Шурави советские. Записи военного контрразведчика

Николай Акимович Дуюнов

Книга о работе сотрудников военной контрразведки во время войны в Афганистане, о малоизвестных и ранее не публиковавшихся формах и методах работы наследников легендарного СМЕРШа.

Начало

В мае 1979 года я был переведен по службе из Забайкальского военного округа в гарнизон Отар Среднеазиатского округа, что в 160 км от города Алма-Ата и в 100 км от города Фрунзе.

Особым отделом КГБ по 80-й учебной дивизии руководил майор Бекжанов Кунанбай Ханафинович, но в силу непростого произношения его имени и отчества мы его звали Николай Николаевич. Так что у меня был виртуальный тезка.

У нас сложились хорошие отношения. Начальника отличали выдержка, высокая культура поведения, компетентность, сочетаемая с жаждой знаний. На тот период у меня также был определенный опыт оперативной работы, что и принесло ряд положительных результатов уже в те несколько месяцев, которые нам пришлось вместе поработать.

По составу отдел был небольшой, но работоспособный, молодость отдельных работников — Кубатова Джумалы, Конкина Александра — сочеталась с опытом капитанов — Ванина Владимира Ивановича и Горбика Леонида Петровича.

Жили мы дружно, работали, не считаясь со временем. Вскоре меня включили в резерв выдвижения на должность начальника Особого отдела.

Бекжанов К. Х. был выдвинут на вышестоящую должность и убыл в город Алма-Ата в конце октября 1979 года. Начальником отдела прибыл майор Крайнов Анатолий Николаевич, с которым мы проработали до июля 1981 года.

Подружился я с Кубатовым Джумалы — выпускником Новосибирского политического училища, избранным секретарем парторганизации отдела, но еще слабым оперработником, в силу чего наше общение было в основном вечерами вопросов и ответов.

В декабре 1979 года Крайнов ушел в очередной отпуск, я остался за начальника отдела. Сразу возникло множество вопросов, которые надо было решать уже мне в новом качестве.

16 декабря 1979 года было воскресенье, день выдался солнечный и теплый, мы семьей пошли в сопки, они начинались сразу за нашим гарнизоном. Свежий воздух, радующая глаз горная природа прибавили настроения, дали заряд энергии на следующую неделю. Поужинав, сели смотреть телевизор.

Около 19 часов прибегает солдат, дежурный по отделу:

— Товарищ майор, вас срочно к телефону полковник Селин!

Я оделся и бегом в отдел. Полковник Селин Алексей Константинович был в ту пору начальником Особого отдела 17-го армейского корпуса, дислоцированного в городе Фрунзе, и мы ему подчинялись.

Селин дал команду разыскать Кубатова и срочно выехать нам вместе в город Фрунзе, прихватив тревожные чемоданы. Я, в свою очередь, распорядился найти Кубатова и вызвать его по тревоге в отдел. Сам позвонил командиру инженерного полка подполковнику Воронову Леониду Георгиевичу и попросил прислать машину для поездки в город Фрунзе. Он удивился такой спешке, но дежурная машина была подана через десять минут. Я вернулся домой, объяснил ситуацию Светлане, взял тревожный чемодан и через десять минут уже был в отделе. За годы работы в КГБ я привык к таким вызовам, поэтому ничего особенного в этом не увидел.

Прибежал Кубатов, я ему вкратце изложил суть, сели в машину и поехали во Фрунзе. По дороге гадали, зачем мы понадобились Селину, так как нас редко привлекали для работы в других гарнизонах, ибо у нас была развернутая учебная дивизия и своих проблем было достаточно. Но приказ есть приказ, и его надо выполнять.

Через два часа мы были в отделе во Фрунзе, но Селин уже был дома. Я позвонил ему и доложил, что мы прибыли, команда была располагаться в отделе и быть готовыми к шести утра к выполнению задачи, которую он завтра и поставит. Спать нам приготовили в кабинете заместителя начальника, и мы, поужинав, легли спать.

В пять часов утра нас разбудил дежурный, и к моменту прибытия Селина мы уже были в его кабинете.

