Освободи меня

Нетта Хайд (2024)

Джоселин Блумфилд — девушка, которую одна ошибка в пути привела к встрече с ужасным человеком. Его действия разбили ее мечты о счастливом будущем, оставив глубокие раны в ее душе. Но время не прошло даром — из хрупкой девушки она превратилась в сильную женщину, готовую на все, чтобы забыть свое прошлое. Спустя шесть лет ее жизнь снова меняет направление: тот самый человек возвращается, но теперь он совершенно другой. Внешне он — копия ее мучителя, но внутри — ее спаситель. Сможет ли он разрушить тиски, сковывающие ее разум и сердце, и освободить ее от прошлого? Все персонажи книги вымышлены. Любые совпадения с настоящими людьми или событиями случайны. Содержит нецензурную брань и откровенные сцены. ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ КНИГИ. (ПРЕДЫСТОРИЯ НАЗЫВАЕТСЯ «СЛОМАЙ МЕНЯ»)

Глава 4

ДЖОСЕЛИН

Время, казалось, остановилось. Я ощущаю себя застывшей в вечности и не могу привести себя в чувство. Волны страха, подобно холодным морским, охватывают меня, начиная с кончиков пальцев ног, которые давно уже онемели, лишенные всякого тепла и жизни. Все мое тело сопротивляется, кажется, даже элементарная функция дыхания становится мучительной — как будто невидимые металлические прутья пронзают мою грудь, не позволяя легким расправиться. Я в отчаянии открываю рот, надеясь избавиться от этого гнетущего ощущения удушья.

Как такое возможно? Почему в первый же день моего возвращения в Чикаго я столкнулась с ним? Откуда в его руках пистолет? И что связывает его с моим Кайлом? Слишком много вопросов, на которые я не знала ответа, бурлили в моей голове, смешиваясь с нарастающей тревогой.

— Эй, малышка, кажется, тебе нужно скачать обновления, а то ты немного подвисаешь. — Слышу хрипловатый голос, который заставляет реальность вернуться.

Его слова, наполненные ядовитым сарказмом, вырывают меня из этого оцепенения, и я снова обретаю контроль над собственным телом. Это предложение становится для меня тем триггером, который пробуждает во мне ярость.

«Он не помнит меня.»

— А ты, милый, кажется, нарываешься на проблемы с законом? — говорю, кивая в сторону его пистолета. — Или, может быть, у тебя есть разрешение на хранение оружия?

— О, из нас двоих проблемы могут быть только у тебя, — усмехаясь, отвечает он. — Это ведь ты забралась в мой дом через окно. Ты стоишь на моей кухне. Ты сейчас угрожаешь мне береттой с девятимиллиметровым калибром, — смеется он, мельком взглянув на пистолет Кайла в моих руках, словно демонстрируя, насколько ситуация для него забавна.

Продолжая с интересом разглядывать мое лицо, он ловко прокручивает пистолет против часовой стрелки на своем пальце, а затем убирает его в задний карман своих джинсов. Его самоуверенность и желание выпендриться выходит за все рамки, еще сильнее раздражая меня.

Я хмурюсь, недоумевая, каким будет его следующий шаг. Мой взгляд падает на оружие в моих руках, которыми я удобнее обхватываю рукоятку, готовясь в крайнем случае нажать на курок. Я отвлекаюсь всего на мгновение, но ему этого достаточно.

Ровно за три секунды он преодолевает препятствие между нами и оказывается стоять прямо передо мной. Резким движением руки он выбивает пистолет, подхватывает его на лету, разряжает и показательно бросает на пол, при этом на его лице играет странная улыбка, которая начинает меня все больше и больше сводить с ума.

— Малышка, хорошие девочки не играются с опасными игрушками, — укоризненно цокая языком, он машет указательным пальцем перед моим лицом. — А теперь выкладывай, кто тебя прислал?

Я собираюсь сделать шаг назад, но его ладонь, словно раскаленный металл, крепко обхватывает мою холодную, почти ледяную руку, не позволяя сдвинуться с места. Его глаза, глубокие и проницательные, смотрят прямо в мои, стремясь докопаться до самой сути моего существа.

«Спрашивается, какого черта я решила забраться в этот дом?!»

