Братья Каори

Никита Разумов, 2019

Тефтон и Леви всегда интересовались охотничьим ремеслом. Конечно, ведь их учитель – один из лучших стрелков на Острове. Ребята мечтают вступить в Гильдию охотников – организацию, которая борется с самым злейшим врагом человечества. Уникумы – существа, обладающие ужасающей силой, им нет места среди людей. Не истребить их – они истребят нас. Эту простую истину знает каждый с малых лет. Вся надежда только на охотников. Ребята выжили в страшном пожаре, уничтожившем их родной город. С тех пор они поклялись, что непременно найдут виновного. На своем пути им предстоит раскрыть все тайны Острова.

Глава 1 Пепел и кровь

Безмятежная золотая степь погружалась во мрак. Черные словно сажа тучи шли на нее с горизонта невероятно быстро, и было в них что-то зловещее, грозное. Граница света и тени мчалась к западу.

Глухую тишину нарушал стук колес поезда. Он словно стрела пересекал степь, оставляя за собой полоску дыма. Машинисты не жалели угля, разогнав состав до предельной скорости. Нужно было спешить. Поезд стремился прямиком в черную пучину. Стемнело окончательно, громадный прожектор на локомотиве выстрелил светом далеко вперед. Слабоватый запах гари чувствовался повсюду, и вдалеке начали виднеться очертания города. Как раз туда и вела железная дорога. Маленькие черные силуэты домов, над ними громадные языки пламени и так на всем горизонте. Густой дым огня уходил в черноту туч, дополняя ее, а тучи отражали в себе оранжевый цвет пламени, и, казалось, будто бы сами горели.

Локомотив тянул несколько закрытых грузовых вагонов с дверьми на задвижных створках по центру. Обычно в таких вагонах возили скот, но в этот день в них сидели люди. Сидели где попало, кто на балках и ящиках, кто на сене. Все они молчали, на разум давил тяжелый стук колес, гул снаружи, неминуемо ведущий на смерть. Каждый держал в руках оружие и использовал оставшееся время, чтобы подготовить его.

Запах гари все сильней, он заставлял горло сворачиваться горьким комом и харкать на пол. Но этим людям было не привыкать, хоть некоторые уже и натянули маски.

Мужчина с резким острым лицом, покрытым щетиной, закончил свое дело и вставил блестящий затвор в винтовку. Он первый нарушил рабочую тишину.

— Чертовы уникумы, чтоб их… сколько вас еще отстреливать. День за днем по всему острову. Эй, Грог, — он обернулся, чтобы обратиться к человеку, сидевшему позади него и точившему обоюдоострый нож — Грог, скольких ты прикончил за прошлый сезон?

Грог отложил точильный камень в сторону и стих, немного опустив голову.

— Четверых, — сказал он, и его лицо тут же помрачнело, словно он вспомнил то, что не хотел вспоминать больше никогда в жизни.

— О-о! Ну и кого же?

— Отвяжись, Оби, итак тошно…

— Да ладно тебе, давай рассказывай. Какой охотник не хвастается своей добычей.

Другие люди навострили уши, подняв взгляд на Грога.

— Лев на юге, возле Салстерна, — начал перечислять он, загибая грубые пальцы, — две гиены, неподалеку отсюда, и… — он замялся, сплюнув горечь от гари, — и одна тварь, похожая на паука, только из брюха у нее торчали отростки-щупальца… клыки острее бритвы. Ее я встретил, когда вернулся в Тибр, она успела прикончить десятерых местных. Видел бы ты это, — он тоже обернулся, посмотрев на Оби красными глазами — разбросанные куски мяса, дорога вся в крови. Он брал людей и расчленял их, лакомился по частям. А на десерт…

— Опусти подробности, — посмеялся Оби и Грог вновь взялся за точильный камень — а люди? Люди-уникумы тебе не попадались?

— Упаси господь, Оби! Если бы попались, я бы сейчас с тобой не говорил.

— Да ладно, — в разговор вступил еще один мужчина, сидевший в другом конце вагона, все посмотрели на него, и он улыбнулся. Вместо нормальных зубов у него были золотые, эта улыбка нагоняла страх на некоторых тех, кто был здесь с оружием в первый раз. Его так и прозвали Золотая пасть — мочить людей куда проще. Они, бывает, даже не догадываются, что на самом деле уникумы. Не знают своей силы. Слушайте историю, мужики. Я как-то раз занимался свободной охотой на восточном побережье. Ну и забрел в Тикок. Был там один паренек, чай, говорит, у него лучший на острове. Ну я и решил поглядеть. А потом смотрю, он когда кустов этих касается, так они прямо на глазах растут. Земля, говорит, волшебная. Ну я и смекнул что да как. Решил рискнуть и ради забавы завел беседу. Славный парень был, идиот, правда, но славный, чес слово. Даже жаль было украшать его мозгами стену.

— Заткнись, Пасть, — сказал кто-то из толпы, — тебе только с детьми и драться. На взрослого уникума у тебя кишка тонка.

Золотая пасть всколыхнулся, чуть ли не вскочив с места.

— Да неужели? Может пари?

— Давай пари…

И тут же весь вагон заревел, речь стала перебивать стук колес.

— Я поставлю на Пасть десять тысяч! — начали подхватывать другие.

