Обратная сторона

Николай Ростиславович Богатырёв

Эта книга о жизни и смерти во всех их многоликих проявлениях. Несмотря на кажущуюся фантастичность описываемых событий, в ней нет ни слова выдумки. Автор стремится точно описать прожитое в надежде понять то, в чём наука и логика бессильны. Помимо описания странных и загадочных случаев, эти очерки позволят читателям почувствовать вкус и свежесть детского восприятия, давно забытого во взрослой повседневности.

Миры

«В доме Отца моего много обителей есть», — произнесла моя прабабушка и посмотрела на меня так, что я помню этот взгляд спустя более полувека… Эту строку из Писания она повторяла ещё не раз потом, и при этом её голос и взгляд были столь же значительны и серьёзны, и в них сквозила такая незыблемая твёрдость, какую трудно было представить в обыденной жизни… Сейчас я даже не могу вспомнить, по каким поводам прабабушка говорила эту фразу, однако, загадочная весомость этой строки осталась у меня на всю жизнь, и мне довелось не раз вспомнить её в самых разных обстоятельствах…

…Головная боль незаметно начиналась с утра и часто так усиливалась к вечеру, что я не мог пошевелиться, несмотря на принятый анальгин… Лишь поздно вечером, когда наступала прохлада и боль постепенно отпускала меня, я, лёжа на раскладушке под деревом, начинал всматриваться в ночное небо. Вспоминая фантастику, которую я к тому времени успел прочитать, я с удовольствием достраивал те далёкие космические миры, выдуманные литераторами. Мысленно я пытался вообразить обитаемые планеты, населённые необычайными разумными существами… Часто при этом я вспоминал сказанную прабабушкой цитату, которая отнюдь не противоречила научно-фантастическим новинкам ХХ века…

◊

Однако скоро я стал убеждаться буквально на каждом шагу, что нет нужды искать другие миры в глубинах Космоса, так как они находятся совсем рядом…

В тот день я проводил испытания новой парусной лодки, которую долго делал вечерами всю зиму. Было очень интересно наблюдать послушное движение парусника при соответствующем положении парусов и руля… Я был заворожен результатом своей работы и почти не обратил внимания на подошедшего парня, жившего на дальнем конце посёлка, который что-то угрожающее пробормотал вроде «ты — чё?!…». Я только лишь успел заметить, что кулаки, свисавшие у него до колен, были размером с его голову… Точнее было бы сказать, что голова была размером не больше кулака… Но об этом я подумать уже не успел, потому что удар в лицо был такой силы, что я упал в воду. Когда я выбрался на берег, спросивший меня был уже далеко, так и не дождавшись ответа… Пока я дотащился до дома, половина лица уже успела поменять цвет, размер и форму… Другой мир оказался буквально на расстоянии протянутой руки с моим миром, столкнувшись с ним так убедительно, что следы столкновения оставались на лице ещё недели три…

А тем временем мне было очень неудобно и неловко перед дедом и бабушкой. Я увидел растерянность и беспомощность в глазах старенького дедушки, который в прежние годы казался мне всемогущим… Бабушка хлопотала, меняя холодный компресс на скуле, охала и ахала, повторяя на все лады известный женский способ избежать таких неприятностей: «А ты не связывайся c этим мальчиком!… Нужно было просто взять и отойти в сторону!… И не иметь с ним дела!…» — горячо убеждала она меня, переворачивая мокрую тряпку на лице.

И тут я понял, что передо мной открылся ещё один мир — мир бабушки, в котором, несмотря на весь её печальный опыт всего ХХ века, можно просто отойти на шаг от невоспитанного мальчика, чтобы жизнь снова стала безмятежной…

Годы спустя всё новые и новые миры открывались передо мной… Однажды я спустился в полутёмный подвал за какой-то хозяйственной мелочью и увидел двух паучков-сенокосцев. Самец исполнял удивительный танец перед самкой: на вытянутых ногах он совершал прихотливые движения, а передняя пара ног ритмично поднимались и опускались, отдалённо напоминая взмахи рук дирижёра… Самка же была явно смущена, не уверена в себе и не знала, куда деть четыре пары ног (или — рук?…). Зато самец испытывал восторг: вокруг не было ни конкурентов, ни хищников, никого, кто мог бы помешать. Я тоже, разумеется, не стал мешать этой паре: в жизни нечасто случаются подходящие условия, чтобы можно было сосредоточиться друг на друге и своих чувствах… А снаружи был яркий день, в школе по соседству начинался какой-то праздник. Дети суетились, учителя нервничали и переговаривались… Через небольшое окошко я мог наблюдать оба события одновременно.