Я понимаю, что слишком долго смотрю на него, несколько раз моргаю и отвожу взгляд, мельком осмотривая комнату в поисках возможного пути к бегству, но за его широкими плечами не вижу ничего, что может стать спасением. Ощущение беспомощности обжигает, но в глубине души зреет отчаянная решимость сыграть свою последнюю карту. Я прочищаю горло и, облизывая пересохшие губы, совершаю покорный жест — осторожный наклон головы, обнажающий шею.

Этот маневр, как некое заклинание, работает: его глаза, словно у голодного хищника, сосредотачиваются на моей груди, обтянутой облегающим топом. Я чувствую, что его хватка слегка ослабла. Внутри себя я мысленно принимаю овации своих тараканов в голове, предвкушая победу. Собрав всю свою креативность, я сгибаю ногу, готовя удар, но мои старания разбиваются о реальность.

Он будто читает мои мысли. С неожиданной быстротой и в то же время плавностью обхватывает мое колено и, скользнув рукой по бедру, грубо прижимает меня к себе, вырывая из моего горла неожиданный писк. Я вдруг остро ощущаю его близость, а реакция его тела говорит о том, что он тоже ощущает мое присутствие. Глаза расширяются от удивления и легкой паники.

Он будто врывается в мои мысли и предупреждает удар, обхватывая колено своей крепкой рукой и скользит ею выше по бедру, груба толкая меня в свое тело. Я чувствую своим животом, плотно прилегающим к его паху, что между его ног, что-то поднимается и твердеет. Мои глаза расширяются.

— Ай-яй-яй, птичка, — шепчет он, его голос почти мурлыкает у моего уха, его губы касаются его с насмешливой нежностью. — Нельзя бить мужчин по жизненно важным органам без веской на то причины!

Его слова выбивают равновесие из-под моих ног и я, используя его сильные плечи как якорь, обвиваю торс ногой, которую он все еще держит, а затем перекидываю и вторую. Оказываясь чуть выше, мои глаза встречаются с его, серыми, как грозовое небо. Это странное ощущение — смотреть в эти глаза, не понимая, что за чертовщина происходит.

«Разве он не был тем, у кого черные, полные безумия глаза, которые я никогда не смогу забыть?»

Его удивление проявляется в приподнятых бровях, когда его руки рефлекторно поддерживают меня за бедра. В любой другой ситуации я бы начала вопить, чтобы он их убрал, но не сейчас. Прикусив внутреннюю сторону щеки, я призываю свои блуждающие мысли возвратиться к реальности и концентрируюсь на своей цели. Опуская руки вдоль его спины, я скольжу все ниже, изучая каждый дюйм его крепкого тела, пока не нахожу то, ради чего все это затевалось — глок в его заднем кармане.

С победной улыбкой, чувствуя, как он напрягается, возвращаю взгляд на его лицо, где четко читается понимание неизбежного поражения. Я приближаюсь к нему, спокойно изучаю его серые глаза, которые по-прежнему вызывают вопросы у меня. Он, в свою очередь, бросает взгляд на мои губы, концентрируясь на моем дыхании. В этот момент я понимаю, что самое время сделать то, что поможет мне спрыгнуть с него. Я резко откидываю голову назад и бью его в лоб.

Он отшатывается, сбрасывая меня с себя, и отступает, закрывая место удара ладонями. Устояв, я решительно подхожу к нему, снимая пистолет с предохранителя и направляя его прямо ему в лицо. Его руки поднимаются вверх в знак сдачи, и я замечаю на его лбу отчетливо покрасневший след от моего удара.

— Во-первых, не смей прикасаться к моему телу! — строго произношу я, хмурясь и делая еще шаг вперед. Он отступает, не отводя от меня взгляда. — Во-вторых, припаси свои звериные прозвища для своих подружек! — я обвожу его оценивающим взглядом, морща нос и приподнимая уголок верхней губы. — В-третьих, некоторые мужчины используют свои жизненно важные части тела не по назначению. И иногда только травмировав их, они начинают понимать, что нужно думать не членом, а тем местом, где важную роль играет серое и белое вещество! — выговариваю это на одном дыхании.

Его глаза, словно уголь, сверлят меня с глубокой интригой, а губы растягиваются в довольной, будто бы соблазнительной улыбке, как будто мои слова были лучшим приглашением в его жизни.

— Ксав, пока я смотрел видео, пришло уведомление о месте, где будет… — внезапно раздается голос Кайла, который прекращает сказанное на полуслове, медленно входя на кухню.

