совсем нет. Меня даже позабавил его ответ, и, если честно, я изо всех сил сдерживалась, чтобы не сказать что-то еще или засмеяться. Его спокойное выражение лица меня слегка выбило из колеи. Неужели, он все-таки «съел» информацию о том, что я замужем и доступ ко мне для него закрыт? Не хотелось бы, находясь здесь, постоянно попадать в его «лапы». Хотя я была уверенна, что этого не избежать, и каждый день он будет выводить меня из себя. Очень надеюсь, что я не ошибаюсь, и эти пару месяцев пройдут быстро и безболезненно. Не для всех, правда, но, увы, такова моя цель.

Как только дверь кабинета, в котором мне предстоит провести несколько месяцев, закрывается, я подхожу к столу и удобно располагаюсь в кресле, закинув одну ногу на другую. Изучающе смотрю сидящего передо мной светловолосого парня двадцати восьми лет в сером классическом костюме по имени Ройс Донаван, который вызвался помочь мне разобраться с планом мероприятий.

— Итак, Галатея Стоун, — начинает он, поправляя галстук на своей шее. — Что вас интересует? Какие подробности желаете узнать? — вопросительно смотрит на меня, организовывая желанное моим «мужем» содействие.

— Ой, Ройс, не начинай, — закатив глаза, на выдохе произношу и откидываю голову на спинку кресла, рассматривая потолок.

— Я серьезно, Тея. Хочешь я тебе расскажу, как провел ночь с потрясающей брюнеткой с грудью, как у тебя?

— Сейчас я хочу, чтобы ты молчал, Донаван, — смеюсь, обращая свой взгляд на него. — А вообще, я тоже очень рада тебя видеть, милый.

— Ты не меняешься, Тея, — он смеется. — Как прошел отпуск в Нью-Йорке?

— Весьма продуктивно. Вышла замуж, например. Еще успела выучить много чего интересного в юридической сфере. Внешне немножко изменилась, если ты не заметил, — перечисляю и без того известные ему факты.

Четыре месяца назад, когда я возвращалась в Лос-Анджелес с целью заручиться поддержкой Эвана Стоуна, оказалось, что я нашла еще одного союзника.

После того как Эван позвонил и подтвердил свое участие, я решила сделать сюрприз Доминику и приехать в его новый дом на пару часов перед отъездом. Каким же было мое удивление, когда я застала его не одного… И нет, я не застукала его за неприличными делишками, которыми занимаются взрослые дяденьки. Я вошла именно в тот момент, когда Доминик и этот парень, Ройс, обсуждали что-то крайне важное, что привлекло мое внимание. Как выяснилось, они давно знакомы, и, что самое ошеломляющее, Ройс работает на Каттанео.

Первое, что хотелось сделать вспыльчивой Тее — наорать и выгнать его, но что сделала новая, сдержанная Тея, было более чем правильным. Я познакомилась с этим парнем и выслушала его мотивацию вести двойной образ жизни. Для «D.A. Corporation» он — верный сотрудник, прекрасно выполняющий свою работу. А по факту — тот, кого так же, как меня и многих других, коснулась тяжелая рука Джеймса Каттанео. У него был старший брат, который устроился личным помощником Джеймса, но, как сказал Ройс, он допустил ошибку, за которую его жизнь потеряла ценность.

После встречи я обменялась с Ройсом номерами, сообщив, что вскоре нас ждет одно совместное дело для того, чтобы добиться справедливости. И на протяжении четырех месяцев он отправлял мне все внутренние новости, связанные с делами компании, которые мне не удавалось найти в сети.

— Конечно, я заметил, — говорит он, внимательно рассматривая мое лицо. — Волосы покрасила? Вроде бы темнее были, да? — иронично спрашивает он, указывая пальцами на свою голову.

— Я в тебя сейчас что-то кину, Ройс, — угрожающе смотрю на него, мечтая, чтобы этот парень замолчал.

Не знаю чем, но этот парень мне очень напоминает Тео, который мог точно так же воспроизводить своим ртом и весьма полезные вещи, и нести несусветную чушь, заставляющую улыбаться. Возможно, мне это кажется, потому что я, идиотка, уйдя от Хантера, отказалась от всех, кого считала своими друзьями. После встречи с Тео мне стало особенно хреново от осознания того, что для всех я оказалась предательницей, сбежавшей от проблем. Впрочем, со стороны все выглядит именно так…

— Перестань, Тея, я ведь шучу, — говорит он, растягивая свои губы в искренней улыбке. — Тебе, кстати, очень идет. Мне нравится.

— Я рада, что смогла угодить тебе, — одобрительно кивнув, говорю я. — Итак, Ройс, есть какое-то грандиозное корпоративное мероприятие, которое произойдет накануне?

— Из ближайших только Хэллоуин, — сообщает он, проверив данные в своем блокноте.

— А что-то к выходным не планируется?

Он снова опускает взгляд и водит пальцем по бумаге.

— Не-а, месяц назад было важное мероприятие для «D.E. Corporation», — говорит он, а я жду, когда он расскажет подробнее. — Но его никто не праздновал.

— Что было? — спрашиваю его.

— Ты забыла? Год со дня объединения Джеймса и Эвана.

Годовщина. Хм, неплохой вариант для сближения с сотрудниками. Если устроить что-то интересное, то я могу узнать их получше.

— Что за хитрая улыбка, Тея? Что ты задумала? — вопросительно уставившись на меня, интересуется Ройс.

— Есть одна идейка, — говорю, не переставая улыбаться. — У тебя ведь есть список административного персонала, с которым мы только что любезно общались в конференц-зале?

— Да-а-а, — протяжно произносит, по-прежнему недоумевающе смотря на меня.

— Много у кого есть тачка, и есть ли те, кто добирается пешком или на общественном транспорте по какой-то причине?

