Усташские лагеря смерти в Независимом государстве Хорватия в 1941–1945 гг.

Никита Леонтьев

Перед Вами – вторая книга балканиста-любителя Н. Леонтьева, в которой автор рассказывает об усташских лагерях смерти в одном из сателлитов гитлеровской Германии – Независимом государстве Хорватии – в годы Второй мировой войны.Книга предлагает читателю массу уникальных материалов: отрывки из мемуаров бывших пленных лагерей, мнения историков разных стран, списки жертв (включая и наших соотечественников) и даже интервью автора с дожившими до наших дней бывшими узниками хорватских лагерей смерти.

ФОРМИРОВАНИЕ И РАЗВИТИЕ УСТАШСКОГО ДВИЖЕНИЯ

Как появилось усташское движение? Принято считать, что его основоположником стал хорватский политик и публицист Анте Старчевич. В 1861 году он вместе с Эугеном Кватерником основал хорватскую националистическую Партию права. Самоназвания «усташи» в том смысле, который стал известен в двадцатом веке, при жизни Старчевича еще не существовало. Но идеология Старчевича, безусловно, является предтечей усташской идеологии, которую распространял его последователь и лидер НГХ — Анте Павелич.

Немецкий историк Карлхайнц Дешнер считал, что главным идейным вдохновителем усташского движения был именно Анте Старчевич.

«Их духовный лидер, Анте Старчевич, придерживался мнения, что сербов как народа вообще не существует, а все то, что зовется сербским — подлежит уничтожению.» (K. Deschner: Abermals Kraehte der Hahn, Stuttgart 1962).

Хорватский историк Йосип Хорват: «Старчевич являл собой пример хорватского национал-империалиста. Он растянул хорватское влияние далеко за границы страны: по его мнению, и сам Душан Сильный — представитель хорватской династии Неманичей…»

Антисербская риторика Старчевича, вся его расистская идеология опирается на три основных постулата: 1) сербы — расово и человечески неполноценные существа, оскверняющие своим присутствием хорватские земли; 2) прогресс и развитие хорватского народа тормозятся по вине сербов; 3) хорваты имеют право и даже обязанность очистить свои земли от сербов — любым пригодным для этого способом.

Чтобы оправдать свои идеи, Старчевич намеренно в своих речах и документах лишал сербов права на любую идентичность, представляя их то «помесью цыган и греков», то «искусственным творением Вены и Пешта, созданным с целью воспрепятствования созданию хорватского государства». И далее он заключал: сербы, как существа, по своим умственным и культурным характеристикам уступающие даже животным, не могут быть приравнены к человеку. И их уничтожение не может быть грехом: напротив, очищение родной хорватской земли от их присутствия — прямой долг любого хорвата-патриота.

Однако подобное отношение к сербам в хорватской среде родилось еще задолго до Старчевича. Сербский историк и исследователь Срджа Трифкович в своей книге «Усташи — балканское сердце тьмы» писал:

«В 1690 году состоялось так называемое Великое переселение сербов. Австрийские войска вынуждены были отступить из Южной Сербии, Косова и Метохии, тем самым фактически возвращая их туркам. Местные сербы, опасаясь турецкой мести, начали уходить на север вслед за австрийцами. От 50 до 80 тысяч сербов, покинув южные окраины своей земли, поселились на землях к северу от Савы и Дуная. Австрийский император Леопольд I взял сербских беженцев под защиту короны.

В 1699 году прошла еще одна, менее значительная, волна переселения. Хорватские и венгерские магнаты, а также представители их католической верхушки потребовали, чтобы «схизматиков» перевели в состояние феодальной зависимости, а заодно и покатоличили. Амброз Кузмич, священник Загребской епархии, в докладе от 13 ноября 1700 года пишет: «…лучше валахов перебить, нежели разрешить им поселиться, так как от них более вреда, нежели пользы: ни царь, ни держава никогда не будет жить с ними в мире». Это — первый известный нам пример предложения радикального окончательного решения «сербского вопроса» в Хорватии».