Селин не торопился, он внимательно нас рассматривал, затем всех расспросил о делах семейных, о состоянии здоровья и так далее.

Селина я знал еще по службе на Дальнем Востоке, когда после окончания 311-й школы КГБ пришел к нему оперуполномоченным в Особый отдел Спасского гарнизона. Службу Алексей Константинович начинал помощником оперуполномоченного Смерша в годы войны, освобождал Китай, работал в Харбине, имеет много государственных наград. Окончил Высшую школу КГБ. Проработали мы вместе три месяца, и он уехал на повышение в Среднеазиатский военный округ. И вот, встреча через десять лет. Но он такой же энергичный, подвижный, с юмором.

Слушали его внимательно, записывать ничего не полагалось, для этого есть память, которую постоянно тренировали.

— Задача, которую предстоит решать, товарищи офицеры, несложная, вы такие решаете у себя на объектах каждый день. Предстоит подготовить мотострелковый полк, дислоцирующийся в городе Ош, к учениям в условиях зимы на незнакомой местности. Для этого в каждом батальоне будет работать оперуполномоченный, а для Дуюнова, Башкоева, Пономарева нагрузка будет побольше.

— Как долго это продлится? — задал вопрос Башкоев.

— Около месяца.

— Когда выезжаем?

— Прямо сейчас.

В уазики загрузили наши вещи, сухпай, воду, и через полчаса мы уже двигались в дальний гарнизон. В первой машине ехали Селин, Кубатов, Башкоев, во второй — я, Пономарев Александр и Елизаров Александр. Их я не знал до этого, так что пришлось знакомиться по дороге.

Дорога в город Ош лежала между перевалами, высота которых — более 5 000 метров над уровнем моря, да и вообще-то, на улице декабрь. Мы это почувствовали сразу, как начали подъезжать к перевалу Сусамыр. Холод такой, что не знаешь, как сесть или лечь, чтобы не замерзнуть, да и одежонка наша была не по сезону — ну не думал никто, что придется ехать по горам. Даже и не знаю, как бы мы выжили тогда, если бы не было с собой родимой водочки, которую мы не забыли положить в тревожный чемодан, а это мы никогда не забывали. Но все хорошее быстро кончается, и до приезда в город Токтогул мы все же замерзли, а туда свыше 300 километров. Дорога по перевалу шла серпантином, скорость — не более 10 км/час, так что мы приехали в Токтогул около часа ночи, надо было переночевать где-то и утром снова в путь. Селин подъехал к какой-то гостинице — это развалюха одноэтажная, долго стучали, открыла заспанная киргизка, спросонья не понимающая, откуда взялись эти военные, да и не знающая русского языка. Выручил Кубатов, объяснил что-то, и нас впустили в дом. Там такая же холодрыга, как и на улице, только не дует, и снова встал вопрос: чтобы выжить до утра — нужна она родимая, водочка! А где ее взять в час ночи? Конечно же, только у местных жителей. А кто может с ними общаться? Только Кубатов. Вот тогда мы его и зауважали. Но зауважали и Селина, который вез с собой целый ящик коньяка и в эту трудную для нас минуту выделил нам пару бутылок. Я до сих пор ему за это благодарен, иначе замерзли бы мы или заболели, что было явно некстати. Короче, выжили и утром поехали дальше.

К вечеру проехали оставшиеся 350 км, и вот он — город Ош. Я там до этого не был. Город стоит в горах, дороги извилистые, узенькие, но областной центр. Думали, приедем, отдохнем, но не тут-то было. По приезде сразу же была объявлена тревога и началась работа.

Полковник Селин представил нас офицерам штаба корпуса, которые прилетели в Ош самолетом, офицерам полка, прибывшим по тревоге, поставил нам задачу, и мы приступили к работе.

Особый отдел КГБ СССР по 40 общевойсковой армии.

Все Начальники Особых отделов КГБ, заместители,

сотрудники штаба отдела. Я третий справа.

Май 1983 года, Кабул, Афганистан

Командиром полка был подполковник Кудлай, начальником политотдела — майор Архангельский, заместителем командира полка — майор Арутюнян, которые очень помогали нам в работе.