Слово за слово и вскоре галдел весь вагон. В словах была большая необходимость для этих людей, для их работы. И даже простая ставка, сможет ли человек отнять жизнь другого человека, будоражила разум, доставляя наслаждение. Люди готовы были платить за это, чтобы существовать одним мигом между жизнью и смертью. В мире, где каждый день мог стать последним, это был простой способ снять напряжение. И все знали, что привыкнуть к этому было невозможно, ведь к страху не привыкают. Но кто-то уже видел слишком много, кто-то больше не хотел вступать в игру, он насмотрелся на кровь, он лишился чего-то. Лишился самого себя. Такие люди молчали, точа и чистя свое оружие. Просто чтобы не умереть.

Вдалеке от остальных, в углу вагона, где было темно, на мешках с соломой сидела молодая девушка. Она словно специально забилась во мрак, чтобы люди забыли о ее существовании. Хрупкая, нежная внешность так сильно выделялась на фоне грязных мужчин с оружием в руках, что могло бы показаться, что она забрела в этот вагон для скота чисто случайно. Белоснежный плащ, бледная кожа и черные длинные волосы, убранные в хвост. На правой стороне шеи располагалась черная татуировка — силуэт пикирующего сокола. Когда речь зашла об уникумах, у нее появилось сильное желание закрыть прямо сейчас уши и больше никогда не слышать и не видеть охотников. Но винтовка, что была в ее руках, спускала на землю. Она тоже охотник.

Глаза переполнены отвращением.

Она старалась сидеть тихо, без лишних звуков, чтобы не привлечь внимание. Но, к ее сожалению, этого не удалось избежать. Охотники начали мериться своими результатами, рассказывая, кого и где они встретили, и насколько опасна была тварь. Оби, тот, кто завел этот разговор, добрался и до нее.

— А ты, Каори, — стоило ему произнести имя, как остальные тут же затихли. Оби смотрел прямо на нее, и на его устах прорезалась маленькая ехидная улыбочка — какой у тебя счет?

Стук колес вновь заполнил тишину. Каори молчала, как будто пропустив его слова мимо ушей, она продолжала заниматься своей винтовкой. Оби приподнял брови, удивленный отсутствием ответа, встал с места и медленно направился в ее сторону.

— Я что-то не расслышал. Скажи мне, какой у тебя счет. Скольких уникумов ты прикончила?

— Оби, да что ты привязался… — послышалось откуда-то сзади.

Мужчина повернулся и рявкнул.

— Заткнись, Грог, я не с тобой разговариваю! — он снова повернул свой острый взгляд на девушку, та не обращала внимания — ну так?

— Ни одного — ответила она.

Каждый отчетливо слышал ее ответ, многих передернуло.

— Хм… — промычал Оби с презрением — ни одного значит?.. «Любитель уникумов», ты и в самом деле оправдываешь свое прозвище. А я думал, что это за идиотские байки про тебя ходят.

Некоторые начали глотать смех.

— Да мне плевать, — сказала Каори — ни одного человека, ни одного зверя за последнее время я не убила и не сдала армии — она, наконец, посмотрела на него — катись к черту и не мешай мне работать.

Оби ухмыльнулся. Теперь в вагоне никто не сдерживал смешок. Охотник подошел совсем близко к девушке и выхватил винтовку из ее рук.

— Работать говоришь? Ты посмотри на эту винтовку — он приподнял ее чуть выше, чтобы свет от нескольких ламп попал на приклад из темного дерева и все заметили красоту оружия. Каори сжала кулаки, исподлобья смотря на Оби бездонно черными глазами — Геверстон тысяча восемьсот пятьдесят шестой, калибр семь и шесть. Настоящее произведение мать его искусства. Да оно всем своим видом говорит, как истосковалось по пороху, — его пронзительный взгляд медленно опустился на девушку — зачем оно тебе, сволочь ты дрянная, если ты не пользуешься им?! — Он говорил так резко, что многие охотники вновь стихли, боясь как бы не навлечь на себя беду — Нет, ты объясни, какого черта один из лучших гильдийных стрелков имеет результат ноль. Ноль!

Оби показал пальцами цифру. Каори спокойно выхватила свою винтовку обратно и села на место.

— Я не убиваю уникумов без надобности.

Такой ответ раскалил охотника докрасна. Он тут же поднял на нее руку, но мысль об ударе мигом отступила — Оби прекрасно знал, кто перед ним сидит и прекрасно помнил, кто находится рядом с Каори. Именно этот человек и нарушил молчание.

— Остынь, Оби. Иди и готовься к выходу. Грохм близко.

Оби повернул голову влево. Из темноты на него смотрел человеческий силуэт, голубые глаза словно светились в темноте. Недобрый взгляд все говорил сам. Остальные охотники мигом отвернулись, вернувшись к своим делам. Оби опустил руку и в последний раз раздраженно посмотрел свысока на Каори. Та тоже все еще смотрела исподлобья. Мужчина выругался и пошел на свое место, громко талдыча на весь вагон, что попадись ему хоть один уникум, он вывернет все его потроха наизнанку. Неважно кто, человек или нет, неважно ребенок или взрослый, неважно какой пол. Эти твари не должны ходить по земле.

— Ненавижу! Презираю! Они у меня все к стенке встанут! Все!

— Сволочь… — тихо сказала девушка и забыла про него, севши обратно в темноту своего угла.

Мужская речь вновь занялась охотничьими историями, и про Каори больше никто не думал.

Человек, что одернул Оби, поднялся на ноги и подошел к девушке, присев рядом на сено.

— Спасибо, Искандер, — Каори посмотрела на него, поблагодарив и грустно улыбнувшись — вечно ты отпугиваешь от меня назойливых мух.