Последователи Анте Старчевича — Йосип Франк, Доминик Мандич, Иван Пилар, Керубин Шегвич и сам Анте Павелич — продолжали распространять по территории Хорватии идею расизма и шовинизма, готовя почву для геноцида сербов. «Партия права», основанная Анте Старчевичем, позже преобразовалась в еще более антисербскую «Чистую партию права», которую возглавил Йосип Франко. Начиная с 1890 года, эта партия регулярно претворяла в жизнь радикально антисербскую политику.

Хорваты-националисты, проводившие антисербскую политику, считавшие своим долгом создать этнически чистую Хорватию, начали организованно регулировать и развивать свое движение. Назвав сами себя усташами, а свое движение — усташским, они впервые сформировали свою организацию в Италии. Одним из первых шагов новооснованной организации стало создание тренировочных лагерей — как на территории Италии, так и в Венгрии — в Янка-Пусте.

С. Трифкович: «Хорватский сепаратизм родился одновременно с Югославией. Уже 2 декабря 1918 года франковцы начали активно призывать хорватов принять участие в акции против объединения. А 5 декабря в Загребе, на площади бана Елачича, произошло столкновение противников объединения с силами Народного совета. Хорватские националисты потеряли в этом столкновении 13 человек. Этот день потом занял почетное место в усташском календаре, став государственным праздником в НГХ. Таким образом, один, по сути, внутрихорватский конфликт превратился в миф о массовом народном отпоре сербской оккупации».

Когда и как усташское движение получило свое название? Это можно узнать, например, из карточки Государственного архива Хорватии. Ее можно найти в интернете в открытом доступе (1. fond/ HR-HDA-249 Ustaša. Hrvatski oslobodilački pokret; HR-HDA/S — 1594; ISAAR (CPF) Međunarodni standard arhivističkog normiranog zapisa za pravne i fizičke osobe i obitelji, 2. izdanje, Zagreb, Hrvatski državni arhiv, 2006.).

Что же записано в этой архивной карточке? Например, то, что у усташского движения было сразу два полных названия. В период с 1932 по 1933 годы оно называлось «Усташ — хорватская революционная организация» (сокращенно «Усташ — ХРО» или УХРО), а с 1933 по 1945 годы было известно как «Усташ — Хорватское освободительное движение» (сокращенно «Усташ — ХОД»). Впрочем, последнее сокращенное название в русскоязычной литературе нередко пишется как ХОП — прямой транслитерацией с хорватского (HOP — Hrvatski oslobodilački pokret).

Любопытно, что впервые в истории слово «усташ» относилось к… сербам. Правда, тогда оно имело совсем другой, первоначальный смысл — «повстанец», «восставший» независимо от национальности человека, его политических и религиозных взглядов. Так, об этом свидетельствуют воспоминания Петра Карагеоргиевича «Дневные записи одного усташа о боснийско-герцеговинском восстании 1875—1876 годов». В промежутке между двумя мировыми войнами слово «усташ» появляется в учебнике истории для младших классов средних школ в Королевстве сербов, хорватов и словенцев (КСХС) за 1924 год. В этом учебнике есть такие строчки: «Петар Карагеоргиевич вступает в ряды усташей и борется за народ сербский. Уйдя в усташи, он взял себе другое имя — Петар Мрконич».

С первых же дней существования организации ее руководящим органом являлся Главный усташский штаб во главе с вождем («поглавником») Анте Павеличем. До 1941 года усташская организация вела свою деятельность за пределами Хорватии. В 1941 году, после провозглашения НГХ, было принято решение интегрировать усташское движение в государственный аппарат. Тогда же, в 1941 году, была основана новая усташская организация — «Усташская молодежь», включавшая в себя мальчиков и девочек, юношей и девушек в возрасте от 7 лет до 21 года. В 1942 году был выпущен документ, утверждавший список членов усташского движения: помимо усташей-мужчин, это были и женщины (Женский отдел ХОД), «Усташская молодежь», а также все сочувствующие усташскому движению, в том числе и члены Усташской войницы.

Главные задачи новоиспеченной организации: свержение короля Александра, выход всех хорватских земель из состава Королевства Югославия и создание независимого хорватского государства.