А работа нам предстояла специфическая, какую я ни до этого, ни после этого не выполнял. Необходимо было за несколько дней проверить весь личный состав полка, дать заключение по каждому солдату, прапорщику, офицеру на его благонадежность, отвести всех, на кого был хоть какой-нибудь компромат, а главное — в каждом подразделении навербовать секретных сотрудников (в народе — агентуры), и такое количество, какого нам и не снилось.

Мне в обслуживание были переданы один батальон и артиллерийский дивизион, а это более тысячи человек.

Командир батальона капитан Нестеров Валерий — невысокого роста, подтянутый, собранный — мне сразу понравился знанием личного состава, умением ориентироваться в обстановке и видеть перспективу. Мы договорились о том, что соберем командный состав батальона у него в кабинете через полчаса, а за этот период набросаем план первоочередных мероприятий по подготовке батальона.

Валера закончил Академию им. Фрунзе, батальоном командовал около года, так что проблем в ознакомлении с его подчиненными у меня не было. Характеристики сжатые, точные, в чем я впоследствии убедился.

Задача офицерам, прапорщикам, сержантам была поставлена. Посыпались вопросы — зачем, куда, почему, когда и так далее.

Я остановил любопытных и сказал, что они напрасно задают столько вопросов, так как отвечать на них нет необходимости — каждый из них за свою службу столько раз готовил свои подразделения к подобным мероприятиям, что должен был уяснить одно: приказ надо выполнять, а вот как лучше выполнить — это уже другое дело, на этом мы и сосредоточим внимание сейчас и потом.

Смотр батальона мы провели через два часа. Внушительно выглядело боевое подразделение, вытянутое в походную колонну — БМП с боекомплектами, солдаты, сержанты, офицеры в полевой форме, перетянутые ремнями, в касках, с оружием, противогазами.

За что я люблю армию — так это за мобильность, за способность быстро, без демагогии решать все поставленные задачи, за готовность личного состава действовать по любой вводной в незнакомой местности, в любое время суток, за ее высокий идейно-политический настрой, за взаимовыручку и за многое другое, без чего она не называлась бы школой жизни. Я бы сказал — академией жизни.

Не все соответствовало на тот момент в батальоне требованиям марша, и нам пришлось потратить некоторое время на то, чтобы одеть солдат и офицеров в зимнюю одежду, подготовить технику к действиям в условиях холода, пополнить запасы боеприпасов, питания, оформить походную агитацию, доукомплектоваться личным составом до полного штата, заменить больных и многое другое.

Смотр полка показал, что командир полка и его подчиненные потрудились неплохо. Часть готова к выполнению любой задачи.

Но у нас были другие задачи — убрать из полка всех нарушителей дисциплины, лиц, имеющих родственников за границей, судимых, проходивших по нашим материалам. Таким образом, из полка было отсеяно около сотни человек. Но надо было развернуть полк до штатов военного времени, а это значит призвать на службу более 2 000 человек. Выловили всех приписников в Оше, Ошской области, Таджикистане, но нам работы прибавилось на круглые сутки — ведь всех призванных надо было проверять по полной программе так же, как и остальных. Работа кипела день и ночь, пальцы сводило от ручки и бумаг, от печатных машинок и беготни от полка до УКГБ по Ошской области, где велась проверка.

Призвали и стариков, и молодых, работающих и тех, кто учился, даже нескольких только что уволенных из армии и ставших на учет в военкоматах. Словом, выгребли всех, кто мог стоять на ногах и носить оружие. В расчет не бралось ничто — ни отсрочки, ни болезни — в общем, ничего того, что сейчас принимается в расчет. Надо, и все. Но среди них необходимо было еще и агентуру приобрести, а это вам совсем другая работа, и поэтому мы падали с ног, но делали то дело, которому учили уже нас — оперработников. Они меня только и поймут. Ту работу, на которую отведено полгода, надо было делать за два-три дня, причем на связи у каждого оперуполномоченного должно было быть по 55 — 60 негласных помощников. Задачу мы, конечно, выполнили, но качество помощников было, мягко говоря, нулевое. Ведь их же надо было учить, а времени на это как раз и не было, и можете представить, что делал потом оперработник, у которого они были на связи. Да ему впору было повеситься от таких помощников. Это я сам потом на себе испытал.

