Пепел

Ники Сью

Я думала, мы больше никогда не встретимся. Но судьба сыграла со мной злую шутку: теперь я учусь в его классе, сижу с ним за одной партой и пытаюсь сделать все, чтобы Мистер Популярность перестал обращать на меня внимание. Я — его запретный плод. Он — моя несбыточная мечта. Нам нельзя быть вместе. Наши родители не простят этого, если узнают. Однако с каждым днем сопротивляться притяжению сложнее.

Глава 9 — Витя

Когда нам объявили про областные соревнования, у меня аж дух захватило! Да, мы это сделали! Выжали из себя все соки, практически жили в зале, и теперь можем пожинать плоды своего труда. Однако я прекрасно понимал, что заметят не всех. Сколько нас таких, мечтающих стать звездами спорта? Это как игра в рулетку — вероятность попадания слишком низка. Но я всегда был убежден, если не прыгнуть, никогда не узнаешь: разобьешься или выживешь. Поэтому я прыгнул, а за мной — и парни из команды.

Именно из-за обсуждений будущих тренировок мы с Мишей опоздали на «самый важный» классный час. А еще, судя по выражению лица Егоровны, немного подпортили дисциплину в классе. Но с другой стороны, такая новость! Грех не поделиться.

Раевский затих первым, проходя за нашу неизменную последнюю парту. Мы сидели там уже три года и «старательно срывали уроки», как говорили учителя. Но ни я, ни, уж тем более, мой сосед категорически не были с этим согласны. За это учителя часто грозились рассадить нас с Михой, и нет-нет да и жаловались родителям.

— Шестаков, — донесся мне в спину голос Егоровны, когда я шел между рядами к своему месту. Я остановился и не спеша обернулся. — Ты там сидеть не будешь.

— Почему? — спросили мы в один голос с Раевским.

— Потому что я устала выслушивать в учительской, как два веселых баскетболиста срывают уроки и мешают учиться всему классу.

— Никто нам не мешает, — крикнула Лидка Яшина, строя мне глазки. Видимо, она еще не знала, что мы с Аленкой снова вместе, раз столько внимания и кокетства было потрачено на мою персону.

— Да ладно вам, Наталья Егоровна! Как мы в этом году с Шестом друг без друга? Это кощунство! — заныл Раевский.

Конечно! Кто, если не я, будет давать ему списывать алгебру? Мишаня был хорош только в спорте, учеба вообще не давалась ему.

— Шестаков, за первую парту, — голосом цербера прорычала классная. Я поднял руку и почесал затылок. Пересаживаться вперед не хотелось: там сидят одни ботаники. А учеба… с этим у меня никогда не было проблем. Один раз услышал или увидел — и тут же запомнил. Поэтому мне больше нравилось сидеть на задней парте и развлекать себя и окружающих.

— Шестаков, — повторила Егоровна. Я хмыкнул, видя, что спорить было бесполезно, — по крайней мере, сейчас, — и поплелся к волшебному месту, которое, видимо, должно было утихомирить меня.

Классная с улыбкой проследила, как я отодвинул стул, плюхнулся на него и вытянул руки, укладывая их перед собой вместо подушки. А потом я вдруг ощутил до жути знакомый запах: аккорд цитрусовых с жасмином и ноткой ванили. Я очень хорошо помнил его с детства. Мать пользовалась гелем с похожим ароматом еще до переезда. Его же она дарила Романовым на всевозможные праздники, и им же часто пахло от Риты. В какой-то момент я даже понял, что если чувствую этот запах, значит Маргарита где-то рядом.

Подняв голову, я повернулся и посмотрел на девушку, которая сидела рядом. Она старательно делала вид, что разглядывает за окном пейзаж школьного двора. Однако дело было далеко не в пейзаже. Эта странная прическа, очки, острые скулы и аромат лесных ягод! Я не мог ее ни с кем спутать.

— Эй, новенькая? — шепнул я, продолжая буравить Риту взглядом. Неужели она думала, что останется незамеченной? Господи, да я постоянно натыкался в городе на нее! Все эти восемь лет смотрел и задавался вопросами: «почему женщины предают мужчин?», «почему мать бросила нас с отцом?», «почему Марго выбросила меня, как старую ненужную плюшевую игрушку?».

«Стоп! Что она вообще здесь делает?», — вдруг спохватился я.

— Эй, ты оглохла? — повторил я, усмехнувшись. Я видел, как на шее Риты дернулась венка и как напряглась каждая мышца в ее теле. Мне хотелось рассмеяться в голос — настолько комичной казалась эта ситуация.

— Шестаков! — крикнула Егоровна. — Скажи мне, у тебя шило в одном месте, прости Господи? Ну сколько можно крутиться? Тебе уже восемнадцать, а как будто в первый класс пошел!

Рита едва слышно прыснула, а я откинулся на спинку стула, подперев рукой подбородок. Мне плевать было, что классная требовала к себе внимания. Разглядывать ту, что растоптала мое сердце восемь лет назад, было куда интереснее.

— А кто это за первой партой? — подал голос Стрельцов. Я глянул на него и развел руками, мол, самому интересно.

