Бесплатных пирожных не бывает!

Николай Леонов

Находясь в отпуске, подполковник Гуров включается в расследование уголовного дела, нити которого ведут в Москву. Он выходит на мощную мафиозную корпорацию, возглавляемую крупным чиновником. Оценив таланты сыщика, глава подпольного бизнеса предлагает Гурову работать на корпорацию…

Глава 1

«Отари Георгиевич Антадзе восемнадцатого умер от инфаркта…» — прочитал Гуров. Подписи в телеграмме не было, адрес лаконичен: «Москва, Петровка, 38, подполковнику Гурову».

— Ну вот, Петр Николаевич, — сказал Гуров, аккуратно складывая телеграмму и убирая ее в карман. — Теперь ни доказательства, ни наручники не нужны.

Полковник Орлов, в чьем кабинете они находились, согласно кивнул. И хотя слова не нуждались в расшифровке, Гуров пояснил:

— Когда Кружнев убил Артеменко и я понял, что организовал дело майор Антадзе, то сказал следователю прокуратуры, мол, если сумею доказать, надену на Отари наручники. А он был добрый, сильный человек и неплохой сыщик.

— Жизнь, она себя кажет, — полковник снова кивнул. — Значит, совесть в человеке пересилила, и сердце не выдержало — сдалось.

— Ты зачем меня пригласил? Телеграмму можно и по телефону прочитать, — сказал Гуров, машинально поглаживая карман, в который положил телеграмму.

Петр Николаевич Орлов был начальником отдела, а Гуров — его заместителем, они работали вместе много лет и, когда оставались одни, обращались друг к другу на «ты».

— Прошу тебя, догуливай отпуск и делом этим не занимайся. Понимаю, самолюбие, гордость, честь мундира, неотвратимость наказания, однако…

— А если понимаешь, — перебил Гуров, — то почему «однако»? Я докажу вину Лебедева и Кружнева. Они должны ответить за убийство и ответят. — Он снова погладил карман, где лежала телеграмма. — Отари тоже они убили.

— Я долго думал, никаких улик против них в природе не существует. — Орлов говорил без азарта, тускло, отлично понимая, что Гурова не переубедить. — И вообще, в твоем теперешнем положении…

Зазвонил телефон, полковник снял трубку.

— Слушаю, Константин Константинович, — Орлов взглянул на Гурова, вздохнул. — Воспитываю Льва Ивановича Гурова, товарищ генерал. Конечно, в отпуске, видно, скучает, заглянул на минуточку. Слушаюсь!

Орлов положил трубку, поднялся из-за стола, запер сейф. Они вышли из кабинета.

— Смотри, Лева, тебе жить, — Орлов пожал Гурову руку. — Моя мечта не работать с тобой, а дружить, встречаться домами.

Полковник направился к руководству, а Гуров вошел в соседний кабинет, который совсем недавно занимал, как старший группы, на двоих с молодым оперативником Борей Вакуровым. Став заместителем начальника отдела, Гуров получил отдельный кабинет, а старшим группы назначил майора Крячко.

Боря, увидев Гурова, вскочил, а Крячко солидно поднялся из-за стола, Гуров ответил на приветствия, прошелся по тесному кабинету, взял со стола Крячко сигарету и опустился на продавленный диван.

Утром, когда полковник Орлов позвонил Гурову домой и пригласил «заглянуть на огонек», Гуров перезвонил Крячко и попросил его, если оперативная обстановка позволяет, около двенадцати находиться в кабинете.

Гуров мял сигарету — курил он очень редко, — поглядывая на товарищей, вздохнул и спросил:

— Ну, сыщики, как жизнь?

Боря, худой, в свои двадцать с небольшим юношески нескладный, шумно вздохнул, взглянул на Крячко. Майор, которому крепкая полнота придавала солидность, выглядел старше своего возраста. Так же, как Гуров с Орловым, Крячко с Гуровым наедине разговаривали на «ты», в присутствии третьих лиц соблюдали протокол.

— Лев Иванович, какая в отсутствие начальства жизнь? Прекрасная! Бездельничаем, набираемся сил, вот вернетесь из отпуска и тогда… — он посмотрел в потолок, — страшно подумать!

