Генератор страха

Николай Иванников (2024)

Он не борец за справедливость, он — наемный убийца по прозвищу Фенимор. Очередной заказчик втягивает его в загадочную историю, а сам неожиданно погибает, как и несколько его старых приятелей. Причем все они совершают самоубийство. Фенимор понимает, что взявшись за это дело, он подписывает себе приговор… Обложка подготовлена с помощью нейросети Playground

Глава 5

Итог визита был простым — все стало еще туманнее. Сомнительно, чтобы Верочка что-то от него скрывала, вряд ли она была такой хорошей актрисой. Скорее всего, действительно выложила все, что знала и уже неоднократно повторяла следователю. Правда, вероятным было то, что она просто неверно оценивала факты. Например, влюбленная в своего начальника, могла неправильно понять их поцелуи перед самой гибелью Ветрова. Она восприняла их как прелюдию к дальнейшим, более тесным отношениям, но для самого Ветрова это могло быть чем-то вроде прощания. Вроде как последнее маленькое удовольствие перед смертью. И звонок, конечно, мог быть просто случайностью. Бабке под восемьдесят, наверняка она уже плохо соображает, случаются и провалы в памяти — могла куда-нибудь позвонить да неправильно набрать номер, и тут же об этом позабыть. Кстати, позже она могла бы это и вспомнить, и даже сообщить следователю, вот только Верочка вряд ли это знает.

А столь удручающе повлиять на Ветрова этот звонок мог по самой простой причине: Ветров по-своему попрощался с Верочкой и успел приготовиться к встрече с костлявой, как вдруг раздается звонок и голос восьмидесятилетней старухи начинает ему что-то объяснять…

Вроде бы как пообщался со. смертью. И бросился ей навстречу, головой вниз.

Вероятно, так все и было… А может быть, и нет.

Фенимор достал свой ежедневник и вычеркнул из него имя Верочки Азаровой. Первая из трех секретарш. Теперь можно было встретиться и с Кусковой Анной. Конечно, он вряд ли ожидал, что встреча с ней прольет хоть немного света на события, но хотел раз и навсегда выяснить причину этого странного пересечения ее имени в двух колонках списка. Любое пересечение — ненормальность, от которой следовало немедленно избавляться…

Был разгар рабочего дня, и Анна Кускова наверняка была сейчас на работе в «Омеге», что на Кутузовском.

Фенимор выехал на Крымский вал, на Новом Арбате свернул налево и, пристроившись в хвост троллейбуса, выбрался на Кутузовский проспект.

Офис компании «Омега» располагался в двухэтажном здании, похожем на куб, на который нацепили красную остроконечную шляпу. Двери были стеклянные, и сквозь них хорошо был виден сидящий у входа охранник в черном бронежилете. Кажется, он дремал.

Фенимор пристроил джип у металлической оградки в трех метрах от дверей офиса, между черным «Мерседесом»-кабриолетом и крошечным японским микроавтобусом.

Прямо над входными дверями висела большая вывеска с рельефными бронзовыми буквами «Омега». В правом верхнем углу красовался фирменный логотип в виде буквы греческого алфавита, которая и являлась первой частью названия фирмы. По краям вывески висели изящные фонари под старину.

Как только Фенимор оказался перед дверями, охранник встрепенулся. Подняв голову, он заспанно взглянул гостю в глаза и поерзал на стуле. Он напоминал перепуганного ежика, даже нос морщил очень похоже.

— Добрый день. — Фенимор скользнул взглядом вокруг. — Где я мог бы найти Кускову Анну?

Охранник рассеянно взмахнул ресницами.

— Кускову? Ах да-да… — Он хлопнул себя по лбу. — Извините, я недавно работаю, еще не всех запомнил.

— Она секретарь, — напомнил Фенимор.

— Да, я уже вспомнил. Поднимитесь на второй этаж, она должна быть в приемной. Но у нас скоро обеденный перерыв.

— Ничего, я быстро…

Фенимор пересек небольшой светлый холл, отделанный белыми в крапинку пластиковыми панелями, и ступил на лестницу. Она была узкая и шла наверх по спирали, постепенно расширяясь, а на самом верху, на пузатой колонке, к которой крепились перила, стоял тяжелый горшок. Из него свешивала свои несимметричные листья пятнистая бегония.

Навстречу ему попались две женщины, о чем-то весело щебечущие. На Фенимора они не обратили никакого внимания, пока он их не окликнул:

— Дамы, можно вас на минутку… Вы здесь работаете?

— Да, — отозвалась та, что была повыше и постарше, с прической времен нэпа. — Я могу вам чем-то помочь?

