Бренгендхтенг. Повесть

Николай Васильевич Лягуша

В девятнадцатом веке в одной таверне Санкт-Петербурга отчаянная банда головорезов, ссыльных каторжников, преступников, убийц, воров и матёрых взломщиков сейфов готовится на тёмное, криминальное дело. На окраине северной столицы стоит роскошный особняк богатого и знаменитого господина Бренгендхтенга, в котором находится хранилище-сейф с золотыми и серебряными слитками. Банда проникает в особняк и вскрывает хранилище в нем, но неожиданно что-то и кто-то обрывает их планы…

Глава 2

В центре столицы, Санктъ-Петербурга, по широким тротуарам, расхаживали нарядные барышни, разодетые в платьях, перенявшую, скорее всего, по-видимому моду из европейского стиля, в основном из Англии и Франции, как было модно в этот период.

Прогуляться барышням по Санктъ-Петербургу утром, после обеда или вечером после ужина, по сплетничать, это было милое дело, для них, особенно, для высшего, социального сословия, статуса, которые, особо ничем таким, на всем протяжении своего дня, не были заняты, потому что у них было по две, а то и по три, четыре, пять или шесть прислуг в доме, делавших всю работу за них, при всем, при этом, прислуга получала, неплохое, определённое, ежемесячное жалованье, за свою работу, и поди ещё, у прислуге, та, что работала в центре города, был большой спрос, на такую должность. Хорошую прислугу ценила богатая аристократия, она её лелеяла и держалась за неё. Так как, такая прислуга, переходила в богатых кругах, из рук в руки, по наследству, за которую, аристократия, за свои, естественно гроши, отдавала в разные, высшие европейские заведения, для обучения: «Этикету и обслуживания персонала и нумеров!»

На тот период правления Николая первого, весь центр Санктъ-Петербурга, состоял из одних сплошных торговых домов. Большие, витринные окна, то и дело привлекали местного жителя, или туриста, иностранца, из Европы или Америки, либо из Азиатских стран, разными товарами, от быта и до диковинной безделушки, которую, порой, всегда, гляди и купишь, невзначай, а потом выйдешь из магазина и думаешь, или сам у себя спросишь: — Зачем же я всё-таки купил её, зачем она мне сдалась, да ещё, за последний, завалявшийся рубль, не пойти ли мне отдать её назад и забрать деньги, а если не примут её и что мне с ней тогда делать!?, кому-то перепродать что ли!?.

В центре города же было все и сразу, что душе угодно, то и подавай ей. Все продавали в магазинах.

Но любой, капризный товар, конечно же, был для крестьянина, не по карману. В центр приезжали из пригородов и посёлков только зажиточные персоны с семьями на дорогих колясках, запряжённые парой лошадей и в основном всегда в пятницу или субботу, а в воскресенье все ходили в храмы, соборы, церквушки, поставить свечу и помолиться за души свои грешные, перед распятием Иисуса Христа, а того и гляди, поставить свечку, за здравия на какого-нибудь соседа или соседку, чтобы тот мучался в адских муках…

Так, например, в будние дни, перед прогулкой, некие, богатые барыни, (не имеет значения, была она толи брюнеткой, блондинкой, рыжей, русой, без разницы) сидя у себя в комнате, перед зеркалом и начёсывая себе, свои, короткие, или длинные волосы гребешком (расчёской), таким образом, сделав себе дома, отменную причёску, напудрив своё личико английской или французской пудрой, и перед тем как надеть свои дорогие, нарядные, белоснежные вещи, подмывали они, однако, свои интимные места, заграничными мылами или маслами, затем наносили на свои розовые вагины, влагалища, (у кого-то они были большие и растянутые, толстые и жирные, а у кого маленькие и миленькие) различные, ароматизированные крема, мази и присыпки, втирая их вокруг влагалища, и потом она пахла и радовала свою хозяйку на всем протяжении дня.