— На вечер никаких дел не назначил? — Гуров поднялся, положил сигарету на место. — Если ничего не произойдет, жду вас в девятнадцать у себя дома. — Он коротко кивнул и вышел.

— Дела! — воскликнул Боря.

Крячко ничего не ответил, улыбаться перестал, после долгой паузы, растягивая слова, произнес:

— Полагаю, дела паршивые, и нам не поздоровится.

— Товарищ майор! — возмутился Боря. — Что вы все о себе и о себе! Против Льва Ивановича служебное расследование ведется, а вы…

— Дурак ты, Бориска! — перебил Крячко.

Подполковник Гуров вернулся с Черноморского побережья три дня назад, не отгуляв и половины отпуска. Вчера он отправил жену и ее младшую сестру, которую удочерил, в далекий город за Уралом, где начальником уголовного розыска работал его приятель майор Серов. Предварительно Гуров позвонил ему и, не вдаваясь в подробности, сказал:

— Встречай семью, устрой, приглядывай. Я не думаю, чтобы девочек нашли, но на всякий случай. Подключи спортсменов, они должны меня помнить, пусть не оставляют их одних. Ты меня понял?

— Я тебя понял, — ответил Серов. — Буду звонить.

Рита и Ольга на известие, что они немедленно улетают, среагировали по-разному. Жена заявила, что никуда не полетит, Ольга воскликнула:

— И в школу ходить не буду?

Увидев, что взрослые сейчас начнут ссориться, Ольга тихо удалилась в свою комнату. На пороге девочка оглянулась и состроила Гурову гримасу, которая, видимо, означала, мол, держись, я с тобой.

Гуров улыбнулся и молча выслушал почти часовой монолог жены. Рита говорила, что не может оставить мужа в беде, тут же обвиняла его в эгоизме. Он слушал внимательно, ждал, когда иссякнет порох в пороховницах, размышлял о том, кто из «друзей» сообщил жене о служебном расследовании.

Рита начала уставать, муж молчал, улыбался. Она не любила эту вкрадчивую улыбку, зная, что она ничего хорошего не предвещает. Жена собралась с силами, повторила о его самовлюбленности, суперменстве, эгоизме и решительно поставила точку:

— Мы никуда не уедем, возвращаться к данному вопросу не желаю.

— Абсолютно согласен, — Гуров кивнул, — возвращаться к этому вопросу не будем, собирай вещи. Улетая в загранку, отец сказал мне: «Жену люби, дари цветы, уступай во всем и держи в строгости». Сегодня тот случай. Ты вышла замуж. За меня, — он показал за свою спину. — Я обязан тебя защищать, ничего объяснять не буду. Рейс завтра в восемь утра.

Они сидели не как обычно на кухне, а в просторной гостиной, за овальным массивным столом, покрытым белоснежной скатертью, уставленным хрусталем и парадным сервизом, который в семье Гуровых извлекался на свет божий только в дни торжественных юбилеев.

Гуров встретил товарищей холодно, словно не он пригласил их в гости, а они пришли незваными. Станислав Крячко не обратил на это внимания; зная Гурова, понял, что он сейчас находится не здесь, а в потустороннем мире логических построений, и скоро вернется в мир реальный. Боря Вакуров долго вытирал ноги, затем начал снимать ботинки.

— Отставить, — сказал Крячко, прошел за хозяином в гостиную. — А где девочки? — И, не ожидая ответа, оглядел стол, присвистнул. — Как хорошо быть генералом! Лев Иванович, скажи, почему одному и талант, и папа генерал, а некоторым…

— Станислав, — перебил Гуров. — Мой руки и садись к столу.

— Подполковник, а я в присутствии Бориса твой авторитет не подрываю? — не унимался Крячко.

— Подрываешь, но я стерплю. Давайте, ребята, быстренько, есть очень хочется.

— А у тебя виски серебрятся, не замечал, — сказал Крячко, приканчивая яичницу с колбасой и наливая себе вторую рюмку коньяку. — Лев Иванович не употребляет, а тебе, Бориска, не положено, — и отставил бутылку. — Не будем!

— Значит, так, — Гуров налил чай, кашлянул. — Коротко: в республике, где я собирался было отдохнуть, заканчивается следствие по делу о хищениях и взятках в особо крупных размерах. Прокуратура не могла найти очень нужного свидетеля, я его случайно нашел.