После основания УХРО Павелич вместе с группой своих ближайших приспешников бежал из Югославии. Павелич посетил Австрию, Германию и Болгарию, а позже переехал в Италию. Здесь, а также в Германии и Венгрии, основатели усташского движения открыли целый ряд усташских центров. В них они обучали бойцов, которые должны были составить ядро повстанческой армии и освободить Хорватию от власти официального Белграда.

В 1932 году был опубликован первый программный документ усташского движения — Конституция УХРО. Годом позже его дополнил еще один важный документ (по некоторым данным — заменивший собой Конституцию) — так называемые «Принципы усташского движения».

Ниже — некоторые параграфы «Принципов» (из редакции документа уже после создания НГХ):

Ǥ8.

Отбросив восстанием чужие силы со своих народных и исторических территорий, хорватский народ претворил в жизнь свое право на верховную (суверенную) власть, на полностью самостоятельное и НЕЗАВИСИМОЕ ГОСУДАРСТВО ХОРВАТИЯ. Он имеет право распространить свою верховную власть на все свои народные и исторические территории. Хорватский народ не связан никакими международными или иными другими обязательствами из прошлого, которые бы не находились в полном согласии с данными принципами, и подобные обязательства в нашем Независимом Государстве Хорватия не следует брать в расчет.

Ǥ11.

В хорватских государственных и народных делах в Независимом Государстве Хорватия лишено права голоса любое лицо, не являющееся частью хорватского народа по происхождению и крови. Также ни один чужой народ и ни одно государство не может принимать решения о судьбе хорватского народа и хорватского государства.

Ǥ12.

КРЕСТЬЯНСТВО — ОСНОВА И ИСТОЧНИК ЛЮБОЙ ЖИЗНИ, И, БУДУЧИ ТАКОВЫМ — ЯВЛЯЕТСЯ ПЕРВЫМ НОСИТЕЛЕМ ЛЮБОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ В ХОРВАТСКОМ ГОСУДАРСТВЕ… Кто в Хорватии не имеет сельских корней — тот в девяноста случаях из ста не является хорватом ни по происхождению, ни по крови…»

…Итак, вскоре после основания усташского движения его лидеры, находившиеся в эмиграции, начали организовывать учебно-тренировочные базы. С этой целью Павелич сформировал орган, контролировавший создание и работу таких баз. Итальянское правительство официально признало его в 1932 году. С тех пор он упоминается в итальянских документах как «усташское военное ядро». Попытки Павелича набрать в свой лагерь как можно больше рекрутов-военных нельзя назвать успешными: на первых порах в лагере проходили подготовку около 40—50 человек. В конце 1935 года был достигнут максимум — около 550 человек. В основном это были выходцы из крестьянских семей Лики, Далмации и Западной Герцеговины. Большинство из них не имело никакого образования, они эмигрировали из родных краев в поисках работы.

Одним из самых известных тренировочных лагерей был Янка-Пуста (Янковац) — усташский тренировочный лагерь в Венгрии, неподалеку от государственной границы с Королевством сербов, хорватов и словенцев, рядом с современными местечками Мурски-Крстур и Белезна. В 1931 году эту землю взял в аренду усташ Густав Перчец, прошедший в документах под вымышленным именем — Эмиль Хорват. С разрешения венгерских властей он организовал там усташский центр.

В середине мая 1933 года Анте Павелич назначил на должность временного управляющего лагеря усташского офицера Векослава Серватци. Едва заступив на новую должность, Серватци основал новый, чуть меньший по размерам тренировочный лагерь — База-Пусту в 25 км от границы. Это было сделано из соображений осторожности, так как лагерь Янка-Пуста располагался чересчур близко к границе и уже был известен. Позже Серватци основал еще один небольшой лагерь в местечке Велика-Канижа.

В конце марта 1934 года, после неожиданного предательства Степана Петровича, тренировочные лагеря близ венгерской границы перестали быть безопасным местом для усташей. И уже в апреле того же года Серватци перевез своих людей в более безопасное место. На этом работа Янка-Пусты как усташского тренировочного центра была прекращена, а в конце 1934 года он был полностью покинут и заброшен.