22 декабря в четыре утра полк был поднят по тревоге. Быстро, без суеты батальоны вытянулись в походную колонну.

Задачу на марш ставил командир корпуса. Слушали затаив дыхание. Предстояло совершить марш через горные перевалы Киргизии и Таджикистана (а их высота была более пяти-шести тысяч метров над уровнем моря, да и зима ведь была на дворе) и прибыть к месту учений в город Хорог Горно-Бадахшанской автономной области Таджикской ССР. Расстояние — более 1 250 километров, тем более что и техника наша порой дышала на ладан. По этой причине не шел на учение танковый батальон, где были допотопные танки, БМП не первой свежести. Единственное, что не подвело — это автомобильная техника, но ведь это был полк на БМП, а это 90 штук, на дизельном топливе, нагруженные под завязку — снаряжение, боеприпасы, дрова, палатки, да и другая поклажа, которую загрузили запасливые прапорщики и солдаты. БМП были похожи на навьюченных верблюдов, не лучше выглядели и ЗИЛы, ГАЗоны, КамАЗы и прочая техника.

Таких маршей не совершала ни техника, ни люди, не было прецедента в вооруженных силах СССР. Мы были первыми и, наверное, последними.

Не до каждого, очевидно, дошел смысл задачи, но думаю, у многих родились вопросы: «Выдержу ли я такие испытания? Как поведет себя техника? Все ли я сделал для того, чтобы она не сломалась? Есть ли запасные части? Хватит ли квалификации осуществить срочный ремонт в экстремальных условиях?»

Ответ на эти вопросы дал марш. Команда по машинам раздалась, как всегда, неожиданно, все бросились по местам, и через несколько минут мы покидали обжитый гарнизон.

Грохот боевых машин разбудил предутреннюю тишину города Ош. Залаяли собаки, многие жители включили свет в домах, вышли на улицы, где двигалась многокилометровая лента машин.

Дорога петляла между горами. Это исторические места: здесь много веков назад шел со своим войском Александр Македонский, здесь живут потомки его воинов. Таджики с голубыми глазами выделяются среди своих черноглазых соплеменников и ростом, и другим овалом лица.

С интересом всматривался я в эту местность, не приходилось видеть этих высоких пиков гор, речек, кишлаков, примостившихся почти у обрывов, таких оборванных и худых людей, живущих в ХХ веке в глинобитных мазанках. Я еще не видел Афганистана.

Впечатление было сильным, так как до этого я служил на Дальнем Востоке — на Сахалине, в Приморье, Забайкалье, Сибири. Но там природа не такая суровая, она кормит и поит людей, а здесь — горы, камни и почти нет растительности. Каким мужеством должны обладать живущие здесь люди, если им каждый день приходиться бороться за свою жизнь?

Мы вскоре на себе почувствовали силу здешней стихии — пошел снег, подул ледяной ветер, не видать ничего, продувает насквозь. Пришлось новенькие полушубки надеть задом наперед, на грудь положить шапку — и все равно было холодно.

Спустившись с одного перевала, попали в долину, где нестерпимо светило солнце. Глаза начали слезиться, у некоторых появилась куриная слепота, по этой причине нескольких механиков-водителей пришлось срочно заменять на призванных из запаса, отчего темп движения стал совсем не плановым.

Странно повела себя и техника: не тянут двигатели, дымят и только, скорость упала до 5 км/час, колонна растянулась на многие километры. На высоте оказалось, вода кипит при 80 градусах, и пришлось срочно менять технику вождения, больше оборотов двигателя, чтобы он охлаждался за счет работы вентилятора.

Но проявилась еще одна наша беда: наш солдат все делает хорошо только тогда, когда рядом стоит командир. Мы ведь с собой везли технику на прицепе — пушки, контейнеры с продуктами и так далее. Необходимо было так их закрепить, чтобы они в пути не оторвались от тягачей, но произошло как раз все наоборот: оторвалась бо́льшая часть контейнеров с продуктами, несколько гаубиц Д-30 — в общем, уже в начале пути мы имели небоевые потери.