— Человек пять, наверное, а что? Тея, черт возьми, что пришло в твою потрясающую голову?

— Можешь дать мне список тех, у кого есть транспорт?

— Снова да, Тея. И снова вопрос: Что ты хочешь сделать?

— Поднимай свою задницу со стула и принеси, пожалуйста, мне этот список, — говорю, указав на дверь.

— Ты знаешь, что на должности всего полчаса, а ведешь себя так, как будто работаешь тут с пеленок? — спрашивает он, насупив брови.

— Просто я вживаюсь в свою роль, Ройс, — улыбаюсь, и он уходит.

Вернувшись спустя пятнадцать минут, он стучит в дверь, а я поднимаюсь с кресла и, поправив юбку, уверенным шагом направляюсь к выходу.

В рабочей зоне царит деловая атмосфера: кто-то сосредоточенно работает за ноутбуками, кто-то заполняет документы вручную, а кто-то, точнее Хантер и Милли, о чем-то общаются у ее стола. Стараясь не замечать их, я отворачиваюсь и несколько раз хлопаю в ладони, чтобы привлечь к себе внимание.

— Прошу несколько минут вашего внимания, — уверенно начинаю, заметив, как взгляды сотрудников отрываются от работы и направляются ко мне. — Я пообщалась с Ройсом, и он сообщил мне очень интересную новость — ну, почти новость. Оказывается, месяц назад исполнился год с момента слияния наших компаний. И по какой-то причине это грандиозное событие осталось без вашего внимания, — невольно бросаю взгляд на Хантера. Его лицо выглядит так, словно я плюнула в его любимый кофе или разрезала любимую черную футболку на мелкие кусочки. — У меня есть одна идея, как мы могли бы отметить с вами прошедший праздник компании и заодно познакомиться поближе вне рабочего времени, — продолжаю рассказывать, а они молчат, как будто сейчас с ними говорит сам президент Соединенных Штатов. — Предлагаю вам поездку в Малибу на эти выходные. Отдых за мой счет, разумеется.

Сотрудники переглядываются между собой, не зная, как реагировать. Верить моим словам или нет? Кто-то начинает перешептываться, а Хантер, в свою очередь, растягивает губы в странной ухмылке, глядя прямо на меня. Он наверняка насмехается надо мной…

— А как мы туда будем добираться? — спрашивает Милли, презрительно взглянув на меня. Возможно, ее раздражает, что в компании среди мужчин — она больше не единственная девушка. — Мы в одну машину не влезем вообще-то. У меня, например, и еще некоторых здесь ее нет. На автобусе? Я не поеду! У меня аллергия на пыль.

«Я тебя вижу первый день, а у меня уже на тебя аллергия выработалась. Почему я предполагала, что именно ты будешь той, кто будет задавать подобные вопросы?»

— Милли, есть один легкий способ решить эту проблему. — Мысленно закатив глаза, а внешне подарив ей доброжелательную улыбку, я поворачиваюсь и подхожу к Ройсу, чтобы забрать у него список, который просила ранее. Затем подхожу прямо к столу Милли, которая продолжает смотреть на меня так, будто я собираюсь украсть у нее драгоценные камни, а не взять ножницы, торчащие в канцелярском стаканчике, которые я заметила, к слову, только у нее.

И нет, я подошла сюда не потому что здесь стоит Хантер, дорогая внутренняя сторона, которая до сих пор не в состоянии понять, что я забыла в этой компании. Хантер, видимо, заодно с ней, иначе я не могу объяснить то, что происходит со мной, стоит мне оказаться рядом. Даже своей кожей я чувствую его тепло, хотя он стоит на расстоянии вытянутой руки от меня. Аромат его парфюма слишком глубоко проникает в мои легкие, что я на секунду забываю, как нужно дышать. Этот запах начинает меня душить, напоминая о нашем прошлом, когда нам обоим было хорошо друг с другом. Как бы я не старалась его ненавидеть, но хорошие воспоминания с ним кружат мою голову, вводя в состояние ступора.

Поэтому я начинаю думать о самых отвратительных вещах, которые происходили со мной в жизни. Благодаря этому мне удается осторожно вырезать фамилии, написанные на бумаге и погрузить их в вазу, в которой ранее лежали конфеты. Собираюсь убрать ножницы обратно, но они каким-то странным образом сначала застревают на моих пальцах, а потом и вовсе падают. И когда я опускаю взгляд вниз вижу, что приземлились они прямо под ноги Хантера.

«Потрясающе, Тея. Пришла твоя очередь опуститься перед ним на колени.»

Глубоко вдохнув, я наклоняюсь вниз. Сама не понимаю с какой целью, но я поднимаю голову вверх, желая взглянуть на него с такого ракурса.

«Давай, Тея, выбрось эти проклятые ножницы в сторону, подними свои влажные руки к его ширинке и расстегни ее. Дальше, я думаю, ты разберешься без моих подсказок.»

Несколько раз покачав головой, чтобы отогнать эти мысли из головы, я слишком резко поднимаюсь и ударяюсь о что-то лбом. И когда окончательно встаю на ноги, понимаю, что этим «чем-то» оказался подбородок Хантера. Поднимаю взгляд, встречаясь с его глазами, которые пылают интересом и чем-то еще, что заставляет меня сглотнуть скопившуюся слюну, которая чудом не вытекла из моего рта.

— Мне нравится, как ты выглядишь внизу, — еле слышно произносит он, улыбаясь и протягивая пальцы к моим волосам, чтобы убрать их с моего лба. — Не ушиблась? — спрашивает он, а я недоумеваю, это серьезный вопрос или очередная издевка.

— А мне нравится, когда твой язык находится в другом месте, и не позволяет твоему рту говорить, — едко выпаливаю, и только потом, увидев, как его губы расплываются в более широкой улыбке, понимаю, что это прозвучало двусмысленно.

