Ангел

Николай Саврасов

В три года Павлик заявил родителям, что станет генеральным конструктором. Мама и папа улыбнулись: детские фантазии. Мальчик шёл по дороге жизни. Рос вместе со своей страной. Сомневался, отступал, ленился, но внутренний голос всегда заставлял его двигаться по верному пути. Люди называют этот голос совестью, интуицией – ведь далеко не все верят в ангелов. А эти невидимые сущности трудятся изо дня в день, помогая человеку понять замысел своей судьбы. Ангел Павла со своим заданием справился…

Глава 6

В четвёртом классе жизнь Павлика сделала очередной поворот. Появилось много новых предметов и учителей. Сменился классный руководитель. Вместо Александры Игоревны стала Валентина Ивановна, преподаватель биологии, тоже очень мягкий и добрый человек. Но такими были не все педагоги.

Олимпиада Степановна, учитель русского языка, на первом же уроке заявила детям, что они подонки и учить их нет смысла, так как однозначно все сопьются и подохнут алкашами под забором или за бутылку истаскаются по мужикам. Класс был ошеломлён. Ангел ехидно и брезгливо поглядывал на училку, понимая, что и это испытание они с Павликом должны пережить. Завышенные ожидания Олимпиады Степановны о шикарной жизни в золоте и мехах разбились о мужа-алкоголика, и теперь она отыгрывалась на детях, мстя и завидуя им.

Любимым её орудием была пятидесятисантиметровая линейка. Прохаживаясь между рядов, Олимпиада Степановна с остервенением орала на детей и била ей всех подряд по малейшим поводам. «Чего уставилась?!» — удар линейкой. «Что ссутулился?!» — удар линейкой. «Чего ты возишься?!» — удар линейкой. «Пиши быстрей!» — удар линейкой. Весь класс шёл на уроки русского языка с содроганием. Павлику как-то раз тоже досталось, но он так посмотрел на училку после её удара — вернее, глазами Павлика с ненавистью смотрели двое: он и Ангел. Олимпиаде Степановне от такого взгляда стало сильно не по себе, жуть прокатилась по телу, и неприятный липкий холодок сковал спину. С этого момента она ни разу не подошла к Павлику, полностью игнорируя его присутствие. Но от этого ему было не легче, фурия Олимпиада Степановна по-прежнему терроризировала класс. Павлик возненавидел русский язык зря, ассоциируя его с одиозным преподавателем, и принципиально не учил ничего, совсем.

Но так Олимпиада Степановна относилась не ко всем детям. Были у неё в классе два любимчика — отличники Никита и Света, им она уделяла всё своё время, ни разу не повысив на них голос. Никитин папа — большой начальник, а мама Светы работала в горкоме. Все остальные ученики — подонки, не заслуживающие её внимания. Видя такую несправедливость, Павлик полностью потерял интерес к школе и скатился на тройки.

«Ну а что делать? — грустно размышлял Ангел. — Не заставишь. Цели пока нет… И эта ещё…»

Родители Павлика заметили эти нерадостные перемены и попытались повлиять на сына, чтобы он снова вернулся к учёбе. Но их старания были напрасны. Не понимая, что происходит, они на время отступили.

В пятом классе у них появился новенький, мальчик Женя, маленький, кучерявый, со злыми крысиными глазками. Его посадили на галёрку к перекочевавшему к тому времени туда Павлику.

— Привет, — сказал новенький, внимательно разглядывая Павлика. — Меня Женька зовут.

— Павлик.

— У-у, — пробурчал Женёк. Начался урок, и все затихли. — А пошли завтра утром ужей ловить, — прошептал Женёк. — Есть одно место, где их полно.

— Не знаю, — неопределённо ответил Павлик. — Может, вечером, после школы?

— Да брось, — парировал Женёк и укоризненно посмотрел на Павлика. — Какая школа? Пошли!

Учитель сделал им замечание, и ребята замолчали.

— Хорошо, — спустя какое-то время прошептал Павлик. — Пошли.

— Встречаемся утром здесь, у входа, — радостно отозвался Женёк.

Павел в знак согласия кивнул.

Учитель снова внимательно посмотрел на них.