Искандер ничего не ответил, тихо посмеявшись. Он был с ног до головы в черном, от высоких сапог до длинного кейпа, на котором сбоку красовался рисунок алой розы. Вытянутое лицо с прямым высоким носом и широкие глаза. Реденькая щетина на подбородке. Он снял свою плетеную соломенную шляпу, и она осталась висеть на веревочке на шее.

— Не слушай их. Я давно заметил, что работа охотника делает людей монстрами, подобным Оби и остальным. Они словно звери. И это неизбежно, почти всегда. Не звереют лишь те, кому есть о ком заботиться, есть что терять. Но…

— Но таких почти не осталось, — договорила за него Каори, усмехнувшись и отложив винтовку в сторону — я слышала, ты обзавелся новым учеником.

Глаза Искандера блеснули. Он тяжело выдохнул и достал из внутреннего кармана из-под кейпа маленькую черно-белую фотокарточку. Каори посмотрела на нее. На фотокарточке была изображена девочка, лет пяти от роду. Она сидела в кресле с розой в руках и накрытая пледом. Маленькие глаза-бусинки со страхом смотрят в объектив.

— Это Лена. Недавно изъял малышку из семьи — Искандер улыбнулся — слышала бы ты ее вопли. Но для нее так даже лучше. Ее отец пропал во время Великой Северной войны, и теперь она постоянно упрашивает меня начать его поиски. Даже охотником ради этого решила стать… с ума сойти, пять лет, а уже такая решимость! Но пока что она все время плачет, мой предыдущий ученик рыдал по семье лет до семи, царствие ему небесное.

— Прости, я не хотела напоминать… мне… мне правда жаль, что он погиб такой смертью. Всего лишь ребенок.

Искандер посмотрел на взрослых мужчин охотников, которые весело болтали между собой о смерти.

— Кто знает, он ведь мог превратиться в них, — его голос помрачнел — он всегда говорил, что пасть от руки уникума большая честь для охотника. Кажется, я так ничему и не научил этого идиота. Что ж, надеюсь, Лена вырастет другой.

— В семье ван Розенвельдов никогда не было идиотов, Искандер.

Он ничего не ответил на это, лишь нацепил черную ткань на лицо. Каори сделала то же самое. Дышать становилось все трудней. В вагоне начал тускнеть свет, огонь был совсем рядом — шум пожара приближался. Страх окутал все вокруг, заставив человеческую речь потихоньку смолкать. Сердца охотников забились чаще, близится их конец. Большинство мертво уставились друг на друга, не произнося ни слова, и от этих лиц становилось тошно.

Искандер продолжил.

— Ну а ты? Тебе уже восемнадцать. В пору и самой учеником обзавестись.

Каори закатила глаза.

— Господи, и ты туда же! Что Марк, что Акина, теперь еще тебя не хватало. Я уже сказала, нет… рано мне еще. Да и вряд ли я вынесу изымать кого-то. Лучше всегда буду одной, мне безразличны привилегии магистров.

Искандер обхватил ее своей огромной рукой за плечи и прижал к себе, посмеявшись.

— Все так говорят. На всем Острове не найдется человека, кто не боялся бы брать ученика.

— Кто сказал, что я боюсь.

Каори неуверенно положила свою голову на его грудь. Страх стал отступать, и боль на сердце, изливающая тоску, ненадолго притупилась. Ничего ты не знаешь, Искандер… но как хорошо, что ты сейчас здесь.

— Чему я смогу обучить? — тихо проговорила она, глотая горький ком, по щеке вниз устремилась слеза, оставляя влажный след — только лишь смерти.

В этот момент общее онемение нарушилось. Золотая пасть вскочил на ноги и, откашливаясь, начал подходить к дверям вагона.

— Не, мужики, все, я все… больше не могу, нечем дышать.

Он открыл двери. В вагон тут же ударил мощный поток воздуха, заставив людей отшатнуться. Гари не стало меньше, совсем даже наоборот. Но теперь для охотников это была куда менее значительная забота. Люди увидели место, куда они попали. Один за другим они начали вставать на ноги и подходить к открытому проему. Поезд все еще мчался с бешеной скоростью. Охотники не верили своим глазам, хватаясь ошеломленно за лбы и за свое оружие.

— Не может быть… так это правда — проговорился Золотая пасть.

— Весь Грохм горит!

Поезд давно въехал в черту города, вернее в то, что от него осталось. Маленькие деревянные домики уже догорали, на некоторых обвалилась крыша. Они беспорядочно мелькали перед глазами охотников. И этих факелов было огромное поле, уходящее вдаль. Горело все — заборы, бревенчатые тротуары, сараи и часовни.

— Тут же жили сотни тысяч людей… проклятье! Значит, спустя десять лет еще один город сожрал огонь.

— Кто! Кто мог это сделать! — Оби ударил кулаком по стенке вагона, с ненавистью смотря на горящие дома — кто кроме уникумов способен на такое!

Он залился ругательствами в огненный воздух, чуть ли не вылетая из вагона, несколько охотников позади даже удержали его за темно-зеленый камуфляж.

— Дайте мне мою винтовку! Где моя винтовка! — продолжал кричать он.

Остальные вагоны давно уже были открыты и люди в них так же не могли оторвать глаз от этого ада. Все искали глазами хотя бы одну живую душу среди пламени. Но никого не было. Город словно опустел.

