Отморозки, часть 1

Николай Захаров, 2012

Перед Вами – авантюрный детектив,c захватывающим сюжетом и неожиданными поворотами. Совершённое преступление имеет социальные причины – действие происходит в 90-е годы, когда в стране произошла смена идеологии и люди потеряли нравственные ориентиры. "70 лет советского воспитания куда делось? Приучили народ, что все люди братья, а пришел капитализм и все, как волки друг с друга, шкуру спустить готовы", – с недоумением рассуждает Леонид Шарапов, волей случая ставший главным героем событий. Содержит нецензурную брань.

Глава 1

Броневик, выкрашенный в канареечный цвет, фыркнул движком и медленно вывернул свое тупое рыло в сторону выезда на проспект. Водитель включил сигнал поворота и вытянув шею, впился глазами в поток транспорта в ожидании подходящего разрыва, чтобы вписаться в него без проблем. Бросив недовольный взгляд на сидящего рядом инкассатора, закурившего сигарету, он проворчал раздраженно:

— Договорились же вроде, Илюха, не курить в салоне?

— Извини, Борисыч, забыл, — спохватился Илюха, приоткрывая

боковую, бронированную створку и вышвыривая в щель чинарик.

— Курение — медленная смерть, — привычно проворчал некурящий Борисыч и это были его последние слова в жизни. В следующую секунду в приоткрытую створку врезалась кумулятивная граната и прожигая десятимиллиметровую броню, выплеснулась в"салон для некурящих", выжигая в нем все живое, мгновенно, в отличие от никотина. Сгорающий заживо Борисыч, завизжав, успел вскинуться за рулем, выпрямляясь в агонии и рухнуть на рулевую колонку грудью, включая клаксон и выжимая ногой педаль газа. Броневик взвыл хрипло и удивленно, прыгнув с места в проносящийся мимо транспорт и врезавшись в пассажирский автобус. Смял его легкую металлическую обшивку точно по середине, с рекламной рожей гламурной, выворачивая ее бульдозером на встречную полосу, сбивая с ног стоящих пассажиров автобуса и вышвыривая из кресел сидящих. От удара, горящее тело

Борисыча завалилось на бок и нога, с педали акселератора

соскользнувшая, прекратила подачу топлива в цилиндры двигателя. Броневик взвыл яростно, разворачиваясь от следующего удара в левый задний угол сейфа-кузова и заглох, присыпанный стекольным крошевом, вылетевшим из автобусных оконных проемов. Это сзади"приехал"в броню канареечную"Форд-Фокус"и своей массой, конечно же, монстра бронированного сдвинуть бы не смог так качественно, но массы ему добавил, боднув в задний бампер, несущийся следом впритык, как водится, отечественный Камаз, волокущий фуру, затянутую голубым пластиком с надписью"Ространсавто". Эти добавившиеся тонны с их инерцией, смяли Форд в гармошку, заклинивая двери и вминая его в бронированный угол, протащили всю сюрреалистичную композицию метров пять юзом с треском, воем, грохотом и визгом тормозов.

Толпа ротозеев, возникшая тут же, оживленно обмениваясь репликами, фиксировала дальнейшее на сотни мобильных телефонов, обеспечивая будущую следственную бригаду необходимым материалом с разных ракурсов и расстояний. А снимать было что… У заглохшего броневичка засуетились три фигуры в черном камуфляже и такого же цвета непритязательного, вязаных шапочках с прорезями для глазах."Ниндзя"эти действовали слаженно и расторопно, и все их телодвижения уложились в считанные минуты, за которые они успели сноровисто вышибить, направленным взрывом, заднюю дверь броневичка, застрелить двух охранников, высунувших контуженые физиономии в дверной проем, и вычистить сейф-кузов, зашвырнув банковские мешки в подруливший задом пикап цвета мокрый асфальт. Ротозеи шарахнулись, сначала пропустив его, прыгнувшего с тротуара и рычащего движком, а потом отскакивая от него выворачивающегося в обратном направлении. Водитель в таком же, как и остальные"ниндзя"головном уборе, помогать подельникам и не подумал, вцепившись в руль и высунув голову в окно. Услышав хлопок закрывающейся задней двери и, увидев отмашку.–"Готово", — он рванул с места, выскакивая на тротуар и сбивая с ног несколько совсем не расторопных зевак, разлетевшихся с воем и криками в разные стороны, но фанатично при этом продолжающих снимать"фильму"на свои мобильники. Пикап отвлек на себя внимание толпы и, скрежеща коробкой скоростей, скрылся, свернув с придворовой территории в ближайшую улочку, зацепив попутно садовую скамейку, мешавшую ему проехать наикратчайшим путем. Его потом обнаружат в километре от места происшествия во дворе-колодце, брошенного, с распахнутыми дверками и треснутым лобовым стеклом.

