Манас. У дружбы одно лицо. Книга пятая

Николай Тобош, 2021

Под покровительством Манаса кыргызский каганат процветает в объятиях благородной мирной жизни. Тенгир дарит Манасу дружбу и братство великого Алмамбета, ханзады от вражеского стана. Желание Манаса женить брата, встречает его с Санирабигой, кто станет женой самого Манаса с новым именем Каныкей, уважаемой и почтенной женщиной-матерью у всех кыргызов. Дальнейшие вражеские выходки соседних народов заканчиваются заключениями мирных соглашений, подкрепленные узами родственных отношений по воле великодушного.

Николай Тобош

Манас. У дружбы одно лицо

Посвящается светлой памяти

Ашыма Жакыпбекова

Сказанье древней старины

Живет сегодня в наши дни

Рассказ без края и конца

Народ кыргызский создавал,

В наследство сыну от отца

Из уст в уста передавал

(Мар Байджиев)

Чужой среди своих

После того, как Конурбай получил указание от Эсенкана, он действовал дерзко и нагло. В кратчайшие сроки поселил несколько аулов на пастбищах Кан-Жайлак, которые принадлежали жан-жуну Соорондук. Старец Соорондук очень сильно обиделся на соседа Алооке, который сбежал из Анжияна и без зазрения совести начал поселять своих аулов на землях, что принадлежало веками предкам по отцовской линии. Он прекрасно знал, что он, воспользовавшись сыновним положением в каганате Эсенкана, идет на наглые действия, расширяя, свои земельные пространства. В то время Соорондук передал все свои обязанности своему сыну Алмамбету, который в настоящее время руководил всеми землями Таншань, в которых находились и пастбища Кан-Жайлак. Он тоже является богатырем, не хуже сына ненавистного Алооке. Пусть он тоже постарается защитить отцовскую честь перед всеми народами. Соорондук приказал своим работникам, чтобы они передали отцовскую обиду на соседа, сыну Алмамбету, который находился на сборах по обучению жайсанов…

Алмамбет обучился с малых лет, в течение шести лет, военному делу в школе «Чародейство шестиглавого дракона», где кроме военного воспитания получает, уроки чародейства, заклинания и другие знания. Он поступает в школу вместе с сыном стрелка Каражоя по имени Шыпшайдар, который осваивает и другие умения, продолжая обучаться, даже после того, как были завершены сроки пребывания учеников у мастеров. Таким образом, Шыпшайдар получает больше навыков и умений, чем Алмамбет.

Алмамбет с четырнадцати лет начинает замещать своего отца Соорондука на всех его делах. Его смелые и справедливые действия понравились народу. Он начал уважать его и поддерживать во всех его начинаниях. Он отменил обычай жертвоприношения убийствами людей, который проводился по случаю пребывания жанжуна в гостях у разных племен. Алмамбет запретил применение лекарства от старения, которые изготавливались из печени убитых парней и девушек, а убийства проводились именно для целей извлечения печени. Многим соседним управленцам каганата действия молодого ханзады Алмамбета показались чуждыми и вредными для соблюдения устоев в управлении народом. Но народ начал поддерживать Алмамбета. Одним из тех соседних управленцев был Алооке хан, который отправил письмо Эсенкану, чтобы он опасался молодого справедливого Алмамбета. Он в своем письме советовал Эсенкану, пока еще не поздно, ему следует сломать хребет ханзаде, чтобы он не смог в будущем претендовать на ханский престол каганата. Это для Эсенкана явилась наибольшей опасностью, которая исходила изнутри своего каганата. Мало того, что внешний враг в лице Манаса отбирает земельные пространства, новость, которая пришла с письмом Алооке, стала более страшной. Она известила о беде, которая могла его настигнуть и оставить без каганата в том случае, если он пренебрежет им. Поэтому Конурбай нужен был для отстранения Алмамбета от всенародной любви. Это стало для Эсенкана более важной работой, чем пленение самого Манаса.

Когда по сообщению отцовских работников пришел Алмамбет к нему, Соорондук был до предела взвинчен в настроении.