Один из охотников, что был старой закалки, крепкий с небольшой седой бородой, все лицо в явственных морщинах, начал заряжать свою винтовку патронами. Один за другим они погружались в магазин. Он делал это быстро, машинально, и так же не отрывал взгляда от оранжевого зарева. Ему не нужно было выходить ближе к открытым дверям, чтобы понять, что случилось. Где-то вдалеке он заметил стайку огненных гиен, с виду похожих на мелькающие пучки огоньков, бегущих за вожаком, самым ярким. Их было около десятка, не больше.

— Гиены! Я так и думал — воскликнул Оби — этим уникумам без разницы что жечь, дрянные твари! Весь город!

Старый охотник, вставив последний патрон, усадил Оби обратно на место. Тот аж дернулся, увидев на своем плече руку мастера.

— Нет, малыш, это не гиены. Они не станут нападать на целый город. Тем более на такой, как Грохм.

Искандер и Каори тоже подошли к открытым дверям, чтобы посмотреть на огненную пучину. Глаза сильно резало от дыма, всех кругом выворачивало от жжения в груди. Старый охотник продолжил, хоть его и тяжело было услышать сквозь шум.

— Это не гиены, нет. Это не в их природе. Да и если подумать, то ни одному уникуму такое не под силу. Целый город. Кто в одиночку может сжечь целый город?

Каори тихо спросила у Искандера.

— Это вообще возможно?

Мужчина лишь пожал плечами.

— Не знаю. Но старик дело говорит. Нет таких уникумов, что смогли бы это провернуть. Даже скопом…

Оби решился спросить у старого охотника.

— Тогда кто же это сделал?

Старый охотник сложил ладони в один кулак и опер на них голову, задумавшись. Все уже смотрели не на пожар, а на него.

— Я догадываюсь, кто. Города у нас сгорают не впервой. Так чтобы за одну ночь и никого, ничего не стало. Каждые десять лет это происходит… как бы мы не молились, не пытались отвратить неминуемое, что-то забирает их. Десять лет назад, в тысяча восемьсот шестьдесят восьмом, сгорел Гуин, до него в пятьдесят восьмом Молотоглав и так далее… Когда горел Гуин, я был там, меня тоже послали как охотника спасти людей. И там было то же самое, когда мы прибыли, от города осталось одно пепелище, и ни одной живой души. Бедный Гуин сгорел за одну ночь, а все его жители куда-то пропали. Даже тела никто не нашел. Поговаривали, что, мол, жители сами подожгли свои дома и ушли, но я в это не верю. Это звучит слишком глупо, да и покажите мне того дурака, кто на такое клюнет. Это бред, а не догадка. Но я скажу вам, во что я верю, — он пробежался глазами по каждому охотнику, что стоял рядом — я верю в то, что город сожгли стражи.

— Кто? — возмущенно протянул Оби.

Поезд тем временем начал сбавлять ход. Резкие толчки тормозов замедляли его, заставляя людей схватиться за что-нибудь и крепче вжаться в свое оружие, колеса снаружи засвистели. Искандер и Каори тоже посмотрели на старого охотника.

— Стражи, — повторил он — или даже один страж. Их силы хватит на подобное.

Некоторые охотники заулыбались, кто-то махнул рукой и снова уставился на пожар.

— Стражи?! — чуть не взорвался Оби — да я скорее поверю в те нелепые слухи, что люди сами подожгли свой город, чем в детскую страшилку. Ты что, дедуган, из ума выжил совсем? Зря теряем время, ясно же, что гиены сожгли. Замочим их и дело с концом.

Эти слова заставили старика покоробиться. Но он был достаточно умен, чтобы не спорить с толпой, а остаться при своем мнении.

Поезд остановился. Перед людьми открылась пропасть, поглощающая все другие эмоции и оставляя только страх. Нужно сделать всего-то шаг, но многие так и дергались у открытых вагонов. На землю вниз стали падать глухими ударами дощатые трапы, а затем по ним застучали сапоги. Все охотники мигом побежали вперед, надышавшись напоследок. Они двигались линиями, разделившись на несколько групп, каждая по десять человек. Линии двигались как гусеницы, терялись в улочках города, разбегаясь на большую площадь города, и состав вскоре опустел. Если бы не огонь, то кромешная тьма поглотила бы людей, но было светло как днем.

Каори посмотрела наверх. В черных тучах с легким бронзовым оттенком переливалось пламя. Дышать было тяжело даже через маску, но останавливаться нельзя. Тот, кто устроил все это, может быть еще здесь. И кто знает, поможет ли вообще оружие против него. Охотники старались отгонять такие мысли, они вообще старались не думать, но бежать за ведущим охотником в десятке. Выжить, выжить любой ценой! — вот что было в их головах. Каори бежала следом за Искандером, Оби и еще парой охотников. Она постоянно смотрела по сторонам. Видимо они забежали на какую-то главную улицу, здесь не было деревянных домов, а лишь высокие каменные поместья или многоэтажки. Стены их почернели от огня, некоторые обвалились, черный дым валил вверх, значит было еще чему гореть. Оконные проемы смотрели на охотников своей чернотой на голых стенах, они выглядели словно пустые ямы могил. Огня здесь уже не было видно, он слышался где-то вдали, сквозь топот сапог по каменной брусчатке.

— Начнем отсюда — скомандовал Искандер, и десятка тут же остановилась. Охотники разбрелись по одному в пожарища, окрикивая людей. Оби взял свисток и начал свистеть на всю улицу. Точно такой же свист послышался и от других десяток вдалеке. Но никто не откликался. Людей здесь не было, ни одного крика, ни одного стона.

