На пути Войны. Книга вторая

Николай Мокроусов, 2023

Продолжение истории, где смертный стал Всадником Апокалипсиса и отныне ему принадлежит грозное имя Война. Перед ним открываются новые миры, новые возможности, друзья и враги. Ему предстоит сделать выбор, который определит не только его судьбу, но и, без преувеличения, миллионов жизней.

Глава 2. Я должен знать!

Вот уже вторую ночь я порицал себя за то, что должен был сделать, но так и не решился. Мне следовало и следует поговорить с Кайей, не смотря ни на что, объясниться с ней. И если после всего этого ее ненависть ко мне не иссякнет, пусть будет так, но зато она хотя бы будет знать правду. Да, решено! Я должен увидеть ее снова!

И как только я это решил, то сразу же встал не один вопрос: «Какой сценарий будет для нашей встречи с Кайей, что я скажу ей, станет ли она меня слушать, а если нет, то, как заставить ее, да и с чего вообще начать?» От всех этих мыслей меня старался отвлечь Немор, лежащий в кресле:

— Да что с тобой? Ты уже второй день как воды в рот набрал. Ходишь мрачный и почти ни с кем не говоришь. Это все из-за нашего прошлого разговора? Все думаешь о том, что скажешь ей при встрече?

— Да.

— Ну, по-моему, тут тебе надо сказать все так, как оно и есть…

— Да неужели? А как мне объяснить то, что я убил Войну? — спросил я тут же Немора, на что он мне ничего не ответил, но по его глазам читалось, что такое в принципе объяснить невозможно.

— К черту, мне надо отвлечься, а то уже голова начинает кругом идти от всего этого, — сказал я, мерцая до стола, где лежала моя тетрадь, в которой я зачастую рисовал, чтобы хоть как-то себя занять и отвлечь пока все спят. Взяв ее со стола, я переместился обратно на кровать, где тут же принялся за любимое занятие.

— Снова рисовать? Как же я тебе завидую, брат — сказал Немор, тяжело вздохнув перед этим. — Хаа зависть! А ведь с нее-то все и началось, — проговорил Немор глядя в одну точку.

— С зависти? — переспросил я, ожидая продолжения его мысли.

— Да! Видишь ли, я очень завидовал одному из своих братьев, потому что среди всех Нефилимов он был один такой, он выделялся своей неоспоримой исключительностью среди всех нас. Дид, так его звали.

— Дид? Интересное имя, звучное, но твое мне нравится больше! И что же в нем было такого, чего не было больше ни в ком?

— Все, все без исключения: Дид был сильнее, быстрее, умнее каждого из нас. К примеру, знаешь, если все мы сражались оружием с Ангелами и Демонами, то Дид убивал исключительно голыми руками. Оружие претило ему, он твердо верил в то, что убить оружием может каждый и это не сделает тебе чести, а вот убивать тем, что дано тебе от рождения, от природы, это совсем другое. Ему не нужна была броня, так как редкий клинок мог коснуться его кожи, а если случалось так, что касался, то помоги тому вселенная, кто сделал это, ибо Дид не знал покоя, пока не отдаст кровавый должок своему оппоненту. Знаешь, Дарий, пожалуй, из всех моих возможных и невозможных страхов, которые есть и будут, больше всего я боюсь встретиться с Дидом на поле боя. Это, пожалуй, единственное, чего бы я очень не хотел.

— Неужто он и впрямь был так хорош?

— Хорош? Нет. Дид был велик! Говорю же тебе, Дарий, он был воистину велик, и его устрашающая мощь нисколько не уступала его интеллекту. Он был невероятно умен. Его стратегия ведения боя сметала все и всех на своем пути, не оставляя противнику и шанса на какой-либо маневр. Однажды я видел, как Дид разорвал Ангела надвое во время битвы… и это было ошеломляющее зрелище, скажу я тебе. Представь себе Нефилима, что был немногим крупнее Мордрема, обладающего всем, чем только можно обладать от рождения. В нем было все, что только можно желать для себя, в нем было все, чтобы быть лидером. Но это была моя роль, роль лидера, роль вожака по праву рождения, по праву первенства.

— Кого-то крупнее Мордрема, ты это серьезно? Прости, и что с того что он был лучше? Ты же был предводителем Нефилимов как самый старший из них, — спросил его я, не отрываясь от рисунка над которым корпел.

— Перед тем как совершить то, за что я так себя ненавижу, у меня был разговор с нашими отцом и матерью. Они просили меня уступить мое место Диду, так как за ним стояло наше дальнейшее существование. Так что да, зависть, с нее все и началось, начало конца, — с горечью в голосе проговорил он.

— Но ты же одумался, ты не стал предавать никого, — сказал я, сев напротив Немора, и отложив свою тетрадь.

Он не ответил мне ничего, лишь печально улыбнулся, и эта улыбка говорила все за него, она говорила «А что толку от того я одумался?».