«О чем ты подумал, Охотник?! Я не это имела в виду!»

— Я не против повторить, Ангел. Ты знаешь, где меня найти. Всегда знала. — говорит он, не обращая внимание на окружающих нас людей.

Стоило Эвану переступить порог компании, так он решил, что территория чиста? Но не все так просто, Хантер. Я больше не та сумасшедшая Тея, которая совершала безумства, теперь я стала намного хуже и злее. Если ты узнаешь новую меня немного лучше, ты потеряешь всякий интерес. На твоем месте я бы тоже потеряла. С такой истеричкой, которую ты будешь видеть здесь каждый день, невозможно находиться даже в одной комнате, не говоря уже о любви. Но раз уж ты хочешь наглядно убедиться в том, какой я стала, что ж, удачи.

— Не раздражай меня, — резко говорю, собираясь отвернуться от него

— Если я вызываю сейчас у тебя такие сильные чувства как раздражение, то не все потеряно, Галатея Хилл, — шепчет, наклонившись к моему уху, а затем выпрямляется и смотрит на меня. От его шепота можно было бы сказать, что по телу пошли мурашки, но нет, он повлиял на меня куда сильнее, вызывая невероятное напряжение, словно каждый нерв в моем теле был оголен.

— Я — Стоун, — приподнимаюсь на носочки и так же, как он, шепчу, а когда отстраняюсь, замечаю, как он стискивает зубы, играя желваками.

— А жену и девушку можно брать с собой? — спрашивает один из мужчин, позволяя мне немного отвлечься от странного диалога с Хантером.

— Конечно, можно, — отвечаю ему, не переставая смотреть на Хантера. — Но желательно только жену или только девушку, а то у одной из них может возникнуть недопонимание.

— Зачем ты это делаешь? — спрашивает Хантер, пока остальные продолжают создавать фоновый шум, вероятно, обсуждая предстоящие выходные.

— Хочу отпраздновать нашу годовщину, — спокойно отвечаю, продолжая смотреть в его глаза, в которых появляется огонек интереса. — Годовщину слияния компаний твоего отца и моего мужа, — решаю уточнить, чтобы у него не было возможности допустить какую-то другую мысль.

— Твоего мужа, — повторяет он, заметно сжав губы в тонкую линию.

— Да, именно его, Охотник, — само собой вырывается это обращение, которое снова возвращает лицу Хантера живой оттенок. Он хмыкает и довольно улыбается.

«Идиотка. Для тебя он Хантер Каттанео — человек, который сделал тебе больно. Никакой он больше ни Охотник. Приди в себя!»

Отвернувшись от него, я зажмуриваю глаза на несколько секунд, ругая свой язык, который решил выпалить это. Затем ставлю две вазы на стол и говорю:

— Итак, если некоторые, — начинаю, бросив взгляд на Милли, которая внимательно смотрит на стол, — не могут лично договориться, как добраться до места, то предлагаю один способ, который может решить эту проблему. Может, это и кажется детским бредом, но таким образом, каждый человек, у которого нет машины, может вытянуть листок из вазы с владельцами машин, — объясняю свое предложение, которое каким-то странным образом пришло в мою голову.

— А с вами здесь будет намного веселее, — с улыбкой на лице, говорит один из парней, погружая руку в вазу.

— Постараюсь сделать все возможное, чтобы раскрасить серые будни, — отвечаю ему с такой же улыбкой и жду, когда заберут последний лист. Но кажется, что кто-то поедет один. Собираюсь достать его, чтобы выбросить, но меня отвлекает подошедший Хантер.

— Ты тянуть не будешь? — спрашивает он.

— Не переживай, я найду способ добраться туда, — отвечаю и, сжав в руке бумажку, направляюсь обратно в кабинет.

***

После странного, но не сильно тяжелого первого рабочего дня я решаю отправиться к Эви, чтобы наконец-то лично встретиться с ней после своего возвращения и окунуться в ее объятия с головой.

Вызвав такси к зданию компании, я называю водителю адрес, который она мне прислала в сообщении. Оказавшись у дверей уютного двухэтажного дома, я невольно начинаю улыбаться. Это место выглядит по-домашнему, с яркими цветами в окнах и аккуратно подстриженным газоном, который будто притягивает взгляд.

На фасаде дома играют светлые пастельные тона, а деревянные ставни придают ему особый шарм. Крыша, покрытая черепицей, с небольшими особенностями — фронтонами и симпатичными карнизами — только добавляет уюта. Я замечаю, как перед входной дверью стоят горшки с буйно цветущими растениями, создающими атмосферу уюта и радости.

Когда я поднимаюсь по мелким каменным ступенькам, меня встречает лёгкий аромат выпечки — то ли яблочного пирога, то ли свежевыпеченных булочек, который тянется из открытых окон.

Несколько раз постучав в дверь, я стою и предвкушаю то, как Эви сейчас будет вопить о том, какая я тощая и костлявая. Но какое же я испытываю удивление, когда вместо своей любимой тети я вижу совершенно другого человека.

— Это очень неожиданно, — выпаливаю первое, что пришло в мою голову. — Мистер Паркер? Что вы здесь делаете? Как… — удивленно спрашиваю, а потом словно вспомнив, что вообще-то следовало бы поздороваться, а потом набрасываться на человека с вопросами. — Здравствуйте, Мистер Паркер.

— Здравствуйте, Тея, — говорит он, и по его тону, кажется, что не я одна сейчас нахожусь в неловком состоянии. — Я очень рад вас видеть.

— Я, наверное, ошиблась адресом, извините, — пячусь назад, не веря, что Эви и мистер Паркер…

— Постой, Тея, — начинает он, протянув ко мне руку. — Эви… Эвелин на самом деле живет здесь. Она скоро должна вернуться.