— Судя по всему, здесь преступников ждало еще одно авто, — уверенно огласил рабочую версию представитель МВД, на брифинге организованном на другой день для представителей СМИ.

— Сотрудники полиции обошли и опросили всех граждан проживающих в этом доме и даже попутно выявили наркопритон в одной из квартир. Некий Мухин содержал. У него, к сожалению, алиби стопроцентное. Нога сломана и без костылей перемещаться не может этот гражданин. Обыск, в его квартире проведенный, тоже ничего не дал. Но нам удалось составить очень качественные фотороботы преступников. И скоро они будут висеть повсеместно. Покажем и по телевидению обязательно. Контактные телефоны работают круглосуточно. Вознаграждение достойное ждет того, кто укажет местонахождение похищенных денежных средств. По заявлению банка, сумма похищена, господа, очень значительная.

— Сколько? — крикнул один из аккредитованных при МВД журналистов, жуя жвачку.

— Без малого сто миллионов, господа, — скривился представитель МВД, в звании полковника.

— Сто, чего? Деревянных? — опять крикнул тот же журналист с места, прекратив жевать.

— Свободно-конвертируемой, господа, — скривился еще больше полковник.

— Вау! — заорал восторженно журналюга, проглотив нечаянно"Стирол без сахара", забыв в эйфории профессиональной, что он совмещает профессию журналиста с жвачным животным. Жвачка влетела в горло и поползла по нему, перекрывая дыхание. Комок, скомпонованный сразу из нескольких изначально пластин этого продукта, чуть не создал еще одну сенсацию о летальном исходе на брифинге, но журналист, так взвыл это свое"Вау", что рот при этом распахнутый, добавил диаметра и глотке, судорожно и рефлексорно заглатывающей резину без сахара.

— Это же рекорд своеобразный, господин полковник. В книгу Гиннеса можете попасть, если не поймаете бандитов. Отвечаю! — заорал журналист, не подозревая, что сам только что поставил рекорд достойный этой книги, проглотив такой комок импортной дряни, что если бы кто-то догадался и успел зафиксировать это, то производители дряни, с удовольствием заключили бы с ним контракт рекламный лет на десять и свободно-конвертируемой засыпали бы рекордсмена. Не сто миллионов, конечно, высыпали бы, но профессию свою сволочную парень мог бы бросить ко всем чертям и заняться чем-нибудь более достойным. Шоу-бизнесом, например. Но журналист, не подозревающий, какая неслыханная удача только что махнула перед ним своим облезлым хвостом, уже звонил кому-то, делясь последними новостями:

— Сто лямов, прикинь, — шипел он в трубку, согнувшись. — Пять минут и в шоколаде. Баксов с евриками. Молодцы, — а полковник закончил встречу с журналистами официальным заявлением, сурово сдвинув брови на мужественном лице с квадратным подбородком.

— Привлечем все имеющиеся ресурсы, господа, и преступников найдем. Из-под земли достанем. У следствия в распоряжении имеется достаточное количество улик, чтобы предъявить обвинения всем участникам разбойного нападения и от возмездия заслуженного никто из них не уйдет.

— Фотороботы мы можем увидеть, господин полковник? — спросила его в завершении журналистка с первого канала, краснея под взглядами коллег.