Гордые, благородные барышни, будь то они жены или дочки богатых персон, надевали, нарядные панталоны, натягивали на талию матерчатый пояс к которому они пристёгивали, надетые на ноги чулки, нательного цвета, затем очерёдность свою имело надевание корсета, который утягивался сзади по всей своей длине, (от груди до пояса), верёвками, затягивали и подтягивали его с таким усилием у себя на талии и груди, при помощи прислуг, конечно же, а поверх всего этого одевали пышные платья, сшитые, только у знаменитых швейных дел мастеров и выйдя на улицу, прогуливаясь, по многолюдным паркам и аллеям и потом уже чувствовали, что, через раз, они уже могли, тяжело вдыхать и выдыхать глоток свежего воздуха, а порой было, барышни падали в обморок, (и им при этом сразу давали нюхать нашатырный спирт, который они носили всегда с собою в дамской сумочке) от того что, сильно затянутый, либо перетянутый корсет, помимо того что он давил на талию, он ещё сжимал грудную клетку, от чего, барышням приходилось все это терпеть, ради какой-то часовой прогулки, по пыльному городу, да к тому же ещё в летних перчатках с матерчатым зонтиком в руках, предназначенным от жарких и ярких солнечных лучей. И все это ради того, чтобы, выйти на улицу, надушившись французскими, или голландскими, дорогими духами, они могли показать себя, при этом, хвастаясь и кокетничая, тем или иным, новеньким платьем или заграничными чулками, перед другими особами такого же сословия, ранга, и социального статуса, а именно, непременно по кокетничать перед офицерами и их жёнами, и другими иными особами, высшего и низшего статуса, держа свою осанку и походку так, как их учили в их пансионах «Для высоко благородных дам и кавалеров», европейского же уровня.

В этих пансионах богатые барышни обучались всему на свете, заплатив директору сразу за годовое обучение, в которое включало в себя:

Обучение длиться пять лет со всеми четырьмя сезонными годами, которые включали в себя каникулы.

Номера для проживания в пансионате включали от 2—4 женских особ, с душевой и уборной комнатами.

— Пяти разовое, полноценное питание.

— Библиотека.

— Спортивная площадка.

— Своя конюшня и поле для конной езды.

— Теория и практика по следующим предметам (урокам):

— урок по музыки;

— урок по рисованию;

— урок по стрельбе из кленовых дуэльных пистолетов калибра 12 мм французской фирмы Le Page.

— урок по приготовлении пищи;

— урок по уборке в каком-либо помещении;

— урок по стирке белья;

— урок по глажке белья;

— уроки по всевозможному массажу;

— интимные уроки:

— урок по эротике

— урок по сексу:

— урок по оральному;

— урок по вагинальному;

— урок по анальному;

— урок по минуету;

В элитных, пансионных домах богатые дамы обучались от 18 до 60 лет.

Вся направленная программа была на то, как обходиться с кавалером в тех или иных местах или в быту.

Как принимать и обходиться с кавалером дома, на улице, в гостях, театре, на природе, в постели (утром и ночью), утром, за завтраком, обедом, ужином. Учиться готовить, следить за фигурой, танцам, пению, шитью, правильно убираться в доме, всяким приличным манерам, правильно, культурно говорить, отвечать высоко благородным чинам и низшим особам, по социальному статусу, делать различные реверансы. (Реверанс (фр. révérence — глубокое почтение, уважение) — традиционный жест приветствия, женский эквивалент мужского поклона в Западной культуре. При исполнении реверанса женщина отводит одну ногу назад, касаясь пола кончиком носка и, сгибая колени, выполняет полуприседание, одновременно делается наклон головы, взгляд направляется вниз. Юбка обычно слегка придерживается руками. Танцевальный реверанс выполняется в совокупности с шагами и с выведением ноги на носок вперёд).

Такой вид приветствия обычно использовали барышни по отношению к человеку, имеющему более высокий социальный статус. В европейской же культуре барышни традиционно выполняли реверанс перед аристократами или членами королевской семьи. Также, согласно танцевальному этикету, женщина всегда делала книксен перед началом танца в ответ на поклон кавалера. В быту со временем реверанс был вытеснен книксеном: женщина чуть сгибает свои ноги в коленях и делает лёгкий кивок. Приседание в книксене не столь глубокое, и, в отличие от плавного реверанса, выполняется быстро. Книксеном приветствовали педагога ученицы или женская домашняя прислуга своего нанимателя.