Ангел сразу заподозрил неладное, обнаружив Душу Женька в полуживом состоянии.

— Ой, что-то он мне не нравится, — заметил Ангел, обращаясь к Павлику. — Может, ну его?

Павлик молчал.

Склон оврага. Ужи выползли на открытые участки и грелись под лучами утреннего солнца. На дне косогора зеленело небольшое болотце. Оно кишело лягушками, и ужи вольготно тут себя чувствовали, охотясь на них.

Павлик с новым дружком осторожно шагали по склону. Пригнувшись, Женёк подкрался к лежащему недалеко от них ужу и схватил его. Держа жертву за голову, он подошёл с ним к Павлику. Уж неистово извивался, пытаясь вырваться.

— Один попался, — азартно и зло сказал Женёк. — Подержи, а я пойду ещё наловлю.

Павлик испуганно смотрел на ужа, не поднимая рук.

— Не бойся, они не кусаются, — съязвил Женёк. — Бери его одной рукой за башку, а другой за хвост.

Павлик осторожно взял ужа, тот яростно выкручивался в его руках, пытаясь вырваться на свободу.

Душа кричала Павлику:

— Что ты делаешь?! Брось!

Ангел негодующе добавил:

— Зачем он тебе нужен? Брось его. Пошли домой. Не пачкай руки.

Но Павлик, оцепеневший от ужаса, стоял на месте и держал ужа.

Подошёл Женёк с ещё одним пойманным несчастным пресмыкающимся.

— А ты молодец, не сдрейфил. Держи ещё одного.

И протянул Павлику второго ужа.

Затем Женёк поймал третьего. И Павлик потными от напряжения и страха руками судорожно держал трёх яростно извивающихся в отчаянной попытке вырваться ужей.

Душа и Ангел кричали ему:

— Брось! Пожалей их! Брось! Что ты делаешь?!

Но испуганный Павлик, смутно слыша их, всё так же сжимал ладони, не в силах ослушаться Женька. Какая-то цепкая сумрачная энергия удерживала его рядом с ним.

Подошёл Женёк с четвёртым пойманным ужом.

— Сейчас выберем одного побольше и пойдём в школу девок пугать, — с садистской улыбкой заявил Женёк. — А остальных укокошим.

— Как укокошим?! — испуганно спросил Павлик.

— Очень просто, — зло ответил Женёк и бросил ужа на траву.

Тот, быстро извиваясь, попытался скрыться, но Женёк придавил его ногой, второй он наступил поближе к голове. И так, переступая, он прижал несчастного к земле почти у черепных щитков. Павлик напряжённо наблюдал за происходящим. Женёк, удерживая беднягу одной ногой, поднял вторую, прицелился и резко ударил углом каблука ботинка по голове ужа и размозжил её, покрутив для верности. Уж судорожно свернулся в последний раз и замер.

Павлик стоял, оцепенев от ужаса. Ужи, увидев расправу, стали неистово извиваться, пытаясь вырваться из его рук, но он, не осознавая того, мёртвой хваткой вцепился в них.

Женёк подошёл к нему с горящими глазами и, по-хозяйски осмотрев ужей, вытащил одного из них из застывших рук Павлика.

— Попали, бли-ин! Слугу Демона не разглядели, — испуганно произнёс Ангел.

— Ты чё, остолбенел? — ехидно спросил Женёк. — Жалко? Гы-гы.

Он бросил ужа прямо перед Павликом, раздавил несчастному голову и зло посмотрел мальчику в глаза.

Душа рыдала и металась. Ангел орал:

— Бросай всё и немедленно беги отсюда! Слышишь меня?! Беги от него! Беги! Он утащит твой Дух в преисподнюю! Беги!!!

Но Павлик, застыв от ужаса, продолжал стоять.

Раздавив третью жертву, Женёк вытер окровавленный каблук о траву, забрал у Павлика последнего ужа, и они пошли в школу.

Зайдя на перемене в класс, Женёк достал из портфеля полуживого ужа и со злобной радостью принялся пугать им девчонок. Павлик, не обращая внимания на крики одноклассниц, сел за парту, его трясло.

Девчонки, побледнев от ужаса, истошно вопили и метались по классу. Женёк торжествовал.