— Тут никого! — крикнул кто-то — может быть они к северу отошли, там водоем был. Четвертая декада как раз туда идет.

— Хорошо, собрались, идем дальше! — Искандер сжал поднятый кулак, и охотники быстро сбежались к нему. Он повел вперед.

Они успели пробежать еще несколько улиц, как вдруг замерли. Неподалеку прогремел одинокий выстрел. Его гул тут же утонул в шуме города. Считанные секунды — еще два залпа. Охотники повернулись на шум. Они без труда определили, из какого оружия стреляли, поняли даже, кто стрелял.

— Шестая или седьмая декада, кто-то уже напоролся на гиен — заключил Оби, взял в рот свисток и продолжил свистеть дальше.

Спустя полчаса они углубились в город еще сильней, но так никого и не встретили. Искандер начинал злиться, Каори заметила его взбухшие вены на висках. Неужели все зря? Но они не приехали поздно… они точно не опоздали. Тогда где все люди… где, по крайней мере, их тела?! Ведь здесь абсолютно никого нет, ни живого, ни мертвого, словно город стал призраком. При таком раскладе волей-неволей начнешь верить в те слухи, что жители могли сами поджечь дома и уйти.

Когда они добрались до крупного водоема, который был источником жизни, сердцем города, ведь Грохм располагался в засушливой степи, то и тут им никого не удалось найти. Здесь заметно тише, огня уже не было, а угли медленно тлели среди обломков.

— Пожар начался отсюда… — сказала Каори — а потом уже пошел по всему городу. Тут давно все сгорело.

— Значит, люди и не стремились сюда.

Оби резко вскинул винтовку и крикнул.

— Двое слева!

Напротив охотников прямо из обломков выпрыгнуло два существа. Две громадные гиены, отличавшиеся от простых гиен тем, что они являлись уникумами. У них было некое подобие гривы, состоящей из переливающихся красных кристалликов. Их высокие ушки горели синими язычками огня, прямо как свечки. И каждый охотник знал, чем они опасны. Люди веками боровшиеся с уникумами, передали знания о них из поколения в поколения. Угроза огненной гиены исходила от ее смертоносной пасти, которой она могла порвать металл, а так же от хвоста, полыхавшего пушистым огнем. Хвост был одновременно и их слабостью, ведь если огонь на нем затушить, это принесет уникуму чудовищную боль. Поэтому они старались держаться подальше от воды и как можно ближе к пламени, которым они питались.

Животные не стояли на месте. Выбежав перед охотниками, гиены ринулись на них. В сверкающих пламенем глазах они видели перед собой только свою добычу. Каори присела на колено и прицелилась. Ее Геверстон раскатился выстрелом на всю округу. Пуля сразила ближайшую гиену, угодив прямо в морду, она вылетела насквозь через гриву, раскидав отколовшиеся кристаллы вперемешку с мозгом. Следом начали стрелять другие охотники.

Вторая гиена перепрыгнула упавшее тело, резко увильнув вправо, так что несколько пуль охотников просвистели мимо. Она прыгнула на ближайшего к ней человека, вцепившись ему в глотку. На землю тут же брызнула кровь. Мужчина не успел закричать, он повалился на спину и выронил винтовку. Гиена успела перегрызть ему горло и хлынувшая кровь из артерии с шипением пролилась на ее огненное тело. Оби тут же прикончил зверя, расстреляв всю обойму в область сердца. Уникум упал на брюхо и пламя его начало медленно гаснуть.

Охотники подбежали к раненному человеку. Кто-то с широченными от ужаса глазами еще пытался что-то сделать, зажать горло, чтобы не шла кровь. Тот смотрел на них с таким же страхом в глазах и мычал, прося этим о помощи. Агония подводила его к концу.

— Его не спасти — сказал тихо Искандер, присев у тела.

— Но как же… господин ван Розенвельд… сделайте что-нибудь! — кричал охотник, который все еще держал друга за горло — вы же квинт! Спасите его!

Искандер опустил взгляд, Каори подошла к нему сзади, глядя через его плечо на дергающееся тело. Ее глаза, как и глаза остальных охотников, были пусты, блеклы. Они видели такое не раз. Человек не способен победить смерть.

— Я квинт, а не господь бог. — Искандер положил тяжелую руку на плече отчаявшегося охотника — оставь его, нужно закончить работу. Оставь… смотри, он уже мертв.

***

Давно наступила ночь, но огонь все не унимался. Неподалеку от Грохма находились невысокие холмы. С них открывался полный вид на разрушения. Иссохшая желтая степная трава дрожала, захлебываясь пылью и пеплом, разлетевшимся вокруг от города. За пожарами и редкими вспышками выстрелов отсюда со стороны наблюдал человек высокого роста, все его тело скрывала черная накидка, которую то и дело подхватывал ветер. Большой капюшон скрывал лицо. Крик охотников и залпы, он отчетливо их слышал. Его работа в Грохме была закончена и теперь своими нечеловеческими глазами, с разрезом зрачков как у голодного дикого зверя, сверкающими ярким фиолетовым светом, он смотрел на результат. Ни одной мысли в голове, внутри него тоже горел огонь.

Группа Искандера тем временем добралась до окраины города. Им так никто и не встретился и теперь охотники расселись во внутреннем дворике небольшой харчевни. Здесь было несколько столов, которые огонь не стал трогать. Люди теснились на скамейках, пересчитывая оставшиеся патроны. Все были подавлены, никто не говорил, ведь достаточно было посмотреть в глаза друг другу и все сразу становилось ясно — эта трагедия ни чем не отличалась от тех, что происходили до этого каждые десять лет. Никто не знает, что случилось, и кто на самом деле сжег город. Охотники лишь смотрели на огонь, все еще полыхавший где-то вдали, освещая все вокруг.

