Жизнь у края могилы

Николай Седой

Перед читателем последние три месяца лета человека, смирившегося со своей смертью. Человека, цинично смотрящего на свою жизнь и на окружающих его людей. Но несмотря на все, у героя остаются силы на последнее хорошее дело: «Не люблю людей!»Вслед за автором вам предстоит полностью погрузиться в душевную и телесную боль героя и получить очень неожиданный психологический опыт. Книга содержит нецензурную брань.

20 июля

Снова тошнит. Поганое чувство. Как будто из тебя выходит все дерьмо. Все дерьмо, которое ты накопил за свою никчемную и бессмысленную жизнь. И после того как вся эта жижа выходит из тебя с гадким хрюканьем, тебе наивно кажется, что вот сейчас-то все наладится, это был последний раз и сейчас станет хорошо. Не станет. Лучше никогда не наступает.

Как-то пару раз было совсем плохо: я в очередной раз думал, что вот она — смерть, наконец-то я отмучился. Но, к сожалению, безумное и желанное рандеву с костлявой старухой с косой в руках откладывалось, и приходилось терпеть адскую боль, разрывающую желудок, время от времени заполняющую рот алой и густой кровью. В такие нелегкие времена я начинаю машинально приговаривать один стишок. Бессмысленный и глупый. Не помню уже, кто его написал и как я о нем узнал.

Я жил на море в агонии шторма,

Буря гремела, и мучали волны.

Пустив сквозь себя цунами объятья,

Вышел на берег я в поисках счастья.

Я жил в клетке, скованный страхом,

Всегда готовый встретиться с плахой.

Срывая оковы леденящей стали,

Вылетел птицей в далекие дали.

Я жил в доме, как в тлеющей камере,

Полыхал вместе с ним, окутанный пламенем,

Сгорел вместе с домом себе же назло,

Восстал из пепла, и мне хорошо.

Бессмысленное занятие, но оно спасало получше, чем обезболивающие, прописанные врачом, которые я пил вначале. Бросил я все это дело.

Когда у меня нашли неоперабельный рак, мне было не так много лет, я был совсем молод. Молод, наивен, доверчив и труслив. Вообще я никогда не славился отвагой или же чем-то подобным. Тут все совсем наоборот. Когда об этом я узнал от врача, то даже немного обрадовался: за неудавшегося, малодушного суицидника судьба сама сделает всю грязную работу. Просто прекрасно. Она умело сделает то, на что у меня не хватало духа. Пару лет назад я сидел на кровати, впервые упитый вусмерть, и всей душой хотел спрыгнуть в пустоту небытия и наполнить свое тело излишним свинцом. Это был пятничный вечер. Погано было на душе. За горами несколько десятков лет жизни и оставшиеся пару лет счастья точно не добавят.

Теперь я провожу время за бутылкой, лежа во все той же кровати или работая, — не важно. Денег, получаемых с черных автомобильных дел, хватало, чтобы умирать хотя бы не в нищете. Поэтому из коньяка я предпочитаю Remy Martin, а из виски — Dewear. Бывает, лежишь на выходных в кровати в одних трусах, рядом с тобой винишко, жрешь какую-нибудь непонятную полуфабрикатную гадость, слушаешь камерную музыку и кажется, что жизнь не так уж и плоха по своей сути. И кажется, что все не так уж и плохо и не так уж и плохо быть одному. Нет, я совсем не против одиночества, скорее наоборот, оно делаем меня сильнее. Будучи в абсолютном одиночестве, мы приходим в этот мир и, будучи полностью одинокими, подыхаем. Вообще, в одиночестве лучше всего познаются любые проблемы бытия. Я за то, чтобы любые проблемы на человека сваливались только в те моменты, когда он был одинок — так бренные, вялые и разморенные комфортом тушки серой массы — люди — становятся крепче.