По волнам моей памяти

Николай Кулешов, 2021

Идея написания книги пришла ко мне ещё в мае 1980 года. Но тогда мне казалось, что книга должна быть художественным романом. Я думал: все события, происходящие со мной, моими друзьями и родственниками, я буду отражать в этом романе, изменяя только имена. Я тогда начал её писать и дал название «Шаг в сторону». Начало её сохранилось у меня в общей тетради за 40 прошедших лет, и только сейчас, в 2021 году, я решил написать автобиографический роман или повествование о своих прожитых 64 годах жизни, с того времени, как себя помню. Пишу только то, что происходило со мной на самом деле – никаких добавлений или искажений, только факты.

Шестидесятые (60–70-е гг.)

Я, Кулешов Николай Петрович, родился 02 января 1957 г. в д. Гуровка Кушнаренковского района Башкирской АССР. Правда, по рассказам моей матери, я родился 17 декабря 1956 г. Но, как раньше практиковалось в деревнях и районах, детей можно было записать и попозже. Суть этого состояла в том, чтобы в ряды Советской Армии забрали попозже на год. Хотя они тогда не думали, что у нас в стране призыв бывает осенью и весной. Так что я день рождения свой могу справлять два раза в год. Теперь я начинаю писать о своем повествовании, как себя помню. Как мы жили в деревне, я, конечно, не помню (даже из рассказов своих дедов и бабушек).

Приблизительно в 1960 году мы переехали в Уфу. Сначала в Нижегородку (Ленинский район Уфы), а затем на ул. Трактовая, 25.

Немного расскажу о доме, где мы проживали.

Это был двухэтажный дом деревянной постройки с двумя отдельными входами — на первый и второй этажи.

Наша семья поселилась на первом этаже, а семья брата моего отца (моего дяди), который был моим крестным отцом, — на втором, с ними жил и мой дед.

Затем, года через два, наши родственники со второго этажа переехали в кооперативную двухкомнатную квартиру на ул. Р. Зорге, 8\1. И мы заняли всю жилплощадь. В нашем доме было две печки. Внизу находилась русская печь с плитой, а на втором этаже печь — голландка, она была рассчитана только для обогрева помещения второго этажа.

Мы пищу готовили на первом этаже. Обе печи топились дровами и плюс ещё угольными брикетами. Над вторым этажом под крышей дома располагался чердак, где хранилось разное редкое барахло. Также на чердаке мы хранили урожай осенних яблок, ящика три — четыре. Каждое яблоко заворачивали отдельно в лист бумаги от старых школьных тетрадей.

Рядом с домом во дворе находился большой сарай, который назывался почему — то каретником.

Там находился на хранении мотоцикл с коляской. Это был наш семейный транспорт. Отдельно складировались высокие поленницы колотых дров, заготовляемых на зиму. Еще в отгороженном месте находился брикет угля для топки печей. Также в сарае, отдельно в загоне, жили наши домашние животные: свиньи, куры. В общем, за всем этим хозяйством нужно было нам следить.

Ещё одна постройка находилась в огороде. Она называлась погребом, где хранились наши заготовки на зиму: соленья, варенья. Все это зимой хранилось в деревянных кадках или стеклянных банках. На лето мы его забивали снегом и льдом — для сохранности нужной температуры.

Помню 1961 год. Было лето, и нас с братом отвезли к бабушке в город Бирск. В августе нам сообщили, что у нас появилась сестрёнка. И мы ещё должны пожить немного здесь, в Бирске.

С этого времени начинается моя автобиографическая книга.

Когда мне было года четыре или пять, мы с дедом, которого звали Андрей Никитич — это отец моего отца — ходили на рынок, недалеко от нашего дома, который находился на остановке железнодорожного транспорта — Правая Белая. Там стояло несколько простых столов с металлической крышей, где продавались разные овощи и фрукты, молоко и другие продукты. Рядом стоял киоск с газированной водой стоимостью 4 копейки за 1 стакан, без сиропа — 1 копейка. Фруктовое мороженое по 6 копеек, снежок по 7 копеек, молочное по 9 копеек, сливочное по 13 копеек.