— Даю вам десять минут, но ушки на макушке, — сказал Искандер, присевши рядом с остальными около стола, на котором начали раскладывать перекус — Переведем дух и двинемся вон по той улице на юг, обратно к составу.

Теперь слышалось только чавканье, те, кто еще мог пихнуть в себя кусок после всего увиденного, набивали рот едой. Молодые же, держа оружие навесу, смотрели по сторонам, дергаясь от каждого шороха. Оби жевал мясо, сочившееся соком наружу изо рта, и оглядывал каждого охотника. Его взгляд задержался на Каори, которая снова села отдельно от остальных, как можно дальше. Он презрительно качнул головой и поднес к губам флягу. В ней ничего не осталось, и Оби удрученно закрутил крышку. Тут его голову посетила мысль наведаться в харчевню, там-то уж наверняка было что выпить. Он взял в руки винтовку и качнул головой Искандеру, показывая, что собирается делать.

— Только не налегай на вино.

— Да что вы, господин ван Розенвельд…

Внутри еще что-то светилось, горело, но охотник решил рискнуть.

Каори открыла кожаный подсумок, закрепленный на ее поясе. Патронов было достаточно, чтобы бороться еще с целой стаей огненных уникумов, пока что она выстрелила лишь один раз. Сразу в голову… перед глазами мертвые гиены, их угасшее пламя. Она убила, спасая себя и тех людей, которые были совершенно чужими для нее. А ведь они вполне могли стать ее врагами, и все еще могут, если узнают ее секрет. Для нее в этой жизни больше нет друзей, только враги.

Пока другие уплетали остатки мяса и уже навскидку оценивали, сколько им в гильдии отвалят за такую вылазку, Каори просто считала патроны, не думая о наживе. Все вновь забыли о ее существовании, даже Искандер. Девушка посмотрела за спину, в ее сторону и правда никто не смотрит. Теперь она могла спокойно сложить ладони, прислонив кончики пальцев ко лбу. Закрыв глаза, она начала просить прощения. Перед тем, как убить гиену, девушка поклялась себе, что обязательно помолиться за нее, чтобы после смерти душа уникума попала в лучший мир. В мир, где их не истребляют. Она вспомнила глаза зверя, пулю, что угодила гиене в голову и отняла жизнь. Горечь внутри нарастала. Но не у кого было просись утешения. Она лишь одна жалела их, единственный охотник, кто, убивая, сожалеет.

— Я не забуду тебя, — шептала она — и когда-нибудь мы снова встретимся в том месте для уникумов, куда ты попала теперь. Там я и упаду перед тобой на колени.

Издалека послышался крик.

Охотники тут же подняли головы. Из горы тлеющих черных обломков, там, где когда-то стоял деревянный дом кто-то отчаянно вскрикнул. Голос тоненький, детский, ужас в нем перемешан с болью. И все увидели, как рухнувшие перекрытия начали шевелиться, под одной из балок виднелось маленькое человеческое тельце. Мальчик кричал из последних сил, поднимая своей спиной балку, весь в крови, кожу практически не видно. То и дело балка грозила сорваться на него, сломав детские кости, и раздавить насмерть. Он спокойно мог уйти из-под нее, но почему-то держал с трясшимися ногами, смотря под себя, терпя боль от ее обожженной стороны. Рывки его голоса становились все слабее и слабее.

— Кто там?!

— Человек! Там человек!

Каори была ближе всех к мальчику. Другие вскочили со своих мест и побежали вперед. Но обломки дома, среди которых кричал ребенок, были так далеко, что ни кто не успел бы добраться. Надежда не родилась в сердце, было ясно — ему конец. Удивительно, что он вообще смог как-то приподнять над собой такой вес. И вот его колено подогнулось, еще миг и целая крыша похоронит его под собой окончательно. Сердце девушки сжалось от страха. Она поняла, что только ей по силам сейчас спасти мальчика, но тогда все увидят, кто она есть на самом деле. И это будет смертный приговор. Стоит ли чужая жизнь такого риска? Каори не двигалась с места…

В эту же секунду за спинами охотников раздался еще один крик. На сей раз взрослого человека. Истерический вопль Оби, за которым последовал выстрел, остановил остальных охотников, заставив вскинуть винтовки. В оконных проемах вдруг стало больше оранжевого света и это наводило лишь на одну мысль. Проверять не пришлось. Мужчина выбежал из харчевни, его камуфляж из плотной ткани горел на спине. Он споткнулся о дырку в деревянном полу и упал на живот. Следом за ним к охотникам выскочило три гиены. Одна сразу же приземлилась лапами на спину Оби, его винтовка вылетела из рук далеко вперед. Все без исключения охотники повернулись на уникумов, взяв гиен в прицел. Еще миг и зверь оторвет Оби голову, его пасть уже над шеей.

— Вот он, мой шанс, — Каори поняла, что больше ее никто не видит, все переключились на гиен. Это и в самом деле шанс. Шанс спасти сразу несколько жизней. Она сильно зажмурила глаза, произнеся лишь одно слово — остановись!

В голове противно заскрежетало. Как будто сверло попыталось пробиться сквозь ее череп внутрь. Из носа потела тоненькая струйка крови. Скрежет стих, но на уши все еще давило так, будто Каори оказалась на огромной глубине под водой. Уши тоже вскоре начали кровоточить.