Всей этой теории и практики барышней обучали учителя, руководители, педагоги, получившие дипломы из высших заведений, разных стран Европы, в которых, они, в своё время, когда-то, сами обучались. Практику барышни же проходили в различных заведениях, предназначенной для той или инной своей сфере деятельности.

Такие же пансионы в Санктъ-Петербурге были и у мужского пола, в которые включали в себя, соответственно, только мужские профессии, (конная езда, кучер, починка карет), а вся остальная, базовая программа, включала в себя такую же программу как и в женских пансионах.

И лишь, показав себя на улице, важная особа, во всей своей красе и нарядному пышностью и убранству, своего одеяния и то, как она ходит и как говорит и с кем говорит, пусть она будет женского или мужского пола, это и было, то самое, важное, социальное сословие статуса, имевшее значение в этом периоде в Российской Империи в столице Санктъ-Петербурге при правлении Николая первого в тысяча восемьсот сорок седьмом году от рождества Христова.

В городе были общественные бани, в которых всегда было полным-полно грязных людей, они мылись, парились, и выходили чистыми с бани, но тут же шли в какой-либо кабак и там затем напивались в хлам, при этом падая, валяясь и уже домой шли опять-таки грязным и вонючим.

Дешёвые и дорогие гостиницы, доходные дома, ночные клубы с живым оркестром, рестораны, бары, трактиры, театры, спектакли, и другие увеселительные заведения, в которых с посетителей бралось за вход в втридорога.

Но самыми распространёнными домами в городе, это были бордели с проститутками. Их было множество, по всему городу, на любой цвет и вкус клиента. Проститутку можно было поиметь в самом номере борделя, либо заказать её к себе, куда угодно. Так же были дешёвые и дорогие бордели. В дешёвых борделях были такие проститутки, после которых клиент через неделю подхватывал себе букет, всевозможных болезней и через шесть месяцев, он уже был на том свете и преспокойно себе отлёживался в гробу на кладбище. К тому же в борделях, содержались такие некрасивые дамы, низшего сословия, и они стоили очень не дорого, за один час интимного контакта, что, порой, их смог себе снять любой крестьянин, будь он по профессии булочник или дворник, и даже можно было поиметь проститутку в долг, или что-то заложить из своего имущества, но уж если совсем не было денег, то тогда брали даже деньги в кредит, но в банке с клиента брали такие проценты, что уму, просто непостижимо было, клиент вовремя не мог расплатиться с этим кредитом и залазил в долги, все больше и больше и затем он либо вешался, либо топился в реке Неве, либо помирал от букета болезней, который он подхватывал тут же в этом, дешёвом борделе, но кредит он так и не смог погасить, и этот кредит, переходил к его родственникам. Им предстояло выплачивать всю его сумму до копейки.

Самыми элитными борделями считались те бордели, где сами дома уже были ухоженными, в которых крыша не текла, паровое отопление функционировало, ванные и туалетные комнаты были всегда чистыми и убранными, а в номерах всегда поменяно постельное белье и царил полный порядок, пахло ароматизированными маслами с запахом лаванды, жасмина, розы, розмарина, мяты, мелисы, и.т. д. В таких борделях и проститутки были из разных стран Европы, Азии, Индии, Африки.

А теперь давайте поговорим, что же делало низшее сословие, звено, крестьяне, в этот период, до принятия крепостного права.

Крестьяне, по-своему обыкновению делали всю грязную, чёрную, вонючую, никчёмную работу.

Вставать крестьянину надо было рано утром, тогда, когда закукарекает петух, сидя на заборе. А это было около пяти утра. Сразу же мужская прислуга выходила во двор, к домашнему скоту и по огороду, каретному двору, а женская прислуга оставалась же в доме для уборки, глажки, стирке, готовки еды, шитью, и другими, скучными, нудными, тошнотворными, неблагородными, монотонными делами, от которых они воротили носы, при одном лишь упоминании о том, что надо было идти и выполнять те или иные задания хозяина дома.