— Я ищу Анну Кускову — вы не подскажете, где я мог бы ее найти?

— Вам повезло, она еще не успела уйти… Анюта! — крикнула дама куда-то в глубь коридора. — Аня! К тебе мужчина!

— Очень симпатичный! — так же громко добавила ее спутница.

Довольная собственным комментарием, она широко улыбнулась, и сразу же стал виден ее неправильный прикус — зубы росли вперед под таким солидным углом, что невольно возникал вопрос: как ей удается пережевывать пищу?

Впрочем, это Фенимор отметил мимоходом, а весь его внешний вид выражал любезность и галантность.

— Я здесь! — послышался голос из глубины коридора, и из-за увешанной картинами в золоченых багетах стены выглянула рослая девица с длинными рыжими патлами. Лицо у нее было круглое, с пухлыми щечками и курносым носиком. Короткая трикотажная кофточка обтягивала солидных размеров грудь так же плотно, как голубые джинсы обтягивали солидных размеров зад.

— Кто меня ищет? — поинтересовалась Анюта, с интересом разглядывая Фенимора.

Тот размашисто направился к ней.

— У меня к вам личная беседа, Аня. — На ходу он протянул ей руку и, когда она подала свою узкую ладонь, накрыл ее второй рукой. Покачал. — Это не займет много времени. Несколько минут у вас найдется?

— Для такого парня у нее найдется и побольше времени! — крикнула сзади дамочка с неправильным прикусом. Видимо, присутствие такого крупного мужчины никак не давало ей покоя.

Анюта зыркнула на нее, сдвинув брови. Фенимор подумал, что сейчас последует колкость, но, к его удивлению, Анюта только показала женщине язык и потянула Фенимора за собой.

Они оказались в небольшой приемной перед кабинетом с широкой деревянной дверью, которая никак не сочеталась с тем «хай-теком», в который был погружен весь офис.

— Как я понимаю, это кабинет вашего директора? — поинтересовался Фенимор, указав на дверь.

— Президента, — поправила его Анюта. — У нас есть президент, но он сейчас на обеденном перерыве.

— А Жарков Антон Валерьевич кем был в вашей фирме? — спросил гость.

Взгляд у Анны сразу потух, и даже волосы стали не такими яркими. Выкатив из-под стола кресло, она села и забросила ногу на ногу.

— Вы из милиции? — спросила она.

— Не совсем… Меня наняли друзья Антона Валерьевича, они считают, что его смерть была не такой уж случайностью, как может показаться на первый взгляд. У них есть основания полагать, что его смерть как-то связана с гибелью одного из ваших родственников, Аня.

Глянув в сторону, Анюта качнула головой, мол: «Черт, так я и думала…»

— Вы имеете в виду дядю Лешу?

— Да, Фадеева Алексея Николаевича, покончившего с собой не далее как третьего мая этого года… Значит, он вам приходится… приходился дядей?

— Он мамин брат. Именно он и устроил меня на эту работу. Они с Жарковым когда-то были друзьями, и он попросил за меня. Вы же понимаете — на такие места с улицы не принимают. Антон Валерьевич был у нас вице-президентом, и они как раз подыскивали нового секретаря…

«Вот все и прояснилось, — подумал Фенимор. — Собственно, нечто подобное я и предполагал. Вот тебе и загадочное пересечение по двум колонкам…»

— Разрешите спросить, Анюта?

— Что уж там, спрашивайте. — Она махнула рукой. — Я же понимаю — вы делаете это не для собственного удовольствия. Тем более тут действительно много загадочного, что бы там ни говорили следователи…

— А что именно говорят следователи? — заинтересовался Фенимор.

— А вы сами не знаете? Несчастный случай — что же еще? Конечно, это в случае с Антоном Валерьевичем. Но я уверена: если бы у дяди Леши не было на шее веревки, они сказали бы то же самое.

— Хм… — Фенимор поискал глазами стул, подвинул его за спинку и сел напротив. — Знаете, Анюта, я уверен, что у вас на этот счет есть свое собственное мнение. Ходят же по этому поводу в вашей фирме какие-то слухи, домыслы, сплетни… Следователь есть следователь — он оперирует фактами, составляя собственное суждение о человеке, которого никогда не знал и видел только мертвым. А вы знали его довольно продолжительное время и можете заметить нечто такое, что никак не стыкуется с самой личностью погибшего… Вы уж извините меня, Аня, что я говорю таким официальным тоном. Но все-таки: что вы сами думаете по этому поводу?