— У нас новая ученица, — произнесла Егоровна. — Маргарита Романова. Риточка, встань, пожалуйста, поприветствуй класс.

Марго тихо вздохнула и сжала ручку, которую крутила в тонких пальцах. Я не сводил с нее глаз; давно мы не были настолько близко. Теперь я отчетливо видел, насколько сильно изменилась эта девчонка: за безразмерной рубашкой были заметны довольно женственные формы.

И пусть я ненавидел Романову, но отрицать очевидные вещи было сложно. Например, то, что она была красивой даже в этом тряпье.

Рита сглотнула и с неохотой поднялась из-за парты. Опять не посмотрела в мою сторону. Смешно. Устроила театр недотрог.

— Всем привет, — произнесла Марго. Голос ее звучал неуверенно, без былого задора и яркости. Я даже не признал его, ведь раньше она была более бойкой.

— Меня зовут Маргарита. Я очень рада со всеми познакомиться.

— Ты всегда так странно одеваешься? — бестактно спросила Лена Ильинская. Я закатил глаза, вслух издав смешок. Странно — не то слово. Что за дурацкие бабкины тряпки? Она что, в монашки записалась с тех пор, как вычеркнула меня из своей жизни? Черт! Нам ведь было всего девять. В этом возрасте не принято «вычеркивать».

— Лена, — крикнула Егоровна, сводя брови. Марго ничего не ответила и молча села обратно, опустив голову так низко, что ее подбородок почти касался груди.

— Браво! — хлопнув в ладоши, сказал я, продолжая прожигать ее взглядом.

«Ну же! Насколько тебя хватит, малышка? Сколько еще ты будешь делать вид, будто это я — вселенское зло», — я входил в азарт.

— Браво, друзья! Давайте поприветствуем…

— Шестаков, да сколько можно! — Егоровна ударила кулаком по столу. Кажется, ей мои концерты перестали нравиться.

— Наталья Егоровна, — крикнул с последней парты Раевский. — Вы мешаете социализации девочки в новом классе.

— Адаптации! — влезла Аллочка.

— Социализации! — не унимался Мишаня.

— Адаптации.

— Хватит! — вздохнула Егоровна. — Начнем классный час. У нас много тем, а поспорить вы и после успеете.

Класс неохотно умолк, и начались обсуждения выпускных экзаменов, выбора вуза, поведения на уроках. Мне это было не особо интересно, потому что и вуз, и экзамены для меня были делом решенным. Куда поступать мы с парнями уже выбрали, а экзамены я сдам, не дурак уж. Сейчас у меня были дела интереснее: Рита и ее поведение.

Я все сорок минут не сводил с нее глаз, пытаясь понять, как бы мне хотелось относиться к ней: игнорировать или изводить. Наверное, всего понемногу.

Женщин нельзя прощать.

Когда прозвенел звонок, одноклассники подскочили со стульев, не дав Егоровне даже завершить свою речь. Я тоже поднялся, взял рюкзак, который висел на моем стуле, накинул его на плечи и пошел в конец класса, к последней парте. Ребята медленно расходились, обсуждая гулянки в парке. Рита же быстрыми движениями сгребла вещи в старый ранец и уже собиралась убежать из кабинета.

Однако во мне что-то щелкнуло, и я решил вернуться к ней, сам еще не понимая себя до конца. Встал в проходе, скрестив руки на груди, злорадно глядя на Романову и выжидая, когда Марго поднимет голову. И вот она повернулась ко мне лицом: ее глаза янтарного цвета с зеленой каемкой вдруг посмотрели прямо на меня, Рита замерла на месте, как кукла в музее восковых фигур.

— Что такое? — мои губы растянулись в насмешливой улыбке. Но взгляд этих глаз, похожих на потухшие звезды выбил почву из-под ног. И веселье куда-то пропало, и шутки исчезли. Рита смотрела на меня снизу вверх из-под черных, пушистых, изогнутых ресниц. Смотрела, как смотрят потерявшиеся и провинившиеся дети на взрослых, которые их наконец нашли; как грешник смотрит на бога, держа в руках медовую свечку.

— Я пройду? — спросила она нежным голосом. Я и сам не понял, почему сделал шаг в сторону, позволяя ей пройти. Ее аромат скользнул в легкие, напомнив детство и ту проклятую любовь, подобную которой я не встречал больше никогда в жизни. Подняв руку, я задел кончиками пальцев каштановые пряди ее волос, заплетенных в толстую косу. Однако Рита то ли не почувствовала этого, то ли предпочла сделать вид, что ничего не произошло.

На мои плечи словно легла огромная тяжесть, я закатил глаза и громко выдохнул. Настроение упало ниже плинтуса, хотелось взять мяч и со всей силы швырнуть его в стенку. Я оглянулся: Романова почти дошла до дверей, когда к нам в кабинет влетели девчонки из параллели.

— Витя! — сладким тоном пропела Аленка. Она не заметила Риту, проскользнула мимо и буквально в долю секунды оказалась рядом со мной, чмокнула в щеку и залилась рассказами о своих планах.

А я продолжал смотреть в спину Марго. Смотреть и думать, повернется или нет. Повернется или нет?! Повернется… Повернулась.