Иногда мы, с такими же пацанами, как я, приходили на рынок сами. Находили пустую посуду — бутылки принимали по 12 копеек за штуку — и меняли на мороженое или газированную воду.

Немного кратко о своих родителях.

Мой отец — Кулешов Петр Андреевич родился в семье колхозников. Кроме него в семье было два брата (старший и младший) и старшая сестра. С его слов, он окончил четыре класса районной школы. Затем помогал по хозяйству. Затем курсы шоферов, армия и обратно работа в колхозе. После женитьбы и рождения двух детей переехали в Уфу. Всю свою жизнь до пенсии проработал водителем. Сначала на скорой помощи, затем таксистом.

Моя мать — Кулешова (Дьяконова) Ира Петровна родилась в г. Бирске, в семье рабочих. Кроме нее в семье был младший брат. Закончила 8 классов средней школы, затем Кушнаренковский сельскохозяйственный техникум, по специальности «агроном». На практике познакомилась с моим будущим отцом. После окончания учебы они поженились. После переезда в Уфу устроилась работать в больницу № 3 на должность младшего обслуживающего персонала. Затем ушла на пенсию.

В 1964 году я пошёл в первый класс средней школы № 2, которая находилась по адресу ул. Султанова, д.2. Через много — много лет нашу школу закроют и вместо нее откроют хореографическое училище. Помню 1 сентября очень хорошо: все нарядные, маленькие, счастливые, красивые. У меня был огромный букет георгинов, которые росли у нас в приусадебном участке.

Моя первая учительница — Ангелина Андреевна, фамилию, к сожалению, не помню, которая давала нам первые знания, хотя, когда я пошёл в первый класс, я уже умел читать и писать. Всё давалось мне очень легко, и первый класс я закончил на отлично, с похвальной грамотой. Таких ребят в нашем классе было всего двое — это я и Каширин Слава, который впоследствии закончил школу с золотой медалью.

В общем, в школе нас учили всему: давали знания по предметам и учили, как правильно вести себя в повседневной жизни. Как правило, на это всё влияла и политическая обстановка в стране и в мире, что отражалась и на нас, школьниках.

Расскажу немного о школе: чем мы там занимались, что она нам давала, что бы мы делали, если бы не было совсем школы в нашей жизни. Если рассуждать философски, то нужно поставить огромные памятники тем людям, которые придумали школы (как храм знаний). Я даже сейчас не могу себе представить, чем бы вообще занимались дети, если бы не было школ. В общем, детям нашли занятие на определенный период жизни, т. е. с семи лет и до семнадцати. Мы за эти десять лет жизни должны научиться всему. Т. е. чему — то дома, чему — то в школе, чему — то на улице. Каждый ребенок сам выбирал себе занятие с помощью родителей, друзей и педагогов. Школа должна была определить, что представляет из себя каждый ученик (ребенок) в плане умственного развития, таланта и способностей к восприятию тех или иных ценностей. Категориями этого развития считались оценки по тем или иным предметам. По ним происходило деление учеников на отличников, хорошистов, троечников и двоечников, которых в школе, в принципе, не должно быть. Все дети были разными, но все они были расположены согласно успеваемости, т. е. их знания по предметам оценивали как труд, затраченный на изучение какого — либо предмета. Будь то история или математика. Некоторым детям учеба давалась очень легко, а некоторые, честно говоря, мучились все эти годы, проведенные в школе.

Мы жили, как сейчас модно выражаться, в частном секторе. Но раньше так не выражались. Просто это был частный дом. Летом мы готовили пищу на приборе под названием керогаз, в котором использовался керосин. Керосин продавался в отдельном месте. Там постоянно стояла очередь на улице, ждали керосин. Цена его, помню, была 13 копеек за 2 литра. Мы постоянно покупали его по 4 литра, такой у нас был металлический бидон. Зимой использовалась русская печь. Впоследствии керогаз мы заменили на электрическую плитку с нагревающей спиралью, которая часто перегорала.

Магазин по продаже керосина назывался «Керосиновая лавка».