Дальше же, а именно, выполнив всю работу по дому, женская прислуга, брала всю грязную одежду, которую она находила по дому, ставила на русскую печку, в большой котёл, наливала туда воды, принося из колодца (если же он имелся, таковой, во дворе) и пока она закипала на огне, она кидала туда мыло и потом опускала в котёл грязную вещь, по очереди, аккуратно, прижимая её на дно котла, специальной, деревянной палкой, щипцами и когда вся одежда лежала и вываривалась на огне в котле, прислуга добавляла разные масла, которые не окрашивали одежду во время процесса стирки, а наоборот, предавали белью ароматизированный запах. Таким образом процесс вываривания белья продолжался до вечера, пока та или иная вещь не выкипятиться и пока в ней не подохнут, бельевые вши, которых, в тот период, была тьма тьмущая и таким образом, вся одежда, на ночь, оставалось в котле, пока не остывала вода, а утром уже прислуга доставала холодную одежду и шла на ближайшую речку, (если же речка была рядом с домом, а если нет, то её отвозили на бричке, мужская прислуга), положив, мокрую одежду в большие корзины и уже на речке вся эта вываренная и пахнущая одежда, споласкивалась в речке от мыла, жиров, маслов.

После долгой стирки, женщина, прислуга, брала корзину и шла в лес по собиранию грибов и особенно трав, применяемых в медицинских сферах деятельности. Грибы сушили, варили, тушили, жарили, мариновали, а потом всю холодную зиму напролёт, их ели, угощая друг друга по соседству.

Трава аккуратно и бережно собиралась, в лесу, на полях, лугах, где нужны были от травы лепесточки, где цветочки, либо сам ствол или корешки. Её применяли в настоях от различных хворей, ушибов, простуде, ознобах, изжоге, лихорадках, пили как успокоительное, в виде чая, или настаивали на спирте как спиртовая настойка, а потом пили от головной или зубной боли. Бывало в лесу попадался дикий улей с пчёлами, висевший, в основном, высоко на дереве. В нем всегда был целебный мёд, широкое применение, которого гарантировало, большой ассортимент всевозможных применений и лечений от недомоганий и простудных хворей, которыми, в основном и лечились крестьяне.

Мужская же сила была необходима в огороде, в особенности когда урожай уже был собран и уложен в погребах, наставало время перекапывания огорода, и у кого было много соток огорода, барину с барышней приходилось позывать мужскую силу по соседству.

У каждого богатого барина было очень много домашних рогатых, парнокопытных животных и птиц. И за всеми этими животными и птицами нужен был круглосуточный надзор. То из лесу прибегут лисы и подушат курицу с уткой. То стая волков молоденьких свиней в лес утащат. Ещё хуже, бывало, пасутся коровы в поле, если проходит семья медведей и самец медведь начинает отделятся от семьи, значит ему нужна корова. Он её быстро настигает и перегрызает ей горло, она истекает кровью и медведь потом её тянет в густой лес, чтобы сытно поесть с семьёй.

Мужская, рабочая сила нужна была и в каретном дворе и в конюшне. То подкову поменять надо, то колеса смазать на бричке.

Вот такая, алчная, бедная, скучная жизнь протекала у крепостных крестьян, получавших совсем никчёмное жалованье в год, а то и гляди, работая за кусок хлеба с водой в день.

Вот так именно и протекала жизнь в столице, в пригороде, деревнях до отмены крепостного права.

А в самой же столице Российской Империи процветала богатая, аристократическая и ночная, криминальная жизнь.

Богатой жизнью тут жили только те аристократы, ювелиры и другие зажиточные персоны у которых были свои торговые заведения с дешёвым и дорогим товаром или недвижимое имущество.

Особо выделялись в Санктъ-Петербурге, персоны, которые имели, свои личные банки, и ювелирные салоны. Такие зажиточные персоны дружили между собой семьями, ездили друг к другу в гости, и отдыхали, летом и зимой за границами разных стран Европы, к примеру: Франции, Германии, Италии, Англии и т. далее.