— Дид был и будет величайшим из Нефилимов, теперь я это понимаю и признаю.

Затем он устремил свой взгляд к моей тетради, что лежала рядом со мной и сказал:

— Красивый рисунок, Дарий, очень красивый рисунок ИДЫ! — произнес он ее имя довольно многозначительно.

— К чему ты клонишь, брат?

— Ты нарисовал Иду, а не Кайю, хотя так переживаешь из-за грядущей с ней встречи. Как по мне, это говорит о многом… Под ним струя светлей лазури, над ним луч солнца золотой… А он, мятежный, просит бури, как будто в бурях есть покой!

— Что это, стихами заговорил?

— Да, но стих не мой, а твоего одноплеменника.

— Не одноплеменника, а соотечественника, так будет правильней.

И тут раздался стук в дверь. Я поднялся с кровати, чтобы открыть ее, и обратил внимание, что за окном уже давно встало солнце. Открыв дверь, я увидел, что за ней стоит Август:

— Доброе утро, Дарий, Немор. Агата зовет всех завтракать.

— Спасибо тебе, Август, мы сейчас спустимся, — услышав мой ответ, он развернулся и ушел, а я направился в ванную умыться.

Подойдя к умывальнику, я с тоской вспомнил, что как же было приятно ощущать поутру ледяную воду на лице, но мне это больше не светит, ведь теперь для меня холод и тепло были лишь словами и больше ничем. Завтрак прошел как всегда, за исключением пары вещей: первая заключалась в том, что Ид… Эрида показательно не замечала меня, словно меня не существует, что, в принципе, меня пока что устраивало, а вторая — это как все следили за нами, с любопытством и трепетом, ожидая, что же будет дальше. Затем, когда мы перешли к чаю, Агата, видимо, решила подлить масла в наш с Эридой огонь и, сдерживая улыбку на лице, сказала:

— Ида, дочка, убери, пожалуйста, со стола, а Дарий, я уверена, поможет тебе. Ну а мы пока с Августом подготовим все к призыву Сарга.

И тут мы одновременно с Эридой косо посмотрели на нее, чем вызвали ее улыбку и всеобщее хихиканье, но она лишь гордо подняла голову и, поставив чашку на блюдце, посмотрела на нас самодовольным взглядом, и сказала:

— Вот и чудно, молчание — знак согласия, как закончите, можете приходить в библиотеку, я буду там, — а затем она просто встала из-за стола и ушла. Остальные не заставили себя ждать, и поступили точно так же, просто встали и пошли кто куда, оставив нас наедине.

Я собирал тарелки со стола, а Эрида — столовые приборы, и мертвая тишина, которая царила в тот момент, была чем-то вроде ужасов, которые заставляют тебя сидеть в напряжении, все ожидая, что вот-вот что-то да случится.

— Как спалось? — спросил я ее, наверное, больше не в силах вынести это напряжение.

— Просто замечательно, Дарий, спасибо, — холодно ответила она.

— Это хорошо, это хо-ро-шо, — ответил я ей, все думая о том, что зачем вообще я ляпнул что-либо.

— Что с тобой происходит? Вот уже шесть месяцев ты ведешь себя как идиот после того как мы вернулись из моего кошмара, — ни с того ни с сего взорвалась Ида. — Это все из-за того поцелуя?

— Да именно из-за него! Довольна? Да что вы все прицепились ко мне? Мне не надо ничего, мне нужен лишь покой, я устал от того, что меня никто не слышит и не понимает. Хочешь отношений? Любви? Я-то тут причем? Кто-нибудь спросил меня, чего хочу я? НЕТ… — взорвался и я.

— А знаешь, можешь идти уже, куда там тебе надо. Дальше я тут сама как-нибудь управлюсь. Ой, прости, Дарий, а хочешь ли ты уйти? — ехидно спросила она, а после этого развернулась и ушла к мойке.

— Да хочу!

— ТАК ИДИ!

— Вот и уйду!

— Вот и славно!

— Вот и славно! — зачем-то собезьянничал я Иду, покидая кухню.

— Вот и славно, — тут же вновь услышал я позади себя.

— Вот и славно, — крикнул я напоследок и ускорил шаг, словно какая-то двенадцатилетка.

«ДЕБИЛ БЛЯТЬ», — мысленно выругался я сам на себя.

— Однако быстро ты, хотя у нас все готово, мы можем приступать, — сказала Агата, слегка приподняв одну бровь.

— Вот и славно, тогда начнем.

«Блять!», — вновь мысленно выругался я после того что сказал.

Агата опустилась на колени перед пентаграммой и начала произносить заклинание призыва:

— Остара нота ситис локос Сарг.

И как ожидалось, в пентаграмме начал появляться туман, из которого впоследствии и появился сам, чтоб его, Сарг. Появившись, он сразу начал осматривать тех, кто его призвал, и когда очередь дошла до меня, его бегающие глаза остановились. Он прохрипел протяжное: — «Ты?! Ничтож…». Мерцание, я появился прямо перед ним, отчего его морду пронзил страх вперемешку с удивлением. Видимо, он не ожидал, что я так могу.