— Калча Конурбай совсем обнаглел, сынок, — Соорондук обратился Алмамбету. — Без спроса завладел моими пастбищами Кан-Жайлак. Он может отобрать все, что мы имеем. Если не сможешь защитить честь рода, нечего называться живым существом, нечего называться ханзадой.

На самом деле честь рода, честь отца и своя честь для джигитов всех народов стояли на первом месте. Алмамбет тоже пришел в ярость на Конурбая, кто растоптал все человеческие приличия. Он не мог знать, что за его правильные действия ополчились сородичи и соседние управленцы. Оседлал он своего скакуна Кылжейрен и поехал в ставку Конурбая со своим отборным войском.

Калча Конурбай занимался обучением воинов приемам ведения войны в различных условиях. При нем постоянно находились шесть тысяч жайсанов и тысяча калдаев, которые готовились под руководством Конурбая на войну с аскерами Манаса, чтобы прогнать бурутов на северные земли, где солнце никогда не садилось. Он не обращал внимания на приветствие Алмамбета, будто для него он не имеет весомости, хотя Алмамбет был более уважаемым человеком, чем Конурбай. Алмамбет рассердился.

— Кон калча! — прогремел Алмамбет. — Что ты вытворяешь на моей земле? Не я выгонял из Анжияна твоего отца Алооке! Верни пастбища Кан-Жайлак!

Под седлом Конурбая играл скакун по кличке Алгара. Он был одним из жеребенков вынесенных беспутной кобылой, которая исчезала перед появлением родовых признаков. Эта была та же кобыла, которая вынесла Аккулу тоже. Люди говорили, что Алгара имеет крылья, которые появляются тогда, когда ему нужно было спасаться бегством. Конурбай такой наглости со стороны кого бы ни было, никогда не испытывал. Еще и в то время, когда жгло всю внутренности бегство отца из Анжияна.

— Не только Кан-Жайлак, — прокричал он. — И ты со своим отцом, принадлежите мне! Если мне нужно, ты станешь трупом! Уве…

Алмамбет не дал ему выговориться до конца. Кылжейрен как стрела позволил Алмамбету ударить копьем по груди Конурбая, кто свалился на круп коня, но вскоре оправился, выправляя свое туловище. Между войсками произошли стычки, кое-где настоящее сражение. Алмамбет поправил свое копье, для повторного нападения. Конурбай не смог выстоять мощного натиска со стороны противника. Он дал деру с поля боя, воспользовавшись возможностями Алгары. Войско Конурбая тоже попряталось от малых сил Алмамбета, ибо воины войска знали, с кем они имеют дело.

Конурбай прискакал прямо во дворец Эсенкана.

— Правы буруты, мой таксыр! — Конурбай упал под ноги Эсенкану. — Когда они говорят, что страшен тот враг, который считается родней. Алмамбет оказался именно таким врагом. Не зря он старается сблизиться с народом. Не далек тот день, когда он скажет, что трон, на котором вы сидите, принадлежит ему по воле народа.

Опасение Эсенкана в соответствии с письмом Алооке хана подтвердилось словами Конурбая.

Для Алмамбета сложились странные обстоятельства. Пытался заставлять перекочевать аулы из пастбищ Кан-Жайлака, жители аулов все как один заплакали, что Конурбай не позволит занять земли на других участках. Все они, жители аулов, были беженцами из Анжияна. От беженцев он узнает о грозном богатыре бурутов, который разогнал всех калмыков, манжу и жунгаров из благодатных насиженных мест.

Алмамбет понимает, что только Эсенкан может образумить Конурбая. Больше некому. Когда приехал Алмамбет во дворец Эсенкана, его не пустили кагану, приводя разные причины. Пришлось ему томиться в ожидании приема Эсенкана еще семь дней. На седьмой день в приемное помещение кагана зашла красивая девушка.

— Зря вы ждете кагана, ханзада! — Девушка говорила грустным голосом.

— Почему зря? — Алмамбет выпрыгнул со своего места. — Кто вы такая?

— Меня зовут Бурулча, — сказала девушка, при этом блестели ее черные глаза особенными лучами. — Дочь Эсенкана.

