Измена. Начать сначала

Ника Крылатая (2024)

Стук в дверь и я бегу открывать. Уверенная, что соседская девчонка принесла лекарства. Но стоит распахнуть дверь…– Нет, — шепчу вмиг похолодевшими губами. Напираю на дверь. Хочу захлопнуть ее.Но мой кошмар из прошлого нажимает рукой и я не удерживаю. Отступаю.– Ну, привет, дорогая, — произносит зло. Кривит губы в ехидной усмешке. — И что, стоило оно того?– Уходи, Макс, — шепчу. Боюсь разбудить доченьку. — Уходи. Тебе нечего здесь делать.– Ошибаешься, — прищуривается зло. — Я пришел за своим.Сердце пропускает удар и бухается в пятки. Нет, он не может знать! Не должен! Дочь только моя. Моя!– Здесь твоего ничего нет, — пытаюсь говорить твердо.– Не ври мне, — цедит, чуть наклоняясь ко мне. — Хватит и того, что ты нагло наврала мне пять лет назад!

Глава 3

— Хватит! — командую себе мысленно.

Хватит ковырять эту рану. Эти воспоминания не несут в себе ничего хорошего. Они ядовиты. Они способны ввергнуть меня в пучину боли и страданий. Отравить все мои достижения. Обесценить их.

Вот и моя остановка. Выхожу. Могу себе позволить не нестись галопом, потому что тут идти близко. После шума и суеты столицы жизнь в этом городке казалась медленной. Сонной какой-то.

Теперь я привыкла к этой размеренности. И даже научилась наслаждаться ею. Вся бурная жизнь, которой я и вкусить-то не успела, осталась в сверкающей столице. Прививка оказалась весьма действенной. За все годы здесь я ни разу не сходила в клуб или ресторан. Хотя немногочисленные приятельницы и приглашали. Даже обещали, что будет с кем оставить дочку.

Сейчас мой круг общения — коллеги да молодые мамочки. Все интересы вращаются только вокруг моей дочурки. Нас с ней только двое в этом мире. Никому мы оказались не нужны.

Подхожу к садику. Здороваюсь со знакомыми мамочками. Прохожу в яркое здание в нашу группу.

— Мамочка! — Ксюша маленьким ураганчиком несется мне навстречу.

Непослушные кудряшки весело прыгают. Опять все хвостики развалились. У моей малышки темные вьющиеся волосы. У меня почти такие же. И у ее отца.

Кидается мне на шею. Целует в щеку.

— Ма, вся плисеска лазвалилась, — тянет себя за прядку. Отпускает и волосы опять скручиваются в спиральку. — А Юлька сказала, что я балашек! Обзывается. Потому что Виталик меня любит!

Тараторит о своих важных делах. Рассказывает о происшествиях. В четыре года они такие смешные! По сто раз на дню ссорятся и мирятся. Каша кажется жутким кошмаров, а дневной сон вообще за гранью добра и зла.

— А я казала, она сама балашка! — продолжает моя бойкая малышка. — А я класивая!

Характер у нее от отца. Боевой. Пробивной. Она быстро ориентируется в ситуации. Да и за словом в карман не лезет.

— Барашки милые, — улыбаюсь ей, подавая миниатюрные веселые кеды. — Но обзываться все равно нехорошо.

— Ай, — отмахивается маленькой ручкой как-то по-взрослому. — Пусть забилает. Виталик все лавно иглать в куклы не хочет.

Едва сдерживаю смех. Боже, четыре года! А уже такая деловая!

— Ма! — хлопает себя по лбу. — Не лугайся, позалуста. Я опатку сломала. Я плосто сильно копала басую яму. Но ты зе меня любись? Да?

— Люблю, — все-таки смеюсь. — А лопату новую завтра куплю.

— А че завтла? — ну вот, вся в отца. Надо — сразу дай. — Че не сегоня?

— Сегодня уже вечер, — начинаю объяснять. — Я устала после работы. Завтра в обед зайду в магазин и куплю тебе новую лопатку. А сейчас нам нужно домой. Будем готовить ужин.

— Ну ла-адно, — с деловым видом дает добро эта королевишна. — Ма! — возмущенно. — Там пальчик, — резко поднимает левую ножку, едва не приложив меня по подбородку. — Поплавь!

— Так? — поправляю кед. Одобрительно кивает.

— Пока! — кричит на всю группу и машет рукой. — До завтла!

Прощаемся с воспитательницей и другими детками и их родителями. Потом Ксюша берет меня за руку и тянет на выход. У нас перерыв между простудами, и моя дочка наслаждается каждым днем в садике. Она легкий и общительный ребенок. Ей нужно много движения и общения, но часто приходится быть дома.