Анюта вздохнула и возвела глаза к потолку:

— Что я думаю… У нас тут было много разговоров на эту тему, но к какому-то единому мнению мы так и не пришли. То есть никто не сомневается, что это в самом деле был несчастный случай, да и смешно представить, будто кто-то нанял водителя грузовика, чтобы тот сбил Жаркова. Если у Антона Валерьевича и были враги, то не настолько жалкие, чтобы не быть в состоянии нанять нормального киллера… Думаю, вы понимаете, что я говорю в шутку. На самом деле о настоящих врагах Жаркова мне ничего не известно. Может быть, о них что-нибудь знает Гогенштауф, но со мной он своими мыслями не делится.

Фенимор поднял вверх указательный палец.

— А кто у нас Гогенштауф?

— Что вы… — Анюта махнула рукой. — Гогенштауф Виктор Абрамович — наш президент. Они с Жарковым основали «Омегу» с нуля, долгое время вкалывали вдвоем днями и ночами. У них даже денег на раскрутку не было, работали на голом энтузиазме. Это уже потом расширяться начали, когда получили первую прибыль, заключили первые контракты.

— Хорошо, пока оставим вашего президента в покое… Так какие разговоры о гибели Жаркова ходили в вашей фирме? Вам эта смерть не показалась странной?

— Да она показалась бы странной любому!.. Послушайте, у вас есть сигарета?

Фенимор поспешно угостил девушку сигаретой, дал прикурить. Анюта трижды коротко затянулась и вдруг закашлялась. Курить, как видно, ей доводилось нечасто.

— И что же в этом было странного? — напомнил Фенимор.

— А вы сами-то знали Жаркова?

— Не имел чести.

— Потому и спрашиваете… Понимаете, он попал под машину метров за триста от своего дома, и никто не знает, куда он направлялся. Даже жена не может предположить. Конечно, были всякие варианты — может, ему срочно в магазин понадобилось или в аптеку. Но дело в том, что у подъезда Жарков оставил свою машину и дверь в квартиру была незапертой. Это сказала его жена, Елена Викторовна. Она обо всем узнала, только когда вернулась через два часа с работы — у нее салон красоты на Ленинградском. Создавалось такое впечатление, что он забежал в квартиру на несколько минут — даже не выключил магнитофон в машине, но потом случилось что-то, что заставило его пойти туда, где он и нашел свою смерть… Я не знаю, что это могло быть. Ии кто не знает. Если ему действительно так срочно понадобилось в магазин — хотя я в этом очень сомневаюсь, потому что он ненавидел ходить по магазинам, — то почему пошел пешком, а не воспользовался машиной? И почему не закрыл за собой дверь квартиры? Может быть, его кто-то силой заставил покинуть квартиру и бросил под машину? Но почему тогда свидетели не видели никого, кто мог бы это сделать, — они все утверждают, что Антон Валерьевич был один. Во всяком случае, в тот момент, когда он выбежал на дорогу, рядом с ним никого не было…

Анюта снова трижды торопливо затянулась и снова закашлялась. Дергая плечами, протянула Фенимору наполовину истлевшую сигарету; тот послушно взял ее, затушил огонек, предварительно плюнув на пальцы, и забросил окурок в урну в углу приемной.

— Скажите, Аня, как давно вы работаете в «Омеге»?

— Уже почти год… — Голос у Анны стал сиплый; морщась, она потирала горло.

— Вы говорили, что ваш дядя был другом Жаркова, именно поэтому вас и взяли на работу. Вы можете сказать, в чем именно проявлялась эта дружба? Они часто общались? Может быть, встречались время от времени? Вообще — какие у них были отношения?

— Я же сказала — дружеские. Но они были не из тех, кто дружит, только работая вместе и живя по соседству. Точнее, сдружились, именно работая вместе, но потом пути-дорожки разошлись, а дружеские отношения остались. Виделись они редко, может быть, раз или два в год, но по телефону общались чаще. Я сама слышала, как Жарков звал дядю Лешу работать в нашу фирму. Дядя Леша был очень хороший инженер, Жарков называл его «почти гением, которому не хватает самой малости», но дядя Леша так и не пошел в «Омегу». Хотел всего добиться самостоятельно. И Жаркова это расстраивало. Он говорил, что у дяди Леши есть очень интересные разработки, которые могли бы сделать его богатым человеком, но без «Омеги» он ничего не сможет добиться…

— Из-за той самой «малости», которой ему не хватало? И что же Жарков подразумевал под этой «малостью»?