— Я тоже рад снова видеть тебя, Сарг, — сказал ему я, слегка улыбнувшись.

Громко сглотнув, он произнес вежливым тоном:

— Что понадобилось от Сарга моему… моему старому знакомому?

— Я решил, что ты можешь быть мне полезен, в отличие от Барбаса, который не смог мне помочь к его, конечно же, горькому сожалению.

Глаза Сарга вновь забегали, он поднес свою длиннющую руку ко лбу и, потерев лоб пальцами, сказал:

— Конечно, конечно, что тебе будет угодно, друг? Сарг всегда готов прийти на помощь друзьям, мы ведь друзья? — его вопрос явно повеселил Августа, который едва держался, чтобы не засмеяться.

— Ты скажи мне, Сарг!

— Конечно друзья! Сарг всегда так считал…

— Мне приятно слышать это, я-то боялся, что в прошлый раз, когда мы виделись, ты, знаешь ли, обиделся на меня.

— Сарг уже и забыл про тот случай и вовсе не таит обид. Так что же тебе понадобилось от Сарга? — спросил он осторожно.

— Информация, мне нужна информация. Не знаешь ли ты, случайно, где может храниться некое тело без головы, принадлежащее Нефилиму? — спросил его я, скрестив руки на груди и пристально глядя на него.

— Нефилиму? Давно Саргу не приходилось слышать этого слова. Позволь сначала спросить, с чего тебя интересует информация такого рода? Да, и еще Сарг не мог не заметить, что ты изменился с нашей последней встречи, — продолжил он осторожничать.

— Видишь ли, такое бывает…

— Если убить Всадника Апокалипсиса и занять его место, — сказал Август, видя, что я пребывал в некоем замешательстве.

— Так значит, слухи не лгут и это правда?! — восторженно проговорил Сарг, прищурив свои глазенки.

— Что именно? О чем ты? Объяснись! — грозно потребовал я.

— Ходили слухи…

— Какие слухи? — перебил я его, отчего он снова начал нервничать.

— Говорили, что Война мертв, а его душа томится у самого Люцифера. Но эти слухи никто не воспринимал всерьез, ведь кому придет в голову, а главное кто сможет убить Всадника, тем более что это считалось невозможным.

— Он смог! — ответил ему Август, коварно ухмыляясь, а после продолжил: — Так что тебе известно о месте хранения тела Нефилима?

— Ничего. Сарг не знает ничего такого, — сказал он и как только заметил мое разочарование и то, как я неодобрительно покачал головой, он сказал нечто стоящее: — Но в стенах Коцита есть некое место, что зовется «Каирном забытых». Туда запрещено заходить всякому и его хорошо, очень хорошо защищают те, кто намного ужасней Сарга, намного ужасней.

— Коцит? — переспросил его я, не понимая, о чем идет речь.

— Это единственный невероятный по своим масштабам город, некогда принадлежавший еще одной давно позабытой расе, и возможно то, что ты ищешь, найдется там, — сказал он в надежде угодить мне.

— Что ж, я благодарен тебе, Сарг, за твою помощь и пока что ты свободен. Можешь вернуться к своим…чем ты там занимаешься.

— Сарг рад, что смог помочь тебе, друг Война, возможно когда-нибудь, и ты отплатишь Саргу за помощь помощью, — сказал он, склонив голову.

— Возможно, а пока исчезни, — и он исчез в тумане, из которого и появился.

Агата, молчавшая все это время сказала:

— Коцит? Интересно! Данте и правда был в Аду?

— Если верить Данте, то Коцит — это было озеро, а не город, — тут же ответил ей Август.

— Данте, какой еще Данте… кто это? Вас действительно сейчас это волнует? — спросил я немного раздраженным тоном, а затем направился к Мордрему за его мнением и советом.

Придя на улицу, а точнее выйдя на веранду, я увидел Мордрема, который, по всей видимости, уже заканчивал покрывать доску для шахмат лаком по дереву.

— Ну что скажешь? — спросил он, быстро глянув на меня, а затем снова на доску.

Я подошел ближе, чтобы получше рассмотреть творение Мордрема: на искусно сделанной шахматной доске был красивый резной рисунок, на котором была изображена обнаженная русалка, одиноко сидящая на голых камнях, и смотрящая куда-то в морскую даль.

— Превосходная работа, Мордрем, я бы так не смог, пытайся я хоть тысячу лет.

— Ну, скажешь тоже, — ответил он, явно засмущавшись, а после спросил: — Ну, чего узнал от этого демона как там его… Сарг?

— Именно так, кое-что узнал, поэтому, собственно, я и здесь. Мне нужен твой совет.

— Ну что ж, глаголь, — сказал Мордрем, вернувшись к доске.