Могли ли паучки-сенокосцы узнать и понять школьный праздник?… Могли ли школьники понять сенокосцев?…

Со временем я осознал, что число подобных миров, которые соседствуют друг с другом, неисчислимо… При этом было очевидно, что понять и почувствовать едва ли не всех их практически невозможно… Как понять мир людоеда с тропических островов, мир быка и не менее загадочный мир матадора, мир маньяка или святого, мир соседей — по дому, стране или континенту?… Двадцать лет я в мельчайших деталях изучал поведение муравьёв многих видов в группах и поодиночке, в природных условиях и в обстановке эксперимента в лаборатории… Но можно ли сказать, что я понял их мир???…

◊

Физики упиваются всё новыми и новыми моделями устройства нашей Вселенной. Одна из их последних догадок — это то, что параллельно существует несколько, много или даже множество Вселенных… Однако, не стоит удивляться, восхищаться или оспаривать эти предположения. Достаточно лишь задуматься, и к материальным мирам, о которых речь шла выше, прибавится необозримое число миров НЕматериальных… Языки, науки, искусство, религии, традиции — словом, все культуры, которые существуют и которые нам вполне известны.

Однако с некоторых пор я пытаюсь понять: как?… Как совершенно несоприкасающиеся, несмешивающиеся, невзаимодействующие, даже «незнающие» о существовании друг друга или, наоборот, активно-противодействующие друг другу миры — как они существуют, сосуществуют и не разносят вдребезги эту Вселенную, а зачастую, напротив, гармонично уравновешивают, поддерживают, развивают и способствуют друг другу, сами того не подозревая?…

Именно с этими мыслями я, получив ключи от комнаты, медленно поднимался по узкой скрипучей деревянной лестнице с резными перилами в старом небольшом отеле в Дельфте. На стенах висели старинные картины и фарфоровые тарелки, на каждой из которых был подробно изображён свой мир, где трудолюбивые голландцы собирали урожай, делали сыр или веселились на деревенском празднике… Тёмный ковёр совершенно гасил звук моих шагов, и я полностью погрузился в свои мысли…

«Но ведь эти миры — вообще: люди, общества, культуры — могут не просто соседствовать рядом, но и… понимать друг друга!… — Но как?…» — я вертел эту мысль, поворачивая её в уме разными своими гранями… — «И есть ли что-то или кто-то, кто…», — в эту минуту я дошёл до своего номера, ключ похрустел в замочной скважине, и я вошёл в небольшую уютную комнату. Старинная обстановка действовала умиротворяюще…

«Интересно, а как будет по-английски в доме Отца моего много обителей есть?» — продолжал я течение мысли…

Подойдя к окну и распахнув его, как книгу, я увидел кампус университета — современные здания и корпуса — ещё один мир, в который мне предстояло погрузиться назавтра… И, всё-таки, как же разные миры координируются друг с другом, связываются, отвечают друг другу? И как же эта фраза о многих мирах будет по-английски?…

В этот момент я наконец одёрнул себя, понимая, что пустое фантазёрство надо оставить: впереди встреча с коллегами в университете и следует настроиться на деловой лад. Я отошёл от окна, и взгляд упал на тумбочку у изголовья кровати. Рядом с ночником лежала толстая Библия в тёмном переплёте. Я знал это издание: тончайшая бумага и мелкий шрифт позволили уместить в одном томе Писание на многих языках… Я механически взял в руки тяжёлую книгу и распахнул её наугад… Взгляд сразу и безошибочно упал на строку:

«In my Father’s house are many mansions…»

(John, Chapter 14; 2)