— Меня зовут Алмамбет, — представился джигит и задал вопрос. — Почему вы решились на разговоры со мной?

— Я о вас наслышана, — улыбнулась она, при этом ее тонкие губы растянулись по верхним краям ослепительно белых рядов приятных зубов. — Вы гордость нашего народа. Об этом говорит весь простой народ.

С одной стороны самому Алмамбету было очень приятно слышать такие лестные отзывы о себе, тем более эти отзывы исходили из уст очаровательной девушки. Она своей красотой смывала с себя все знаки о том, что она дочь великого кагана калмыков, манжу и жунгаров. Алмамбету казалось, что девушка внеземной красоты не зря затеяла разговор с ним, а что стояло за этим разговором, сообразить пока он не мог.

— Я решила предупредить вас, ханзада, — опять ее голос стал грустным. — Отец вас не примет никогда. Он за эти семь дней побывал у вашего отца.

— Странно, — удивился Алмамбет. — О чем каган Эсенкан говорил с моим отцом?

— Что вы чуть не убили Конурбая, — голос у Бурулчы задрожала от волнения. — Надежду всех народов: калмыков, манжу и жунгаров, кто собирается встретить внешних врагов во главе с Манасом.

— Я об этом и должен переговорить с каганом, — начал оправдываться Алмамбет перед Бурулчой. — Я просто хотел его проучить за наглость.

— Ваше поведение принято каганом, — чуть не заплакала Бурулча. — Как предательство. И он укорял вашего отца за сына — предателя.

Да, теперь отец не погладит по голове. Предстоит тяжелый разговор. А что думает сама Бурулча. С одной стороны она выражала восхищение, а с другой стороны сообщила, что некоторые преподносили его поведение как предательство. Пока еще, ничего страшного не произошло.

— Бурулча, — он посмотрел вниз и поднял глаза к ней. — А что вы сами думаете обо мне?

Ему показалось, что дальнейшая его судьба связана с ее мнением.

— Я знаю, что вы не предатель, — сквозила улыбка в слезах красивых глаз. — Я мечтала о таком женихе, как вы, от народной молвы о ваших подвигах и поступках.

«Да, Бурулча, да! Я твой жених!», закричало его сердце. Он захотел взять ее в свои объятия, но что-то сдерживало, не мог понять, что сдерживает его в это время.

— Спасибо, Бурулча! — Алмамбет поклонился к ней. — Я очень хотел бы иметь такую невесту, как вы. Если мы были знакомы раньше, я бы непременно просил отца, чтобы он сватался с вашим отцом.

— Мне кажется, Алмамбет, — сказала Бурулча. — Теперь ваш отец не будет за вас свататься. Вы должны опасаться моего отца. Запомните, Алмамбет! Я жду от вас вестей в течение семи лет! Если опоздаете, считайте, что вы меня потеряли.

Бурулча исчезла в многочисленных покоях ханского дворца. Алмамбету казалось, что она была уверена в своих разговорах и в том, что он влюбиться в нее. Откуда у нее такая уверенность. Алмамбет удивлялся на Бурулчу, и в то же время он соглашался с ней в том, что он уже влюбился в нее. Он поехал к своему отцу Соорондук, который вел разговоры с каганом за спиной любимого сына. За спиной ханзады Алмамбета…

Алмамбета отец принял очень сурово.

— Я что, поручил тебе силой отобрать пастбище?! — Соорондук орал сыну. — Почему не мог договориться с Конурбаем?!

— Он даже не захотел со мной говорить.

— Если ты пришел к нему с поклоном, — зло объяснил Соорондук сыну. — Он стал бы говорить с тобой.

— Отец! — Алмамбет чуть было не закричал от удивления. — Ради вашей земли я должен уронить свою честь?!

— Хоть бы так, — подтвердил свое мнение отец. — Пойди и упади перед ним на колени, проси прощения за свои дерзкие выходки.

— Нет, отец! — Алмамбет не мог себе представить, что перед кем-то он преклоняет свои колени.

— Если не поклонишься перед Конурбаем, — выругался отец. — Я сам тебя отправлю к небесам.