— Разумеется. Все четыре, господа, — заулыбался полковник. Он был рад продемонстрировать несомненные успехи родной конторы, которая не зря ест свой хлеб, оплачиваемый налогоплательщиками. — Вот это водитель. Это остальные трое — "грузчики", как мы их окрестили в оперативных целях, — с экрана за его спиной, на журналистов уставились четыре морды в масках с прорезями для глаз.

— Хорошие фотороботы, — хмыкнул кто-то из журналистской братии ехидно. — По ним вы их непременно выловите, ста лет не пройдет.

— Какие есть, — развел сконфуженно руками полковник.

— А какая премия обещана за информацию, господин полковник? Ну, если настучит кто-то удачно? — высунулся из-за спин опять, несостоявшийся рекордсмен по заглатыванию жвачки.

— Миллион в СКВ, господа журналисты, — громко огласил сумму премиальную полковник и, в помещении зазвенела тишина. Журналисты сидели, открыв рты, переваривая услышанную информацию, и только в оконное стекло билась осенняя муха, нарушая эту тишину, врезаясь слету и сползая на подоконник, срывалась с него, чтобы выписав очередную фигуру высшего пилотажа, врезаться снова в стекло.

— Тогда и фотороботы нахрен не нужны. Вам их народ пинками в ближайшие дни подгонит, — пошутил в наступившей гробовой тишине все тот же любитель глотать жвачку, снимая возникшее напряжение.

Но это будет завтра, а сегодня на проспекте… Трое"ниндзя-грузчиков"закончив погрузочные аккордные работы, расшвыряв толпу ротозеев, проломились сквозь нее и заскочили в двери строительного супермаркета. Сбив с ног, вставшего случайно на их пути охранника, они промчались через весь магазинище и выскочив через задние ворота, скрылись с подсобно-складской территории в неизвестном направлении, пнув в оскаленное рыло сторожевого пса у распахнутых настежь ворот. Сторож-секьюрити, успел, правда, их обложить семиэтажным матюгом в спины, но ничего в последствии толком следователю сообщить не смог.

— Молодые бугаи, быстро бежали, — бубнил он, вызванный в кабинет к следователю. — На мордах дырки. Глаза горят.

— Что нибудь сказали, когда мимо пробегали? — спросил следователь, поняв, что тянет очередную"пустышку".

— А как же, господин полицай. Который Бека в рыло пнул, орал само-собой.

— Чего орал? — обрадовался следователь, включая магнитофон.

— Ну, че… Пи-пи-пи-пи-пи-пи-пи-пи-пи-пи-пи-пи, — добросовестно передал сторож содержание реплики"грузчика".

Следователь сморщился, будто хлебнул уксуса и уточнил все же:

— Это все?

— Не-е-е-е-т, господин полицай. Еще это… пи-пи-пи. Чуть не забыл.

— Не надо меня полицаем обзывать, — сделал следователь замечание свидетелю.

— А как надо? — вытаращился на него тот.

— Господин полицейский надо, — терпеливо пояснил следователь, подумав,–"Бывают же идиоты в родном Отечестве".

— О, как значится теперь, — почесал затылок сторож. — А вот, к примеру, раньше-то вашего брата по-свойски народ ментами называл. А теперича как? Пентами?

— Теперича… — передразнил свидетеля следователь.-… никак. Полицейский и больше никак, — снова подумав, глядя на наивно-глуповатое лицо сторожа,–"Дебил видать, тот еще".

— А вот это вы сейчас зря, господин полицметнский… — вдруг оскалился рассерженно сторож.

— Что зря? — опешил следователь.

— Оскорбляетесь. Я, конечное дело, университетов не кончал, но"дебил"эт всеж не про меня, — насупился обиженно сторож.

— Да не говорил я ничего такого про вас, уважаемый Леонид Анатольевич, — следователь, удивленно вытаращился на свидетеля, не поленившись предварительно заглянуть в протокол и уточнить позывные сторожа.

— Как жа… А,–"дебил тот еще"? А перед этим еще и"идиот в Отечестве" — это что? Я сам себе что ли спел комплименты? — начал закипать свидетель, выкладывая на стол канцелярский, два здоровенных, пролетарских кулака.

