Анаконда, глотающая живьем

Николай Старинщиков, 2019

Чиновник – страшная сила. Подобная сила вдвойне безобразна, если ничем не ограничена и представлена чинушей в белом халате. Главным врачом, например. Жора Лазовский, заподозрив одного такого в нечистоплотных делах, встает у него на пути, поскольку чинуша вовсе не врач. Это анаконда, глотающая живьем.Содержит нецензурную брань.

Глава 4

Безобразный какой-то сегодня день. Главный врач после обеда опять собрал совещание. Пришли даже те, кому на подобных совещаниях делать нечего. Народу в помещении — как селедок в бочке. Люди в белых халатах никак не поймут, для чего их сюда собрали. Может, подкрались события, о которых никто не догадывался? Проспали день великого перелома. На секирной горе.

Лазовский тоже явился, и сидел тихонько возле двери.

— Коротко говоря, — сказал Непрокин, бороздя глазами по столу. — Наши финансовые дела таковы, что надо принимать быстрые меры… Всем известно, в каких условиях мы существуем… Короче, сколько нам дадут — на столько мы и будем кукарекать.

Люди прижали уши. Они догадывались: административный гений придумал сокращение кадров или понижение должностных окладов.

— Надеюсь, хоть это не требует пояснений, — продолжал Непрокин. — У нас имеется более двухсот единиц технического персонала, — Каждый из них получает около десяти тысяч рублей. В среднем.

— А на руки семь выдают! — уточнила Люберцева.

— Помолчите, пожалуйста, — проблеял Непрокин. — Если каждый начнет, то это будет курятник, а не лечебное учреждение…

— А так-то у нас лебединое озеро! — крикнула Люберцева.

Непрокин боднул головой воздух, с шумом раскрыл ноздри и продолжил:

— Мы живем в новое время, мы обязаны обсудить этот вопрос, прежде чем я приму решение. Вопрос банален — это экономия денежных средств. У одних мы возьмем, чтобы другим жилось сносно. По-другому поступить мы не можем…

— У нас полы некому мыть! — напомнила Люберцева.

— Марина Аркадьевна, вопрос с вашей должностью тоже решен, так что молчите — для вас же лучше.

— А раз решен, тогда не затыкайте мне рот!..

Однако продолжить ей не дали. «Белые халаты» заговорили враз. И каждый не в пользу Марины Аркадьевны. И тут же замолчали, потому что Непрокин перекричал всех.

— Работайте! — орал он. — Пробивайтесь! Приносите в общую копилку — тогда и оклады вырастут!

В общем, свалил с больной головы на здоровую. Потом объявил, что вопрос об экономии денежных средств давно решен и обсуждению не подлежит. Затем перескочил на права человека, упомянул про демократию, президента страны и, наконец, замолчал, гордо оглядывая зал. Шевельнул головой еще раз туда-сюда, потянул носом, поправил под собой кресло.

«Зачем ему больница, — удивился Лазовский, — ведь у него же «Ланцет»?!

Люберцева кричала, поднимаясь над остальными:

— Да отстаньте вы от меня — всё равно я не сдамся! Вы думаете, что вас это не коснется… Ошибаетесь! Удав проглотит каждого, кто встанет у него на пути.

— Совещание окончено — можете расходиться! — заключил Непрокин.

Народ галдел. Непрокин жестикулировал руками. Каждый взмах руки — как удар весла по мокрой заднице.

«Вот и приехали, — обреченно подумал Лазовский. — Гад окончательно испортил всю атмосферу».

Народ толпился у двери. Некоторые недоумевали, для чего их оторвал от работы главный администратор. Ведь все финансовые вопросы он давно сам решил.

«Вечером надо обязательно нажраться, — думали другие. — Купить водки и пива, запереться у себя в кабинете, перемешать всё вместе и сосать потихоньку из горлышка, пока крыша не съедет…»

В последнем был точно уверен заведующий кожным отделением Гуляев. Не существовало в мире силы, способной переубедить доктора в обратном, поскольку Сергей Александрович был профессиональным алкоголиком.