И я рассказал ему все, что мне удалось узнать. Мордрем все это время, пока я говорил, вырезал фигурку короля, лишь иногда поднимая свои густые брови и напрягая губы, издавал короткое «угу».

— Значит, хорошо охраняется, говоришь? Интересно, что же там внутри.

— Ну, я все-таки надеюсь, что там Немор, по крайней мере, его большая часть.

Немного посмеявшись, Мордрем слегка откашлялся и спросил:

— И когда думаешь отправляться?

— Не сегодня, это уж точно. Я больше склоняюсь к тому, что сначала надо побывать на балу, а уж потом и в Ад, тем более, когда я был там в последний раз, пятнадцать минут обернулись для меня тремя месяцами, а Венецианский бал послезавтра, так что не буду рисковать.

— Ну не знаю, в прошлый раз ты был в коме и кто знает, когда и в каком промежутке ты вернулся, — сказал он, посмотрев на меня и, увидев, что я не понимаю, к чему он клонит, продолжил: — Ну смотри, предположим, тот демон пришел за тобой когда ты уже пролежал три месяца, а по возвращению тебе показалось, что ты пробыл все это время там, или наоборот, ты вернулся, и с того момента прошло три месяца, а очнувшись, ты подумал, что это случилось только что. Теперь понятно?

— Понятно, но рисковать я все равно не хочу. Поэтому сначала Кайя, а уж затем и Ад.

— Ну, дело твое, смотри сам. Ты уже обдумал, что будешь ей говорить, или что будешь делать, если она или они все-таки раскусят, в чем заключается наш план?

— Конечно, думал, только этим голова и занята, но ничего дельного пока на ум не приходит. Так что буду действовать по ситуации. Как, кстати, там Немор? Не раскусил, что мы удумали?

— А кто ж его знает? Он очень умен и наверняка заметил, что мы все тут секретничаем, а там, кто его знает.

Так мы с Мордремом и просидели до вечера, обсуждая все подряд, пока он занимался фигурами. А я все думал о Кайе и об Ид… Что же мне делать, если Кайя все же не захочет слушать мои объяснения?

— Ну вот, теперь останется только лаком покрыть и готово! И пусть Томас только попробует эту красоту в камин бросить! — сказал грозно Мордрем, отряхивая руки от древесной пыли. — Ну что, пойдем в дом ужинать? А то мы с тобой и так обед пропустили.

— Спасибо, но нет. Пожалуй, я прогуляюсь до озера, надо собраться с мыслями, — тяжело вздохнув, ответил я.

— Совсем обезумел, отказывается от такой еды! Это же амброзия! — сказал Мордрем, пожав плечами, и пошел в дом.

А я направился к озеру, и весь путь меня не покидала мысль «как быть?». Как всегда, слишком много «если», слишком много переменных, от которых зависит тот или иной поворот событий. Придя к озеру, я улегся на берегу и, глядя то на озерную гладь, то на звездное небо, пытался прогнать беспокойные мысли из моей головы, не дававшие мне умиротворения. Затем я вспомнил о нашей последней прогулке тут вместе с Идой… Ида, как быть с ней?

«Да твою ж мать, что ж так сложно-то все?! Я был человеком — проблем не знал, а тут, казалось бы, «могущественное существо» и на тебе — проблемы посыпались на мою голову как из рога изобилия. Кто бы мог подумать?»

И снова ночь пролетела незаметно, а я на шаг стал ближе к моменту, когда увижу Кайю. Но от этого хаос в моем сознании становится только сильнее.

— Что делаешь? — спросила я аккуратно Томаса, который сидя в кресле, читал какую-то книгу.

— Ааа… читаю, Шерлок, — ответил он мне, странно посмотрев на меня, а затем, улыбнувшись, спросил: — Чего тебе надо, моя любимая сестра?

— Мне? Да ничего! Вот просто зашла узнать как ты тут и не нужно ли чего тебе, — тут же слукавила я.

— Так, либо ты мне сейчас же говоришь, что тебе надо от меня либо не отвлекай, — сказал мне Томас серьезным голосом, смотря на меня, забавно приподняв одну из бровей.

— Ладно, ладно раскусил, — призналась я, слегка закатив глаза, чем вызвала у Томаса самодовольную улыбку, — ты можешь сходить к Дарию и проведать его, узнать у него как он…

— Нет! Как ты себе это представляешь, «Привет, Дарий, вот я пришел проведать тебя ни с того ни с сего»? Он же не дегенерат, он не поверит в такой бред, я бы точно не поверил и вообще, почему ты сама не сходишь и не спросишь у него как он?

— Мы с ним повздорили с утра, так что я не могу при всем моем желании. Ну, пожалуйста, пожалуйста, прошу, прошу, — начала канючить я, тряся его за руку. — Ну может он и…

— Что, дегенерат?