Он поднялся и перенес телефонный аппарат на стол.

— Во время отпуска, загорая, — хмыкнул Крячко.

— Март, холодно, дождит, скука, — Гуров помолчал, вспоминая, как все произошло, и пытаясь рассказать о главном и коротко. — В гостинице организовалась компания, довольно обычная, курортная. Потом всякие события произошли, я понял, что компания не сложилась, ее сложили, умышленно. А я в ней оказался по недоразумению. Вы, оперативники, сейчас поймете. Заканчивается следствие, главный эпизод руководителя преступного синдиката не доказан. Опасный свидетель на свободе, если он окажется в прокуратуре, главарь автоматически идет по статье, которая предусматривает и высшую меру. Свидетеля хотят убрать. Начальник местного уголовного розыска, майор Антадзе, мой знакомый, даже приятель, просит меня помочь разобраться. Мы разбираемся. Практически контролируем ситуацию, когда свидетеля, за которым уже приехал следователь, убивают чуть ли не на наших глазах и этим рубят все концы. Доказательств никаких.

— Пока люди живут, они убивают, — философски изрек Станислав.

Вакуров уже освоился, не был так напряжен, взглянул на Крячко укоризненно. Майор взгляд почувствовал, усмехнулся.

— Твой любимый подполковник Гуров считает, что бывают ситуации, при которых следует либо плакать, либо смеяться.

— Преступники заставили майора Антадзе им помочь, прихватили через отца и деда. Отари Антадзе вчера скончался от инфаркта. На меня, чтобы я тут не рыпался, прислали донос, — Гуров помолчал, решая, что говорить, а о чем умолчать.

— Говори, — подтолкнул Крячко. — Все гудят, зачем нам слухами пробавляться.

— Злоупотреблял служебным положением, оказывал давление на следствие, сожительствовал с сотрудницей уголовного розыска.

— Красивая? — поинтересовался Крячко.

— Красивая. Назначено служебное расследование. Туда уже вылетели товарищи.

— Одного из этих «товарищей» я знаю, — Крячко вздохнул. — Ох, Лева! Черт бы тебя и всех нас побрал, вместе взятых, хлебнем горячего!

— Генерал не позволит! — выпалил Вакуров.

— Много понимаешь! — Крячко допил рюмку. — Для нас Константин Константинович — вот, — он провел ладонью над головой. — А в другом кабинете скажут, и генерал будет стоять, как ты, и кивать.

— Вы, ребята, не о том, — сказал Гуров. — Со мной, так или иначе, разберутся. Убийства совершены, преступники живут в Москве. Один — организатор, второй — исполнитель. Я обязан вину их доказать, спеленать, передать в прокуратуру, затем — в суд.

— А что против них имеется? — спросил Крячко.

— Ничего. Как выразился Петр Николаевич, улик против них в природе не существует. — Гуров посмотрел на Крячко, затем на Вакурова и неожиданно тихо рассмеялся. — Но это их не спасет.

— И что же ты предлагаешь? — спросил Крячко.

— Не знаю, думаю. — Гуров пожал плечами.

— В чем мы можем тебе помочь?

— Настырный ты, Станислав, сил нет! Я тебе что — бог? Я только сыщик. Пока лишь хочу посоветоваться.

— Не надо, Лев Иванович. — Крячко начинал сердиться. — Я же не Бориска…

Боря только крутил головой, переводя взгляд с одного начальника на другого.

— Естественно, — согласился наконец Гуров. — Я стремлюсь тебя рассердить, заинтересовать, чтобы ты подключился.

— С первой задачей ты справился. — Крячко откинулся на спинку стула, вытянул ноги. — Я буду тебя допрашивать, ты — отвечать, ты строишь, я — ломаю. Имеем двух преступников. Лебедев Юрий Петрович, двадцать четвертого года рождения, пенсионер. Дважды проходил свидетелем по делам цеховиков-миллионщиков. Он опытен, умен, осторожен, прошлые его «подвиги» в ОБХСС известны, но не доказываются. Лебедев организовал убийство неугодного свидетеля, концы обрублены, доказательства отсутствуют.

— Молодец. И откуда информация? — улыбнулся Гуров.

