Повелитель нанокозявок

Николай Богородский

События, описанные в этой повести, обязательно произойдут. Пусть простят автора за такую категоричность, но свидетелями этих событий обязательно будут те, кто сейчас ходит в детский садик. Или дети тех, кто сейчас ходит в детский садик. Но события грядут. Они случатся, потому что человек обязательно найдёт способы эффективного лечения болезней и в конце концов победит все недуги. Да, человек сможет собирать из молекул сердце, почки, печень и другие органы для замены больных и изношенных. Молодой учёный, занимающийся в Институте экспериментальной медицины конструированием человеческих органов, неожиданно для самого себя поссорился со своей девушкой. Конечно, после этого он наделал много глупостей и, конечно же, напился. Да, в конце двадцать первого века люди тоже будут злоупотреблять алкоголем. По пьяной лавочке его осенило: если он делает органы, почему же не сможет сделать тело? Решено: он сделает себе девушку – такую же, как и его любовница, только без закидонов. Но всё пошло не так, как планировалось. Просто в его планы вмешалось вечное и древнейшее чувство под названием «любовь». Оно оказалось сильнее всего на свете, несмотря на кажущееся могущество человека.

Глава 1. Антон и Анна

Середина семидесятых годов двадцать первого века

Антон вместе со своей подружкой Аней тщательно выбирали уединённое место рядом с Волгой, чтобы провести выходной вдали от огромного города, от его небоскрёбов, толкучки на улицах и в воздухе, полюбоваться природой, искупаться в реке.

Пока что им не везло. Сверху, из аэромобиля Антона, было видно, что таких мечтателей, как они, было множество и те, кто был попроворнее, уже наслаждались общением с природой.

— Я тебе говорил, что надо было встать пораньше, не тянуться, быстренько в машину и сюда. Теперь вот все места заняли, не знаю, найдём что-нибудь или нет, — ворчал Антон, выруливая вдоль береговой линии Волги.

— Найдём, не парься! Тоже мне — «встать пораньше». А кто вчера не давал мне спать чуть ли не до утра, а? — тоненьким голоском отбивалась от его нападок Анна. — У меня все мышцы болят, и вообще, я не выспалась.

— Ты ещё скажи, что тебе было плохо, — ухмыльнулся Антон, закладывая крутой вираж. — Тоже мне — «мышцы». Ещё непонятно, кто кому не давал спать!

Неожиданно впереди показалась небольшая лощинка, спускавшаяся к реке, а пригорок рядом с ней был покрыт изумрудной зеленью травы с вкраплениями жёлто-белых цветков ромашки.

— Вот сюда давай приземляйся, — закричала Аня. — Как здорово, здесь никого нет!

Аэромобиль, описав в воздухе дугу, сел на вершине пригорка. Аня выбралась из салона, потянулась и спустилась по лощинке к воде.

— Антон, здесь очень хорошо! Доставай нашу подстилку, давай остановимся здесь.

Антон покрутил головой, хмыкнул, но согласился со своей спутницей. Вокруг действительно не было ни души, ромашки кивали головками под дуновением летнего ветерка, чуть ниже раскинулась водная гладь великой русской реки. Антон вздохнул всей грудью, произнёс: «Хорошо!» — и приступил к обустройству места отдыха.

Прошло уже почти два года, как Антон Егоров познакомился с Аней. Знакомство состоялось на большой пресс-конференции, на которой Антон, как ведущий специалист крупного исследовательского Института экспериментальной медицины в области нанотехнологий, отвечал на глупые, как ему казалось, вопросы журналистов. Недовольство Антона этой встречей было столь явным, что директор института вынужден был шёпотом сделать ему внушение. После этого всё более-менее наладилось, поскольку интерес публики лежал как раз в области работ Егорова по созданию так называемых медицинских нанороботов, способных «ремонтировать» человеческий организм, проще говоря, доставлять необходимые лекарства в нужную часть тела, бороться с раковыми клетками, вирусами, растворять тромбы, заживлять внутренние раны. Эти технологии уже применялись на практике, а Егоров вместе со своими сотрудниками начал работать над конструированием внутренних органов с помощью тех же нанороботов и пересадкой их людям, страдающим тяжёлыми заболеваниями или попавшим в аварию. Когда Антон кратко рассказал об этом направлении исследований, со своего места в зале поднялась миловидная девушка в джинсиках и лёгкой курточке, с длинными каштановыми волосами, лежавшими мягкой волной на её плечах и опускавшимися почти до пояса, пухлыми губками и огромными голубыми глазищами.