В такой обстановке мы двигались сутки, преодолели свыше 300 километров, остановились у поселка Сары-Таш. Кругом снег, холод, хочется спать, кушать, но надо осмотреть технику, заправить ее, оборудовать палатки для сна, организовать караульную службу и многое другое. И только потом и самим отдохнуть.

На отдых было дано только шесть часов. Затем снова команда: «Подъем, по машинам и в путь!» И тут снова проблемы. Заправили наши машины соляркой вечером, а утром многие топливные насосы БМП просто разорвало — в солярке была вода. Началась разборка с прапорщиками — когда меняли летнюю солярку на зимнюю и меняли ли, почему не следили за ее плотностью и так далее. Пострадали машины в основном 3-го батальона, командиром которого был майор Лев Рохлин, заправлявшийся в последнюю очередь. Доложили командующему округа, вылетели на вертолетах ремонтники и следователи прокуратуры, а мы продолжали путь вперед.

Дорога пошла вверх и вверх. Стало не хватать кислорода, начала кружиться голова, и появилась какая-то слабость. Дорога — серпантин, посмотришь вниз — БМП как спичечный коробок, только дымок вьется. Добавьте сюда обжигающий ветер и представьте, с каким комфортом мы путешествовали по этим диковатым местам. Бедные солдаты Александра Македонского, как я их понимал в эти дни. Техника ломалась, ее оттаскивали на обочину, ремонтники принимались колдовать над ней, и через какое-то время она вновь присоединялась к колонне.

Так прошел еще один день. Движение продолжалось и ночью. Под утро колонна подошла к кишлаку Мургаб. Это уже был Таджикистан. Нас встретили коллеги из Особого отдела погранотряда, и пока личный состав размещался на ночлег и приводил технику в порядок, мы поехали к ним в отдел. Мургаб — это на границе с Китаем, через хребет — Китай. Высота — более 5 000 над уровнем моря. Стояла относительно теплая погода, но высота… Ходьба с трудом, сердце останавливается, а как хотелось спать, не передать.

Однако дело прежде всего. Нас ввели в оперативную обстановку, сложившуюся в этом районе, уточнили маршрут, некоторые детали для нас были новыми, так как никто из нас ранее так близко к госгранице не служил. Затем коллеги организовали баню, и мы уснули сном праведников, пока не прозвучала вновь команда: «Подъем, по машинам!»

Движение начали утром, впереди нас ждал город Хорог, но до него было более 490 км. Дорога пошла вниз. Если до Мургаба мы почти не встречали кишлаков, то теперь они стали встречаться чаще. Да и дорога стала получше — прямее и кое-где даже асфальт. Вот тут-то наша техника и показала, на что способна.

Я сидел в БМП, которую вел комбат — Валера Нестеров. Это был мастер вождения, скорость 85 — 90 км/час он держал с батальоном четко.

Встречные машины прижимались к обочине, видя несущуюся стальную громадину.

Внизу было теплее, не так давило на сердце. Дышалось легче. Придавало силы то, что скоро будем на месте и приступим к учениям. Но глядели на карту, и становилось как-то не по себе. Какие учения, если кругом только горы и ущелья, а наша техника предназначена совсем для другого? Да и дорога потом никуда не вела. За речкой было чужое государство, и звалось оно Афганистан, а это было мирное, спокойное государство, где жили те же таджики. Чего же мы сюда приперлись, какие такие учения можно тут проводить? Спросить было не у кого, так как Селин остался в Сары-Таше. В общем, думай, что хочешь, но мыслей умных не приходило на ум, да и не до этого вскоре стало.

Прибыли в Хорог в четыре утра, остановились на горе выше речки Хорог и самого города. Стали также готовиться на постой — ставить палатки, проверять технику, оружие, кормить солдат.