— В первую очередь — невезучесть. Это за дядей Лешей водилось, причем с детства. Ему постоянно не везло. Даже когда, казалось бы, все складывалось самым наилучшим образом, обязательно случалось нечто, что непременно омрачало всю радость. Он даже ходил к бабке-колдунье, чтобы снять с себя порчу, но это не помогло. Бабка сказала: это вес оттого, что в нем сидит черт. И невезение будет его преследовать до тех пор, пока он не избавится от него… Но для этого требовалась какая-то долгая и не очень приятная процедура, и дядя Леша просто махнул рукой. «Не верю я всем этим колдуньям, — сказал он. — Только время терять…» А я вот сейчас думаю: может, зря он так сказал? Если бы сделал все, что советовала ему колдунья, то не оказался бы в итоге в петле…

Анюта вместе с креслом откатилась в угол приемной, где стоял ‘маленький холодильник, и достала бутылку минеральной с надетым на горлышко пластиковым стаканом. С бульканьем вода плеснулась в стакан, Анюта жадно выпила. Предложила Фенимору, но тот предпочел отказаться.

— Вы думаете, что ваш дядя решил свои проблемы с помощью веревки из-за собственного невезения? — спросил он, когда Анюта вернула бутылку в холодильник и вновь подкатилась к столу.

— А что по этому поводу думают люди, на которых вы работаете? — поинтересовалась она не очень уж приветливо.

Фенимор сразу приставил к груди кончики всех десяти пальцев.

— Аня, ради бога, не стоит относиться ко мне с неприязнью! Люди, на которых я работаю, были друзьями не только Антона Жаркова, но и вашего дяди, и хотят, чтобы я выяснил все… Более того, я могу вам сказать: они не считают смерть вашего дяди самоубийством.

— Вот как? — Анюта приподняла брови. — А у них есть для этого основания?

— Пока только домыслы, но для того они и наняли меня, чтобы домыслы превратились в факты, а мои услуги стоят недешево. Они знали вашего дядю и теперь хотят, чтобы я нашел убийцу… Вы ведь тоже этого хотите, верно?

— Нет, — сказала Анюта. — То есть я не думаю, что его убили. На это совершенно ничто не указывало. Конечно, странности были, но…

— Какие странности?

— Понимаете, дядя Леша был не из тех, кто решает свои проблемы таким способом. Он никогда не замыкался в себе, не копил дурацких мыслей, а к собственному невезению всегда относился с юмором. Он так и говорил: «Ко всему нужно относиться с юмором, даже к неприятностям, иначе жизнь покажется дерьмом, а от этого недалеко и до веревки…» Уж лучше бы он молчал про веревку! Говорят, с такими вещами шутить опасно. Даже упоминать их опасно, потому что они хорошо это чувствуют и начинают сами к тебе притягиваться. Вот и притянулись…

— Но ты уверена, что у твоего дяди не было никаких долгов?

— Не такие, из-за которых можно лезть в петлю. Но даже если и были, он нашел бы способ расплатиться. У него были друзья, которые могли дать ему в долг, у него была хорошая машина, трехуровневый гараж, двухкомнатная квартира. Выход всегда можно найти… Но вообще-то мы с ним никогда не говорили на эту тему. Если кто-то и был в курсе его дел, то это Гогенштауф. На эту тему вам лучше поговорить напрямую с ним.

Заметив, что Фенимор повернулся к деревянной двери президентского кабинета, Анюта поторопилась помотать головой:

— Нет, сегодня вы его вряд ли застанете. Разве что вечером — он иногда забегает в офис после того, как уже все уйдут. Но не всегда. Порой он пропадает на несколько дней, и никто не может сказать, где он, а потом оказывается, что он успел побывать где-нибудь в Швейцарии или Финляндии. Но я могу для вас кое-что сделать. Я скажу вам номер его мобильного телефона, хотя от посторонних он обычно держит его в тайне. Но коль уж дело такое серьезное… Впрочем, на всякий случай не говорите ему, что это я дала вам номер. Не могу сказать, как быстро вам удастся с ним соединиться — иногда он отключает трубку, но от меня это уже не зависит.

Он взяла из подставки квадратный листочек бумаги для заметок и черкнула на нем номер.

— Вот, возьмите. Гогенштауф Виктор Абрамович — смотрите, произнесите правильно его фамилию, он терпеть не может, когда ее коверкают. Он любит повторять: «Нам, евреям, и без того приходится много терпеть, чтобы допустить издевательства над собственной фамилией…» Но и такие шуточки он позволяет отпускать только самому себе, а если услышит что-то подобное от других — шею свернет.

— Постараюсь сохранить свою шею, — сказал Фени — мор, спрятав листок с номером телефона в карман. И поднялся со стула. — Что ж, Анюта, не смею больше отнимать у вас время. Я на машине, если хотите, я подброшу вас до ближайшего кафе…