Вспоминаю еще один неприятный случай, произошедший с нами в эти годы. Это пожар, случившийся летом. Как я уже сообщал, наш дом был деревянным, и со стороны улицы у нас была утепляющая часть дома, которая называлась завалинкой. Так вот, ночью кто — то бросил на неё или горящую спичку, или окурок. В общем, нас разбудили ночью крики людей о пожаре. Мы успели схватить кто чего мог и выскочить на улицу. Пожар успели потушить до приезда пожарной машины, благо, что колонка с водой находилась напротив нашего дома.

Потом было много разговоров об этом. А дому нужен был ремонт сгоревшей части стены.

Хорошо помню эти шестидесятые годы. Как стояли в очереди за хлебом из кукурузы и по 3–4 часа ждали, когда его привезут. Давали в руки по одной буханке. В семье у нас было трое детей. Старший брат Василий (1955 г. р.) и сестренка Валентина (1961 г. р.). За хлебом ходили вместе, чтобы больше досталось.

Так продолжалась моя жизнь. Дом — школа — улица, пионерские лагеря и г. Бирск, куда нас отвозили на лето к бабушке Анне — матери моей мамы… У нее был свой дом с большим садом — огородом, на котором росло очень много всяких деревьев и кустарников: с яблоками, вишней, грушей, малиной, торном, смородиной и крыжовником. А сколько ягод — виктории — это было нечто. За всем этим нужно было ухаживать, окапывать, поливать, снимать урожай, нести его на рынок в город, продать и что — то на это купить. Нашу бабушку Анну знало полгорода. И пока мы доходили до рынка, останавливались раз 5–6 — поздороваться и показать нас — какие у нее хорошие внуки. А нам хотелось побыстрей как — нибудь освободиться от этого всего и убежать на улицу — поиграть с ребятами…

Так же мы там ходили на пристань реки Белой, на рыбалку и ловили небольших, но очень жирных рыбок, которые назывались баклями, их можно было наловить целый трехлитровый бидончик, рыбу нам потом бабушка жарила на большой сковороде. Даже пельмени из нее готовила. Так проходили дни, недели, месяцы. Когда мы были маленькими, в Бирск нас отвозил мой отец на машине «Волга» ГАЗ-21 — он работал водителем такси… Затем, когда мы подросли, нас отправляли автобусом одних — сажали на автовокзале в Уфе, а в Бирске нас встречала наша бабушка, и мы шли пешком к ней домой.

Вспоминаю, как первый раз на рыбалке с отцом поймал большую и толстую, сантиметров 45–50, щуку. Мы часто с ним выезжали на рыбалку, на речку Сикияз, в нашу деревню Гуровку на мотоцикле. Я любил сидеть в коляске. Ловили на поплавочную удочку в основном окуней, сорожку, баклю. Улов всегда был неплохим: примерно трехлитровый бидончик. Однажды летом стояла сильная жара, и к часам двум дня рыба клевала уже плохо. И вот, я устал уже бросать удочку в воду и решил поиграть, побаловаться с ней. Прицепил небольшую живую рыбку на крючок и стал бросать в разные места: рядом с берегом, под берегом было глубоко. Метра два. И вдруг произошел сильный толчок или рывок, я даже подумал, что зацепился за корягу и сильно дернул удилище на себя и вверх. Что — то мелькнуло тяжелое надо мной. Все это улетело за меня метров на 4–5 в кусты. Я не решался пойти посмотреть и подумал, что это водяная крыса. Я позвал отца. Когда он подошел, я кинулся к кустам и увидел там большую щуку — она сильно дергалась. Отец взял ее в руки и отцепил крючок на удочке. Вот это удача! Я очень этому обрадовался. Когда мы поехали домой с рыбалки, то щуку сложили пополам в бидончик. По приезде положили ее в морозилку. Я еще целую неделю показывал свой улов своим друзьям — пацанам. Кто — то даже не верил. Но сам — то я знал, что мне повезло на рыбалке. После этого я для себя понял, что везение — это когда ты этого совсем не ждешь и не думаешь об этом.