Мы одновременно поворачиваем головы в его сторону. Он стягивает наушники с головы, едва заметная морщинка прорезается на его лбу, а его глаза бегают между нами, отображая полное озадаченное напряжение.

Я остаюсь стоять в прежнем положении, беспомощно хлопая глазами и глядя на своего друга.

— Джо? Что ты тут делаешь?! — восклицает он, явно шокированный моей неожиданной появлением. Его глаза широко раскрыты, брови взлетают вверх, усиливая эффект удивления. — Я же просил ждать меня в машине! — гневно добавляет он, и его слова вызывают у меня внутри неприятное ощущение вины и замешательства.

«Мой друг повысил на меня голос за то, что я пошла на его поиски. А что я хотела? Чтобы он похвалил меня и сказал, что я просто потрясающая подруга? Нет, конечно.»

— Джо… — произносит незнакомец, словно пробуя на вкус мое имя. — Так вот, как ты выглядишь, значит! — его улыбка расширяется, и в глазах мелькает понимание.

«У этого придурка точно амнезия!»

— Как ты вошла сюда? Я же закрывал дверь за собой, — друг продолжает допытываться. — И что вообще здесь происходит? — указывает он на пистолет в моих руках и полуобнаженного парня с поднятыми вверх руками.

— Твоя Джо «прилетела» через окно, — усмехается парень, кивнув в сторону открытого окна.

— Джо, убери, пожалуйста, пистолет, — Кайл подходит ближе, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки.

Я некоторое время молчу, потерянно разглядывая то одного, то другого, и наконец прихожу в себя. Опускаю пистолет дулом вниз, достаю магазин, подхожу к Кайлу и раздраженно кладу его ему в руки.

— Кайл, что ты здесь делал? Ты хоть знаешь, кто этот человек? Он ведь опасен! — шепчу, нервно бегая глазами по лицу друга.

— Больше двух говорят вслух! — доносится сзади голос незнакомца.

— Ты что, в детском саду? — фыркаю и бросаю на него быстрый взгляд.

— На самом деле здесь ужасная звукоизоляция. Так что было бы логичнее, если бы ты говорила громче о хозяине дома, тем более в его присутствии, — указывает на себя пальцем.

— Я буду говорить так, как посчитаю нужным! И с теми людьми, с которыми я хочу. Ты в их число не входишь! — резко выпаливаю и отворачиваюсь обратно к другу. — Кайл, если ты еще не закончил, я могу уехать на такси. А ты продолжай разбираться с этим… человеком, — говорю, указывая рукой на парня. — Я беспокоилась о тебе, поэтому решила проверить, все ли тут в порядке! Ах, да, еще я очень хотела писать, представляешь? Не стоило мне пить три чашки кофе в отделе. Но теперь мне перехотелось, не волнуйся. Оказывается, у меня неплохая выдержка. А теперь, пожалуй, оставлю тебя. Рада была встретиться, — останавливаюсь на полпути. — Кстати, беретта из-под твоего сидения валяется на полу. Пока.

— Вау! Вот это я понимаю, нервы на пределе. Кажется, кто-то очень давно не трахался! — слышу за спиной его наглый комментарий.

Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох, ощущая, как свежий воздух наполняет легкие, и сжимаю руки в кулаки так, что ногти болезненно впиваются в ладони. Я пытаюсь взять себя в руки, контролировать свои эмоции, но тщетно. Гнев кипит внутри, и я не способна его сдерживать.

Разворачиваюсь и решительно подхожу к нему, занося кулак перед его лицом. Он ловко перехватывает мою руку, но я была готова к этому. С легкостью меняя тактику, я бью его коленом в пах. Он сгибается пополам, обеими руками обхватив место, где сейчас испытывает невыносимую боль, и я скептически ухмыляюсь.

— Не забывай о том, что я тебе говорила: мозг — куда важнее того, чем ты, судя по всему, думаешь, — шепчу ему на ухо, слегка наклонившись.

Поднимаюсь и, игнорируя озадаченный взгляд Кайла, направляюсь к окну, чтобы быстрее выбраться из этого злополучного места. Спускаюсь по дереву, мягко прыгаю на землю и, подхватив телефон и сумку из машины, пересекаю границу участка, уже набирая номер такси.

— Джо, стой! Я объясню тебе сейчас все, — кричит Кайл, торопливо приближаясь.