— А вы… — собираюсь спросить, плавно опуская свой взгляд на его фигуру, которая покрыта кухонным фартуком. — Вы готовите для нее булочки? — продолжая пребывать в состоянии шока, интересуюсь.

— Эм… да, можно и так сказать, — говорит он, вытирая муку, которая все-таки попала на его черные брюки. — Может, вы зайдете на чай или кофе? — предлагает он.

— Может быть, зайду, — медленно отвечаю и переступаю порог дома.

Глаза невольно начинают блуждать по пространству, здесь все выглядит очень уютно, словно я попала в какую-то параллельную вселенную, наполненную теплом и добротой. Мягкий свет ламп излучает золотистый оттенок, отражаясь в полированном деревянном полу, а аромат свежей выпечки, который был ощутим еще на улице, заполняет воздух. На стенах висят фотографии Диаза, Эви, Дома и есть несколько моих.

Развернувшись, я замечаю еще одну фотографию, которая стоит на маленьком столике у двери. Я подхожу ближе и поднимаю ее в руки. На снимке — тетя и мистер Паркер в белых халатах, окруженные детьми. Эви выглядит… счастливой, а мистер Паркер… влюбленным?

— Тея… — он собирается что-то сказать, схватившись своей ладонью за затылок.

— Вы вместе? — перебиваю его и, блуждая глазами по его лицу, мечтаю услышать заветное «да».

— Что? — удивляется он и заметно напрягается. — Нет… не совсем.

— Мистер Паркер, если все так, как я уже успела накрутить в своей голове, то я ведь подойду и буду вас обнимать до тех, пока вы не признаетесь, — предупреждаю его, выставив палец вперед и стараясь скрыть улыбку, появляющуюся на моих губах.

— Пусть Эвелин расскажет об этом сама. Я думаю, она хотела бы, чтобы вы все услышали от нее, — говорит он, так же, как и я, пытаясь скрыть улыбку.

— Ладненько, пока что обойдемся без обнимашек. Но заранее говорю: я счастлива за вас, — произношу шепотом, прислонив ладонь к своему рту. — А еще, мне кажется, что ваши булочки сейчас будут выглядеть такими же темными, брауни.

— Черт! — ругается он, быстрым шагом направляясь в сторону кухни. — Простите, вырвалось, — говорит, вытаскивая из духовки потрясающие на вид булочки.

— Перестаньте, вы ведь человек. Вы еще не слышали, как я ругаюсь, — закатив глаза, произношу и направляюсь к чайнику.

Около получаса мы сидим вдвоем за обеденным столом, пьем чай и общаемся на разные темы, не касающиеся ни его, ни моей личной жизни. Мистер Паркер немного рассказал о своей работе, о том, как прекрасно со всем справляется Эви, как будто она была рождена для того, чтобы помогать детям.

И, словно по щелчку, стоит лишь упомянуть мою тетю, как двери распахиваются, и, обернувшись, я вижу ее с бумажным пакетом в руках. Он падает из ее рук, как только она поднимает на нас взгляд.

— Те-тея? — спрашивает Эви, словно здесь сижу не я, а серийный убийца, пришедший вырезать важные органы и подвесить их тела на люстру.

— Да, Эви, это я, — говорю, поднимаясь со стула и направляясь к ней с целью «задушить» в своих объятиях. Но стоит мне прикоснуться к ней, появляется ощущение, что я трогаю статую, которая никак не реагирует. — Я скучала по тебе. Эти несколько месяцев были для меня вечностью.

— Моя снежинка, — наконец-то реагирует она, нежно проводя по моим волосам. — Что ты сделала со своими кудряшками, дорогая?

— Немножко избавилась от лишнего веса, — говорю, отстранившись от нее. — Душа требует перемен, но отрывается на внешности и теле.

— Лишний вес? — она возмущенно окидывает меня с ног до головы.

— Молчи, — выставляю палец вперед, чтобы она не начала высказываться о моей фигуре.

— Может быть, я плохая тетя, но ты ни за что не услышишь от меня фразу: «Черт возьми, Тея, это вообще-то на всю жизнь!», — говорит Эви, рассматривая татуировку на моем бедре. — Черт возьми, Тея, как же это красиво и, что немаловажно, как же тебе идет! Это должно быть очень больно? — прикусив губу, спрашивает тетя.

— Не больнее, чем прокалывать уши, — успокаиваю ее, хотя, на самом деле, это больше было похоже на то, что твое тело расписывают острием ножа.

— Зная тебя, ты можешь специально так говорить, — говорит Эви, качая головой.

— Возможно, — я улыбаюсь ей, а затем опускаюсь, чтобы поднять рассыпанные по полу продукты.

— Эвелин, я оставлю вас, — сбоку звучит голос мистера Паркера, который держит свое направление к двери — Пообщайтесь, увидимся позже, — кивнув нам, он закрывает двери с обратной стороны. Я поднимаюсь, удерживая в одной руке листья салата, а в другой — вакуумную упаковку сыра, и спрашиваю:

— Эви, это то, о чем я думаю?

— Если ты думаешь, что он великолепный мужчина, который дарит мне свое внимание каждый мой день, то да, — это то, о чем ты думаешь, — отвечает Эви, и, подняв бутылку вина, которая удивительным образом осталась цела, относит ее к столу.

— Ну, наконец-то, — выдыхаю, укладывая продукты на поверхность и падая на стул напротив Эви. — Все это время, пока я ждала твоего возвращения, я надеялась на то, что ты подтвердишь мои догадки, — радостно выговариваю каждое слово, а потом я испытываю дикое желание влепить себе ладонью по лицу, потому что продукты, которые я вижу на столе, выглядят совсем не как те, которые готовят на завтрак или обед. — Эви, я сейчас уйду.

— Почему? — расстроенно спрашивает она.

— Потому что, судя по всему, я — идиотка, которая испортила вам романтический ужин.