— Ма! — дергает меня за руку, привлекая внимание. — А засем мы днем спим? Лусе бы иглали. Спать нузьно ночью.

— Маленьким деткам нужно спать и днем. Чтобы отдыхали и росли, — привожу аргумент в пользу дневного сна. Я бы с удовольствием днем поспала. Садик — самое беззаботное время.

— Я босяя! — тут же звучит возмущенно. — Мне сетыле!

И для убедительности показывает четыре пальца.

— Маенькая Соня у тети Кати. Ей два, — загибает два пальца. — А я босяя. Я умею ситать и писать. Да, мама? Умею?

— Умеешь, — смеюсь. Дочкиной писаниной разукрашены все обои. У нее всегда нечаянно листочек закончился и фломастер сам на обоях нарисовал. Маленькая шкода.

— Ма, — опять дергает меня за руку. — А этот дядя сто, спал сеими днями? — маленький пальчик указывает на высокого мужчину, идущего нам навстречу. — Дядя спал и спал, и такой вылос? Дядя сплюн, сто ли?

Детская логика — вещь непредсказуемая. Что-нибудь ответишь и сама забудешь, а кровиночка потом как сказанет!

— Ма, а ты кудлявая, потому что я кудлявая? — высокий дядя уже забыт. А я подзависла на слове кудлявая. Коварные сложные буквы даются еще плоховато. Иногда проскакивают уже довольно чисто, но если Ксюша торопится. А торопится она почти всегда, то бывает, что и слоги местами меняет. Иногда получается очень неловко.

— Наоборот. Это ты кудрявая, потому что я кудрявая, — объясняю. — Ты же моя доченька.

И папа твой кудрявый. Но этого не произношу. Только он не барашка, он козел самый натуральный. Парнокопытное рогатое!

— Ааа, наибалот. Понятно, — выдает глубокомысленно. Да, слово наоборот нам дается отвратительно. — Ма, а почему зеленая тлава — зеленая?

Любопытный ребенок. И любознательный. Миллион вопросов каждый день. Для нее каждый новый день — веселое приключение. А я стараюсь поддерживать в ней эту любознательность. Вот только как уберечь ее от ошибок? Только если запереть…

Я знаю, что ошибки и падения обязательно будут. Ко всему подготовиться невозможно. Вот только когда моя доченька решит пойти в самостоятельную жизнь, я ее поддержу. Очень надеюсь, что не совершу такой ошибки, как мои родители…

— Ма, вот бы динозавлы были! — продолжает болтать моя егоза. — А давай купим май литл пони? Тока зивую! Настоясюю!

— Ксюнь, а где она у нас жить будет? — спрашиваю и внимательно смотрю на дочку.

— С нами, — заявляет уверенно. — Они умные. Со мной спать будет.

Фантазии уносят Ксюшу, а я только и могу, что радоваться, что эти пони выдуманные. Только пони мне в квартире и не хватало!

— О, гамазин, — отвлекает меня от мыслей. — Ма, хлеб нузен же, да?

И хоть хлеб дома есть, мы все равно заходим. Ксюшеньке очень нравится с важным видом ходить вдоль рядов и выбирать продукты. Удивительно, но она не складывает в корзинку все подряд. Выбирает.

— Сипсы вледно, — проходит мимо полочек со всяким перекусом. — Калолии, — вздыхает возле сладкого. — Ма, одну зе мозьна?

— Можно, — киваю.

Дети как губки — впитывают все. И сколько ни читай умных книжек, все равно ошибки будут.

Спустя минут двадцать выходим из магазина, купив одну шоколадку, сок и немного фруктов. Ксюше нравится сам процесс, особенно когда покупки нужно пробить на кассе. Деловая мелкая всегда с важным видом здоровается и прощается.

Очень общительная, коммуникабельная. Но из-за постоянных простуд часто сидим дома. Ксюша капризничает, ей меня мало. И когда ходит в садик — уходит в отрыв.

Всей душой верю словам врача, что с возрастом перерастем. Простуд станет меньше, и моя красавица сможет пойти в танцевальный кружок. Или на рисование. Да хоть куда! Лишь бы ей нравилось и было интересно.

Не для достижения каких-то умопомрачительных результатов, а для развития. Я сама всегда мечтала рисовать, но отец отрезал — нет. Считал это мазней и баловством. А расходы на всякие кисти, краски и холсты — пустой тратой денег. Пусть богатые бездельники этим занимаются. А мне нужно учиться делать то, что пригодится. Что полезно.