— Кайл, прости, тебе не о чем мне объясняться. Я спонтанно появилась здесь и уже успела создать тебе проблемы… Со мной все будет в порядке, не переживай. Увидимся в другой раз, — говорю ему, отставив руки в примирительном жесте, и отворачиваюсь, оставляя позади всю эту неразбериху.

«Боже, что только что произошло?»

Я сижу в такси, закрыв лицо руками. Только теперь до меня медленно доходит, в какое дерьмо я сама себя втянула. Очередной раз в моей жизни я создаю себе проблему, решив залезть в дом этого идиота. О чем я только думала?!

Произношу водителю адрес своего старого дома. Нет особого смысла в этом, просто хочется «встретиться» с прошлым, с тем местом, которое когда-то было моим.

Выходя из машины, я осматриваю его — все тот же, что и шесть лет назад, уютный и красивый снаружи. Внутри он скрывает воспоминания, которые я не готова осмыслить, и лишь сажусь на порог, обхватив руками колени и уронив на них голову. Часы сменяют друг друга, медленно сгущаются сумерки, а вокруг слышен концерт сверчков и рев проносящихся мимо автомобилей и байков.

Я поднимаю голову, услышав рядом остановившийся автомобиль. Это машина Кайла. Он выходит и направляется ко мне с двумя банками газировки.

— Так и не решилась войти? — Кайл протягивает мне банку с напитком и присаживается рядом на пороге.

— Не смогла, — коротко отвечаю, устремив взгляд на безмолвное ночное небо, усеянное звездами.

— Поехали ко мне? Переночуешь, а завтра уже будешь заниматься своими делами, — его голос звучит мягко и понимающе.

— Спасибо, Кайл, — я делаю паузу, переводя внимательный взгляд на друга. — И извини за сегодняшний инцидент. Я не знаю, что на меня нашло.

— Джо, перестань, все в порядке. Я не должен был тебя оставлять одну. Я не хотел, чтобы ты таким образом с ним познакомилась, — он отводит взгляд, его голос становится тише, будто он только что проговорился. — Точнее вообще не хотел бы, чтобы ты с ним виделась.

— Почему ты был у него? — спрашиваю, делая глоток прохладного напитка.

— Блуми, это немного сложно объяснить, — он сжимает губы и явно подбирает слова, стараясь быть максимально точным.

— Если я не должна знать это, то не говори, — останавливаю его, чувствуя его внутреннее сомнение.

— Этого парня зовут Марк Элфорд, и он преступник, — наконец, решается Кайл, взгляд его фиксируется на машине, а пальцы нервно гладят банку. — Около трех недель назад у нас был рейд по клубам Чикаго, и один из них мы накрыли. В тот вечер Марк до полусмерти избил человека и напал на полицейского при исполнении, при свидетелях. Суд назначил ему меру пресечения в виде домашнего ареста на два месяца.

Слушая Кайла, испытываю смешанные чувства: ужас перед жестокостью и низостью Марка, и одновременно небольшое удовлетворение, что его ограничили, хотя бы временно, домашним арестом.

— Прости, что вывалил все это. Тебе сейчас и так не очень легко, — он придвигается ближе и обнимает меня рукой за плечи, пытаясь поддержать.

— Кайл, это странно, но за все эти годы я ни разу не скучала по ней, я не чувствовала к ней ничего… даже ненависти не было. Абсолютная пустота. Будто ее никогда и не было. А тут мне звонят и сообщают, что она оставила завещание и я должна присутствовать. Как я должна это понять? — говорю, моргая, и чувствую, как непрошеная слеза скатывается по щеке, оставляя влажный след.

— Блуми, может, она наконец-то осознала свою вину перед тобой? — задумчиво произносит Кайл, внимательно рассматривая мое лицо. — Наверняка завтра ты все узнаешь, но сегодня давай отвлечемся от событий этого беспокойного дня, — он плавно поднимается с места и протягивает мне руку, но вдруг резко отдергивает ее, словно вспомнив что-то важное. — Но сперва разреши задать вопрос, который не дает мне покоя уже почти четыре часа: когда ты научилась делать то, что делала сегодня там с Марком?

— Мы не виделись шесть лет, Кайл. Этого времени было более чем достаточно, чтобы научиться защищать себя и тех, кто мне дорог, — с улыбкой на лице отвечаю ему и принимаю его руку.