— Так это не про вас, дорогой Леонид Анатольевич, — заюлил следователь, засомневавшись вдруг,–"Может, вслух думать начинаю, на этой службе собачьей", — подумал он, впадая в панику. — Это я вспомнил дело одно, так там форменный дебил и идиот. Тещу топором зарубил, — сочинил он тут же"отмазку".

— И че теперича этому мужику будет? — раскрыл рот Леонид Анатольевич, мужчина лет сорока.

— Что будет? Суд ему и срок будет. Теща-то заявление на него накатала сразу, — скривился недовольно следователь, которому дело это уголовное надоело уже полгода назад и тема, которую сам же по оплошности и предложил, обрыдла до нельзя.

— Как же она накатала, коль он ее зарубил, вы сказали? — раскрыл рот еще шире сторож. — Аль с того света уже органы наловчились принимать заявы?

— Не до смерти он ее зарубил. Говорю же — идиот и дебил. Череп у тещи крепкий оказался, а топор тупой у Петра этого. Петром звать дебила-то. Так ведь идиот этот… — следователь опять недовольно сморщился. — Ну, коль уж попался, коль душегубец из тебя никакой, так подпиши протоколы скоренько и гуляй себе на зону. Раньше сядешь — раньше выйдешь. Нет, заладил свое, как попугай,–"Я нечаянно, гражданин следователь. А тещу я свою люблю, как мать родную и жизни ее лишать не хотел. Под руку подвернулась случайно. Мясо рубил, а тут она мимо пробегала", — брешет, как сивый мерин. Вот вы свою тещу любите, как мать родную?

— У меня теща умерши год как, — пригорюнился в ответ Леонид Анатольевич. — Готовила хорошо. Хорошая была, не шибко чтобы вредная.

— От чего преставилась? — проявил тут же профессиональный интерес следователь.

— Из окна выпамши. Мы на восьмом проживаем. Полезла стекла протирать. Сколь раз ей говорил,–"Пульхерия Поликарповна, неровен час…", — куда там. Тряслась уж вся от хворей, а все одно лезет. Ну и оборвалась. Неделю опосля найти ее не могли.

— Как это? — раскрыл теперь рот следователь.

— Так ить она до земли-то не долетела чуток. На ветках повисла березовых. А в прошлом годе лето дождливо было, вот оне и распушились, мать иху. Мы уж и объявления расклеили по всему городу. Супружница шибко убивалась.

— И как обнаружили тело? — следователь захлопнул рот и замер, в ожидании ответа.

— Обыкновенно. В квартиру на втором этаже, где энта береза раскорячилась, домушник полез ночью. Увидел форточку открытую и прыг на березу-то. Ветки качнулись, ну и теща, стало быть, ему на голову сверзилась с верхних. А уж на землю они, обнявшись упали. Он-то, мазурик этот, хвать ее машинально, а как увидал что поймал, так и сомлел.

— Как же, как же помню я этот случай. Читал дело. Всем отделением смеялись над прохвостом, — обрадовался следователь. — Сама говорите теща-то выпала? — тут же задал он каверзный вопрос.

— Нет, я ее вышвырнул, чтобы не мельтешила перед глазами, — взвился Леонид Анатольевич. — Сколь будете нервы мотать еще? Тот все приставал… Сама, аль не сама? Алиби у нас у всех на то время, гражданин следователь. У всего семейства. Мне вокурат в тот день апендикс резали, под скальпелем отдыхал в наркозе, а супруга с детьми в отпуске пребывала и вернулись они по билетам в тот день вечером. Сразу заявили. Так ваша контора еще и заяву не приняла. Дескать,"бабулька загуляла где тось и подождите-ка недельку". Как в воду глядели, через неделю и нашлась.

— Ну, что вы, Леонид Анатольевич. Я не мотаю вам нервы. Дело уже в архиве. Мне и дела до этого дела нет никакого, даже если теща ваша не сама вывалилась из окна, а кто-то ей злодейски помог, — замахал руками следователь. — Успокойтесь, ради Бога.