— Ты сыщик, а я в МУР только в столовую чай пить хожу, — Крячко подмигнул Боре, который по заданию начальства и работал в картотеках. — Далее, Кружнев Леонид Тимофеевич, сорок четвертого, бухгалтер, двадцать с лишним лет назад получил за хулиганство условное осуждение. Именно он убил твоего, — Крячко запнулся, вспоминая, — Артеменко Владимира Никитовича, заставил проглотить цианид, кажется, выдрал при этом клок волос. Свидетелей нет, улик нет. Исходные данные верны?

— Верны, — Гуров кивнул.

— И что же вы, товарищ подполковник, собираетесь против данных граждан предпринять? — Крячко повернулся к Вакурову и пожал плечами, словно говоря, мол, странный у нас начальник.

Гуров молчал, и не оттого, что уж совсем сказать было нечего, — ждал телефонного звонка, дополнительной информации, которая помогла бы ему быть конкретнее в разговоре с коллегами.

— Ну раз подследственный молчит, выскажись, Бориска, подбрось дровишек, — сказал Крячко.

— Да что я, товарищ майор?

Неожиданно Гуров взял чайник, наполнил чашку, подвинул к Крячко, тот машинально выпил и поперхнулся, однако не сбился, и злости в майоре не убавилось.

— Петр Николаевич верно сказал, нет улик, в природе не существует!

— У нас работы — вот! — Крячко чиркнул пальцем по горлу. — Мы тебе помочь не можем и одного в такую авантюру не отпустим! — Он допил чай, потер крепкие щеки, усмехнулся. — Извини, глупость сморозил. Что значит не отпустим? Ныряй, здесь не глубоко. У тебя отпуска еще недели две? Выйдешь на работу, тебя жизнь быстренько на колею поставит.

— Ты умница, Станислав, верно определил, что Лебедев сегодня в разбитом синдикате вроде банкира. — Гуров сделал три бутерброда, разложил по тарелкам.

Любой реакции ожидал Крячко на свою тираду, но, что Гуров ему просто не ответит, даже не предполагал.

— И ты опять же прав, Лебедев умен и опытен, — спокойно продолжал Гуров, улыбаясь Крячко, как лучшему другу и единомышленнику, а Вакурову хитро подмигнул. — Однако уже начал ошибаться. Ему бы в тот день, как они Артеменко прикончили, — на самолет и в Москву. А он на юге задержался, вроде бы не имея к убийству отношения, отдыхает, словно возвращаться нет резона. Ошибочка. Кому он кино показывал?

И вновь зазвонил телефон, Гуров почему-то вздрогнул, снял трубку.

— Слушаю, — он откинулся на спинку кресла, кивая, чуть слышно повторял: — Так, так… Понятно, — затем громко спросил: — Кто выезжал? Спасибо. Звони, — и положил трубку. — Баба с возу, кобыле легче. А пистолет — совсем лишнее. Вот так, вот так, коллеги, дела… — Гуров вздохнул, покачал головой. — Когда Татьяна звонила первый раз, то еще не знала, что днем застрелили Леонида Кружнева. Лебедев в момент убийства находился в ресторане. Алиби. Так он в жизни пистолет в руках не держал.

— А Татьяна — та красивая женщина, которую ты «соблазнил»? — Крячко улыбнулся.

— Она, — Гуров кивнул, на подначку товарища не среагировал. — Самонадеян я, ребята, ярлычок Лебедеву привесить поторопился. Вот он почему в Москву сразу не вернулся и Кружнева там же задержал.

— Лебедев твой, может, пистолет от утюга не отличает, но у него есть человек, который с оружием обращаться умеет.

— Мои построения он поломал, «все смешалось в доме Облонских». Хорошо, но первый шаг мы сделаем по старому сценарию. Значит, так, Станислав, ты завтра Бориса от текущей работы освободи. Как — это твоя проблема. Ты понял? — Гуров смотрел на Крячко, пока тот не кивнул. — Завтра прилетает Лебедев. Борис, ты поедешь со мной во Внуково.

— Бориска, возьми бюллетень на три дня, — сказал Крячко. — Больше дать не могу, Лев Иванович.

— Хорошо, — Гуров вздохнул, не мог перестроиться, оценить вновь сложившуюся ситуацию. — Не собираюсь держать вас в неведении, передвигать, словно пешки. Мы остановились на том, что Лебедев банкир, казначей. Так? Станислав, прошу, ты думай, подключайся ко мне, «не лузгай семечки на завалинке».