Заехав в отель за моими вещами, мы отправляемся домой к Кайлу, решая провести остаток вечера в атмосфере ностальгии, теплых воспоминаниях о тех прекрасных временах, которые когда-то у нас были.

Следующим утром я отправляюсь на встречу с нотариусом, готовая выслушать это чертово завещание и уехать обратно к своему сыну, забыв о том, что произошло здесь вчера.

Стоит мне оказаться у кабинета, девушка, которая, вероятнее всего, является секретарем, проводит меня внутрь.

— Здравствуйте, мисс Блумфилд! Очень рад, что вы все-таки решили приехать. Прошу, примите мои соболезнования, — с легкой грустинкой в глазах произносит мужчина средних лет, указывая на кресло, приглашая меня присесть. — Мне очень жаль, что мы знакомимся при таких обстоятельствах.

— Здравствуйте, мистер Торн! Спасибо, что позвонили мне, — отвечаю я, садясь напротив него.

Он подходит к сейфу и достает оттуда несколько папок с документами.

— Джоселин, мы были очень близки с вашей мамой в последнее время, — начинает он, подходя к массивному сейфу, из которого достает несколько папок с документами. — Она очень много о вас рассказывала.

Я невольно хмурюсь, представляя, что именно мама могла поведать этому человеку.

— Нет-нет, не поймите неправильно, — поспешно добавляет он, заметив мое выражение лица. — Она говорила, что вы замечательная мать, и очень сожалеет, что не смогла встретиться с вами и своим внуком.

Он протягивает мне несколько фотографий, на которых запечатлены моменты нашей с Мэттом жизни: прогулки в парке, радостные праздники и тихие вечера в кинотеатре.

— Откуда они? — пересматривая фотокарточки, я чувствую, как во мне нарастает беспокойство.

— Перед смертью она наняла одного человека, который следил за вами, — тихо отвечает он.

По моей спине пробегают мурашки от осознания того, что за нами все это время следили.

— Она хотела как лучше. Боялась, что вы не простите ее, и таким образом пыталась узнать о вашей жизни, — заверяет он, накрывая мою ладонь своей рукой. От неожиданного прикосновения я резко отшатываюсь.

— Зачем все это? — указав рукой на фотографии и помещение, я затуманенным взглядом смотрю на него. — Зачем вы это делаете? Что она хотела этим сказать?

— Джоселин, пожалуйста, успокойтесь, — он жестом руки приглашает меня сесть обратно. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, стараясь привести мысли в порядок. — Сейчас мы вместе прочитаем завещание, и вы все поймете.

Мужчина открывает следующий конверт, и я внимаю его словам с замиранием сердца. Завещание свидетельствует, что все, что принадлежало маме, передается мне, как единственной наследнице: дом, автомобили, банковские счета — все, чем она жила, переходит ко мне.

— Сколько времени потребуется на это? — мой голос звучит чуть выше привычного, выдавая напряжение.

— В среднем месяц-два, — отвечает он, слегка задумавшись. — Но я могу помочь организовать все быстрее, если это для вас важно.

Его предложение прозвучало столь искренне, что я невольно почувствовала облегчение. Он начал объяснять мне все нюансы процесса, и, несмотря на первоначальные сомнения, я приняла его помощь.

— Мисс Блумфилд, еще кое-что, — он останавливает меня у двери, протягивая еще один конверт с надписью, сделанной знакомым почерком. Взглянув на него, я узнаю почерк моей мамы. Мгновение поколебавшись, я забрасываю конверт в сумку и покидаю кабинет.

Позже, оказавшись у Кайла, я чувствую, как мучившее меня напряжение начинает спадать. Поднявшись в гостевую комнату, я инстинктивно подхожу к окну, чтобы осмыслить все, что произошло. Из сумки достаю конверт и, сквозь накатывающие эмоции, читаю надпись: «Моей дочери».

Я провожу большим пальцем по надписи, и уголки моих губ слегка поднимаются в улыбке. Она всегда избегала ласковых слов в мой адрес…

«Дорогая Селин!

Прости, я постоянно забываю, что тебе не нравится, когда я тебя так называю. Джоселин… Джо… Я знаю, что то, что я сделала 6 лет назад, было самым ужасным поступком по отношению к тебе, который я когда-либо совершала. Я очень сожалею, что не нашла в себе храбрости приехать к тебе и сказать все это лично. Я очень боялась, что ты оттолкнешь меня. Боялась, что ты возненавидишь меня еще сильнее, если я появлюсь.