Проходивший мимо учитель, услышав дикий визг, немедленно зашёл в класс.

— Что тут у вас происходит? — строго спросил он.

Увидев в руках Женька полуживого ужа, он сразу всё понял.

— Немедленно выпусти его, — строго сказал учитель.

— Угу, — грустно ответил Женёк.

Огорчившись, что ему не дали погонять девок как следует, он медленно направился к выходу. Учитель, внимательно посмотрев на Женька, добавил:

— Пойдём, я тебя провожу.

Они вышли из школы, и Женёк бросил полуживого ужа на клумбу.

— Ты его здесь взял? — спросил учитель.

— Угу, — соврал Женёк. — Тут ползал.

— Хорошо. Конечно, лучше было бы отнести его к месту обитания, туда, где его семья.

«Гы-гы. Нету у него теперь семьи», — злобно подумал Женёк.

— Ну, делать нечего, — продолжил учитель. — Будем надеяться, что он сам найдёт дорогу.

Повернувшись к Женьку, он сказал:

— Возвращайся в класс.

— Угу, — ответил тот и неохотно побрёл к входной двери.

С этого дня Женёк и Павлик, почти забросив школу, проводили всё время на помойках, стройках и в гаражах. Душа была в отчаянии. Павлик перестал дружить с Сёмкой и Мишкой и уже не вспоминал о них.

Самым безобидным развлечением у них было пачкать девочек. Они встречали их у школы, и Женёк мазал выбранную жертву грязью, беря её из рук Павлика. Убегая от них, девчонки часто падали, разбивали коленки и локти, пачкали форму. Сидя на асфальте, они ревели, а Женёк подбегал и с наслаждением пачкал их. Один раз дошло до скандала. В школу пришла возмущённая мама одной из девочек и потребовала от завуча найти мерзавцев, извалявших её дочь. Та провела расследование, но не выяснила, кто это сделал. И им пришлось на время прекратить это «развлечение».

Слоняясь с Павликом по гаражам, Женёк несколько раз ловил и вешал кошек. Взглянув на Павлика, он ядовито спрашивал:

— Поможешь?

— Не смей! — кричал Ангел.

И Павлик, не в силах поднять рук, отрицательно качал головой, оставаясь стоять на месте. Женёк язвительно улыбался и продолжал своё чёрное дело. В подъезде он забил пинками соседскую кошку и гордо рассказал об этом Павлику. Тот печально слушал. И это не всё. Женёк нашёл где-то крысиный яд, и они пошли в гаражи травить кроликов. Один дядька разводил их там в открытых клетках. Женёк разбросал по клеткам яд, и они убежали. А через несколько дней пришли и увидели плачущего над мёртвыми кроликами дядьку.

— За что?! — глядя в пустоту, вопрошал он. — За что, сволочи?! Фашисты!.. Всех потравили, всех до единого!.. Фашисты!

Женёк ликовал. Павлик грустно смотрел на дядьку.

Однажды Женёк пришёл с тряпичной сумкой, в которой что-то шевелилось и попискивало, и ведром.

— Здорово, — сказал Женёк.

— Здорово, — ответил Павлик.

— Пошли, щас кино будет, — довольно сказал Женёк.

Павлик вопросительно посмотрел на него.

Женёк поднял сумку и пояснил:

— Соседка попросила утопить.

Павлик заглянул в неё и увидел там пятерых ещё слепых котят. Его сердце сжалось от ужаса, Душа оцепенела.

— Не надо, — попросил Павлик. — Давай отпустим.

— Чего?! — грозно спросил Женёк. — Ещё чего. Пошли, слабак.

Павлик побрёл за Женьком.

Они ушли к самому дальнему краю гаражей. Женёк отправил Павлика с ведром за водой в овраг неподалёку. Павлик покорно принёс. Женёк передал ему сумку и, покопавшись, достал из неё котёнка и бросил его в ведро. Тот, побултыхавшись несколько секунд, пошёл ко дну. Женёк поймал его и вытащил из ведра.

— Не, так быстро не пойдёт, — недовольно сказал он и положил котёнка на землю.