— У меня вопрос! — резко заявила она и буквально выдрала микрофон из рук модератора. — Меня зовут Анна Самойлова. Я пишу для журнала «Медицина и техника». Скажите, господин Егоров, а вы сможете вашими нанокозявками починить разбитое любовью сердце?

В зале раздался шум, послышались смешки. Какая-то женщина поддержала Анну, заметив, что и ей тоже нужны такие козявки, причём срочно. С задних рядов трубный мужской голос сообщил, что у него имеется инструмент, который починит разбитые сердца без всяких козявок. Антон во все глаза смотрел на девушку, осознавая, что она ему очень и очень нравится, и не мог вымолвить ни слова, только промычал что-то невразумительное. Пинок директорским коленом под столом вывел его из состояния прострации.

— Да, это очень серьёзный и важный вопрос, господа! Я рад, что среди журналистов есть столь продвинутые личности, которые поднимают такие глобальные проблемы. — Зал притих от его голоса и неожиданного ответа. — Эта проблема настолько велика, что нам вряд ли хватит времени обсудить её в рамках этой встречи, поэтому я приглашаю госпожу Самойлову выпить со мной кофе после окончания конференции.

— Я согласна, — звонко отозвалась Аня.

Ответив ещё на пару вопросов, Антон объявил об окончании встречи и, расталкивая всех на своём пути, кинулся за уходящей девушкой.

— Анна, подождите, я же хочу ответить на ваш вопрос!

Она обернулась, улыбнулась очаровательной улыбкой, произнесла:

— Да, конечно, я с удовольствием послушаю.

— Тогда приглашаю вас вон в тот ресторанчик. — Антон показал рукой на вывеску «У кошки-норушки».

Расположившись за столиком, они беседовали о чём угодно, только не о разбитых сердцах. Время пролетело незаметно, за окном сгустились сумерки. Антон вызвался проводить Анну до дома и сразу же получил согласие. Поднимаясь в лифте на пятьдесят пятый этаж, Антон обнял её и поцеловал в губы. Она чуть-чуть отстранилась и тихонько спросила:

— А ты не торопишься, романтик?

Он посмотрел ей в глаза и понял, что уже немного опаздывает. Внёс её на руках в квартиру, по дороге срывая одежду с неё и с себя, положил на диван и оказался в ином мире, мире наслаждения, равного которому нет на планете по имени Земля. Вечер постепенно перетёк в ночь, а они всё не могли оторваться друг от друга, открывая всё новые и новые источники блаженства. В конце концов оба в изнеможении повалились рядом. Она приподнялась на локте, посмотрела ему в глаза и сказала:

— Вот ты и починил моё сердце, чародей! Пойдём на кухню, попьём кофе.

Потом у них начался медовый месяц. Она перебралась в его трёхкомнатную квартиру, расположенную в старом четырнадцатиэтажном доме в Замоскворечье. Бо́льшую часть времени они проводили в постели, забывая о работе, прогулках, дне и ночи. В этот месяц Антон запустил все дела в лаборатории, чего не позволял себе с самого начала работы в ней. Ближе к концу месяца его вызвали на ковёр к директору.

— Слушай, Егоров, я не понимаю, что с тобой происходит. Ты относительно молодой человек, тебе же всего-навсего тридцать пять, уже видный учёный, руководитель научного коллектива — и вдруг такие фортели! Пущена на самотёк тематика, ни одного отчёта, коллектив предоставлен сам себе, женщины красят ногти в рабочее время, а мужики бегают за пивом. Когда это закончится?

— Да, господин директор, признаю, у меня… — замялся Антон. — Я тут познакомился с девушкой, и вот так получилось, что…

— Это с той журналисточкой, так? — рассмеялся директор. — Слушай, я тебе, как огромному научному таланту, всё прощаю… но! Но если ты в ближайшее время не выправишь положение дел в своём секторе, мне придётся принять соответствующие меры, причём вплоть до. Понятно?

— Да, понятно, всё-всё исправим.

— Слышь, Антон, женись ты на этой журналюшке, и всё сразу наладится. Да и пора тебе остепениться и семьёй обзавестись, — крикнул ему вдогонку директор.

Спустя некоторое время любовный пыл немного угас. Молодые люди по-прежнему желали друг друга, но происходило это уже не каждую ночь, а время любовных ласк всё сокращалось и сокращалось. По прошествии года Анна всё чаще стала допытываться, любит ли её Антон. Конечно, он отвечал, что любит. Что не может жить без неё. Что она самый дорогой для него человек на свете. Потом завтракал и уходил на работу, а возвращался ближе к ночи — выжатый как лимон. Но однажды Анна не дала ему возможности, как обычно, заснуть после ужина.