Крячко выпрямился, нахмурил брови, демонстрируя свое внимание.

— Казначей должен иметь деньги, наличные, иначе грош ему цена. Так? — Гуров кивнул и тоном, каким вызывают ученика к доске, сказал: — Борис!

— Вы сказали, что деньги у него есть, — ответил Вакуров.

— Плохо. Станислав!

— Вопроса не понял, — хмыкнул Крячко.

— Деньги, — Гуров потер пальцами, будто считая купюры. — Как они существуют? Где хранятся?

— Черт побери, Лев Иванович! — Крячко хлопнул себя по лбу. — Все гениальное просто. У Лебедева где-то хранятся деньги, которые ему необходимы.

— Застрелили Кружнева, убийце необходимо заплатить, — подсказал Гуров.

— Если Лебедева взять под круглосуточное наблюдение, рано или поздно он приведет к казне…

— А такие суммы дают основание для ареста! — воскликнул Вакуров.

— Только ни людей, ни технику, Лев Иванович, вам не дадут.

— Естественно, — согласился Гуров.

— Даже если я Бориску подарю тебе на две недели… — Запал Крячко пропал, появившийся было азарт угас. — И что же вы, сменяясь, по двенадцать часов будете дежурить у подъезда, таскаться за опытным жуликом по улице? Он вас в первый же день засечет, спустится в метро и через несколько минут уйдет. Детские, дилетантские игрушки!

— Возможно, ты и прав, — легко согласился Гуров.

Крячко отлично знал начальника — человека в своих решениях осмотрительного (семь раз отмерит), и легкость, с какой подполковник согласился, настораживала. «Недоговаривает», — понял Крячко и обиделся.

— Ну, вам виднее, Лев Иванович, — Крячко демонстративно взглянул на часы. — Спасибо за угощение, — и поднялся.

— Большое спасибо, товарищ подполковник, — Вакуров вскочил.

— Большое пожалуйста, — Гуров сделал вид, что ничего не произошло, обнял Крячко за плечи, проводил до дверей. — Борис, я жду тебя завтра, в восемь, захвати с собой водительские права, поведешь мои «Жигули».

Оставшись один, Гуров убрал со стола, вымыл посуду и прошел в кабинет, куда в отсутствие отца заглядывал лишь для того, чтобы взять книгу или поговорить по телефону, если не хотел, чтобы разговор слышала жена.

Гурову не хотелось заниматься самоанализом, но, видимо, это процесс неуправляемый, отвлечься не удавалось. «Куда я лезу и зачем? Убивают преступники друг друга, главари пытаются спастись. Взятки и хищения вообще не моя епархия, и произошло это в тысячах километров от Москвы». Он вспомнил, как Станислав Крячко провел пальцем по горлу, демонстрируя, сколько в МУРе своих, кровных, забот. Оскорбленное самолюбие? Он держал преступников, казалось, мертвой хваткой держал, а они выскользнули и еще грязный донос прислали. «Не меня они придавили — растоптали справедливость, зло торжествует, так быть не должно. У меня только две недели; работая в отделе, посторонним делом я заниматься не смогу. Я все возможное и невозможное постараюсь сделать, затем поглядим. Еще не вечер. Кружнева убили выстрелом в голову с расстояния около пятидесяти метров. Занимайся я этим делом официально, создал бы целую версию. С такого расстояния из пистолета рискнет стрелять лишь высочайший профессионал. Стрелка этого у Лебедева еще неделю назад не было. Он появился два-три дня назад, прибыл самолетом или машиной. Лебедев, десятки лет занимавшийся крупнейшими аферами, к наемному убийце отношения не имеет. Стрелка прислали. Не Палермо, не мафия, не „Спрут“ — собственного вырастили. Где он так стрелять научился, где тренировался? Тоже ниточка. Стоп. Мне этим делом не заниматься. Меня интересует лишь финансист, организатор преступного бизнеса Юрий Петрович Лебедев. Но у него теперь под рукой профессионал. Все-таки я молодец, умница, что девочек из Москвы убрал. Если Лебедева удастся прижать серьезно, он пойдет до конца, как ни кинь, у него, в случае провала, впереди высшая мера…»