Чтобы понять, почему дальнейшие отношения Павелича с итальянцами развивались определенным образом, нужно иметь в виду важный момент: уже во время основания «военного ядра» в 1931—1932 годах Павелич во всех своих действиях был полностью зависим от Рима. Итальянская полиция передавала ему деньги и помогала во всех организационных моментах: снабжала амуницией и оружием, едой, одеждой и обувью. Посредником между Павеличем и Муссолини выступал инспектор Этторе Конти, который был ответственным по делам усташской группы вплоть до ее отъезда из Италии. Содержание усташей обходилось итальянскому правительству почти в 100 000 лир ежемесячно.

Летом 1933 года в ряды усташей был принят некто Петар Ореб. После прохождения обучения в усташском лагере на территории Италии он с венгерским паспортом был отправлен в Югославию с заданием убить короля Александра. (Было известно, что король прибудет в Загреб 17 декабря, где отпразднует свой день рождения). Покушение провалилось, Ореба и его помощника арестовали фактически в последний момент, когда они уже готовились совершить убийство. Арест оказался возможен благодаря информированности Владеты Миличевича, эксперта Министерства внутренних дел по вопросам усташского движения.

Незадолго до прибытия Ореба Муссолини направил в Югославию одного из своих дипломатов с целью наладить контакт с королем Александром и постараться улучшить отношения с Югославией. Обе стороны были готовы к общению, и единственной преградой к «потеплению» отношений тогда было лишь требование Муссолини признать итальянское доминирование в Албании. Возможно, эту преграду удалось бы как-то преодолеть, но тут королю Александру сообщили об аресте Ореба и всех обстоятельствах готовившегося покушения. Король пришел в бешенство от двуличности официального Рима и в одностороннем порядке прервал с ним все контакты.

Король Александр был убит в Марселе 9 октября 1934 года. В организации и исполнении убийства приняли непосредственное участие и усташи. Международная реакция на его смерть вынудила Венгрию ликвидировать усташские тренировочные базы и перебросить оставшийся десяток усташей в Италию. Дошло до того, что Павелич стал изгоем в большинстве стран Европы; все организации, хоть как-то (пусть даже косвенно) связанные с Павеличем, расформировывались и запрещались. Особенно выделялась в этом смысле Бельгия, где был распущен целый ряд «общественных» и «гуманитарных» организаций, на самом деле также бывших усташскими. Под давлением международных сил Муссолини выселил всех усташей на Липарские острова — за исключением самого Павелича и его молодого помощника Эугена Дидо Кватерника. Итальянские власти отказались выдать их как французам, так и югославам, после чего посадили их в туринскую тюрьму.

После марсельского убийства короля Александра, а именно 25 октября 1934 года, МИД Германии направил предписания всем представителям Рейха за рубежом. Они содержали жесткое требование: в любом диалоге с официальными лицами стран-хозяек выражать явное осуждение усташей. Тем самым Рейх стремился показать Европе, что не только не имеет никакой связи с марсельским убийством, но и считает усташское движение однозначно негативным явлением. Немецким дипломатам было поручено ссылаться на факт запрета печати двух хорватско-эмигрантских газет и на то, что по запросу посольства Югославии все живущие в Германии хорваты, которых можно было бы подозревать в связи с усташами, находятся под постоянным надзором. Кроме того, дипломаты Рейха могли ссылаться и на помощь, которую Германия оказала Югославии в расследовании марсельского убийства.

Сотрудничество же Югославии и Рейха продолжало расти и развиваться. Дальнейшие требования югославской стороны усилить надзор над живущими в Германии хорватами направлялись непосредственно в гестапо. Связь Павелича, весь 1935 год проведшего в туринской тюрьме, с остальными членами усташского движения была практически полностью прервана. Усташи во всей Европе затаились, свернув свою деятельность — это был так называемый период «великого молчания». Германия начала проводить беспрецедентно жесткие меры по отношению к местным хорватам: все они находились под постоянным надзором полиции. Кроме того, она практиковала превентивные аресты подозрительных хорватов: например, целая волна таких арестов прошла перед визитом главы правительства Югославии Милана Стоядиновича в 1937 году. Таким образом, вскоре после марсельского убийства положение усташских эмигрантов стало крайне незавидным: их деятельность была под запретом, их лидеры могли быть в любой момент арестованы, неоткуда было ждать ни политической, ни финансовой помощи.