Санатории и пионерские лагеря

В детстве я много болел — простуды, ангина, кашель. И поэтому меня летом часто отправляли в детские санатории Башкирии. Где они находились, я уже сейчас не помню. Помню только санаторную одежду и медицинский персонал в белых халатах. В общем три — четыре раза я по несколько дней находился на лечении в санаториях. Со мной там находились такие же дети, как я. Мы там принимали лечение, пили много кумыса и рыбьего жира.

Также меня отправляли в летние пионерские лагеря. Помню лагерь «Автомобилист», который находился в санаторно — курортной зоне станции Юматово. Там было очень весело. Но мы все всё равно скучали по своим родителям, которые к нам приезжали в родительские дни, по выходным.

В Уфе мы летом очень часто ходили на рыбалку на реку Белая: стояли в воде по колено на перекате и ловили пескарей — целый целлофановый пакет. Приносили их домой и жарили на сковороде, даже не чистили.

В нашем доме тоже был большой огород. В саду росло 18–20 яблонь: ранетки, «золотая китайка», «полосатый анис», антоновка, «шаропай», белый налив и другие плодовые деревья, названия которых я не помню. Только опавших на землю яблок нам нужно было собрать вёдер 7–8 каждое утро. Когда с утра ко мне приходили друзья — пацаны, я им говорил, чтобы они несли свои вёдра и собирали яблоки себе, так как это всё отдавалось на корм свиньям — у нас их всегда было две штуки. Все были довольны. Нам меньше работы, а им вёдра с яблоками.

Затем надо было каждый день нарвать два ведра травы и дать корм свиньям. В общем, без работы мы практически не оставались. Все грядки, кустарники и деревья мы поливали два раза в день — утром и вечером. Хорошо, что в огороде был проведён кран с холодной водой. Затем осенью начинались заготовки на зиму: соленья, варенья, капуста, морковь, свекла и картошка — всё это нужно убрать в погреб на хранение. В общем, запасов было очень много — и работать приходилось тоже очень много.

Отдельно хочу остановиться на том, как мы делали запасы пельменей на зиму. С первыми морозами резали живность на мясо. Что — то продавали на рынке, что — то оставляли себе на питание. Вручную крутили мясо на фарш. Лепили пельмени, примерно тысячу штук, замораживали их на фанерных листах и ссыпали в наволочки, которые подвешивали к потолку в сенях.

Пельмени использовались только по праздникам (или, когда приходили к нам гости).

Теперь расскажу, как мы зарабатывали деньги на кино, мороженое и конфеты. Сразу скажу, что в то время у моих друзей — товарищей не было ни воровства, ни краж — это очень не приветствовалось у нас.

Мы просто брали яблоки, раскладывали их по тарелочкам и продавали, сидя на лавочке около дома. Маленькие тарелочки по 5 коп. Большие — по 10 коп.

Брали в основном бабушки — старушки, которые шли в ближайшую церковь.

Играли тогда в догонялки, глухой телефон, прятки, жмурки, футбол. Расскажу, как играли в футбол. Когда мы были маленькими — мы даже играли кирпичом — брали красный кирпич, терли им по асфальту, пока он не становился круглым, и пинали его (поэтому все ноги были в синяках). Часто ходили на свалку во «Вторчермет» (вторичный черный металл). Это свалка металлических отходов. Там что — нибудь искали для наших нужд. Это могли быть отходы производства — например, металлические пятачки, похожие на 3 копейки. Потом брали бидоны и ходили пить газированную воду из автоматов.

Один раз мы нашли кожаный рваный чехол от настоящего футбольного мяча. Отремонтировали его. Купили к нему камеру за 30 копеек, и у нас появился футбольный мяч на шнуровке — ни у кого такого не было — это было наше счастье.

После 7-го класса нас со школы отправили в деревню на работу в колхоз. Там мы заработали свои первые официальные деньги, кто по 1 р., кто по 1,5 рубля. Работали на прополке, на поливке, на обрезании веток — помогали подшефникам.

Родители наши сами выросли в простых крестьянских и рабочих семьях. И нас, детей, приучили с детства к труду. И мы сами знали уже, что ничто само по себе не даётся, везде нужно приложить усилия. Особенно это касалось всего урожая, выращенного и собранного в нашем огороде.