Танцы? Дрыганье ногами! Куда потом? Только в клубе прыгать, развлекая гостей и позоря родителей. Плавание — дорого. Да и зачем? По курортам все равно не разъезжают. А для речки побултыхался и пойдет.

Готовка. Стирка. Уборка. Это полезно. Это не пустая трата времени.

Контроль полный. Почти тотальный. До конца одиннадцатого класса родители проверяли оценки и выбирали, с кем общаться. Только одобренные подруги. Естественно, никаких парней.

Нет, такой жизни я своей малышке не желаю. У Ксюшеньки будет нормальное детство, а не квест на выживание.

Я стараюсь по мере возможности одевать доченьку в красивые наряды. Моя маленькая деловашка вполне сама справляется с выбором одежды. Смешно морщит носик, пристально разглядывая свой гардероб. Который у нее сильно больше моего. Да и зачем мне гора нарядов? Ходить я все равно никуда не хожу. Только на детскую площадку, в магазин да в поликлинику. А это явно не те места, куда ходят в вечерних платьях.

Вот и сейчас она одета в джинсики с вышивкой, яркую футболочку и джинсовую курточку. Топает маленькими ножками в ярких кедах по щербатому асфальту. Через плечо перекинута крошечная сумочка. А в руках пакет с покупками.

Это она так помогает. Несет свой маленький сок и шоколадку.

— Ма, я как ты! — заявляет довольно. — В гамазине была.

— Да, мы были в магазине, — киваю одобрительно. — А что мы купили?

Доченька пытается вспомнить и перечислить все. А я думаю о том, что ей не нужно быть как мама. Мама оказалась жутко наивной дурой. Не знаю, бог отвел или ума хватило не сделать аборт.

Вот мое кудрявое счастье — топает рядом. Перечисляет покупки. Сбивается. Пытается заглянуть в пакет, который несу я, чтобы подсмотреть.

Еще с болезнями и микробами справимся — и будет все хорошо. Я верю. Без веры и надежды мне нельзя. Я у себя не одна. Нас двое. Я в ответе за маленькую жизнь. Кроме меня, никому не нужную.

Потому что вопреки воле родителей, я уехала поступать в Москву. Хорошие оценки и знания помогли пройти на бюджет. И даже место в общежитии я получила.

…. — Выйдешь за порог, — мать грозно смотрит на меня, уперев руки в бока, — можешь не являться. У нас тут можно учиться. Вон, колледж рядом. Повар — прекрасная профессия. Всегда нужны, всегда с продуктами.

— Я уезжаю, — говорю твердо, запихивая в сумку вещи. Денег у меня совсем в обрез. Я втихаря помогала другим ученикам с домашкой и рефератами за небольшую плату. Бегала на неофициальные подработки. Да бабушка с дедушкой, пока живы были, понемногу давали, откладывали. А я не тратила на косметику и фастфуд. Так и скопилось.

— Иди, — отец распахивает дверь. — Скатертью дорога. Но помни, доченька, обратно тебя ждем только с извинениями. А уж если залетишь, то даже не думай сюда суваться. Раз уж такая умная и самостоятельная, то все решай сама.

И я ушла. Глотая слезы, не давая им пролиться. Ушла, дав себе обещание, что всего добьюсь. Не пропаду. Ну и вот. Оказалась не лучше многих. Не умнее…

Только вынесла еще один урок — своей дочери я такого не скажу. Всегда сможет прийти ко мне со своими проблемами. Всегда буду ждать и помогать.

Подходим к подъезду обычной хрущевки. Панелька. Наша квартирка на третьем этаже. Не самый худший вариант. Обычный двор, обычные люди.

— Лаз, два, тли… — дочка, поднимаясь, считает ступеньки. Потом по лестнице: — Лаз, два, тли, пять, семь, двасать.

— А где же остальные цифры? — спрашиваю у нее. Пожимает плечами и хитро улыбается.

— Сто! — выкрикивает, поднимаясь еще на одну ступеньку. — Плаильно?

— Нет, — отвечаю честно. — Мы же до пяти хорошо уже выучили счет.

Сдвигает брови к переносице, мордашка такая сосредоточенная-сосредоточенная.

— Неа, — спустя паузу вертит головой и кудряшки прыгают.

— Идем, — поднимаю ее на руки и поднимаюсь на наш этаж. Ставлю дочку на пол. Достаю ключи.

Ну вот, наконец-то мы дома. В нашей маленькой и уютной крепости. Можно расслабиться после рабочего дня.