Такое резкое заявление отца было знаком для Алмамбета, что разговор окончен. После недолгих раздумий он решил, что нужно покинуть родные земли, которые отныне являются землями врагов, причем кровных, во главе своим родным отцом.

• • •

Эсенкан злился еще больше на Алмамбета, когда приехали Жолой и Нескара с вестями о гибели Донго баатыра от рук богатыря бурутов Манаса. Если бы не Алмамбет, Конурбай бы был вместе с Донго баатыром, и возможно, они бы вдвоем одолели бы Манаса. Дал указание своему помощнику, чтобы он пригласил к себе калмыцких, манжу и жунгарских богатырей Нескару, Жолоя, Ыламу и Борикоз во главе с Конурбаем. Когда все богатыри оказались в приемных покоях, Эсенкан начал «рвать на себе волосы».

— Где мои Донго, Орго и Молто баатыри, — кричал Эсенкан. — В свое время, которые не позволяли никому из врагов поднять свои головы. Вы, негодяи! Негодные дармоеды! Не можете одолеть одного Манаса бурутов.

Все богатыри понурили свои головы. Только Конурбай огляделся по сторонам и произнес.

— Великий каган! — Конурбай закашлялся. — Я просил вас дать мне войско, вы мне не дали. Я привел бы Манаса в клетках!

— Ты что! Думаешь, умнее всех остальных, — Эсенкан рассвирепел. — Ты тоже вернулся бы, как и они, поджав свой хвост.

У Конурбая упала голова на грудь. Жолой и Нескара чуть было не расхохотались, переглядываясь между собой.

Наступила тишина в разговоре. Эсенкан размышлял о том, что когда-нибудь оправдают ли надежды эти богатыри или нет. Через некоторое время он обратился богатырям.

— Среди нас появился внутренний враг, — сказал Эсенкан. — Это сын Соорондука Алмамбет. Недавно, он чуть не убил Конурбая, который спасся от него бегством.

«Если он убегает от Алмамбета», так одновременно подумали все собеседники во главе с Эсенканом, «так от Манаса, тем более». Но вроде все были рады тому, что появился внутренний враг в лице Алмамбета, про которого в народе ходили легенды.

— Как мы должны поступить с этим врагом? — спросил Эсенкан у всех, будто он советуется со всеми.

— Врага нужно уничтожить, — сказал Нескара.

— Отправить в небеса, — сказал Жолой.

— В зиндан его, — сказал Ылама.

— Наше спокойствие, это мертвый враг, — сказал Конурбай.

— Враг если мертв, спится хорошо, — сказал Борикоз.

— Действуйте! — Эсенкан будто подытожил общее мнение.

Он не говорил, что наделал Алмамбет, чтобы считать его врагом. Но решение Эсенкана понравилось всем богатырям, которые завидовали ему, Алмамбету, за всенародную любовь…

Конурбай всем велел организовать сборы утром следующего дня, южнее пастбищ Кан — Жайлак, чтобы застать врага врасплох, пока он еще не подозревает о замыслах Эсенкана.

• • •

Алмамбет объявил сборы войска из тысячи воинов на утро следующего дня, чтобы выехать на границы земельных пространств, которые относились владениям кагана Эсенкана. Целью сборов явилась разведка мест на границах и изучение действий бурутов, чтобы угадать замыслов врага на будущее. О своих истинных замыслах Алмамбет никому не рассказывал, чтобы не тревожить близких ему людей. Он не видел другого выхода, кроме как оказаться в стане врагов Эсенкана, в стане бурутов или еще среди других народов, которые могут его оценить как богатыря…

Утро наступило так же быстро, как выспался Алмамбет. После маленькой трапезы Алмамбет на своем Кылжейрене в сопровождении своего джигита охраны подъехал к месту сбора. Воины выстроились как стрелы в огромном колчане, готовые к стрельбе Алмамбетом, чтобы поразить любого врага, препятствующего движению на запад. Среди воинов выделялся один, не похожий на остальные, с одеждой и вооружением. Алмамбет подъехал к нему. Лицо воина было закрыто платком, что показался Алмамбету знакомым. Он велел воину открыть лицо. Не было удивлению Алмамбета предела от того, что перед ним предстала родная мать Экзер.