Но однажды, помню, мы очень провинились. Расскажу по порядку.

Когда мы жили ещё вместе с нашими родственниками в одном доме, то огород был разделён на две части. И каждая семья что — то сажала на своём участке.

Много сажали томатных растений. Мне очень нравились большие плоды: помидоры «бычье сердце» и еще с красивым названием — «дамские пальчики». И вот однажды мы, пацаны, начали играть в войну в огороде. Сначала кидались друг в друга опавшими яблоками, затем перешли на помидоры, которые росли на кустах, не думая о последствиях. Ну, конечно, мы погубили этим почти весь урожай — труд многих людей. Когда родители вечером пришли с работы и увидели это безобразие в огороде, был большой скандал. Нам очень сильно попало. Тогда я первый раз узнал, что такое отцовский ремень. Мне запомнился этот случай на всю оставшуюся жизнь.

Ещё мне запомнился один случай, который чуть не окончился трагически для меня. Это было зимой. И мы катались на санках с горы. В конце пути ледяная дорожка шла вдоль железнодорожного полотна, где постоянно ходили поезда. И вот однажды меня вместе с санками снесло на эти рельсы. А поезд уже приближался ко мне. Чувство страха охватило меня. Я сбросил с рук шерстяные варежки и ногтями стал вгрызаться в лёд, чтобы вылезти с рельсов. Как я это успел сделать — не могу даже объяснить. Только мои санки остались лежать около полотна. Когда поезд уже прошёл, я ещё долго лежал на льду и смотрел ему вслед. Меня всего трясло. Я забрал свои санки и пошёл домой. Я никому никогда не рассказывал об этом случае, но запомнил его на всю оставшуюся жизнь.

Наша память всегда хранит такое событие, которое произошло в памятную дату или что — то такое, что приводило к переживаниям нашей души, разного рода терзаниям, правильно ли мы поступили. Об одном из таких событий я вспоминаю сейчас.

В детстве родители нас часто отправляли за покупками в продуктовые магазины, чтобы приобрести молоко, хлеб, масло и т. д. Оставляли нам деньги и список продуктов на записках. Кроме этого, они оставляли пустую посуду для сдачи в приёмный пункт при магазине, как правило, её принимали в молочном отделе, где мы брали другие продукты. И так было постоянно. Но кругом происходили изменения, и магазины переходили на самообслуживание клиентов, т. е. клиент в зале набирал продукты и шёл к кассе для оплаты. И я как — то в один из дней зашёл в магазин для покупки товаров. Со мной была целая сетка (это был самый распространённый вид сумок — пакетов) пустой молочной тары для сдачи в пункт приёма. Но набрав всякой продукции, я узнал, что пункт приёма перенесли из магазина в киоск, расположенный рядом. Мне показали, как туда пройти — выйти во двор через запасной выход. Я так и поступил. Вышел вместе со своим набранным товаром, я подошёл к приёмному пункту и сдал туда пустую молочную посуду. Получил деньги и пошёл домой. Только подойдя к дому, я понял, что не заплатил за продукты на кассе. И меня охватил страх. Что же мне делать: идти обратно в магазин или домой? Я сел на лавочку около дома и долго размышлял, как мне поступить. Мне казалось, что сейчас придут люди из магазина, и меня заберут в милицию. По натуре я был честным мальчиком, не воровал и не обманывал окружающих. Но тогда я был в раздумьях: как мне поступить? Я минут 15 сидел на лавочке и думал. Всё — таки моё плохое «я» меня пересилило, и никуда я не пошёл. Посчитал, сколько денег я был должен отдать в кассу, и оставил их себе. Так я стал богатым на некоторое время. Совесть мучила меня целую неделю. Мне казалось, что сейчас кто — то за мной придёт и заберёт. Узнают все об этом, и я опозорю всю свою родню. Но это всё быстро прошло. Я не ходил в тот магазин целый месяц, чтобы меня там не вспомнили и не узнали. Так и осталось всё это моей больной тайной. Даже своим близким друзьям — пацанам я никогда об этом не рассказывал. Тайна и есть тайна, когда знает об этом один человек. Но у меня появились свои деньги — рубля три, и я стал себя чувствовать совсем другим человеком. Тогда я понял, что деньги делают человека зависимым.