Несмотря на все это, Павелич попытался обратиться непосредственно к немецкому правительству. В 1936 году он составил объемный меморандум «О хорватском вопросе», который адресовал Министерству иностранных дел в Берлине. В меморандуме Павелич сделал акцент на собственной приверженности идеям национал-социализма, а также вновь вернулся к тезисам о противоположности сербов и хорватов. Подчеркивая, что хорваты, в отличие от сербов — «готы», то есть не славяне, а германцы, Павелич также объяснил суть единой Югославии. По его мнению, югославское государство было создано нелегально, без какой-либо поддержки хорватского народа. Большую часть территории Югославии Павелич назвал «этнически, исторически и культурно хорватскими землями, крайне важными для Европы». В числе главных врагов хорватов Павелич, помимо сербов, приводил «международное масонское сообщество, еврейство и коммунизм».

«В хаосе национальностей — царство евреев. Хорватское национальное государство было бы нежелательно евреям, так как отец современного хорватского национализма — Анте Старчевич — был враг еврейства и антисемит. И в самом деле, Югославия развилась именно так, как это и предвидели евреи — как настоящее Эльдорадо для еврейства…»

Особенно Павелич отметил то, что «в еврейско-масонских руках находится вся хорватская печать». Именно это, по мнению Павелича, объясняет наличие «хорватских» текстов, направленных против Германии и национал-социализма.

Меморандум Павелича, однако, не возымел никакого эффекта. Официальная позиция Берлина по усташам осталась прежней. В Германии вспомнили о меморандуме только после того, как было принято решение о нападении на Югославию. Что же касается Италии, судя по всему, она и вовсе не узнала о существовании этого документа.

Период с 1934 по 1937 годы стал самым тяжелым для усташского движения. Оно повсеместно было под запретом, осуждалось и критиковалось, а его лидеры были разбросаны по ссылкам и тюрьмам. Казалось, существованию усташей вот-вот наступит конец.

Но 25 марта 1937 года в Белграде был подписан Договор о ненападении и дружбе между Италией и Королевством Югославия. Согласно Договору, «на определенных условиях Королевство Югославия амнистировало эмигрантов-усташей и позволяло им легальный въезд на свою территорию» (Д. Затезало «Ядовно — комплекс усташских лагерей 1941»). В самом Договоре упоминаний об этом нет; возможно, эта договоренность была отражена в каком-то из дополнительных договоров, подписание которых было предусмотрено пунктом 5 Договора. В свою очередь, итальянская сторона дала обязательства — запретить усташскую деятельность на своей территории, оповещать югославское правительство о состоянии усташской эмиграции и обеспечить возможность возвращения в Югославию всем желающим усташам-эмигрантам.

Естественно, что по возвращении на родину такие видные усташские лидеры, как Миле Будак, Младен Лоркович, Юре Францетич и прочие немедленно начали разворачивать широкую сеть усташской пропаганды. Так, в начале февраля 1939 года был основан ежедневник «Хорватский народ», который был абсолютно легальным усташским СМИ.

Усташское движение опиралось и на католическую церковь. Клерикализм помогал воспитывать новых членов движения в духе экстремистского национализма, шовинизма, расизма, национальной и религиозной ненависти, сепаратизма и стремления к мести. Такого рода воспитание проводилось специально созданными в этих целях обществами: «Крестовое братство», «Мариина конгрегация», «Домагой» и прочих.

Особенно следует выделить «Крестовое братство», которое, будучи зарегистировано как сугубо религиозная организация, фактически являлось полувоенным институтом усташства. С 1937 года это общество начало функционировать в Госпиче под руководством Степана Патка и Анте Брклячича. «Крестовое братство» воспитало самых кровавых палачей и убийц. Члены братства приветствовали друг друга поднятой правой рукой и возгласом «Да здравствует Анте Павелич!».

Еще одно общество из Госпича — «Мариина конгрегация» — было основано жупником Николой Машичем и воспитывало преимущественно девочек и девушек — учащихся средних школ.