Лазовский обогнал толпу, выскочил из здания и поспешил на остановку, надеясь успеть в Совет ветеранов, а также забежать по пути в адвокатскую палату. И он успел. Маршрутка остановилась на остановке ровно в четыре. А через десять минут он уже был в адвокатской палате, у стола, перед дамой лет тридцати.

— Мне документы сдать, — сказал он, — для поступления к вам адвокатом.

Однако ответ дамы поверг его в шок, поскольку, как оказалось, адвокатская палата адвокатов к себе не принимает.

— Но как же, я ведь юрист, — удивился Лазовский. — Служил… Имею стаж. У меня высшее образование, опыт…

— Не имеет значения, — упрямилась дама. — Вы не адвокат, и принять вас мы не можем.

— Но позвольте…

Лазовский окончательно упёрся в тупик.

— Надо подать заявление о допуске к экзаменам на статус адвоката, а уж потом, — говорила дама и тут же добавила: — Но при этом еще не факт, что вас к ним допустят. Вы же для нас, извините, никто. Так что пишите пока заявление.

Дама раскрыла папку, вынула оттуда лист и протянула Лазовскому.

— Напишите по образцу. У вас пять минут.

Она посмотрела на круглые часы, висящие на стене.

Лазовский присел к столу, написал заявление и передал его даме. Та пробежалась по нему глазами, приложила копии документов и поднялась из-за стола. Ее время истекло, она не желала больше задерживаться на рабочем месте.

Лазовский в удивлении качал головой. Интересная вышла картина. Вроде бы итог был один и тот же, но говорили они с дамой словно бы на разных языках.

Сбежав по ступеням к первому этажу, он выскочил из подъезда и направился в УВД — до него было каких-то всего метров пятьсот. И тоже успел вовремя. Совет в лице нескольких стариков и двух относительно молодых товарищей еще только рассаживался за длинным столом в кабинете на первом этаже. В торце стола сидел сухощавый тип по фамилии Семенов. На вид ему было лет семьдесят, хотя Лазовский точно знал, что Семенов давно тяготел к девяноста.

— А это кто у нас? — спросил Семенов. — Не Лазовский ли, извиняюсь.

— Так точно, — произнес Георгий.

— Присаживайтесь. Сейчас мы начнем. Проходите, Сидоров.

Лазовский обернулся и увидел средних лет мужика.

— Сидоров, бывший омоновец, подполковник, — представил его Семенов.

Рассевшись по местам, приглашенные уставились в сторону Семенова, а тот, улыбаясь, начал повествовать про то, что у кого-то вверху возникла идея отстроить заново работу ветеранского Совета. По его словам выходило, что под это дело выделены финансовые средства — молодежь воспитывать, передавать им приобретенное за долгие годы службы, а короче — опыт. Кроме того, личным примером участвовать в охране общественного порядка. Поскольку, допустим, в отделе полиции № 2 всем составом ушло в декрет отделение по борьбе с правонарушениями среди несовершеннолетних.

— Вы представляете?! — воскликнул Семёнов. — Их всего там пять человек, и все в декрете. Так что некому даже на опорном пункте сидеть!

— А мы, значит, обязаны, — отозвался Сидоров. — Воспитывать молодежь, ходить по квартирам…

— Не утрируй, — перебил Семенов. — Мы не так много значим. Нам просто надо слегка помочь.

— Замечательно! — не сдавался Сидоров. — Они там отделом будут сопли жевать, а мы по квартирам шляться.

— Чего? — не понял Семенов.

— Ты в квартиру, а тебе в морду! — пояснил Сидоров. — У нас даже удостоверений нет. Кто мы для них? Несчастные пердуны.

— Прекрати! — Семенов вскинул ладонь. — Так можно всю идею обгадить. Думаешь, я не думал на эту тему?

И Семенов стал говорить про то, как можно оказать помощь. Совет всё равно обязан, поскольку об этом просит руководство. Сам министр, между прочим, приложил к этому руку.

— Это какой-то дурацкий эксперимент, — ворчал Сидоров. — Раньше мы были командой, когда служили, а теперь каждый из нас…

— Блуждающий форвард, — сказал Лазовский.