— Мать! Что с тобой?! — вырвалось у Алмамбета.

— Я с тобой, — ответила мать. — Куда ты, туда и я.

— Живьем я здесь смертельный враг для всех, мать, кроме тебя — сказал ей Алмамбет. — А у тебя здесь семья. Возвращайся домой.

— Ты, у меня — семья, — воскликнула она. — Кроме тебя, мне никто не нужен.

Голос матери вышел таким уверенным звучанием, что Алмамбет вынужден был решиться взять ее с собой, хоть на край света…

Как только мать нагрузила Кылжейрен съестных припасов в четырех бурдюках, со всех сторон возник шум от топота копыт коней всадников, лязги сабель и свисты стрел от их полета в воздухе. Войско Алмамбета окружило его и защитилось от стрел щитами. Алмамбет приказал прорываться по западному направлению, где маячил копьем Нескара. С востока с войском наступал Конурбай. С правой стороны Жолой, с левой Ылама, с своими жайсанами притесняли войско Алмамбета, сжимая в кольцо со всех сторон. Войско Алмамбета, создавая и выстраивая клинообразный строй, вонзилось в строй войска Нескары. Нескара не смог выдержать отчаянный натиск воинов Алмамбета и сам постарался избежать, встречу с Алмамбетом. Под прикрытием боковых рядов воинов, Алмамбет повернул Кылжейрена назад навстречу Конурбаю, который преследовал его войско. Конурбай тоже повернул назад своего Алгару в надежде, что Алмамбет пуститься за ним в погоню. Алмамбет давно уже понял приемы калчы Эсенкана, кто будто убегает от противника, но всегда имеет на пути людей в засаде, которые могут нанести коварные удары сбоку преследователей Конура. Но Алмамбет поддался искушению, наперекор хитрым замыслам врага, он начал преследовать Конурбая. Ему казалось, что вот-вот он настигнет врага и нанесет желанный удар по спине, удар копьем по сердцу существа, из-за которого пришлось ему бросать родные земли. Из-за его действий, он стал чужим среди своих…

Вдруг с правой стороны Конура наехал на гнедом скакуне воин и нанес удар копьем по плечу, что проскочило по спине убегающего врага. Воин повернулся и взял поводья Кылжейрена в руки. Воином оказалась Экзер — мать Алмамбета.

— Нельзя за ним гнаться! — Крикнула она и остановила Кылжейрен.

В это время из груди Экзер выскочила стрела своим наконечником и остановилась в ее теле. У Алмамбета потемнело в глазах. Вновь плотным кольцом окружило Алмамбета его войско, чтобы не пропустить ни одного вражеского удара. Алмамбет был вынужден двинуться на запад и скрыться в лесу, чтобы его войско не было зря уничтожено. И чтобы Экзер была погребена собственноручно на родной земле. Сунуться в лес войска богатырей Эсенкана не смели, вынуждены были повернуть своих коней в сторону Бейджина. Все же наконечник копья Экзер пробил плечо Конурбая, рана заставила его лечиться в течение нескольких дней под присмотром лекарей…

Чужой среди чужих

Погребение тела матери произошло на холмике среди густого леса, что встретилось на пути к западу. Кровоточило сердце Алмамбета, будто враг трет его сердце наконечником стрелы. Рухнуло детское воображение о том, что мать в кругу своих внуков и внучат махала рукой Алмамбету. Оно у него появлялось всегда, когда Алмамбет вспоминал рассказ матери о том, как и когда он появился на этом свете. Увлекаться воспоминаниями ему было некогда. Он простился со своим войском, пожелал им достойного применения своих умений для собственных семейных радостей и помчался в сторону Алтайских и Мангулских земель…