Тот немного полежал, пришёл в себя и, жалобно мяукая и выплёвывая воду, пополз в сторону. Женёк схватил его и снова бросил в ведро, с удовольствием наблюдая, как несчастный тонет. Павлик стоял рядом с сумкой в руках и безвольно наблюдал за происходящим. Женёк достал второго котёнка. Павлик отвернулся, чтобы не смотреть на это, достал из сумки дымчатого кроху и посадил его себе на левое предплечье. Котёнок неловко ползал по руке Павлика, тыкаясь мордочкой, ища мамину сиську. Женёк подошёл, посмотрел ехидно, забрал из сумки третью жертву и ушёл топить её.

«Возьму домой», — подумал Павлик, любуясь котёнком.

Женёк забрал четвёртого.

Павлик с нежностью рассматривал ползающего кроху. Подошёл Женёк и какое-то время молча наблюдал эту картину. Павлик поднял полные счастья глаза, посмотрел на приятеля и снова опустил взгляд. Женёк схватил котёнка, развернулся и что есть сил швырнул его о железные ворота гаража. Послышался глухой удар, и тельце крохи сползло вниз, оставив на воротах пятно крови. Женёк со злостью пнул по ведру, оно отлетело на несколько метров. Вода разлилась, мёртвые котята разлетелись по земле.

— Забирай и пошли, — показывая Павлику на ведро, грубо сказал Женёк. — Сопли распустил.

Павлик взял ведро и, чуть не плача, побрёл за Женьком.

В другой раз они нашли на стройке топор. Целый день они ловили бродячих собак и отрубали им хвосты. Женёк рубил, Павлик вынужденно помогал — держал несчастных животных. Распалившись, Женёк отрубил последней собаке не только хвост, но и задние лапы. Бедное животное, хрипя от боли, уползло от них на передних лапах, истекая кровью. Павлик, окаменев от ужаса, смотрел ему вслед. Душа выла от жути.

Учились Женёк и Павлик плохо, не вылезали из двоек. Одноклассники их игнорировали. Женька — больше, Павлика — меньше, видели, что он попал под влияние. Классная руководительница Валентина Ивановна неоднократно вызывала родителей и проводила с ними беседы. Папа и мама Павлика были в отчаянии, не знали, как поступить. Им было жалко сына, принимать жёсткие меры они не решались. По ночам родители напряжённо искали выход.

— И что делать будем? — шёпотом с тревогой спрашивал папа.

— Не знаю, — тоже шёпотом отвечала мама. — Ты же отец, вот и разбирайся.

— Ну не пороть же его ремнём.

Мама промолчала.

— Ну нет, я не могу, — взмолился папа. — Зачем ремнём? Надо поговорить.

— Сколько уже говорили. И толку?

— Ремень — это тоже не метод.

— А что метод? — спросила мама. — Что ты предлагаешь?

Папа промолчал.

— Вот вечно ты так. Прячешься за моей спиной.

Папа молчал.

— Ты же пацаном в партизанах был, в разведку ходил. А с сыном совладать не можешь.

— Ну ты сравнила, — обиженно прошептал папа и отвернулся. — Ходил. И в разведку, и за языком с ребятами, и поезда подрывал… и из дома тайком к партизанам сбежал… И никто меня ремнём не порол.

Он вздохнул.

— А ты предлагаешь мне на родного сына руку поднять, — с обидой прошептал он.

Мама поняла, что это она зря, про войну, перебор. Погладила папу по руке, приподнялась и чмокнула его в щёку.

— Прости, я погорячилась.

— Ладно, — прошептал папа. — Принимается. Спи… Будем надеяться, с возрастом само рассосётся.

— Ой, не знаю, сердце болит, как бы беды не вышло.

— Типун тебе на язык. Спи. Завтра с ним поговорю.

Но, увы, не поговорил.

— Э-эх, — с досадой произнёс Ангел, глядя на бездействие папы. — Помощничек.

Общаясь с Женьком, Павлик всё глубже погружался во тьму. Несмотря на все протесты Души, мальчик не мог отлепиться от нового приятеля. Могучая тёмная сила, исходящая от Женька, словно когтями впилась в Павлика.

Ангел не сдавался, удерживал Павлика на грани, не давая ему окончательно свалиться в пропасть. И ожидал удобного момента для реванша.