Вокруг все стихло, ни единого звука. Каори открыла глаза — получилось!

Время застыло, окружение перестало двигаться. Люди, капельки пота на их грязных лицах, гиены, их леденящий рев, все остановилось. Даже языки пламени замерли, свет от них сильно исказился и исчез. Черные тучи, переполненные пламенем, тоже больше не клубились в небесах, все запахи, шумы и даже мысли в головах перестали раздувать страх. Лишь только Каори продолжала идти, как ни в чем не бывало, время склонилось к ее ногам.

Она убрала свою винтовку за спину, двигаясь медленным шагом к Оби. Думать о том, заслуживает ли он спасения или нет, ей не хотелось. Клыки гиены были настолько близко к шее охотника, что между ними было бы тяжело протиснуть даже лист бумаги. Лицо мужчины выглядело сейчас так нелепо — сопли, перемешанные с ужасом, открытый рот из которого больше не вырывается крик. Каори знала, что по-другому не сможет поступить, ведь иначе чем она лучше столь презренных ею убийц. Не больше чем та же убийца. Каори не спешила, ей незачем было спешить, пока она одна ходит в замороженном времени мира. Это можно было делать сколь угодно, пока позволяла боль в голове. На уши давило все сильнее.

Каори сделала то, что пришло в голову первым. Она разрядила винтовки всех охотников, потом избавила их от холодного оружия. Разрядила и свою, чтобы никто ничего не подумал. Затем отправилась к гиенам. Единственный способ сохранить им жизнь, это просто отпугнуть. Она нагнулась к спине Оби и сняла с его пояса флягу, та была полной. Девушка открутила крышку и попробовала, что было внутри. Вода, как ни странно — ухмыльнулась Каори. Теперь она подошла к хвосту гиены, самой ее слабой части. По очереди, от одного животного к другому, она вылила всю воду на их хвосты, а затем вставила пустую флягу в зубы той гиены, что почти достигла Оби.

Лицо Каори ни на миг не лишалось ироничной улыбки. Сладкое осознание обидного факта, что этот ублюдок никогда не узнает — он обязан своей жизнью ей, уникуму. Тому самому уникуму, которых он так жаждет распотрошить.

Оставив эту мысль, она побежала в сторону обломков, где вот-вот сгинет в черном пожарище маленький мальчик. Теперь все выглядело так, что Каори с самого начала побежала сюда, и пока остальные охотники отвлеклись на гиен, она успела спасти ребенка.

— Выходит, тебя спасли эти гиены… — сказала Каори, подойдя к обломкам и зажмурившись. Вновь все загремело, вновь послышался шум огня и крики мальчика. Позади защелкали пустые винтовки, большинство охотников заорали от страха, не понимая, что происходит. Но им уже ничего не грозило, ведь потухшие хвосты гиен заставили животных с диким воем убежать прочь. Охотники продолжали браниться, смотря друг на друга и с остолбеневшими глазами подмечая, что оружие разряжено у каждого.

Послышался голос Искандера.

— К пацану, живо!

Тут-то они и увидели, что Каори уже давно там, в двух шагах от него.

— Ну и шустрая же, чертовка.

— Идем, поможем!

Люди толпой ринулись к обломкам, все еще с недоверием поглядывая на свои винтовки. Только лишь Оби с вытаращенными глазами кое-как уселся на порог у крыльца харчевни, потирая шею. Только что он почувствовал дыхание смерти за спиной, которое было отогнано сладким, отчего-то знакомым запахом цветов.

Каори с трудом шла через торчащие вверх, словно пики, куски дерева, к ним не прикоснуться. Мальчик уже не кричал, но все еще смотрел под ноги, Каори прикладом винтовки приподняла балку с его плеч — тот сразу рухнул вниз без сознания — и откинула ее в сторону. Оставшаяся часть крыши, которая лежала на этой балке, загромыхала, но удержалась, на их счастье. Каори приподняла тело ребенка. Ему на вид всего лет шесть, не больше. Растрепанные грязные волосы кремового цвета, все в угле, рваный обожженный балахон в крови. К телу не прикоснуться, спина в волдырях ожогов. Лицо напряжено, он вновь пришел в себя, стиснув зубы. Глаза приоткрылись, и он увидел людей, стоявших вокруг. Для него они все огромные, слишком огромные и страшные черные силуэты со сверкающими глазами. И лишь девушка, что держала его в руках, заставляла сердце успокоиться. Он помнил, именно она подбежала к нему, это она его спаситель. В ее черных глазах и легкой, но горькой улыбке он увидел тепло. Последний взгляд он бросил под ноги, потом карие глаза закрылись, и Каори прижала его к себе. Девушка укутала его в одеяло, поданное одним из охотников. Она поднялась на ноги, держа мальчика в руках, и уже собралась выйти отсюда, как вдруг ее нога запнулась обо что-то мягкое. Каори посмотрела вниз. Все это время под ногами мальчика лежал еще один ребенок. Он был куда моложе, и его оказалось сложно отличить от обугленной деревяшки. С ног до головы дитя измазанное сажей.

— Там еще один, смотри! — крикнул кто-то из охотников и они все принялись голыми руками разгребать горячие обломки — копай!

Каори тем временем вышла прочь с пепелища, здесь ее уже ждал Искандер. Он принял мальчика, завернутого в одеяло, и осторожно положил его на землю.

— Жив, — сказал Искандер, мельком осмотрев его тело — просто отключился.