— Нееет, может он ничего не заподозрит, я хотела сказать. Ну, прошу, прошу, прошуууу.

— Аааа ладно, ладно только замолчи, мне все равно надо к нему.

— Спасибо, спасибо! — крепко обняв его, сказала я.

— Но не просто так, естественно, будешь год убираться у меня в комнате.

— Месяц, — тут же ответила я ему.

— Год!

— Месяц!

— Год!

— МЕСЯЦ!

— Чтоб тебя, два месяца!

— Хорошо, две недели…

— По рукам!!! — тут же радостно воскликнул Томас.

— По рукам! — подтвердила я, смеясь.

— Да чтоб тебя, Ида! Так не честно, ты жулик!

— Все честно, ты сам согласился… но все же в знак доброй воли я все-таки буду убираться у тебя месяц, хорошо?

— (тяжелый вздох) Спасибо!

— Тебе спасибо, а теперь давай иди, иди, он на мостике у озера, — сказала я ему, подталкивая Томаса в спину.

— Ты тут так и будешь сидеть? — услышал я голос Томаса.

— Возможно, а что? — повернувшись, спросил я.

— Да так, ничего особенного, просто решил проверить как ты.

— Знаешь, это как-то немного странно и подозрительно, — тут же ответил я ему.

— Ну вот! А я ей тоже самое сказал, но она и слушать не захотела, ты же знаешь Иду, ей сложно отказать.

— Да, знаю, — смеясь, ответил я, и честно признаться мне стало очень тепло от мысли, что она думала обо мне.

— Так что между вами? Или не в свое дело лезу?

— Вообще да. Лезешь не в свое дело, — сделав тяжелый вздох, я продолжил: — а если честно, отвечу тебе так же, как ответил и до тебя — я не знаю. Я не знаю, как быть с Идой, как быть с Кайей. Мне нужно… да я даже толком не знаю, что мне нужно вообще, — немного поникнув, сказал я.

— Хмм ты сначала назвал Иду, а уж потом и Кайю, совпадение? Не дум…

— И ты туда же, да что вы все прицепились-то ко мне со своими наблюдениями, нарисовал и нарисовал, назвал и назвал…

— Ну, небезразлична тебе Ида и что с того, это еще ничего не значит!

— Именно! — ответил я совершенно спонтанно, а затем: — Да чтоб тебя Томас! Вы что, мать вашу, издеваетесь надо мной? Довести меня решили? — вскочив на ноги, гневно спросил его я.

— Тихо, тихо, тихо, дыши Дарий, дыши, я просто озвучил то, что и так было у тебя на уме, всего-то, — сказал он, выставив обе руки перед собой, глядя на меня удивленными глазами, а после сказал: — Дааа, брат, тебе не позавидуешь. Слушай, я конечно не вовремя, но все же. Ты случайно не мог бы мне помочь кое с чем? — аккуратно спросил меня Томас, все еще поглядывая на меня с опаской.

— Помочь с чем?

— Перемести меня в поместье Селли…

— Нет!

— Нет? Почему?!

— Ты знаешь почему! Мордрем четко сказал…

— Я знаю, что сказал отец, но прошу, помоги мне, — сказал Томас, глядя на меня как на последний и единственный для себя шанс.

— Прости, но нет, — ответил я ему, а затем направился обратно к дому.

— Постой, постой, — встав передо мной, сказал Томас, — поместье Селли, это там на нас с Ричи напал тот кровосос. Пойми, я должен попасть туда, а ты мой возможно единственный шанс оказаться там, не бросая остальных. Я не отправился туда раньше лишь по одной причине, Дарий — семья, я не могу так поступить с отцом и мамой, да и с остальными тоже, но я должен знать, что случилось с Ричи, должен!

И если в самом начале я был настроен на решительный отказ, то сейчас глядя на Томаса, я видел насколько это путешествие важно для него ровно, как и чувство долга перед остальными. Он хочет знать правду о своем брате, но и не хочет бросать всех нас, оставляя в неизвестности. Томас метался меж двух огней точь в точь, как и я. И кем я буду, если не помогу ему, прекрасно зная, как все это рвет его изнутри?

— Чтоб вас! Ладно, но при одном условии.

— Фуух… черт спасибо тебе, брат, я уж думал… ааа прости, все что хочешь. Что там у тебя за условие? — вздохнув с облегчением, спросил он меня.

— Ты останешься здесь!

— Ты издеваешься!? И какой тогда толк от всего этого?

— Либо я отправляюсь один, либо никто! Ты хоть представляешь, что будет, если там появится еще один охотник за головами или еще лучше — Всадники?!

— Я уже позаботился об этом, вот смотри, — сказал Томас, достав из кармана странный мешочек, — у нас будет время, думаю, минут десять-пятнадцать точно, прежде чем все они смогут найти тебя.

— Что это?

— Земля, кора и листья из этого леса. Я думаю, в теории, конечно, это притупит твой… ааа запах для ищейки.