— Успокойтесь!!! — буквально взвыл Леонид Анатольевич. — Как жа… дадите вы спокою, мать вашу!!!

— А вот это вы зря так-то, — нахмурился, скроив официальное лицо, следователь. — Здесь вам не на кухне дома, здесь государственное учреждение и будьте любезны не выражаться с матерью. У меня еще к вам пара вопросов есть. Держите себя в рамках Закона, — тоном все это было произнесено с монотонностью ржавой пилы и Леонид Анатольевич, сразу присмирев, законопослушно кулаки со столешницы убрал.

— Задавайте, — буркнул он. — Че вообще вызвали? Эти гаврики месяц назад почитай, как пробегали и каб Бека не пнули, так я бы про них бы и не вспомнил, — возмущался Леонид Анатольевич обоснованно. Действительно с того дня прошел уже месяц, но и сотрудников полиции тоже понять можно. В их распоряжении оказалось сразу столько очевидцев непосредственных, наблюдавших за разбойным нападением, что называется из первых рядов… Удача редкая. Пока их окучили, вот время и прошло. Так что настороже их бдительное око остановилось в последнюю очередь, как на менее перспективном, потенциальном источнике оперативной информации.

— Вызвали мы вас, Леонид Анатольевич, чтобы окончательно прояснить каким образом преступники скрылись с места преступления. Так что давайте не будем привередничать, а будем, как предписано всем законопослушным гражданам, всячески сотрудничать со следствием, — взглянул на свидетеля прокурорским оком следователь, а тот удивленно округлив глаза, переспросил:

— Эт че? Мимо меня, значит, преступники пробегали? И чего накуролесили?

— А вы что не знаете, что в этот день напротив вашего супермаркета банковский броневик выпотрошили? — удивился следователь.

— Они че ли? Эти? Так я слыхал, что там деньжищ мешками было, а эти-то порожняком перли, — Леонид Анатольевич недоуменно покачал головой. — Сомнения чей-то меня берут, что они.

— Они самые, не сомневайтесь. А порожняком, потому что подельник у них с колесами был.

— С колесами? Нет, с колесами ни кого не видел, — мотнул головой Леонид Анатольевич, уставившись наивными глазками в лицо следователя и тот, поморщившись, невольно подумал,–"Дурака включил, дядя. Ну-ну".

— Опять оскорбляете, господин полицай, — тут же уличил его свидетель, наливаясь багровым возмущением.

— Подумал я-а-а только-о-о!!! — заорал возмущенно следователь. — Не говорил ничего вслух. Вы что, мысли чужие слышите?

— Ну, слышу. А че? — взглянул на него с простецким выражением на лице Леонид Анатольевич.

— Как это? — опешил следователь. — Давно?

— Сколь себя помню, — кивнул Леонид Анатольевич. — По перву тяжко было. Путался все. Не понятно было чего, то одно талдычат, то совсем наоборот. Первые десять лет, пока приноровился.

— Ну-у-у!!! — глаза у следователя полезли от удивления на лоб. — Да вы, уважаемый Леонид Анатольевич — уникум, вам у нас работать следователем нужно, а вы сторожем… С таким даром Божьим в самый раз в органах подвизаться. Цену вы себе не знает, коль не врете.

— А че врать? Ну, слышу и слышу. А в ментуру работать мне идти нельзя. Нервный я.

— Да-а, что есть, то есть. Эмоциональный вы человек, а у нас нужен трезвый ум и холодное сердце. Правильно Железный Феликс-то сказал в свое время, — согласился следователь. — Эх, ма! А на пол ставки если, поработать не желаете? По-совместительству, так сказать. Мы бы вас использовали, как детектор лжи. Сидели бы тихонько в уголке и записывали реальные показания подследственных. Что они там утаить норовят. Большую бы пользу Державе приносили. А Родина бы вам, в моем лице, денежку платила.