— Тоша, нам надо поговорить! — безапелляционным тоном заявила она слегка осоловевшему после ужина Егорову.

— Анечка, а завтра никак нельзя поговорить? Я устал.

— Нет, сейчас! — громко крикнула она. — Именно сейчас! А то, может, это завтра будет совсем другим.

— Чего ты хочешь? Говори прямо, не тяни кота за подробности.

— Тоша, почему ты стал относиться ко мне как к мебели? Приходишь с работы, проглатываешь ужин, при этом ты где-то далеко-далеко, наверное в своей лаборатории, потом или заваливаешься спать, или быстренько удовлетворяешь свою похоть и дрыхнешь до утра. У нас нет ничего общего: ни общих интересов, ни разговоров, ни дел. Антон, а ты меня любишь? Ведёшь себя так, как будто я пустое место или служанка!

— Анечка, ну что ты несёшь? Я просто немного устаю, у меня на работе аврал, вот сейчас доделаем тему, и всё будет как прежде!

— Ты знаешь, в это я не верю. Ведь любовь — это постоянно горящий огонь, это постоянное тепло сердец, это ты во мне, а я в тебе, мы неразделимы и вечны. А ты!..

— А что я? Я, как всегда, проникаю в тебя, и нам хорошо!

Он попытался обнять её, но ничего не вышло: она отстранилась от него.

— Дурак ты, Антон, ох какой же ты дурак! У тебя мозги высохли в этой лаборатории, можешь только своими козявками командовать. Говори мне, что такое любовь? Я это хочу услышать от тебя. Тоша, ты же учёный, говорят, большой учёный, — значит, ты всё знаешь. Говори быстро, что такое любовь!

— Ну как «что такое»? — Антон недоумевал. — Ну вот ты мне нравишься, особенно без халатика.

Он запустил руку под её халат и тут же получил ощутимый шлепок.

— Что дерёшься? Что вообще с тобой сегодня?

— Так я и думала, что ты мне не ответишь на мой вопрос. Значит, ты меня не любишь!

— Любишь, не любишь. — Антон стал раздражаться. — Какие-то бабские капризы. Ложись давай, снимай с себя эту тряпку, я тебе докажу, что люблю тебя!

— Нет, Антон, это похоть, это страсть, это одержимость, но только не любовь! Вот я, например, люблю тебя, и для меня любовь к тебе — это нескончаемый источник энергии, с ним можно реализовать все мечты, но сбудутся они только в одном случае: если у нас с тобой будет духовная близость, если и ты ощущаешь такой же прилив сил, когда видишь меня. А ты как в том плохом анекдоте, помнишь? Жена мужу выговаривает: «Ты, как с работы припрёшься, так сразу: “Давай в койку”. Нет бы поговорить об искусстве, литературе». На следующий день вечером муж говорит: «Клавка, ты Шульгберта читала? Нет? Тогда марш в койку». И никакой духовной близости. Печально это.

— Послушай, Аня. — Сонливость Антона как рукой сняло. — Я же учёный, то, о чём ты говоришь, возникает только потому, что в нашем организме происходит выделение гормонов: дофамина, адреналина, серотонина и эндорфина. Вот и вся так называемая любовь. Это же только химия, и больше ничего.

— Да, а ты совсем плохой, Тоша. Вот уж не думала, что ты так будешь мне отвечать. Химия! Ну надо же, химия! А душа, Тоша, твоя и моя душа? Разве она здесь ни при чём? Ты робот, Тоша, бесчувственный робот. А я-то хотела от тебя ребёнка! Да разве это можно делать? Роботов от тебя нарожаешь, что потом будет? Будет ужасный ужас. А на сегодня всё! Ты спишь один со своими серотонинами и адмудофами.

Анна забрала подушку и одеяло и, волоча его по полу, отправилась в другую комнату.

После этого Антон с Аней не разговаривали почти неделю. В один из вечеров первым прервал молчание Антон.

— Аня, хватит дуться! Давай поговорим как люди, — с надеждой в голосе попытался заговорить Антон.

— Ба, голосок прорезался, — ехидно улыбаясь, саркастически произнесла она. — Что, никак воздержание пошло на пользу? А как же серафины и эндардины? Неужели не помогли? А говорил, что химия — это всемогущая наука, что стоит только подумать о дендрофинах, как всё наладится.

— Анечка, солнышко, ты несёшь сейчас отборную чушь. Ну какие дендрофины, ёлки его в коромысло. Аня, я же люблю тебя!