— Что? — удивляется она, переводя взгляд на стол, а потом начинает улыбаться. — Нет, Снежинка, все не так. Это вино не для нас. Завтра у одной медсестры день рождения, и мы решили пригласить ее к нам в гости.

— Боже, я надеюсь, что ты меня не обманываешь, — говорю, слегка успокоившись. — Эви, я безумно рада за вас, мистер Паркер, кажется, очень порядочным мужчиной.

— Так и есть, — подтверждает мои слова, а после она, словно уходит в какой-то другой мир, продолжая рассказывать: — А как он заботиться обо мне… И самое главное: меня это не напрягает, наоборот, мне приятно осознавать свою ценность для него не только как женщины или хозяйки в его доме, но и как личности.

— Так это его дом? — спрашиваю, продолжая удивляться сегодняшнему дню.

— Прости, я должна была рассказать тебе раньше…

— Не извиняйся, Эви, никогда не извиняйся передо мной. Ты заслуживаешь счастья, и я очень рада, что ты, наконец, его нашла, — успокаиваю ее, положив свою ладонь на ее руку.

— А ты… ты счастлива? — интересуется Эви, пронзительно смотря в мои глаза.

Я замолкаю, пытаясь придумать, что ей ответить. В любом случае, что бы я ни сказала, все будет ложью.

— Ты все еще любишь Хантера, — она не спрашивает, она утверждает.

«Это что, образовалось на моем лице за время, пока я думала?»

— О чем ты?

— Тея, твои чувства к нему все еще свежи, — говорит Эви, наклонившись ко мне ближе. — Как бы ты не пыталась скрывать свои чувства, находясь в объятиях другого, пусть и ненастоящего, все твои мысли заняты одним человеком. Твое сердце занято только им. Я не просто так это говорю, я проходила через это с отцом Диаза. Когда он погиб, я никого к себе не подпускала, была уверена, что я справлюсь. А если я и ходила на свидания, то думала только о Лукасе. Если бы у меня была возможность вернуть его, я бы не раздумывая бросила все и была с ним, но, увы, в моем случае его вернуть невозможно…

— Эви, у меня больше нет чувств к нему.

«Да-да, дорогая Тея, какая же ты первоклассная лгунья. Ты ведь уже сегодня пускала слюни на него, пока стояла перед ним на коленях. Нет чувств? А как ты тогда объяснишь все то, что с тобой происходит, когда он появляется?»

— Ты так в этом уверена? — спрашивает, упираясь в мои глаза своим экстрасенсорным взглядом.

— Да. И вообще, почему мы пришли к этому разговору? Лучше расскажи, как твои дела? Как работа? Тебе нравится? — переключаю внимание на Эви, стараясь отключиться хотя бы на некоторое время от мыслей о Хантере.

— Нравится? Тея, я в восторге от того, что я делаю. Может быть, это странно, но находясь рядом с этими малышами, я чувствую рядом с собой тепло Диаза, как будто он там, рядом, жив, — рассказывает Эви, а я замечаю, как в ее глазах появляется блеск. — Каждый раз, когда я провожу время с ними на улице, поднимаю взгляд в небо, представляю его улыбающееся лицо и думаю, что он гордился бы мной и тем, что я продолжаю жить за нас двоих.

— Эви, я так рада, что ты нашла то, что позволяет тебе жить дальше, — говорю и, поднявшись со стула, подхожу к ней. Крепко обнимаю ее, прислоняясь своей щекой к ее голове.

— Так, Снежинка, ты ведь, наверное, ничего не ела весь день, — она отстраняется, смахивая пальцами слезы.

— Вообще-то, мистер Паркер приготовил нереально вкусные булочки. Так что мой желудок, если бы был человеком, упал бы перед ним на колени, — отвечаю, поглаживая свой живот, наполненный углеводами.

Приблизительно до десяти я нахожусь в компании Эви и вернувшегося мистера Паркера. Мы общаемся на различные темы, смеемся и едим приготовленную вместе лазанью. Эти часы кажутся секундами — настолько уютно и тепло находиться с ними. Когда я понимаю, что мне пора бы отправиться домой, я вызываю такси под возмущения Эви, которая уговаривает меня остаться. Но, услышав, что дома меня кое-кто ждет, она все-таки отпускает меня, с условием, что я еще приду.

Подъехав к дому, я поднимаюсь с помощью лифта на пятнадцатый этаж и открываю двери своей новой квартиры, которую сняла на несколько месяцев.

Переступаю порог и, стянув с ног туфли, ставлю их рядом с кроссовками Хантера, которые по какой-то причине стоят на полке, а не валяются в ближайшем мусорном баке.

— Себастьян, я дома, — кричу и, немного подтянув юбку, опускаюсь на колени, на которые тут же лениво забирается мой малыш. — Ты скучал по мне, милый? Я — безумно, — поднимаю на руки своего кота, которого год назад, по чистой случайности, нашла на улице в Статен-Айленде. Хотя, наверное, можно сказать, что мы нашли друг друга.

Однажды, возвращаясь домой из кафе, я попала под дождь и остановилась под крышей какого-то здания. Я заметила дрожащего Себастьяна лежащим среди мусора, как будто его выбросили потому что он не такой, как все остальные. И что с того, что у него огромные зеленые глаза, седые усы и нет шерсти? Из-за этого он не становится менее прекрасным, как другие породы котов. С того самого дня он стал тем, о ком я забочусь, тем, кто ждет моего возвращения и греет ночами своей почти сорокоградусной температурой.

— Оу, милый, пойдем, я дам тебе вкуснейший паштет из говядины, — говорю Себастьяну, когда он начинает мурлыкать и изучать мое лицо мокрым носом.