В последние два месяца мое здоровье значительно ухудшилось: у меня постоянно идет кровь из носа, болит голова, меня тошнит, и появляются галлюцинации. Я умираю. Да, я это знаю и не хочу ничего с этим делать, потому что считаю, что заслужила это. Я пишу не для того, чтобы вызвать жалость к себе, нет. Я хочу, чтобы ты знала, что я помню о тебе и сожалею, что не проявила к тебе свою любовь раньше. Мне казалось, что я поступаю правильно, но все это время я ошибалась. И теперь расплачиваюсь за все свои ошибки.

Если ты читаешь это письмо, значит, уже была у нотариуса и знаешь о завещании. Я очень прошу тебя: воспользуйся тем, что я тебе оставила. Ты можешь продать имущество и купить дом для себя и Мэттью, а банковский счет может послужить взносом для твоего бизнеса — открытия танцевальной студии или на образование Мэтта.

Мэтт — замечательный, улыбчивый мальчик. Он так похож на тебя. Я уверена, что для него ты — лучшая мама. Такой, какой я, к сожалению, не смогла стать для тебя…

Пожалуйста, Джоселин, дорогая, воспользуйся всем, что осталось после меня, в память обо мне. Выполни мою последнюю просьбу: проживи достойную и счастливую жизнь!

Я никогда не говорила тебе это, но я очень тебя люблю. Прости, что поняла это только сейчас…

— Твоя мама»

Когда я дочитываю письмо, слезы уже катятся по моим щекам, словно неудержимые потоки эмоций, которые стремятся вырваться наружу. Дрожащей рукой я пытаюсь стереть с лица мокрые дорожки, оставленные ими, но наткнувшись на волну отчаяния, падаю на колени, вцепившись в грудь.

«Почему сейчас?! Почему ты решила сделать это только сейчас!?» — моя душа кричит в пустоту. Сердце разрывается от горечи и непонимания: ведь если бы мама сказала это, пока была жива, возможно, у нас был бы шанс что-то изменить, наладить отношения. Но теперь… что я могу сделать? Могу ли я простить ее? Могу ли забыть все обиды и упреки? Я не знаю…

Собравшись с мыслями, я быстро собираю вещи, оставляю Кайлу записку, и направляюсь в аэропорт, надеясь скорее оказаться рядом с сыном и тетей, как будто их присутствие сможет заполнить пустоту в моем сердце. Весь путь, как и полет, наполнены раздумьями о том, что делать дальше с этой неожиданной ответственностью, оставленной мне матерью.

Когда я возвращаюсь ночью, дом кажется тихим и спокойным. Мэтт уже спит, но тетя Джулия встречает меня на кухне, ее взгляд полон понимания и заботы.

— Как все прошло? — спрашивает она, неторопливо отпивая кофе.

Я бросаю сумку на стул, и, подходя к ней, исчезаю в ее теплых объятиях.

— Она оставила мне все. Все, чем она жила, — я запинаюсь, голос дрожит от волнения. — Она оставила мне письмо, где говорит, что любит меня. Понимаешь, любит! Она никогда не говорила мне этого… Никогда…

Джулия тихо гладит меня по волосам, ее шепот успокаивает и приносит понимание, которого мне так не хватало.

— Джо-Джо… Милая… — ее голос словно теплый плед, обвивает меня и дарит иллюзию безопасности.

— Джулс, что мне делать с этим наследством? Она просила оставить все себе. Говорила, что это ее последнее желание. Может, продать все? — в отчаянии я отстраняюсь и смотрю в ее мудрые глаза, ища там ответ.

— Ты должна решить это сама. Но было бы правильно исполнить последнюю волю матери.

— Я не уверена, что смогу жить там. Да, мне нравится Чикаго, но я уже привыкла здесь. И у Мэтта здесь много друзей. Здесь ты, в конце концов.

— Милая, ты не забывай, что я не ограничена пространством и могу уехать с вами. Могу жить в любой точке мира, — она идет к шкафчику с лекарствами. — Давай, сегодняшнюю ночь ты поспишь, а завтра уже будем решать, что делать. В конце концов, никто тебя не заставляет жить там, — с этими словами она протягивает мне стакан со снотворным. Я выпиваю его залпом, поднимаюсь со стула и направляюсь в свою комнату, надеясь, что сон принесет облегчение.