Антон попытался обнять подругу, но потерпел неудачу. Она удалилась на кухню и стала сосредоточенно загружать в посудомойку грязную посуду. Егоров решил не сдаваться, подошёл сзади, обнял Анну и предложил:

— Завтра выходной, давай слетаем куда-нибудь, найдём уединённое местечко, посидим на травке, съедим что-нибудь, побудем одни. Согласна?

— Батюшки, твои мурофины прочистили тебе мозги! — Она повернулась к нему лицом, но вырываться не стала. — Конечно, давно бы так. А ещё я хочу в театр, слышишь, чародей, очень хочу.

Их губы соприкоснулись, он подхватил её на руки, отнёс в постель. Заснули они только под утро.

Антон расстелил на полянке коврик, достал воду.

— Аня, давай что-нибудь закажем, пожуём!

— Давай!

Аня взмахом ресниц включила интернет, и перед ней возникла картинка поисковика.

— Ты по-прежнему выходишь в Сеть через чип на голове? Я же просил тебя, не нужно этого делать. Возьми планшет, выходи сколько хочешь, — раздражённо проворчал Антон.

— Мне так удобно, а твой планшет — это доисторическое устройство. Так, смотри, что нам предлагают. Цыплёнок в специях, жареные кузнечики, маринованные сверчки, ростбиф.

— Я буду жареных кузнечиков, — решил Антон, — и ещё апельсиновый сок.

— А я… а я… мм… буду, наверное, ростбиф. Во, точно, ростбиф!

Аня сжала губки в ниточку и стрельнула глазами в сторону Антона. Но он остался совершенно безучастен к такому выбору подруги. Судя по выражению его лица, он подумал про себя: «Лопай свою доисторическую пищу, а я буду до конца современным. Кузнечики — это еда интеллектуалов».

Уже через десять минут над ними завис коптер, с него опустилась корзинка с заказом. Антон навёл на лист заказа планшет, раздался булькающий звук, говорящий о том, что заказ оплачен, разгруженная Аней корзинка со свистом поднялась к аппарату, который исчез в ослепительной голубизне неба.

Потом Аня с улыбкой смотрела, как Антон ел кузнечиков, которые никак не накалывались на вилку.

— Да бери ты их руками, — сказала она, с аппетитом поглощая отлично приготовленное мясо.

В это время квакнул планшет, который Антон оставил неподалёку, сообщая своему владельцу, что пришло сообщение. При этом на экране появилась фотография абонента и крупными буквами его имя. «Верочка», — прочитала Аня подпись под фото молодой красивой женщины. Аня молниеносно схватила планшет, отбежала от Антона и попыталась прочитать сообщение. Но открыть его не удалось: вход был запаролен.

— Дай сюда. — Егоров протянул руку и чуть не подавился очередным кузнечиком. — Дай сюда, это касается только меня.

— Ах, только тебя! — Глаза Анны потемнели, выражение лица не сулило ничего хорошего. — И кто же такая Верочка? Отвечай, негодник! Уже завёл подружку?

— Отдай мне планшет! Это по работе! — жёстким голосом потребовал Антон. — Это может быть важно!

— Да, я теперь понимаю, что это важно! Кобель! Верочка у него, видите ли!

— Ты мне отдашь планшет, в конце концов? — закричал Антон. — Это из института прислали, это моя работа, а тебе лишь бы к чему-нибудь прицепиться!

— Да забери! — Аня швырнула планшет в его сторону. — Так вот ты какой, оказывается! Значит, по ночам я тебя должна ублажать, а днём ты с Верочкой! Хорош! И Верочка твоя сегодня, в воскресенье, конечно, на работе! Врать ты здоров, Антон!

— Аня, успокойся, это не так, я тебе всё объясню.

— Не надо мне ничего объяснять! — У Ани непроизвольно полились слёзы из глаз. — Объяснять будешь какой-нибудь своей очередной дурочке! Всё, чародей, иди ты ко всем чертям!

Аня отбежала к реке, села на землю, по её вздрагивающим худеньким плечикам было видно, что она рыдает. Потом после нескольких попыток, поскольку мешали слёзы, повесила перед собой поисковик и вызвала аэротакси.

— Анечка, зачем ты так? Аня, это же совсем не то, что ты подумала, а ты даже не дала мне возможности объяснить, кто такая Верочка.

— Иди к чёрту, — сухо послала его Анна и прыгнула в машину.

Антон вернулся на место, стал собирать вещи, закидывать их в аэромобиль. Вскоре великолепная ромашковая полянка осталась наедине с рекой, ветром и голубым небом.