Такая вот история произошла со мной в 12–13 лет, но отразилась на всю жизнь в моей душе.

Кстати, цены на продукты в наших магазинах в то время представлены ниже.

Молочные продукты

Молоко 0,5 28 коп.

Ряженка 0,5 37 коп.

Кефир 0,5 29 коп.

Катыка 0,5 32 коп.

Сметана 0,5 20 коп.

Пустая посуда

Бутылка 0,5 15 коп.

Банка 0,25 10 коп.

Кондитерские изделия

Хлеб серый буханка 16 коп.

Хлеб белый буханка 20 коп.

Булка французская 1 шт. 9 коп.

Сахар — рафинад 1 кг. 88 коп.

Кусковой сахар 1 кг 94 коп.

Ирис молочный (конфеты) 1 кг 1 руб. 80 коп.

Шоколад развесной 1 кг 6 руб. 50 коп.

Мясные изделия

Колбаса 1 кг От 2 руб. 10 коп. до 2 руб. 80 коп.

Мясо 1 кг От 1 руб. 80 коп. до 2 руб. 10 коп.

Пацанами мы всегда хотели чего — то необычного, верили в чудеса, Деда Мороза, старика Хоттабыча и т. д. Были уверены, что может произойти что — то такое, что изменит нашу жизнь, как в фильме «Алые паруса». Все мы были такими наивными в детстве. Но всё проходит, как текут реки. Мы тогда ещё не понимали такого выражения, что нельзя войти в одну реку дважды. Но жизнь наша продолжалась сама собой. Мы даже не знали, что с нами произойдёт через год, 10 лет и 20 лет. Только книги нам помогали это прочувствовать, например, книги А. Дюма «Три мушкетёра», «Десять лет спустя» и «Двадцать лет спустя». Мне нравились книги М. Рида про индейцев Америки, Д. Дефо «Робинзон Крузо».

Мы по книгам верили, как менялись наши герои, но не думали, как поменяемся сами через несколько лет. Заканчивались шестидесятые годы двадцатого века — и что там дальше?

Что ещё можно вспомнить из своего прекрасного детства? Помню, как отводил и забирал свою сестрёнку Валентину из детского сада. Тогда казалось, что это самое нудное мероприятие для меня, т. к. она постоянно медленно одевалась и шла, была постоянно чем — то недовольна и часто плакала.

Когда недалеко от нас построили первые высотные дома на улице Гафури, напротив телецентра, мы часто бегали туда с мальчишками — кататься на лифтах. Это казалось нам самым лучшим занятием. Взрослые граждане нас постоянно выгоняли из подъездов, но мы опять приходили туда через некоторое время.

Помню, как мы лазили по скалам, которые до сих пор существуют. Когда садишься на электричку на станции «Правая Белая» и едешь по направлению к Москве, с левой стороны от железнодорожного полотна расположены скалы, которые ведут на кладбище, расположенное над ними. Мы знали там каждую тропинку, каждый бугорок. Даже проводили соревнования между собой — кто быстрей доберётся до верхней беседки на кладбище (ещё была и нижняя беседка). Когда это всё надоедало, шли купаться на реку Белую — она протекает недалеко от скал.

Так мы проводили всё свободное время, и никто не думал, что будет делать, когда вырастет. Как хочется вернуться сейчас в эту эпоху детства — не в воспоминаниях, а наяву.

Теперь немного расскажу о школе, в которой я провёл 10 лет и о своих друзьях — товарищах, одноклассниках.

В школе у нас было ежегодно десять классов — по три класса «А», «Б», «В» в каждом возрасте. Я учился постоянно в классе «В», т. е 1 «В», 2 «В» и т. д.

Кого я помню из своего класса.

Мальчишки — Каширин Слава, Абдракипов Саша, Силантьев Гена, Шарипов Марат (с ним я потом встретился на работе через много — много лет), Яковлев Валера, Бикбулатов Раиль, Мингазов Марат, братья Марс и Марат Файзрахмановы, Акбашев Наиль, Чернов Боря, Суворов Женя.