— В теории? То есть эта вот хрень может и не сработать…

— Если она не сработает, то просто вернемся обратно, делов-то. Ну же, брат, давай, соглашайся, прошу, прошу…

— Ладно! Твою мать на этот раз Мордрем точно мне голову оторвет, — сказал я, закрыв глаза.

— Не оторвет, если не узнает, — взяв меня за плечо, сказал Томас.

— Ага, это я уже слышал…

Мерцание.

— Поместье Селли, как ты и заказывал, — сказал я, как только мы оказались внутри жуткого и темного дома.

— А тут все изменилось, — сказал Томас, осматриваясь.

— Ты что-то видишь в этой темноте?

— Забыл кто я?

— Так, так, так, и кто это забрался ко мне в дом? Незваные гости? — раздался чей-то посторонний голос, а затем включился свет.

Томас и я стояли посреди большой комнаты, похожей на столовую, а справа от нас возле выключателя на лестнице, ведущей на второй этаж, стоял некто: пожилой лысый мужчина, лет пятидесяти.

— Это он, Дарий! Это тот самый ублюдок!

Незнакомец, услышав слова Томаса, внимательно посмотрел на него, и после небольшого раздумья спросил:

— Я тебя знаю? Ты уж точно знаешь, кто я такой, но вот почему я не знаю, кто ты? — говорил человек, стоящий на лестнице, засучивая рукава.

— Подожди, он что, рукава засучивает? А ну-ка рассучивай обратно! — сказал я, указав на него пальцем.

Услышав меня, незнакомец улыбнулся, а после и вовсе скинул с себя рубашку. Он был очень быстр. Я видел, как он стоял на лестнице, но уже через пару секунд он был передо мной. Его лицо вмиг изменилось до неузнаваемости.

Он схватил меня за руку, которой я указывал до этого на него и швырнул меня прочь. Рухнув на какой-то шкаф, я молниеносно поднялся и увидел, как этот вампир, взяв Томаса за горло, держал его над собой.

— Мошка бежала, да к пауку попала, — сказал он радостным голосом.

Мерцание.

Появившись прямо возле него, я схватил «паука» за руку, которой он держал Томаса. Незнакомец явно опешил от случившегося и, отпустив Томаса, тут же начал пытаться вырваться. И когда до него дошло, что он угодил в капкан, он бросился на меня, шипя как змея, оскалив свои, острые как бритва клыки. Не отпуская его руки, я схватил его аккурат за челюсть правой рукой, а затем сжал его руку чуть сильнее. Незнакомец завопил и начал метаться пуще прежнего, но, как и раньше, безрезультатно.

— Подожди, только не убивай его! — закричал Томас.

— Я и не собирался. Кто ты такой?

— Кто я такой? Это вы пришли ко мне в дом. Кто вы такие? — довольно забавно пробубнил вампир. На что я сломал его руку легким и непринужденным движением, словно спичку, в районе предплечья. Вампир закатился глухим воплем. Его крик боли и отчаяния, словно побуждал меня на то, чтобы сделать ему еще больнее. Не дожидаясь, пока он перестанет вопить, я повторил свой вопрос:

— Кто ты такой? — спросил я, подтянув его за лицо ближе к себе.

— Джон, Джон Сеттерфорд.

— Итак, Джон, сейчас этот юноша задаст тебе вопрос, и тебе бы лучше на него ответить, в противном случае, я сломаю тебе руку в обратную сторону. Ты понял меня? — спросил я его, пытаясь успокоить самого себя.

— Да! Да! Да, боже, да, я понял!

— Томас, спрашивай его, — сказал я, повернувшись к нему.

На лице Томаса читалось явное противоречие — с одной стороны он явно хотел, чтобы незнакомцу было больно, так как он заслужил ее, а с другой — то, что я делал, претило ему.

— Одна тысяча девятьсот пятьдесят первый год, осенью мы с братом влезли сюда, в этот самый дом и ты напал на нас. Ты укусил меня! — закричал Томас, откинув голову вбок. Опустив воротник свитера, он показал следы от клыков на своей шее. — Мой брат! Что ты сделал с ним?

— Ррра…я… не знаю, не помню. Знаешь, скольких я высушил досуха за свою жизнь?

Услышав не то, о чем его спросил Томас, я отпустил его лицо и, как и обещал, сломал его руку в обратном направлении. Вновь раздался крик, который чередовался с разными грязными ругательствами в мой адрес.

— Томас, время.

— Что?

— Время, Томас!

— Ах, да… подожди, у нас еще… еще…около пяти минут.

— Знаешь, есть такое мнение, чтобы получить ответы на свои вопросы, пытки должны быть изощренными, ну так вот мой взводник с этим был не согласен. Он утверждал, чтобы разговорить «языка» достаточно сломать ему палец, а затем ломать его туда-сюда. Боль имеет накопительное свойство и рано или поздно тот, кого ты допрашиваешь, больше не сможет ее терпеть, понимаешь, к чему я клоню? Отвечай на его вопрос! Не то я буду ломать твою руку, пока она не оторвется к хренам, а после я перейду к другим частям тела, — пригрозил я вновь вампиру.