Я, прижимая его к своей груди, направляюсь в сторону кухни, покрытой полумраком. Корнями своих коротких волос, я чувствую что-то странное… Как будто здесь кто-то есть. Ключи от квартиры есть только у меня. Эван, по нашей договоренности, должен уехать обратно в Нью-Йорк, где его ждут лучшие два месяца в компании массажистов и тренеров, которые «поправят» его здоровье. А если быть еще точнее, то он был здесь всего один раз, когда помогал мне поднять вещи.

Осторожно включаю свет, готовая опустить Себастьяна на пол и изувечить того, кто смог вломиться на мою территорию, но никого не вижу. Здесь есть только две живые души — я и мой кот.

Меня охватывает странное чувство, и я хожу из комнаты в комнату, думая, что он где-то здесь. Я слышу его запах, тот самый, который слышала сегодня, когда тесно общалась с ним, выплевывая в его сторону свой наигранный яд. Я не могу ошибаться. Это точно он. Но, как он смог войти сюда? Откуда он узнал адрес? Что вообще за бред происходит? Неужели, я рехнулась?

Опустив Себастьяна на кровать, я открываю окно настежь, чтобы проветрить квартиру и избавиться от намека на то, что он мог здесь быть. Опершись об оконную раму руками, я наклоняюсь и наполняю свои легкие свежим воздухом. Затем рассматриваю прекрасный вид на ночной Лос-Анджелес. Смотрю на машины, которые стоят у домов, и думаю о том, справлюсь ли я, смогу сделать все, как нужно, может быть, все это зря? Возможно, мне следовало бы сидеть в Нью-Йорке и не высовываться?

Особенно тяжело мыслить об этом после разговора с Эви. То, что она рассказала мне об отце Диаза, я слышала впервые, но то, по какой причине она решила мне это рассказать, меня очень сильно удивило. Неужели, я всем своим видом показываю, что мне на него не все равно? Я настолько ослабла, и моя актерская игра оставляет желать лучшего? Что ж, я буду стараться до тех пор, пока не сделаю то, что стоит на первом месте в моем списке, — и это больше не сердце Хантера.

***

Следующим утром я добираюсь на такси в компанию и сразу же приступаю к разбору документов, которые мне предоставил один из сотрудников, чтобы разгрузить сильно занятого Хантера Каттанео. Подумать только, тот парень, который не обладал терпением, избивал людей и любил трахаться, — сейчас является генеральным директором и занимается важными делами, которые помогают процветать бизнесу его папочки. Какой потрясающий сын у него вырос, аж плакать хочется, но я не буду.

Пролистывая один из документов, я замечаю одну ошибку, которая может очень сильно ударить по финансам компании. Закрыть на это глаза и просто забыть? Нет, ведь я исполнительный директор и обещала, что буду делать все возможное, чтобы компания процветала. Пока что. Возможно, кто-то тоже захочет поплакать, если увидит девушку, жаждущую уничтожить ублюдка, который передвигается на инвалидной коляске, за то, что он сделал с ее родителями, ее сестрой и ею самой, — плачьте, Галатея Спенсер не против.

Я решаю обратиться к Ройсу с целью того, чтобы он своими ножками добрался к Хантеру и сообщил ему эту прекрасную новость. Но, к моему дикому огорчению, этот парень говорит мне, что слишком занят обсуждением одной проблемы с охранником на первом этаже.

«Что же, Галатея, дай своему креслу три минуты отдыха от твоей задницы, и пойди прогуляйся до его кабинета сама.»

Оставив свое воспитание за порогом его кабинета, я решительно толкаю дверь без стука и вижу его, удобно устроившегося в кресле, откинувшись на спинку. На нем до тошноты шикарный костюм, а черные очки на его глазах заставляют меня задуматься: может, он спит? Возможно, у него была потрясающая ночка в компании какой-нибудь грудастой брюнетки, которая не давала ему времени на сон? И нет, я совсем не ревную, мне ведь все равно. Но тем не менее, что-то внутри меня решает позлить его еще больше.

Чтобы не создавать шум, я снимаю свои туфли и осторожно пробираюсь к его столу, продолжая рассматривать его умиротворенное лицо без единого намека на то, что он вообще дышит. Он ведь не мог умереть? Да ну, бред какой-то.

Высоко задрав папку, в которую предварительно сложила нужные документы для проверки, я бросаю ее на стол, предвкушая увидеть испуг или что-то, что повеселит меня, но вместо этого получаю обворожительно-соблазнительную улыбку.

— Доброе утро, Дейенерис, — говорит он, повернувшись ко мне и спустив на переносицу очки. — Соскучилась по мне?

«То есть, ты хочешь сказать, что все, что я только что делала, ты прекрасно видел и молчал?!»

— Очень, — с нотками сарказма произношу. — Я по делу пришла, а не потому что, вы, мистер Каттанео, решили поболтать на личные темы. У вас прекрасно получается делать это с Милли. Ой, точно, прошу прощения, из моей головы совсем вылетела ваша просьба. Пойду с этим к Милли, — разворачиваюсь, собираясь уйти.

— Ангел, она — не моя, это раз. Два — ты что, ревнуешь? — спрашивает он тоном, который невозможно разобрать из-за бешено бьющегося сердца. Моего сердца.

— Что вы, мистер Каттанео, я всего лишь собираюсь последовать вашему указанию, — поворачиваюсь к нему и мило улыбаюсь.

— Что бы я не говорил, Дейенерис, для тебя мои двери всегда открыты, — говорит он, поднимаясь с кресла и направляясь ко мне. Хищно. Уверенно.

— Попрошу вас убавить тональность. А еще хватит называть меня своими тупыми прозвищами, раз и навсегда вбейте в свою голову, что перед вами стоит не та, которую вы знали. Перед вами совершенно другой человек. И относитесь ко мне и моему выбору с уважением, — цежу сквозь зубы.