Девчонки — Еговцева Оля, Максимова Ирина, Емельянова Галя, Биктимирова Лиля, Сахипова Римма, Батыршина Надя, Соловьёва Наташа, Хакимуллина Зухра, Порубева Наташа, Яковлева Света, Наумова Тамара.

Жили мы все тогда очень дружно, иногда, конечно, ссорились, но обиды быстро забывались.

Ещё расскажу об очень важном событии, произошедшем в той нашей прекрасной жизни, — это приём в пионеры. Тогда казалось, что это самый счастливый день в нашей жизни — гордость за себя, за родных, за страну.

Все мы были такими счастливыми, красивыми, нарядными. Но приняли в пионеры не всех — и это чуть омрачало наш праздник. У некоторых наших ребят — я помню — были слёзы.

Так заканчивались шестидесятые годы. Годы надежд и мечтаний.

Теперь расскажу о своих уличных друзьях — товарищах, с кем проводил большую часть своего свободного времени, которые жили со мной по соседству на улице Трактовой. Это Дудников Сергей со своей сестрёнкой Надей, Бердин Валера и Еникеев Радик.

В общем, вчетвером мы, пацаны, постоянно были вместе, а когда посмотрели фильм «Три мушкетёра», — это было нечто. Мы постоянно носились со своими самодельными шпагами, изображая мушкетёров.

Д`Артаньяном был, конечно, я. Партосом — Радик, Арамисом — Валера, Атосом — Серёжа.

Также мы постоянно вчетвером катались на коньках, лыжах, санках и казалось, что мы будем постоянно вместе и неразлучны всю жизнь. Такая была детская наивность.

Сейчас хочу уделить немного внимания тому, чем мы занимались на прогулках на улице.

В основном мы катались с горок или с горы, в тех местах, где был нам доступ. Санки нам покупали родители, но они были очень некачественными и часто ломались. Мы их ремонтировали, как могли. Затем мы сами стали изготавливать средства передвижения. Брали доски, пилили, прибивали на них старые коньки, и изготавливали из этого самодельное изделие под названием таратайка. Это было очень престижно иметь такой предмет передвижения.

Ещё мы катались с горы на лыжах. Лыжи были деревянными и тоже часто ломались, чаще по одной. Мы брали другую, оставшуюся, подгоняли их вместе, отпиливали одинакового размера, красили — и была готова новая пара лыж. Тогда не было ни модных пластиковых каталок, ни надувных «ватрушек».

Ещё мы играли в хоккей. Клюшки изготавливали сами — кто как мог. Тратили много фанеры и гвоздей. Искали удобные палки. Чистили себе площадки от снега, изготавливали хоккейные ворота из брусков, вешали на них сетку. Играли в хоккей шайбой или теннисным мячом. Изготавливали себе щитки, наколенники, налокотники, вратари надевали самодельные маски. В общем, было очень серьёзно всё, как нам тогда казалось, брали пример со старших товарищей.

Домой приходили все в снегу, мокрые, с разбитыми носами, но довольные от маленьких побед.

Так проходили день за днём, месяц за месяцем, пока солнце не могло повлиять на таяние снега. Затем приходили весна и лето, мы были рады этому — не надо мёрзнуть на улице, не надо топить печь дома, не надо чистить снег во дворе нашего дома и ещё много — много всего не надо делать летом. И здесь начинались свои радости. Летом катались в основном на велосипедах и самодельных самокатах, изготовленных нами самими. Колёсами служили подшипники, также изготавливали таратайки на подшипниках. Катались на них с горы по асфальту. Это были тогда наши первые поделки для себя, для своих нужд.

Дома у нас был телевизор марки «Рекорд», который показывал два канала. Телевизор, помню, подключался через трансформатор напряжения. Вспоминаю, как мы смотрели чемпионат мира по хоккею с шайбой 1969 года, который проходил в Швеции, в Стокгольме. Когда звучала музыка «Интервидения», мы соскакивали с кроватей, трансляция шла по ночам, и мчались к телевизору. Отец всегда смотрел хоккей.