Клеро-националистическую концепцию в своих речах выражали многие усташские лидеры. Сотрудничество усташства с католической церковью подчеркивал, например, Миле Будак, который в своем выступлении, состоявшемся 13 июля 1941 года в Карловце, заявил: «Братья и сестры! На нашей преданности церкви и католической вере основана вся наша работа, ведь история научила нас, что не будь мы католиками — мы бы давно прекратили существование. На них-то, братья и сестры, на наши величайшие святыни — церковь, веру и семью — нападают наши главные враги: православные и большевики. Они всегда ищут самое чувствительное место, чтобы ударить по нему. Но именно тут мы дадим им сильнейший отпор, ведь на этих святынях базируется идеология усташского движения».

Можно понять и принять тот факт, что усташи создали образ внешнего врага (точнее, двух — сербов и коммунистов всех национальностей). В этом нет ничего необычного. Необычно другое — то, с какой нечеловеческой свирепостью усташи обращались со своими пленными. Пытки и казни в исполнении усташей приводили в ужас как итальянских, так и немецких солдат и офицеров. И это при том, что усташское движение всегда черпало силу в народе — иначе оно бы не смогло просуществовать так долго. Неужели целый народ можно считать геноцидным, неужели в те годы вся хорватская нация была нацией изуверов и жаждущих крови зверей?

Разумеется, нет. Ответ кроется в том, из каких именно слоев народа пополняли свои ряды усташи, а также в том, каким образом они этого добивались.

Лидеры усташского движения обращали свои взгляды не только на Лику и Далмацию (хотя Лику в принципе можно считать колыбелью усташства), но и вообще на бедные деревни и села, на районы с низким уровнем жизни. Бедные, неграмотные, но любящие свою Родину крестьяне — вот кто был основным «сырьевым ресурсом» для Павелича и его приближенных. Повлиять на мировоззрение этих людей таким образом, чтобы они поверили в идею этнически чистой Хорватии, Хорватии без сербов и евреев, было не так уж сложно.

А вот научить этих людей убивать — сложнее. Тут в ход шли разные инструменты убеждения, в зависимости от конкретного человека. Например, молодым ставили в пример старших — уже состоявшихся убийц. Дальше все зависело от крепости психики «обрабатываемого» новичка и дара убеждения его более опытных товарищей.

Как это выглядело в жизни — то есть как проходило первое «боевое крещение» усташей — можно понять из рассказа усташа Йосипа Орешковича. Ему было всего 19 лет, когда в 1942 году его схватили партизаны. На вопрос, как он, такой юный, мог совершать все эти страшные злодейства, Орешкович рассказал целую историю, которая наглядно демонстрирует нам, как Павелич воспитывал своих палачей.

«Еще будучи учеником 6 класса госпичской гимназии, я в 1939 году вступил в ряды религиозной организации «Крижары». Там нас воспитывали в усташском духе. Наши встречи посещали Юрица Фркович и Юцо Рукавина, они читали нам лекции антисербского толка. Наш пароль был: «Во имя Христа — убей антихриста!» Антихристами для нас были сербы, евреи и коммунисты. Мы организовали ударную группу, которая по ночам нападала на всех «левых». Когда началась война и армия Югославии рассыпалась, мы участвовали в ее разоружении. Мы сразу же вступили в ряды усташей, поскольку считали это своим национальным долгом. Меня и еще некоторых из Госпича направили в лагерь Слана на острове Паг.

К нам приводили девушек-пленниц, раздевали их догола и говорили, что мы можем взять любую из них, но с условием: после полового акта их нужно будет убить. Некоторые из молодежи, опьяненные вином и желанием, легко убивали тех, кого выбрали. Я так не мог. Мне было это противно, о чем я заявил публично. Спустя пару дней в лагерь прибыл какой-то высокий чиновник из Загреба по фамилии Лубурич. Прибыл он, чтобы познакомиться с работой лагеря. И вот тогда-то, с его приездом, и началась настоящая мясорубка. Все море около острова Паг было красно от крови. Лубуричу доложили, что я и еще некоторые усташи не хотят принимать в этом участие.

Узнав об этом, Лубурич созвал всех усташей, построил нас и выступил перед нами с речью. Он сказал, что те, кто не способны убивать сербов, евреев и коммунистов — предатели усташства. После чего спросил — кто же тот усташ, который отказывается убивать пленных? Вперед шагнули я и еще несколько людей. Поскольку я шагнул первым, Лубурич подозвал меня к себе, поставил перед строем и спросил, какой же из меня усташ, если я не могу убивать сербов и евреев.