— А кто сказал, что я не уважаю тебя, Тея? — спрашивает он, загоняя меня в угол собственных мыслей. — Еще как уважаю, но вот убавить тональность мы с тобой можем в другой обстановке, например, на этом столе, если хочешь. Хотя, да, — говорит он, снимает очки и задумчиво смотрит на меня, — в этом случае тональность только повысится.

«Он издевается?! Нет, он сейчас серьезно? А он не подумал о том, что я вообще-то могу и согласиться? Но точно не сегодня.»

— Мистер Каттанео, вы сейчас пытаетесь пошло намекнуть замужней женщине о своих томных желаниях? — вскинув брови с вызовом смотрю на него, замечая лишь улыбку на его губах.

— Я не намекаю, а прямо говорю о том, что нас ждет в ближайшем будущем, ангел, — спокойно произносит он, чем выводит меня из себя, но я включаю дурочку, делая вид, что меня вообще не беспокоит то, что он сейчас сказал.

— Если вы имеете в виду, что будете стараться поддерживать дружеские отношения, работая в одной компании, то конечно, — сложив руки на груди, подтверждаю.

— Галатея, я не намерен с тобой дружить, — говорит он, делая шаг ближе ко мне, а я отступаю, из-за того, что я сейчас босая, мне кажется, что он поглощает меня своим телом.

— Очень жаль, мистер Каттанео, — с ноткой грусти произношу, сведя брови, — но, кажется, это может создать проблемы карманам вашего любимого папочки и моего обожаемого мужа.

Он закипает, а я продолжаю:

— Я не собираюсь терпеть в свою сторону ваши тупые намеки на секс, которого у нас никогда не будет. Больше никогда, вскидываю голову вверх, смотря на него с вызовом. — Если вы не собираетесь поддерживать со мной исключительно деловые отношения, то просто игнорируйте меня. А мне пора работать, в отличии от вас, — толкаю его пальцем в грудь, собираясь уйти.

— Ты не продержишься здесь и недели, — говорит он, заставляя меня остановиться и обернуться.

— Вы так в этом уверены? — склонив голову набок, интересуюсь.

— Конечно, Дейенерис, я знаю тебя, — говорит он, не сдвигаясь с места, — и то, как ты можешь убегать от трудностей.

— Что? — удивленно смотрю на него, не веря своим ушам. — Я? Это я убегаю от трудностей?! Ты в своем уме?

— Вот мы снова перешли на «ты», — улыбаясь говорит он, а я уже в сотый раз жалею, что пришла в этот кабинет. — И как тогда объяснить то, почему ты ушла?

— Потому что я тебя ненавижу, придурок Хантер, — гневно выпаливаю, когда он подходит ко мне, внимательно смотря в мои глаза.

— Говоришь так, как будто любишь, — поднимает руку к моим волосам, а я инстинктивно отшатываюсь.

— Ты не услышишь от меня никогда этих слов после того, как запер меня в своей комнате, накачав какой-то дрянью. — Мои слова заставляют его застыть, но не заставляют опустить руку.

— Ангел, все не так однозначно. — В его голосе слышится… сожаление?

— А как? Поведай мне свою версию? — решаю наплевать на свои «уважительные» обращения.

Он молчит, смотря на меня так, словно борется со своими внутренними демонами, которые не позволяют ему рассказать мне, что же было неоднозначным в его поступке.

— Что и требовалось доказать. Отвали от меня, Хантер, — спокойно прошу его, делаю шаг на встречу и смотрю в его глаза. — Если год назад я была готова дать нам шанс на нормальность, то сейчас я не дам тебе ничего.

Уверенная в том, что наш диалог подошел к концу, я направляюсь к двери, но тут же оказываюсь прижата к ней его горячим, сильным, крепким, родным мне телом. Я закрываю глаза, пытаясь взять под контроль все, что только что разрушилось под его напором, мои ладони упираются в стеклянную дверь, оставляя там влажные следы. Его рука плавно скользит от моего бедра к талии, а затем поднимается еще выше, останавливаясь на шее. Он обхватывает ее и резко разворачивает в сторону, чтобы видеть правую сторону моего лица.

— Запомни эти слова, Ангел, — шепчет он, наклоняясь к моему лицу и проводя кончиком носа по моей щеке. От него пахнет мятой, которая совсем не режет мои глаза, а наоборот, вызывает желание вдохнуть этот запах полной грудью. — Ты сдашься, — повторяет он, касаясь губами мочки моего уха, и, прикусив ее зубами, продолжает: — Все это время ты принадлежала мне. Даже когда тебя не было рядом, ты находилась внутри меня. Ты въелась в меня до такого состояния, что вывести если и можно, то только уничтожив меня. Осилишь? Справишься с этим заданием, Галатея Стоун? — спрашивает он, сильнее надавливая на мою шею, погружая меня в прошлое, когда я умоляла его делать это. Сердце бешено стучит, напоминая, что я жива, а разум туманится, уступая чувствам. С трудом сглатываю, ощущая его обжигающее прикосновение на моей коже.

«Я не справлюсь… Нет, я справлюсь! Я сделаю все! Уничтожу! Разрушу! Сломаю!»

Накрыв его руку своей, я с силой оттягиваю ее от своей шеи, резко толкаю его спиной от себя, а затем разворачиваю его к стеклянной двери. Обеими руками сжимаю воротник его рубашки, близко прижимаясь к нему. Поднимаю голову, смотрю в его уверенные, наполненные желанием и восхищением глаза и губы, которые расплываются в улыбке от моих действий.

— Ты ведь знаешь, что я не умею проигрывать, — произношу, вглядываясь в его лицо дикой уверенностью. — Ты ведь знаешь, что я всегда иду против правил. Ты знаешь, если мне бросить вызов, я сделаю все возможное, чтобы победить. Ты ведь…

— Видишь, как я хорошо знаю тебя, ангел, — перебивает меня, поднимая руку к моим волосам.