— Не желаю, — мотнул отрицательно головой Леонид Анатольевич. — Не смогу я"тихонько"этим"детектором", не удержусь и зашибу вашего подследственного. С детства воров не выношу. Поэтому сторожем и работаю всю жизнь, сколь себя помню.

— Жаль, жаль, — поскреб лоб с залысинами следователь. — А какой бы из нас мог тандем славный получиться… Да-а-а-а… А раскрываемость какая… Мы бы с вами всех воров пересажали…

Вот, к примеру, этот Петр-дебил, который попугаем прикидывается. Вы бы его сразу к ногтю. У нас ведь на него кроме слов тещи, против его слов, ничего нет. Дело висит. А вы у всех людей мысли слышите или как? — спохватился следователь вдруг, подумав, что распинается перед этим"уникумом", а он может, слышит только рыжих, чернявых или лысых.

— У всех, окромя тех, кто правду говорит без лукавства. У таких, что на уме, то и на языке, так что я им в мозги и не лезу, — уточнил свои возможности Леонид Анатольевич. — Только таких нынче редко можно встретить.

— А вот мы сейчас и проверим ваши возможности. Не возражаете? У меня по времени сейчас уже допрос этого идиота Петра, как раз. С вами вот заговорился, а он в коридоре сидит, дожидается. Конвой уже заглядывал пару раз. Введите, — рявкнул следователь, не дожидаясь согласия испытуемого и дверь в кабинет скрипнув, пропустила мужчину стриженного на лысо, лопоухого и баскетбольного роста.

— Присаживайтесь, подследственный, — кивнул ему на стул следователь. — Сегодня, я надеюсь, последняя наша с вами встреча, гражданин Сидоров Петр Иванович. Дошьем уже дело, ко всеобщему удовольствию. На допросе сегодня присутствует, привлеченный органами, эксперт-криминалист-детекторист и показания при нем вы можете давать только правдивые. Лживые, он сразу изобличит. Понятно? Вижу, что нет. Он у нас Уникум — мысли слышит. Так что не надейтесь ввести снова следствие, своими побасенками, в заблуждение. Рассказывайте? Я пишу, — следователь щелкнул по клавише магнитофона.

— Сколько можно, Варфоломей Виленович? — вздохнул тяжело подследственный, с укоризной почему-то взглянувший на"эксперта-детекториста".

— Сколько раз попросим, столько и можно, — цыкнул на него следователь с экзотическими довольно именем и отчеством. — Рассказывай, как тещу свою любимую чуть топориком не зарубил.

— Так не хотел я, Варфоломей Виленович. Она мне сама велела мясо нарубить. Ребрышки помельче. Ну, я взял топорик, доску и хрясь. А она откуда выскочила под руку, зараза мелкая..? Вот ей в лоб и прилетело. Я ведь сам скорую потом вызвал. А у ней видать маразм в извилины от удара запрыгнул. Отлежалась и поперлась к вам. Вот все.

— Опять за свое, значит? Теже песни? — Варфоломей Виленович раздраженно щелкнул клавишей магнитофона. — Ну, что скажете, Леонид Анатольевич, как эксперт?

— А че говорить? Правду мужик трындит. В маразме теща, — кивнул тот, обрадовав своей экспертизой подследственного несказанно. Даже слезы у бедолаги на глазах заблестели от радости.

— О, как! — поскреб затылок Варфоломей Виленович. — Уверены?

— Дак… — Леонид Анатольевич радостно заулыбался. — Давно такого честного не встречал. Из тех самых, у которых что на языке, то и на уме. Можете выпроваживать к теще любимой, нечего ему тут казну объедать.

— Однако… Ну, все же проверку контрольную я в заключении одну учиню тогда. Ну-ка вы, Петр Иванович, подумайте, как вашу тещу величают, а вы Леонид Анатольевич, назовите, чего он там думает.

— Зинаида Семеновна звать тещу. Тестя покойного, вспоминает как Алексея Игоревича, а супругу свою называет Аннушкой, — выдал тут же Леонид Анатольевич.

— Ве-верно, — закивал радостно подследственный. — Так всех и вспомнил.