Через несколько дней Алмамбет проехал через перевал по горам и увидел широкую реку. Эта была знаменитая река Эртиш. За рекой толпились люди. Радости Алмамбета не было конца. У него еды было на исходе, и встреча с людьми спасала его от лишних забот. Он быстро надул бурдюки и привязал по бокам Кылжейрена. «О-о, Махаяна! Помоги переправиться через реку», помолился Алмамбет, стучая по бокам скакуна пятками обеих ног, огромным усилием спустил в воду Кылжейрена. Он знал, что лошади могут переплывать реки, но опасался всяких неожиданностей. Поэтому по бокам Кылжейрена привязал надутые воздухом бурдюки…

• • •

Кокче, его друзья и джигиты наблюдали за всадником, который спустился на лошади в воду и начал плыть в их сторону. Они с восхищением смотрели на всадника. Переправиться через Эртиш, не каждому приходило бы в голову. Кроме того, если даже кому-то захотелось переправиться через реку, но не каждый бы решился на такой отчаянный шаг. На смелый поступок всадника восхищались все. Алмамбет спешился, как только Кылжейрен выскочил на берег. Он развязал спокойно все бурдюки, сложил их в рулон и привязал крепко к седлу с задней стороны. Только потом он подъехал к толпе всадников. Он обратился к самому Кокче, который выделялся от всех остальных своей богатырской осанкой и находился на резвом скакуне, Когала.

— Кома! — приветствовал он по-калмыцки.

— Ой-бай! Кажись, калмык какой-то! — Прокричал кто-то из толпы недовольным голосом.

— Будьте здоровы, богатыри! — Повторил свое приветствие Алмамбет по — «бурутски», угадывая на ходу, какому народу относятся эти люди.

— Будь здоров, богатырь! — Кокче рассмеялся, что тут же стало светлее и теплее в отношениях между незнакомцами.

Дальше разговор прошел в дружественном характере. Алмамбет рассказал о своей судьбе все, как было, не утаивая ничего, кроме разговора с дочерью Эсенкана. Кокче повел его в большую юрту отца Айдаркана, чтобы принять окончательное решение по дальнейшей судьбе калмыцкого богатыря Алмамбета.

Айдаркан был непомерно рад, что богатырь Алмамбет нашел путь именно к нему. Теперь родной сын Кокче не будет себя чувствовать одиноким. А то, как только с Манасом расстались, когда тот добился своей цели, освобождения всех родных земель предков до Чуйской долины, Кокче вернулся, в земли Сары-Аркы, с большими расстройствами в настроениях. Первое время никак не мог найти себе применение. С целью вернуть ему былую уверенность в действиях, Айдаркану пришлось кочевать с одного места в другое, изучая душевное состояние своего сына. Только в этих местах, где встретил Кокче Алмамбета, он заметил, что Кокче становился как прежде, разговорчивым и веселым. Часто стал выходить на охоту, и развлекаться, как и всякий свободный казах. Прибытие Алмамбета должно было улучшить состояние Кокче еще сильнее по понятиям Айдаркана. Поэтому Айдаркан был непомерно рад появлению Алмамбета. Он поселил Алмамбета у своего лучшего друга Мендигула, который всегда жил с Айдарканом по соседству. У него семья была небольшая, он жил с женой и малолетним сыном.

Сам Айдаркан с сыном Кокче поехали на пастбище, где паслись табуны лошадей, чтобы подобрать одну из них для забоя в честь приезда Алмамбета. У Айдаркана паслись на пастбище всего шестьсот лошадей. На самом деле???

Рассматривая всех лошадей, Айдаркан и Кокче не могут найти подходящую лошадь для забоя. Было жалко резать животных. Они ездили среди табуна, обсуждая достоинства каждой кобыли. Будто горит звезда на лбу каждой лошади.

— Может быть, — Кокче показал отцу саврасую кобылу. — Она подойдет?

— Нет! Она не подходит, — ответил Айдаркан сыну. — Видишь, она брюхатая.

— А это? — Кокче показал на гнедую.

— Тоже не подойдет, — буркнул Айдаркан. — Она молочная кобыла. Жалко ее резать.

Они очень долго не могли подобрать подходящую кобылу для забоя. Одна была верховая, другая кроткая и третья постоянно выносила одних боевых скакунов, что не позволяло принять жестокое решение в отношении любимых кобыл родного табуна. Пока осматривали всех кобыл, среди табуна возник шум. На глазах отца с сыном огромный жеребец ударил задними копытами саврасую кобылу-трехлетку по бокам, кто свалилась и задергалась в предсмертных судорогах.