С тех ещё малых лет я стал ярым болельщиком спортивных игр. Помню, как, пацаном составлял таблицы, вёл статистику.

Ещё одно событие способствовало этому. В школе мы постоянно собирали макулатуру. Однажды я натолкнулся на целую кипу журналов, еженедельников под названием «Футбол». Несколько стопок этих газет я принёс домой. Прочитал все от начала до конца. После этого случая я заразился этим на всю жизнь. Я стал спортивным болельщиком. Потом был чемпионат мира по футболу 1970 г. в Мексике, где первый раз я увидел игру Пеле, короля футбола.

Вспоминаю наш частный дом. На первом этаже у нас была небольшая, квадратов на двадцать, деревянная пристройка. Посреди комнаты стояла печь — голландка, так что зимой было не холодно, если печь топили. Это помещение мои родители сдавали в наем квартирантам, студентам техникума физической культуры, который находился у нас в городе. Затем техникум перевели в г. Стерлитамак.

Расскажу, как жили наши студенты — квартиранты. Их было четыре человека: Саша, Володя, Раис и Юра. Все ребята были очень спортивными, накаченными, вели здоровый образ жизни. Правда, иногда пили пиво, но это было по большим праздникам. Денег в то время у всех было мало и приходилось на всем экономить. В помещении стояло четыре кровати, стол, четыре стула, шкаф и старый сервант для посуды. Этого было достаточно для проживания. По вечерам они иногда играли в карты, хоть и по мелочи, но на деньги. Мой отец перелазил к ним в комнату через кухонное окно дома. Он был тоже любителем поиграть в карты. Спортсмены были все очень культурными, никто нецензурно не выражался. Их родители присылали им деньги на оплату проживания и на еду. Для них это был всегда праздником — получить денежный перевод из дома. Мы иногда вместе ходили на почту за посылками. Очень редко к ним приходили в гости девчонки, хотя мои родители это не приветствовали, но природа брала свое. Я сам часто заходил к ним. Они учили меня заниматься спортом — там был один борец. Также слушал спортивные истории. Общение с ребятами в дальнейшем тоже положительно сказалось на моем занятии спортом.

В 1971 году техникум перевели в г. Стерлитамак. К этому времени все наши студенты — квартиранты закончили свою учебу и отправились по распределению на свои места работы. Мы очень тяжело расставались с ними. Я очень к ним привык. Четыре года проживания под одной крышей нас всех очень сблизило, хотя, вроде, все мы были чужими друг другу. Больше в дальнейшем мы так и не встретились ни с кем из них. Но я часто их вспоминал — хорошие были ребята. Такова судьба.

Чем мы еще занимались в детстве, кроме учебы, работы на огороде, рыбалки и т. д. расскажу, как мы ходили на стадион «Труд», на мотогонки. Сейчас на этом месте расположена ледовая спортивная арена. Тогда же мотогонки проходили на гаревой — летом и ледовой — зимой дорожках. Это были мировые и европейские чемпионаты, также чемпионаты страны. Народу поболеть за наших спортсменов собиралось очень много, даже мест не всем хватало. Стадион был забит битком. И вот, мы пацаны — безбилетники старались тоже попасть внутрь, на трибуны. Летом мы иногда перелазили через высокую ограду стадиона. Метра три высотой. Когда это нам не удавалось — мы просили кого — нибудь из взрослых провести с собой. Тогда детям можно проходить на стадион бесплатно, только в сопровождении взрослого. Мотогонки в то время были очень популярным видом спорта. Фарит Шайнуров, Габдрахман Кадыров, Борис Самородов, Геннадий Куриленко были нашими кумирами детства. На стадионе мы бегали среди трибун, искали пустую посуду — бутылки из — под пива и воды. Затем сдавали ее или меняли на газированную воду или мороженое. Для нас, пацанов, мотогонки были праздником. Самое главное — нужно попасть внутрь, на стадион. Таких походов у меня было множество — даже не могу сейчас посчитать сколько. Я тогда знал все команды страны, участвующих в первенстве, помнил почти всех мотогонщиков.