— Неожиданно, однако, — поскреб опять затылок Варфоломей Виленович. — Отпущу, пожалуй, из-под стражи под подписку о невыезде, но чтобы вместе с тещей маразматнутой завтра же заявились и чтобы она заявление свое забрала, нето ее посадим за лжесвидетельство лет на десять. Так ей и передайте любимой. Держите постановление и пропуск. Распишитесь здесь, здесь, здесь и здесь. Свободны. Охраннику скажите, пусть заглянет. Нет дела, в архив с плеч. Не мытьем, так катаньем, — Варфоломей Виленович проинструктировал заглянувшего в кабинет полицейского и тот, равнодушно кивнув и козырнув лениво, дверь за собой прикрыл. А Варфоломей азартно потер руки и подмигнул Леониду Анатольевичу совершенно по-свойски:

— Вы бы нам еще, Леонид Анатольевич, пособили это дело раскрыть с разбойным нападением на броневичок. Вот только это и больше бы не потревожил я вас. Клянусь всеми святыми. Понимаешь, начальство три шкуры уже содрало. Больно уж сумма велика похищенная. И ведь чисто как сработали эти ухари. Никаких зацепок не оставили. Все концы обрубили. Сразу видно, что профессионалы работали. Нам бы хоть одну ниточку, какую-никакую. Зацепиться бы хоть за что-нибудь. Ведь весь город на ушах. Криминальных паханов чуть не на дыбе вывернули. Не берет на себя никто этих умельцев."Отморозки", мол, дикие. Внесистемные. Такие вот дела у нас скорбные. И ведь премию уже подняли банкиры до трех миллионов валютой. Только что-то никто не бежит ее получать, с информацией конкретной. Психи звонят на телефоны доверия. Один якобы мешки видел, у себя на чердаке, с деньгами. Приехали, а он и дверь не открыл. Кукарекает из-за запертой и ржет, ровно жеребец в стойле. Пришлось санитаров из дурки вызвать и дверь ломать. А на чердаке у придурка нашли ржавый пулемет"Максим"времен столетней давности, в исправном состоянии, кстати. Где этот псих его откопал, не говорит. Хорошо, что стрелять из него не додумался. Там и патронов пару коробок к нему было приготовлено.

— И как я могу пособить? — пожал плечами Леонид Анатольевич. — Бегать по городу и мысли слушать? Так эти"отморозки", может, уехали уже отсель куда подальше. И что толку в беготне этой моей?

— Вряд ли они уехали, я думаю. Залегли на дно — скорее всего. С таким количеством валюты особенно не побегаешь. Пережидают. Спрятали добычу где-то опять же в одном месте. В гараже каком-нибудь и пасутся рядом. Не доверяют теперь ведь друг дружке. Психология, брат. Криминогенная. Они теперь, как привязанные к этим деньгам.

— Почему в одном? Могли разделить и, каждый теперича за свою долю трясется пади, — возразил Леонид Анатольевич, начиная проникаться важностью поставленной перед ним задачи.

— Не-е-е-ет. Тут ведь как. Когда добыча не поделена, так и не потратит ни кто, а значит не спалится. Соблазна меньше, стало быть. Думаю, что понимать они это должны. У каждого ведь ручонки зудят и жизнью зажить красивой не терпится. Только понимают, что сейчас особенно бдительно отслеживаются солидные покупатели и происхождение средств, при оплате дорогостоящих покупок. Тут и секретные сотрудники задействованы и в кассы номера купюр разосланы. Конечно, все номера мы не знаем, но какое-то количество знаем. А они тоже про это знают. Значит, сидеть будут теперь тихо, как мыши под метлой. Профессионалы ведь. Вон как грамотно все обставили. Да расторопные какие. Воевавшие явно. Проверяем мы всех таких, но пока результат нулевой.