Сон не шел, в организме все продолжало трястись, звон в ушах не затихал, да и в палатке было холодно. Я вышел и пошел искать своих коллег. Оказалось, что Кубатову оказывают медицинскую помощь, сердечко шалило, остальные чувствуют себя хорошо, только у всех обморожены губы да болят глаза. В батальоне у Саши Пономарева меня покормили горячей лапшой, напоили чаем, и вот тут я почувствовал, что устал и хочу спать. Заснул там, где сидел.

Не помню, сколько прошло времени, только команда «Подъем!» и разбудила. Вскочил, подошел к бочке с водой, умылся. Привел себя в рабочее состояние и пошел к ребятам.

Наш лагерь расположился около какого-то заведения, обнесенного проволокой и забором. Оказалось, что это тюрьма, оттуда слышались какие-то стуки, как будто стучат чашками. Внизу речка, а за речкой Афганистан. Просто речушка-переплюйка, а дальше заграница, неведомая страна. Что мы тут делаем и зачем сюда забрались, непонятно.

За нами приехали коллеги из КГБ Горно-Бадахшанской автономной области, и мы поехали к ним в отдел, где нас приняло начальство, познакомились, связались по ВЧ с нашим начальством в Алма-Ате, получили инструкции по дальнейшей деятельности, а затем поехали в Особый отдел Хорогского погранотряда, где уже более плотно вникли в оперативную обстановку.

Вот тут-то внутри что-то похолодело. То, что пришлось услышать, а затем увидеть на картах, привезенных офицерами Генерального штаба, каждого повергло в шок. По-другому не назовешь.

Нам предстояло в условленное время, которое нам сообщат отдельно, пересечь государственную границу с Афганистаном, двинуться вглубь, в сторону города Файзабад, и захватить его.

Дальнейшие инструкции будут даны уже потом. Вот тогда только в мозгах стало проясняться, для чего мы здесь появились, хотя не до конца было ясно, а что же дальше-то делать.

Здесь мы познакомились с жизнью погранотряда, узнали ближе этих мужественных и преданных Родине людей. Непросто здесь жить, не всякий выдержит в этом суровом краю. А ведь живут здесь вместе с семьями. Радуются всему хорошему вместе со своим народом и не считают себя забытыми, покинутыми.

Я всегда преклонялся перед семьями наших старших товарищей, которых судьба забрасывала в дальние гарнизоны, они через всю свою жизнь пронесли оптимизм, желание творить, любовь и верность нелегкому труду защитника Родины. Особые чувства вызывают жены этих мужественных людей. Невзирая на сложности семейной жизни, нелегкие бытовые условия, отсутствие элементарной медицинской помощи — они растили и растят потомство, чтобы их судьба повторилась в судьбе детей. Порой они, не доучившись в вузах, работали и работают там, где они нужнее всего, твердо веря, что делают нужное всем дело. Такими женщинами-патриотками сильна наша армия, сильны наши чекисты, офицеры особых отделов КГБ СССР.

Здесь же мы узнали, что в соседнем Афганистане произошли большие перемены. В связи с тем, что глава Афганистана Амин готовился предать интересы Апрельской (1978 года) революции, патриотические силы свергли его, выбрав руководителем Бабрака Кармаля, который обратился за помощью к руководству СССР, и наше правительство приняло решение оказать вооруженную помощь, так как против Афганистана готовилась интервенция. Больше нам ничего не сказали, но стало ясно, что ждет нас такое, чего и не снилось.

Задача полку была поставлена конкретная — пройти форсированным маршем из города Хорога в поселок Ишкашим, а затем в сопровождении маневренной группы погранотряда пересечь границу с Афганистаном и, соблюдая повышенную боевую готовность, выдвигаться к городу Файзабад и захватить его, расположиться лагерем около него и ждать указаний, что делать дальше. Оружие применять только в случае нападения на колонну.

Посуровели лица солдат и офицеров, когда им сообщили приказ Генштаба.

Что нас ждало за этими высокими горами? Есть ли там дороги? Пройдет ли техника? Как нас встретят афганцы? В каком качестве мы будем там находиться? Какие боевые задачи придется решать нашей части? Как будет организовано наше снабжение? Ведь с собой мы брали питания и боеприпасов только на первый случай, всего на несколько недель.

На эти и другие вопросы ответ мог дать только Афганистан…