Я ответил ему, что готов в любой момент отдать жизнь за Поглавника, и что я могу легко убить врага в сражении — но не могу убивать беззащитных, а особенно женщин и детей. Услышав это, Лубурич рассмеялся и ответил, что и это — тоже борьба. Также он добавил, что сербы, евреи и коммунисты — не люди, а животные, и что наш долг — очистить Хорватию от этой чумы. Тот же, кто отказывается это делать — враг Поглавника и Хорватии. После этого он подозвал к себе человека из своего сопровождения и что-то шепнул ему. Тот ушел и через какое-то время вернулся с двумя маленькими (на мой взгляд, им было года два) еврейскими детьми.

Лубурич дал мне одного ребенка и сказал, чтобы я зарезал его. Я ответил, что не могу. Все усташи около меня прыснули от смеха, а затем начали меня дразнить и кричать, что я «усраш», а не «усташ». Тогда Лубурич достал нож и передо мной зарезал ребенка со словами «Вот как это делается». Когда ребенок закричал и брызнула кровь, я чуть не потерял сознание. Кто-то поддержал меня, не дав упасть. Когда я немного пришел в себя, Лубурич сказал мне поднять правую ногу. Я выполнил приказ, а он положил мне под ногу второго ребенка и приказал: «Ударь!» Я ударил ногой и, похоже, разбил голову ребенку. Лубурич подошел ко мне, похлопал по плечу и сказал: «Браво! Ты будешь хорошим усташем!»

Так я впервые убил ребенка. После этого я напился до полусмерти. Помню, что уже будучи пьяным, вместе с другими насиловал еврейских девушек — потом мы их всех убили. Прошло еще какое-то время, и мне уже не нужен был алкоголь, чтобы убивать. Позже, когда лагерь Слана был ликвидирован и все его пленники уничтожены, я был отправлен в Кореницу — очищать эти края от сербов. Что я тут делал, вы знаете…»

***

Отдельного внимания заслуживает усташский лозунг-приветствие: «За дом — готовы!» Откуда он взялся и что означает?

Как только стало очевидно, что гитлеровский режим падет, Павелич бежал в Аргентину (к слову, пределы Хорватии он покинул еще осенью 1944 года). Там, по договоренности с другими лидерами НГХ, он указом от 8 июня 1956 года основал так называемое Хорватское освободительное движение (ХОД). Помимо прочего, эта организация имела и свою газету. В одном из номеров этой газеты — за январь 1968 года — на второй странице была опубликована небольшая статья, в которой приводился разговор с Павеличем. Разговор этот состоялся летом 1957 года в Аргентине. В ходе беседы тогда уже бывший «поглавник» не просто утверждал факт изобретения усташского лозунга, но и достаточно подробно рассказывал, что же сподвигло его на это, каким образом «За дом — готовы!» появился на свет. Ниже — отрывок из его рассказа.

«К сожалению, некоторые эмигрантские газеты полагают, будто этот лозунг имеет сходство и даже прямое происхождение от итальянско-фашистского лозунга «Готовы!». Тот лозунг, который был придуман мной, не имеет ничего общего с какими бы то ни было итальянскими или иными иностранными лозунгами, приветствиями и так далее. Когда мы создавали новую Хорватию, возникла потребность в некоем усташском приветствии, которое было бы не только военным, но и общенациональным. И с этой целью я принялся изучать нашу историю, начиная с самых давних времен.

И однажды, листая архивы, я натолкнулся на интересное высказывание в тексте приказа короля Петра Крешимира IV, изданного в городе Нин в 1069 году. Помимо прочего, король писал: «Как наш всемогущий Господь наше королевство по суше и морю распространил, мы Нашей волей решаем и с готовым сердцем повелеваем…»

Во время правления Крешимира Великого наша страна распространила свою власть так широко, как никогда более — вся Босния была нашей. В том же приказе король писал о «нашем далматинском море». Для меня это было крайне символично: усташ никогда не отдаст ни хорватскую Боснию, ни наше море!»