На утро, когда я узнаю о положительных результатах экзамена, это выглядит как знак. Возможно, это своего рода путеводная нить, указывающая на то, что мне стоит остаться здесь и продолжать строить свое будущее в этом месте.

Я приезжаю в офис полиции с волнением и нетерпением, чтобы узнать очередную новость. Пройдя мимо ожидающих рутинной работы сотрудников, я поднимаюсь в кабинет начальника.

— Мисс Блумфилд, доброе утро! Вы как раз вовремя, — меня встречает высокий темнокожий мужчина средних лет, с проявившейся сединой на висках и морщинами в уголках глаз, придающими ему авторитетный вид.

— Здравствуйте, сержант Хатчерсон! Вы сегодня обрадуете меня хорошими новостями? — я улыбаюсь и принимаю приглашение присесть на предложенный стул.

— Как раз об этом я и хотел с вами поговорить, — он садится напротив меня, и его лицо принимает серьезное выражение, — Не буду ходить вокруг да около, вы же у нас родом из Чикаго, верно?

— Да, верно, — я напрягаюсь, не совсем понимая, к чему он клонит.

— Утром, как вы сказали, вы получили уведомление о повышении, и это действительно так. Теперь вы официально можете занимать должность детектива. Однако, в нашем отделе все штаты уже укомплектованы, поэтому мы можем вас перевести с прекрасными рекомендациями в Чикаго, — произносит он, пожимая плечами. — Или же можете остаться на прежней должности до момента, когда освободится место детектива. Что скажете?

— Вы сейчас серьезно? — я поднимаю брови от удивления и пытаюсь осмыслить услышанное.

Все эти события как будто направляют меня обратно в родной город. Сначала завещание, затем последняя просьба мамы, теперь и работа.

«Вселенная, если ты намекаешь, что мне надо уехать отсюда, то я начинаю понимать это, перестань!»

— Если вы согласны, я прямо сейчас могу подготовить необходимые документы и связаться с отделом полиции Чикаго. Вас будут ждать в ближайшие дни.

— Могу ли я дать ответ сегодня вечером или завтра утром?

— Конечно, буду ждать вашего звонка, детектив Блумфилд. Надеюсь, вы примете правильное решение. С вашими способностями и талантом вам необходимо расти и развиваться дальше. Это, — он указывает вокруг себя, — не ваш потолок. Вы достигнете большего.

Выслушав его слова о плюсах переезда в Чикаго, я понимаю, что в принятии этого решения должна участвовать и еще одна важная личность в моей жизни — Мэтт. Забрав его из детского сада немного раньше, мы направляемся в парк за мятным мороженым.

— Мэтт, дорогой, нам нужно серьезно поговорить, — садясь рядом с ним на лавочку, я пытаюсь как можно мягче подойти к вопросу.

— Да, мамочка, — он откусывает мороженое и внимательно смотрит на меня.

— Я скажу прямо, а ты внимательно выслушай и скажи, что думаешь, хорошо?

— Конечно, — он кивает головой в знак согласия.

— Помнишь, как я недавно сдавала экзамен на повышение? — он вновь кивает, — Так вот, мне предложили работу, — я делаю паузу и внимательно смотрю на его глаза, полные гордости, — но в другом городе.

— В каком? — он хмурит бровки.

— Чикаго. Но прежде чем принять решение, я должна спросить тебя, что ты об этом думаешь. Хочешь переехать в Чикаго? — я жду его реакции, затаив дыхание.

Мэтт посерьезнел, доедает мороженое, вытирает руки салфеткой и задумчиво смотрит на меня.

— Мамочка, давай-ка подумаем, — встает и делает вид, что раздумывает, потирая подбородок двумя пальцами. — Мне уже пять, значит, я уже взрослый и скоро пойду в школу. Здесь я сделал все, что смог. Теперь пора спасать Чикаго! — Он прыгает от радости, но внезапно останавливается. — А если тебе там не понравится, мы сможем вернуться обратно?

— Конечно, малыш, — я обнимаю его, поражаясь его рассудительности.

— Но у меня есть одно условие, — он выставляет вперед указательный палец, — Мы заберем с собой тетю Джулию.

— Я думаю, что она уже пакует чемоданы, — улыбаюсь в ответ.

Думаю, теперь мне ясно, какое решение принять.