— Он мертв! Он мертв, мертв! Я вспомнил вас. Ты… ты единственный, кому удалось бежать.

Услышав очевидный ответ, Томас побледнел.

— Это точно? Ты уверен? — спросил я вампира, сжав его руку чуть сильнее.

— Да, боже, да, да! — быстро проговорил Джон.

— Томас, — сказал я, повернувшись к нему, ожидая от него дальнейших указаний.

— Я сам, — ответил Томас, подойдя к Джону и встав на мое место.

Отойдя чуть в сторону, я молча наблюдал, как Томас опустился на колени рядом с Джоном, и недолго смотрел ему прямо в глаза, а затем его нижняя часть лица видоизменилась, и Томас вцепился ему в шею мертвой хваткой. Вместе они повалились на пол, где Томас очень быстро осушил Джона. Я видел, как Джон трепыхался, как он пытался цепляться за жизнь. Я видел, как бледнела его кожа, как сама жизнь вытекала через его глаза. И когда окаменевшее лицо Джонатана застыло в ужасе, я взял Томаса за плечо, и собрался вернуть нас обратно к озеру, как услышал протяжный скрип досок пола позади себя.

Я быстро обернулся и увидел перед собой Легиона с его могучей булавой, а затем из портала, что был позади него вышел еще один похожий на него демон с кистенем.

— Эээ, Дарий, кажется нам…

— Легион, рад видеть тебя. А то у меня осталось некое чувство незавершенности от нашей прошлой встречи, — перебил я Томаса, сделав пару шагов вперед к ним.

— Дарий, по-моему, сейчас самое лучшее время для того чтобы ретироваться, ты так не считаешь?

— Давай в портал! — сказал я Томасу, как только открыл его позади нас.

— А ты?

— Я за тобой, — ответил я ему, отступив чуть назад, видя как Легион и его спутник, начали расходиться в разные стороны.

И как только Томас зашел в портал и оказался у озера, я сразу закрыл его. Я решил остаться тут с ними не потому, что я крутой и самоуверенный парень, нет. Просто я опьянел от жестокости и насилия, одурел от крови и мне хотелось продолжения, я страстно жаждал этого… этого праздника разрушения и жестокости. Итак, началось! Молниеносно я кинулся к Легиону, и он попытался встретить меня ударом своей булавы, от которой я увернулся на удивление легко, а затем сразу же кинулся на него, нанося удар за ударом, чередуя корпус и голову. Затем послышался рев позади меня и, как мне показалось легкий свист. Удар пришелся мне прямо в бок, чуть ниже ребер, если быть точным. Было ли мне больно? Да было, но это чувство почти моментально утихло. Обернувшись, я увидел, как тот второй с безумием в своих глазах уже замахнулся на меня своим кистенем для второго удара. Мерцание… Хороший и такой, я бы сказал, смачный удар, который был предназначен мне, достался в итоге Легиону. «Да благословенно будет мерцание!», — быстро подумал я, наслаждаясь моментом от невероятного и разрушительного для дома полета Легиона. Тот второй впал в ступор от того, что натворил, чем я и воспользовался. Оказавшись сбоку от него, я со всей злости ударил его ногой в место, где был коленный сустав, и Демон рухнул, а затем раздался его рев, от того, что я напрочь переломал его ногу. Недолго корчась, он быстро пополз от меня прочь, а я тем временем уже стоял позади него с кистенем, который я попутно поднял с пола. Размахнувшись «от души», как говорится, я ударил помощника Легиона в затылок. Пол начало заливать черной кровью, а Демон отчего-то вдруг странно выпрямился, словно по струнке и лишь его руки судорожно начали дергаться. Они дергались ровно до тех пор, пока я не наступил ему на голову и не раздавил ее как гнилую тыкву. Стыдно признаться, но прилив силы и адреналина был такой, что я был готов закатить глаза от удовольствия. И тут я услышал необычный звук, словно скрежет металла по дереву, направив свой взор туда, я увидел как мой «приятель» Легион, позади которого начинал разгораться огонь, подняв свою булаву, судя по его, я бы сказал паническому взгляду, собирался покинуть нас.

Мерцание. И сразу же удар, а затем еще и еще. Поняв, что в данный момент толку от оружия нет никакого, Легион бросил его и вцепился в меня своими руками, но я ни на секунду не замедляясь, и уж тем более не останавливаясь, все продолжал наносить удары. Лишь немногим позже я взял его левой рукой за один из его рогов, но только потому, что он начал валиться на меня, а правой я продолжал без устали отбивать его внутренности. Со мной что-то произошло, что-то изменилось, бой происходил совсем иначе, чем в прошлый раз. Я становился сильней с каждым мгновением и моей мощи, как и ярости, казалось, нет предела. Когда силы почти окончательно покинули Легиона, я приподнял его голову и посмотрел ему в глаза, которые он еле держал открытыми.