«Я прекратил дальнейшие поиски» — продолжал Павелич. «Было ясно, что вот она — та основа, которая затем станет нашим приветствием. Готовы! Готовы отдать все, даже жизнь — за что? За то, что из земного нашего существования является для нас самым святым — за дом! В понятие „дом“ я вкладываю не только территорию нашей Родины: это еще и то, что понятно и близко каждому — домашний очаг, вообще все родное…»

…С 1935 по 1942 годы в хорватском городке Винковцы издавался ежедневник, ставший с первых дней войны проусташским. В номере ежедневника за 14 ноября 1941 года можно найти обращение (вероятно, одного из лидеров НГХ) к усташам.

«Дорогие усташские герои! Каждый день — будь то в школе, при встрече, на улице или дома — мы приветствуем друг друга нашим красивым усташским приветствием «За дом — готовы!» Это приветствие прекрасно, полно смысла и содержания. Чтобы мы могли еще сильнее полюбить это приветствие, чтобы мы произносили его с еще большим пониманием и уважением, я расскажу вам о том, что оно значит и почему мы, усташи, приветствуем друг друга именно таким образом.

Когда мы говорим «за дом», конечно, имеем в виду не какой-то конкретный дом, то или иное здание — мы имеем в виду общий дом для всех нас, хорватов. Мы имеем в виду нашу прекрасную хорватскую родину. Так же, как отдельный дом служит обиталищем для одной семьи, так и наша родина — один общий дом для всей нашей огромной семьи, имя которой — народ.

Но обратите внимание: не просто так слово «родина» («domovina») происходит от слова «дом». Когда мы еще маленькие дети — наш дом для нас и является родиной. Когда мы вырастаем — мы узнаем, что наша родина — нечто гораздо большее. И чем старше мы становимся, тем шире для нас становится понятие родины. Его конечное значение — вся наша страна, весь наш народ.

Народ — группа людей, которые имеют нечто общее: то, что они могут называть своим. То, чем они могут гордиться: например, как гордимся мы такими великими нашими личностями, как король Томислав, Крешимир, или Зриньские, Старчевич и другие. Как и наш поглавник, в том числе. Вы никогда не встретите представителя другого народа, например, серба, который бы назвал этих людей своими. Который бы гордился ими так же, как гордитесь вы.

А мы гордо говорим: они — наши! Они прославили имя хорватского народа на весь мир. Вы знаете, что нас, хорватов-католиков, везде в Европе называли «оплотом христианства». А хорваты-мусульмане в то же время были достойными представителями нашего народа во дворцах турецкого султана.

Когда нужно было защищать нашу землю, наши предки делали это. Мы были народом воинов и борцов за святой крест и золотую свободу. Но, кроме того, наш народ был богат и на тех, кто брал в руки не только меч, но и перо. На тех, кто описывал наши подвиги и тем доказывал, что мы — не только народ воинов, но и культурный народ писателей, мастеров искусства и науки.

И вот что важно, дорогие усташские герои: все то, что наши предки оставили нам — это и есть наш дом, это и есть наша родина.

Они, наши предки, защищали наши прекрасные края своей кровью. Мы должны быть им благодарны за то, что чудесное Адриатическое море мы можем называть нашим. Они оставили нам славу борцов и воинов, славу мастеров и писателей.

В нашей народной песне «Родина» отец спрашивает сына: «Готов ли ты, сынок, пойти по пути наших дедов?» И сын отвечает ему, что готов работать, учиться, сражаться — делать все, чтобы прославить свою родину.

Видите, дорогие усташские герои, этот ребенок показал, что же нам нужно понимать под словом «готов».

Готов! — работать, учиться, быть умным, готовым ко всякому труду, быть способным послужить во благо родины.

Готов! — быть дисциплинированным всегда, на каждом шагу — ведь без дисциплины невозможно ничего достичь.

Готов! — жертвовать своими личными интересами, ведь только на жертвах основывается величие хорватского дома.

Поэтому, дорогие усташские герои, произносите наше приветствие с уважением, чтобы показать всем: вы знаете, что оно значит.

Покажите в жизни, что вы поняли всю суть нашего приветствия. Произносите его не только словами, но и действиями. Покажите, что вы за дом — готовы!»