«Сердце, прошу тебя, продолжай отбивать привычный, нормальный ритм, а не эту безудержную барабанную дробь.»

— Ты не знаешь меня. И никогда не знал. Ты потерял право на все, что связано со мной. Тебя не существует для меня больше, — цежу сквозь зубы и отталкиваюсь от него. Делаю шаг назад и, споткнувшись о свои туфли, почти падаю на стоящий в стороне диван. Хантер успевает схватить меня за запястье и притянуть обратно в свои объятия.

— Не смей ко мне прикасаться. Ты раздражаешь меня! — выпаливаю, пытаясь выбраться из этого омута.

— Настолько, что твое сердце сейчас выпрыгнет из груди? — спрашивает он, стараясь удержать мои попытки оттолкнуть его.

— Настолько, что меня сейчас стошнит прямо на тебя, — резко отвечаю, остановившись, полагая, что моя фраза заставит его отпустить меня. И почти получается. Он расцепляет свои руки, но тут же охватывает ладонями мои щеки и наклоняется к моему лицу, впиваясь своими губами в мои. И нет, это не поцелуй, это какое-то ярое желание протолкнуть что-то своим языком в мой рот.

Мне не приходится отстраняться от него, потому что он делает это первым.

— Ты что творишь, придурок?! — спрашиваю, ощущая мятный вкус на языке. Это не был запах зубной пасты, это была конфета.

— Возвращаю в твою жизнь сладкие моменты, ангел, — подмигнув мне, отвечает он. — И, кстати, мята хорошо помогает избавиться от тошноты.

— Я больше не ем сладкое, — говорю, собираясь выплюнуть ее на ладонь и бросить в его лицо. Но, внезапно, передумываю и делаю то же самое, что сделал он. Возможно, этот план вообще не идеален, но я тоже не идеальна.

Хватаю его за щеки и притягиваю к своему лицу, глазами отмечая счастливую улыбку и огонь, полыхающий в его взгляде, который зажигает и меня. Касаюсь его губ своими, открывая их языком, возвращая конфету обратно. Собираюсь опустить руки и отступить, но он не позволяет мне уйти, беря инициативу на себя. Его жадные губы встречают мои, толкая сладость обратно ко мне. Он делает несколько шагов вперед, толкая своим весом меня на диван и оставляя без возможности перевести дыхание.

Прячу конфету за щеку и зубами нахожу его язык, прикусывая его изо всех сил, но, кажется, это лишь распаляет его желание. Он уверенно удерживает мой подбородок рукой, оттягивая его вниз, и наслаждается мятным вкусом, который приобретает этот поцелуй. Каждое прикосновение несет в себе электрический разряд, наполняя воздух вокруг нас тяжелым и прерывистым дыханием, отражая то, что творится в наших телах.

Он ловко продолжает вести свою игру, и мне не остается ничего иного, кроме как продолжать вести свою. Когда он на секунду отстраняется и открывает рот, чтобы что-то сказать, я выплевываю конфету прямо в цель и, призвав все силы, которые у меня остались, толкаю его в грудь, из-за чего он падает на пол. И, скорее всего, мне не стоит праздновать победу, потому что он откидывает голову назад, удобно располагаясь на ковре, и начинает… смеяться? Нет, он начинает очень громко смеяться, что мне приходит в голову абсурдная мысль о том, что он так сильно ударился своей задницей, что повредил спинной мозг, а потом эта травма добралась до головного и повредила одно из полушарий, отвечающих за адекватную реакцию на внешние раздражители.

— Сладкий поцелуй, да? — спрашивает он, занимая сидячее положение и впиваясь в мое лицо насмешливым взглядом.

— Не смей больше распускать свой язык в мою сторону, — выставляю палец в его сторону, поднимаюсь с дивана, оттягивая юбку вниз.

— По-моему, только что наши языки были очень даже рады встрече друг с другом, — говорит он, продолжая сидеть и рассматривать меня.

— Я возвращала твою чертову конфету, — продолжаю стоять на своем, хотя, уверяю, это был буквально самый сладкий поцелуй в моей жизни.

— Ангел, признайся, ты ведь просто хотела меня поцеловать, — ухмыляется он, раскусывая зубами карамель, которую мне сейчас же хочется вернуть обратно в свой рот.

«Так, Тея, что за наваждение! Скажи что-нибудь, как ты умеешь, и уноси отсюда ноги!»

— Пойду куплю себе зубную пасту и щетку, чтобы предотвратить кариес на своих зубах от твоего «поцелуя» — бросаю я, пытаясь выглядеть непринужденно, и направляюсь к выходу из кабинета. Но вспоминаю, что я, идиотка, решила оставить свои туфли, поэтому разворачиваюсь и говорю, замечая, что он продолжает следить за мной:

— Я всего лишь забыла туфли.

— А я думал, что ты за добавкой пришла, — он кивает на стол с лежащими на нем конфетами. — Там, если что, их много.

— Я думаю, что ты как-нибудь без меня с ними справишься. Можешь Милли позвать, она, вероятнее всего, любит сладенькое, — акцентирую внимание на втором предложении, поднимаю туфли и ухожу.

Возможно, я сделала это слишком быстро. Возможно, он сейчас продолжает сидеть и довольно улыбаться, глядя на закрытую дверь. Возможно, я пожалею о том, что наговорила ему и сделала. Возможно, в следующий раз мои чувства отключат рассудок, и я вправду раздвину перед ним ноги, сидя на столе. Все это возможно.

И только, когда я сажусь в свое кресло, обхватывая пылающие щеки ладонями, до меня доходит, что я так и не рассказала ему о проблеме в документе. Ну и хрен с ним. Ройс сам пойдет к нему. Я больше туда ни ногой. Хотя, кого я пытаюсь обмануть? Зайду, и не один раз.