Новый нуар

Николай Колокольчиков (2024)

В этой вымышленной истории, основанной на реальных фактах, читатель вновь встретится с журналистом Колей Колокольчиковым, который умер в предыдущей книге. Таким образом, среди прочего, читатель узнает ответ на вечный вопрос: есть ли жизнь после смерти. Из своего чудного далека Колокольчиков всматривается в сегодняшнюю Румынию, в которой, как в капле воды, отражается весь мир, и делится своими не очень веселыми мыслями. С ним, конечно, можно не соглашаться, но Колокольчиков-то уже умер, и ему без разницы.

Глава 9

Как стать парижанином

Время летело быстро. Василика закончил лицей, получил диплом автомеханика и натурализовался. С интернатом было покончено, теперь он снимал комнату в респектабельном 7-м округе в центре Парижа на улице Сен-Доминик.

Комната предназначалась, вероятно, для прислуги, так как была совсем крошечной, и Василика называл ее про себя скворечником. Появилась мечта купить гарсоньеру, — ведь у него никогда не было собственной крыши над головой. Зато Василика теперь был владельцем счета в Societe Generale, который не быстро, но постоянно рос. Довольно долго искал работу и, наконец, устроился в кейтеринговую компанию — на велосипеде развозил клиентам пиццу и другую еду. Работа Василике нравилась, потому что давала возможность общаться с французами.

Василика был один. Однажды в кафе ему принесла салат Cesar темнокожая официантка, и он, не удержавшись, осторожно дотронулся пальцами до замшевой кожи на ее запястье. Она взглянула на него удивленно-насмешливо, а Василика спросил:

— Откуда ты?

— Дом-том, — сказала она.

— А я тогда — женьшень, — засмеялся Василика.

— Дом-том это — заморские территории^[2], — обиделась креолка. — Мартиника.

— А зовут тебя как? — спросил тогда он.

— Франсуаза.

— Франсуаза Дом-том, — повторил Василика и позвал ее вечером в город.

Несколько раз она приходила к нему в скворечник, а потом пропала. Василика ее не искал.

Потом была Женевьева, с которой Василика познакомился на курсах в British Council. Владение хотя бы начатками английского было одним из условий получения профессиональной карты таксиста. Как-то вечером они вместе вышли с занятий на улицу Гренель, и Василика сказал:

— May I introduce me?^[3]

Француженка захохотала как сумасшедшая и повела его к себе домой. Всю ночь они отчаянно занимались любовью, встретились еще несколько раз, а потом Женевьева вдруг просто перестала его замечать. Василика не настаивал.

Однажды у него появилась молчаливая девушка неизвестной национальности, кажется, откуда-то с Балкан. Она косила на оба глаза — крестообразно, и никогда не улыбалась. Занимаясь с ней любовью, Василика всякий раз холодел от ужаса. От нее он постарался поскорее избавиться сам.

Словом, любовь у Василики в Париже была, но, как говорится, без фанатизма. Почему-то эта сторона парижской жизни его не очень привлекала. Может быть, потому что француженки казались ему неискренними и уж очень самостоятельными. Вроде лежали в постели вдвоем, а на самом деле он все равно был один. Un peu de tendresse, bordel de merde!^[4]

Румын в Париже Василика избегал. Проходя мимо посольства, даже не поворачивал головы. На румынскую церковь неподалеку от Rue des Ecoles мельком посмотрел с тротуара напротив — и все. Не встречался и с румынами-эмигрантами, которые, как он быстро понял, постоянно грызлись между собой. Как-то в Версале Василика увидел табор, но подходить не стал, — цыгане ему не нравились и в Румынии.

Как-то на улице шагавший перед ним смуглый парень вдруг остановился, нагнулся и поднял с асфальта кольцо из желтого металла.

— Не вы обронили? — обратился он к Василике, который, однако, давно знал эту уловку и обложил соотечественника такой отборной румынской матерщиной, что жулика как ветром сдуло.

Однажды Василика должен был доставить клиенту пакет с биопродуктами из магазина La Vie Claire. Закрепляя сумку на багажнике, он не удержался и заглянул внутрь: в прозрачных пластмассовых контейнерах были вареные овощи и смесь из каких-то зерен или семян. Василика поморщился, сел на велосипед и поехал.

На узкой улочке Одеон в Латинском квартале он толкнул зеленую дверь с номером 21 и поднялся в мансарду, где потолок был такой низкий, что приходилось наклонять голову. Постучал, и на пороге появился мужчина хрупкого сложения и с гривой пепельных волос. Внутри повсюду были книги, на полу — ковер со странно знакомым узором, на балконе — цветы.

— Как много книг! — сказал вежливо Василика.

— Слишком много! — ответил обитатель мансарды, доставая портмоне. — Никому столько не нужно. Вполне хватило бы одной-единственной книги.

— Да? — удивился Василика. — Какой же?

— О бесполезной суете и смерти, — ответил чудной клиент, явно поглощенный своими мыслями. — Люди не видят настоящей жизни, живут неправильно. Вот о чем нужно писать…

— А как же жить правильно? — спросил Василика.

— Не надо ничего принимать всерьез, — объяснил клиент.

Получив плату, Василика поспешил оставить покупателя наедине с его чудными идеями.

Василика понимал, что во французской жизни ему отведено весьма скромное место. А что его ждало в Румынии? Он хорошо помнил зловонный бухарестский коллектор… В общем, как ни крути, а получалось, что нужно было беречь свое нынешнее положение как зеницу ока. Гордость вроде бы сопротивлялась, но инстинкт самосохранения не то, что подсказывал, а кричал ему во все горло, что следует оставаться благонамеренным и законопослушным французским гражданином. Главным оружием Василики, похоже, должно было стать терпение. Все было просто: чтобы хорошо чувствовать себя во Франции, ему было достаточно вспомнить Румынию. На этом и остановился.

…единственной и главной целью было прожить до конца своих дней в Париже…

Марио Варгас Льоса

И все же иногда, сидя на низкой оттоманке в своем скворечнике, Василика вдруг обхватывал голову руками и начинал с остановившимся взглядом раскачиваться взад-вперед, издавая негромкий утробный вой, похожий на заунывную фабричную сирену. Он мог так скулить бесконечно, потому что звук исходил откуда-то из самой глубины его естества, и, странным образом, не нарушал дыхания. В конце концов, Василика падал на оттоманку и лежал некоторое время, постепенно приходя в себя. Очевидно, с ним что-то происходило, — наверное, он становился французом.

Для того, чтобы получить разрешение работать таксистом, Василике пришлось собрать кучу документов и сдать уйму экзаменов. Когда с этим было покончено, выяснилось, что лицензия фрилэнсера ему не по карману. И скрепя сердце он подписал трудовой контракт с небольшой компанией Taxi-Tours. Молчаливый и исполнительный Василика быстро нашел общий язык с патроном, который после небольшого испытательного срока отдал ему разбитый «фольксваген». Проведя несколько вечеров в мастерской, Василика собственноручно привел машину в рабочее состояние и выехал на трассу. Со временем он освоил Большой Париж, сменил несколько машин, и почувствовал себя, наконец, настоящим парижским таксистом.

Примечания

2

Dom-Tom — departements d>outre-mer et territoires d>outre-mer.

3

Разрешите представиться?

4

Немного нежности, черт побери!