— Да я че? Да ради Бога. Только как пособлю-то, в толк никак взять не могу? Ну, мысли слышу, так ведь только когда совсем рядом человек. А в двух шагах уже ничего не слыхать. Нето и спать бы, наверное, не смог. Соседи вон у меня шумные, парни молодые, допоздна бывает гулеванят. А ежели бы еще и мысли ихние через стену слышал, не дай Бог…

— Помочь вы можете вот чем, для ускорения следствия. Мы ведь сейчас множество людей проверяем и время тратим на эти проверки массу. Нужно ведь проверять незаметно, чтобы не спугнуть этого фигуранта, коль он из ЭТИХ. А с вами мы бы ускорились просто на порядок. Дадим вам списочек с адресами, проедетесь, пообщаетесь и галочки проставите. А на преступнике, коль обнаружите, крестик напротив фамилии и все, — Варфоломей Виленович, растекся в самой обаятельнейшей из своих улыбок, как он думал, оскалившись вампиром зубными протезами. Взглянувший на него Леонид Анатольевич вздрогнул и спросил:

— А на работе я чего скажу? Коль вы меня дергать станете. Отпрашиваться? Так не пустят. Уволят к едреней фене. Зачем им такой сторож нужен, который гуляет, когда ему вздумается?

— Это мы договоримся. С начальством вашим. Отпуск вам выхлопочем внеочередной, оплаченный на месяц-другой, пока следствие идет. Переведем им деньги от МВД в бухгалтерию, чтобы не кочевряжились. Директора за шкирку прихватим. С этой стороны не беспокойтесь.

— Ага, а потом мне там как работать? Шипеть станут за спиной, что сексот. Вы мне лучше больничный сделайте, будто захворал я. Язва там или сломал будто чего. На месячишко. А там поглядим. Может, и выловите вы к тому времени разбойничков-то, — предложил Леонид Анатольевич, сокрушенно вздыхая.

— Хорошо. Больничный еще и лучше. Как я сам не додумался? Да у вас светлая голова, Леонид Анатольевич, а впечатление первичное производите простеца. Вы уж простите меня великодушно, что давеча подумал о вас не совсем деликатно.

— Да че там. Я уж привыкши. За столь-то лет. Не вы один лаетесь мысленно. Каждый второй, не считая первого. По первости бывало и в рыло бил. А потом смирился, остепенился и ежели слышу лай, так в ответ улыбаюсь. Они и утихают,–"Че, мол, с малохольного взять".

— А мне чего же на"лай"не улыбнулся, Леонид Анатольевич? Смотрю, уже и кулаки на стол выложил. Ну, думаю… — подмигнул лукаво Варфоломей Виленович.

— Да день с утра не задался чей-то. Моя-то велела в сберкассу забежать и счета оплатить коммунальные, а я в автобусе сумку забыл. Главное дело выскочил, сразу и спохватился. Мотор поймал и через остановку догнал. Только уж где там… Тю-тю. Теперича и дома скандал ожидает, а тут вы"идиот, дебил". Вот и осерчал малеха, — махнул рукой Леонид Анатольевич и пригорюнился.

— И сколько в деньгах ущерб? — посочувствовал Варфоломей Виленович.

— Пять тысяч рублей сперли и квитанции — главное дело, — вздохнул Леонид Анатольевич.

— А вот тут я вам могу посодействовать, — расплылся в улыбке Варфоломей Виленович. — Сейчас, через интернет все можно оплатить и квитанции распечатать. Адресок ваш давайте, — Варфоломей Виленович застрекотал по клавишам, вводя данные и, через пять минут из принтера выползли оплаченные квитанции.

— Это я со своего электронного кошелька проплатил, будете должны и отдадите, когда премию три миллиона валютой получите, — хлопнул он по-приятельски по плечу Леонида Анатольевича. — А теперь предлагаю закрепить наше будущее сотрудничество тандемное, походом в какую-нибудь кафешку. Я проставляюсь, в виду отсутствия у вас наличных. Дерябнем по кружечке пивка. Я знаю, тут неподалеку погребок есть уютный.

— А че. Пошли, дерябнем, — не стал привередничать Леонид Анатольевич и через полчаса они уже сидели в подвальчике, за столиком с пивными кружками и, отбросив официоз, именовали друг друга запросто Варфоломеем и Леонидом.