Только он сказал это, как ребенок тут же вновь открыл глаза и прохрипел, глядя в черное небо.

— Что с Леви? Спасите Леви…

Каори провела ладонью по его щеке. Она сидела перед ним на коленях и забыла обо всем на свете. Искандер обернулся, посмотрев на то, как охотники достали еще одного ребенка и тут же принялись натирать спиртом раны.

— Леви, видимо, это вон тот, второй — сказал он.

Вскоре этого мальчика с короткими янтарного цвета волосами положили рядом с первым. Искандер осмотрел и его.

— Ну что, как он? — спросила Каори

Искандер кивнул.

— Удивительно… он тоже жив.

Каори сильно выдохнула, от груди словно отлегло. Она нагнулась к лицу ребенка со светлыми волосами, которого достала первым.

— Кто вы? Где ваши родители, что вообще здесь случилось?

Но мальчик на издыхании лишь успел произнести.

— Мое имя Тефтон… где Леви?.. Достаньте Леви…

— Леви спасли, ты слышишь? Он рядом с тобой — Каори говорила уже прямо ему на ухо, но это было бесполезно, ведь Тефтон вновь отключился.

Каори выпрямилась, посмотрев на Искандера. Остальные охотники молча смотрели на детей, встав в круг.

— Вот уж повезло им, что мы рядом оказались…

— Помолчал бы уж.

Искандер какое-то время смотрел на лица детей, потом вдруг встал на ноги и посмотрел на охотников.

— Так, разберитесь со своими винтовками и идите вдоль этой улицы. Может быть, на ней тоже кто-нибудь еще жив. Оби! Оби, иди сюда, нужен свисток! Если кого найдете, тут же зовите остальных, понятно?

— Понятно, господин ван Розенвельд — смело ответили мужчины и тут же разбежались по сторонам.

Рядом с детьми остались только Каори и Искандер.

— Интересно, что все-таки случилось? Живы ли их родители? — начал рассуждать он.

Каори не ответила, она продолжала сидеть на коленях рядом с Тефтоном, молча смотря на лица детей. В голове не укладывалось, они все-таки кого-то достали! Кто-то остался жив после этой ночи.

Искандер продолжал:

— В любом случае, я не питаю счастливой надежды… — он притих и сказал тоном ниже — ловко ты сюда прошмыгнула.

У девушки что-то оборвалось в груди, ее уколол страх.

— Я не обратила внимания… просто побежала.

— Идея залить хвосты водой твоя?

Каори подняла глаза, ощущая Искандера за спиной. Он держит оружие в руках?

— Я не понимаю, к чему ты…

— Ладно. Забудем.

Каори обернулась, мужчина был безоружен, он присел рядом с ней.

— Искандер… я…

— Я не наврежу тебе, Каори. Я слишком долго живу на этом свете и давно умею отличать хороших людей от плохих. Понимаешь?

Каори не знала, что сказать. Неужели он намекает, что обо всем догадался? Даже если он ее друг… его нельзя оставлять в живых, если он знает. Людям нельзя доверять. Но что она сможет сделать?

Девушка молча кивнула.

Несколько минут они просидели в тишине, смотря на ребят. Где то вдали слышались шорохи других охотников, свисток Оби. Затем Искандер вновь нарушил их тишину.

— Ты же понимаешь, что значит сожжение Грохма для этих пацанов?

— Им… наверное им будет сложнее найти учителя…

— Нет, Каори. Ты станешь их учителем.

Она посмотрела на него, ничего не ответив, но мужчина почувствовал, как она пытается сопротивляться своим молчанием, он ощутил ее беспомощный взгляд. Тот самый взгляд, что ни один человек никогда не видел на лице Каори.

— Не отнекивайся. Ты прекрасно знаешь, что ждет их в общественном приюте. Этот Тефтон, он держал балку из последних сил, сражался за свою жизнь и жизнь его друга, а может и брата. Я не хочу, чтобы в приюте из них сделали рабов. Пожалуйста, Каори.

— Но я не могу! — она встала на ноги и отошла немного, вдруг остановившись — я не стану…. Возьми лучше ты.

Искандер покачал головой, повернулся к девушке и взял за плечи, посмотрев прямо в глаза, которые напугано взирали на мужчину.

— Мы все боимся взрослеть. Все пытаемся отодвинуть этот срок разными предлогами. Но неизбежного не избежать, Каори. Ты прекрасно знаешь, что я не могу взять их, у меня уже есть ученик. Гильдия не позволит. А если ты позволишь отдать их кому-нибудь из тех, с кем ты только что ехала в вагоне, то их лучше бы было вообще не спасать. Достойными людьми они не вырастут. Отбрось сомнения и не бойся самой себя. Ты вырастишь из них настоящих охотников… не этих. Ты заменишь им мать, которая, должно быть, сгорела в огне этой ночи. Ну же.

Он отпустил ее плечи, и Каори медленным шагом подошла к детям. Она нагнулась над Тефтоном и запустила пальцы в его светлые волосы. Мальчик был теплый, и лежал так тихо, словно просто спит.

Неужели все и вправду закончится этим? Она возьмет их себе под крыло. Но такой иронии этот мир может и не потерпеть — охотники воспитанные уникумом. Искандер был прав — если не взять этих детей сейчас, то лучше бы им стоило погибнуть здесь. Таков этот мир.

— Хорошо. — Каори произнесла твердо, посмотрев каждому мальчику в лицо, а затем на Искандера, — хорошо. Я возьму их в свои ученики. Отныне эти двое будут носить мое имя.