К таким категориям, богатейших людей в столицы, относился, один знатный господин по имени Бренгендхтенг отто фон Эрнст Август Карл Пендерецкий. Об его, очень странной фамилии, отчеству и имени, его же коллеги, по финансовому бизнесу, всегда говорили, что его родословная, корнями уходила в Швецию, Англию, Германию, Польшу. У господина Бренгендхтенга было очень много богатых родственников в Швеции, Англии, Польше, Германии, а сам он жил там, где ему вздумается. У него был очень крупный и прибыльный бизнес по купле и продаже, мировой, ходовой валюты, переплавки золота и скупке драгоценных и полу драгоценных камней, которые он привозил из разных стран, на кораблях и с такой же последовательностью вёз туда сам лично, или отправлял своё доверенное лицо, от своего имени. Этот ювелирный бизнес к нему перешёл, от дальних родственников, к его родителей, а потом и к нему самому через много поколений, пока не закрепился за ним самим. И слухи, сплетни, об его богатой жизни, облетали разные города, и иные столицы стран. Так довелось ему побывать и в северной столицы Российской Империи в которую он ввозил свои дорогие, драгоценные изделия, со своим знаком, брендом качества, для аристократических российских особ, и на окраине Санктъ-Петербурга, он построил себе, роскошный особняк с парком, среди абсолютно непроходимой и не пригодной для езды дороги и к тому же ещё болотистой местности, с сырым и влажным климатом.

Господин Бренгендхтенг был человеком-загадкой и всегда жил в тени и не любил выделяться на людях, а совсем наоборот, любил полное уединение, и абсолютный покой, и тишину, чтобы подумать и обдумать, свои дальнейшие планы на будущее, сидя у себя в одной из комнат, с чашкой, изысканного, настоящего, бразильского кофе у жаркого камина в своих, таких особняках, построенных на заказ, или купленных, очень очень дорого, в разных столицах Европы.

Такой особняк был у него в Санктъ-Петербурге, ему он обошёлся в очень кругленькую сумму. Зодчие из Российской Империи, ему выбирали местность и рельеф земли для заложения, бронированного фундамента. Строительные материалы, по его заказу, для строительства особняка, ему привезли из самой Швеции, так, как, климат был почти одинаковым, что в северной столицы, Российской Империи, что в Швеции, это был чёрный гранит. Всю внутреннюю отделку ему пришлось заказывать из Италии, вместе с ихними архитекторами, и по совместному проекту с Англией, зодчие Италии сначала начертили проект на бумаге, а потом выстроили его за несколько лет.

Вначале парадного входа, была большая, гранитная лестница, с широкими, ореховыми, перилами. ведущая на этажи.

Об его надёжных, входных дверях, которые ему смастерили английские, высококлассные, брендовые фирмы и встроенных в них замках и окнах с решётками, со спрятанным, потайным сейфом, ходили просто, кругом, одни легенды, и слухи, от аристократов Санктъ-Петербурга.

Этот особняк так и назывался в честь имени, самого магната, владельца ювелира, особняк БРЕНГЕНДХТЕНГ.

Никому ещё, и никогда, не удавалось вскрыть, те самые замки, у него на дверях, на его загородном особняке и украсть у него в сейфе, наличными деньги, золотые и серебряные слитки, драгоценные и полу драгоценные камни, самоцветы из Урала.

Особняк был как банк-сейф с недоступными подступами к нему.

Господин Бренгендхтенг, был в этом, абсолютно уверен, на все сто процентов и спокойно себе разъезжал по разным странам, при всем, при этом, даже не намереваясь выставить себе, вооружённую, Государственную охрану, Российской Империи, либо ещё какую-нибудь другую, наёмную охрану, для охраны золотых, серебряных слитков и ювелирных изделий с драгоценными камнями.

Так с наступление темноты, все в городе резко менялось, и Санктъ-Петербург превращался в криминальную структуру, у которой были свои законы, порядки, обычаи, от которых отталкивались и придерживались все криминальные группировки, банды, шайки, не раз, за ночь, делавшие, свои вылазки из разных пригородов, окраин, переулков, скверов и улиц города, дабы напасть на законопослушных, местных, жителей столицы, которые, прекрасно знали, что уже ближе к ночи, не стоило им шататься и лазить пьяными или трезвыми по тёмным, злачным районам и дворам, где их только и поджидали, такие вот, криминальные группировки с огнестрельным или холодным оружием за пазухой.