— Пощади про… прошу, пощади… — вместе с кровью вырвались из его рта хриплые слова.

И я остановился и даже отпустил его, из-за чего он сразу же рухнул на пол. Я был растерян я… я был вне себя от того что услышал, сжав руки в кулаки до предела. Я встал над Легионом и, опустившись на одно колено, я подтянул его голову за рог к себе и, увидев, как он раскрыл свой рот, я отчего-то решил сделать нечто ужасное и жестокое, то на что бы вряд ли когда-либо решился. Заняв удобное положение, я взял нижнюю челюсть Легиона правой рукой, а верхнюю — левой, а затем медленно, но планомерно начал тянуть в разные стороны. Легион начал выть от боли и пытался вырваться изо всех сил, что у него оставались. Затем послышался треск, звук был такой, словно что-то лопнуло, и кровь брызнула мне в лицо, и я на секунду отпустил его нижнюю челюсть, чтобы протереться от нее, и как только я это сделал, то вновь схватил его за склизкую от крови и слюны пасть, а после, закричав словно безумец, разорвал его голову надвое. Меня всего залило черной кровью, так что я почти не мог ничего видеть, но зато я слышал, я слышал, как Легион захлебывался ею. Отпустив его, я отошел чуть в сторону и протер лицо об руку, и как только зрение более менее прояснилось, я исчез.

— Ты придурок! Это что такое было? Ты хоть представляешь, что бы со мной было, если бы ты не вернулся. Да я… да я… как бы я потом в глаза отцу смотрел, а Иде?! Вот же… мать, мать пере-мать, МААААТЬ ТВОЮ!!! — взорвался Томас, как только завидел меня.

— Так, во-первых, еще раз назовешь меня так, и я тебе клыки к хренам вырву. А во-вторых, ничего со мной не случилось, так что не истери… — гневно сказал я Томасу, а затем я осознал, что за его злостью кроится волнение, он переживал за меня, и мне стало стыдно. Тяжело выдохнув, я спросил его: — Ты как?

— Да я-то нормально. Ты-то сам как? — смотря себе под ноги, спросил меня Томас.

— Слушай, прости я… не прав, признаю это, я потерял там голову и вспылил, и я надеюсь, что то, что ты там узнал, даст тебе покой.

— (тяжелый вздох) Теперь я хотя бы знаю наверняка… и это многое значит для меня. Спасибо тебе большое за то, что помог мне, Дарий, — сказал Томас, подойдя ко мне, а затем обнял меня.

— Я рад, что смог помочь тебе, — сказал я ему, похлопав по спине, а во мне боролись смешанные чувства: с одной стороны то, что он обнял меня, вызвало некую неловкость, дискомфорт, что было странно, ведь когда я ломал руку тому вампиру и убивал тех Демонов я не чувствовал никакого дискомфорта, наоборот, я был словно в своей тарелке, я почти уверен, что я наслаждался происходящим и это пугает меня. Лишь теперь слова Мордрема, что он сказал мне во время одной из тренировок, приобрели для меня новый оттенок. Ненависть изменила меня, переродила, но таким ли я нужен им всем? Я видел лицо Томаса когда мучил его обидчика, он был в шоке от того что я делал, он был в ужасе от меня. А с другой стороны — я помог ему и принес мир в его сердце, возможно все остальное не так уж и важно. Я же не какой-то монстр. Я ведь не монстр?

Затем очень быстро Томас отошел от меня и сказал:

— Дарий, прими облик Войны, быстро, и не задавай лишних вопросов, прошу.

Я не понял, зачем ему это понадобилось, но все же сделал так, как он попросил.

— А-БАЛ-ДЕТЬ! Один всемогущий! — сказал он, почти прыгая от восторга.

Увидев его реакцию, я рассмеялся так сильно, что мой смех начал распугивать диких птиц, которые безмятежно плавали на озере.

— Так, а теперь быстро обернись и закричи «Я сожру твою душу»!

— Что? Зачем?

— Ну же, давай, давай. Там зевака на том берегу таращится на нас.

И я резко обернувшись, увидел того несчастного, что и вправду смотрел на нас, прячась за деревом. Своим жутким голосом я прокричал, что сожру его душу. Никогда я еще не видел, чтобы человек так быстро бегал. И честно сказать, это было и вправду весело.

— А если он кому расскажет? — спросил я Томаса, не переставая смеяться.

— Конечно расскажет, только кто ж ему поверит? — смеясь ответил он.

Затем вновь обратившись, я стал собой и продолжил хохотать как сумасшедший.

— У-хух-у-хух. Так, ладно, пойдем потихоньку домой. Нет, ну ты видел его лицо? — смеясь, спросил Томас.