У каждой банды были свои понятия и свои районы с местами в которых они промышляли и проворачивали свои криминальные дела, делая вылазки, а затем с награбленным, уже имуществом, каждый, из членов банды, отделялся от неё и растворялся где-то в темноте, и за ранее, лишь, договорившись о том, что они, потом, засядут в одной из домов или квартире, или вообще загородом и разделят все награбленное, ими же имущество поровну.

И к примеру вот в центре Санктъ-Петербурга, было одно такое заведение, где можно было зайти в него и разделить между собой, то награбленное добро, которое банды за ночь награбили. Это был один известный (трактир, кабак) бар, со своей, мрачной, самой необычной, криминальной историей и славою, как самое шарлатанское заведение, в Санктъ-Петербурге, этим вот он гордился и пользовался не раз в кругу своих криминально-шарлатанских товарищах.

Посетители этого трактира были разного социального статуса: от дворника, сапожника, парикмахера, булочника, которые были в основном обыкновенные местные пьяницы; до разного хулиганья приезжего, нищего оборванца, вора всех мастей, головореза, ссыльно каторжника, сбежавшего из далёких, каторжных работ Сахалина, Магадана, Ямала, Якутии, Сибири, Урала и т. д.

Внутри кабака постоянно было много разного народу. Здесь всегда играла разная музыка, стоял дым столбом, от папирос, воняло кислой капустой, пивом, протухлой рыбой, палённой водкой и другими неприятными запахами, которые совсем не отпугивали посетителей трактира, а наоборот, их подваливало под вечер, настолько много, что уже их было полным-полно, и заведение набито было как селёдка в бочке.

Различные уголовные банды, которых было в городе полным-полно, тут частенько заседали и обговаривали всякие преступные планы, затем, проходило несколько часов и они между собой устраивали разборки, массовые драки, далее шла поножовщина с перестрелками.

От постоянной поножовщины, деревянный пол, всегда был залит человеческой кровью. Если жертва пострадавшая от ножа или огнестрельного оружия, помирала сразу на месте, то её труп сразу относили в подвал кабака, где он лежал до ночи, а затем, вывозили его незаметно на телеге (бричке) в лес, закапывали, или безжалостно скидывали в реку Неву.

Подвал имел много места для хранения трупов, которые преспокойно себе лежали там, до самой поздней ночи и ждали своего назначенного часа, пока их не заберут от туда и не увезут. Также имелись специальные тайные, подвальные комнаты, через которые не раз сматывались каторжники от постоянных облав, (конечно же за отдельную уплату разумеется, отданную хозяину кабака) устраиваемого, тут не раз милицейским сыском, в надежде поймать очередного главаря банды и отправить его назад на каторжные работы, для пожизненного заключения. Полиция сюда наведывалась как ей вздумается, а не после того как её вызывали на очередное убийство.

В трактир мимоходом, заходили, всевозможные шарлатаны, аферисты, прибывшие из разных стран Европы, называясь всякими загадочными, шарлатанскими, колдовскими именами, прозвищами вроде, к примеру Бонифаций, Вениамин Росташевич, Фридрих Штутгарихтаузен, Франсуа Матье, Зныба Гануш, Ян Стрепышевский, Джованни Бонателло, Джонатан Трульпс и другими бездарными и нелепыми именами и к тому же, эти вот шарлатаны, предлагали всем посетителям всякие, яды, мази, крема, парфюм, настои на травах, змеях, лягушках, мышах, крысах, ежах, коготках коршуна, и пчелином прополисе, предназначавшиеся, по их словам, от всяких недугов, но приняв ложку такого вот снадобья, настоя, пациенту, через несколько часов, становилось совсем дурно и тут же тошнило и он из здорового, мгновенно превращался в больного, и через некоторое время, откидывал ласты, а его тело непременно сразу покрывалось разными цветами, из синего до фиолетового, а лекаря-шарлатана, уж и след простыл, только его и видели…

Весь сброд Санктъ-Петербурга и не только, здесь проводили своё время и их алчная, тёмная, жалкая, мерзкая, скудная, порой, короткая жизнь, которая, кстати говоря и гроша ломанного не стоила.

Конец ознакомительного фрагмента.