— Выпусти кровь! — Айдаркан крикнул сыну.

Кокче молниеносной быстротой резанул кинжалом по шейным кровотокам дергающейся кобылы и прижал ее голову к земле…

— Тенгир нам помог! — Кокче крикнул отцу радостным возгласом.

— Да, сынок, — Айдаркан тоже улыбался.

Отец и сын приняли решение забить еще шестерых баранов, чтобы пригласить много гостей на жертвоприношение для Тенгри, за то, что прислал он, Алмамбета…

Семья Кокче приняла Алмамбета и проявляла заботу как к родному брату. Особенно старшая жена Кокче Ак Эркеч взялась устраивать полную заботу в повседневной жизни Алмамбета через семью Мендигула. А младшая жена Кокче Буудайбек стала сама ухаживать за Алмамбетом, при всех встречах мужчин по делам.

Алмамбет, проезжая по аулам казахов, изучил условия жизни простых людей и пришел к выводу, что народ Айдаркана — аты пребывает в нищете. Он решил посвятить свое пребывание среди казахов на их благо. Алмамбет заехал в большую юрту Айдаркана, когда он один находился дома.

— Будьте здоровы, ата! — Алмамбет поздоровался с аксакалом.

— Будь здоров, сынок! — Айдаркан принял приветствие.

— Мне нужно собрать девяносто джигитов, — посмотрел в глаза Айдаркана Алмамбет.

— Для чего? — спросил Айдаркан.

— Мой отец — Соорондук, — сказал Алмамбет. — И Эсенкан не дали мне мою долю. А я хочу забрать ее, и мне нужны помощники.

— Каким образом? — удивился Айдаркан.

— Просто будем угонять скот у калмыков, манжу и жунгаров.

Айдаркан рассмеялся. Предложение Алмамбета ему понравилось. Он тогда не знал, что угон скотины превратится в обычай джигитов кыргызского и казахского народов, когда нужда схватывала за горло все племена и роды.

Через девяносто дней Алмамбет с отборными девяносто джигитами переправились через Эртиш на калмыцкие пастбища народов манжу. На берегу реки Амер перед ними паслось несметное количество табунов лошадей племени тыргоотов и дангытов народов манжу и калмыков. Алмамбет приказал джигитам сидеть в засаде до наступления ночи, чтобы под покровом ночи отделить от огромного количества лошадей какую-то часть и отогнать к своим кочевьям. Калмыцкие табунщики по привычке не опасались от воров и грабителей, которые долгое время не давали знать о себе. Хищных зверей в этих краях давно не замечали. Как всегда они собрались в одном стойло для табунщиков и начали веселиться, выпивая шарапов. Пели песни и рассказывали разные сказки и легенды вокруг костра.

В разгар их веселья, джигиты Алмамбета отделили большинство табунов от тех лошадей, которые находились в окружении ватаги весельчаков. Всю ночь они гнали на запад все табуны тихим ходом, чтобы от топота множества копыт не гудела земля. Сотни лошадей гнали впереди трое джигитов, за которыми тянулись остальные лошади. Утром, когда рассвело, калмыцкие табунщики схватились, проклиная все на свете, обвиняя друг друга. Вынуждены были вооружиться и пуститься в погоню по следу табунов лошадей. Количество угнанных лошадей составило тридцать тысяч голов, почти все табуны от четырнадцати богачей всех племен манжу и калмыков. Табунщики догнали угонщиков, но отпор джигитов во главе с Алмамбетом не дали им возможности отбить табуны. Погибли, большинство из вооруженных табунщиков, от рук Алмамбета. Битва тысяча табунщиков с горсткой джигитов показала, что с опытным одним бойцом из джигитов Алмамбета не смогут справиться сотня скотников манжу и калмыков. Табунщики были вынуждены повернуть своих коней обратно в свои станы.

Тридцать тысяч лошадей против шестисот голов казахского табуна стало непомерным богатством, что до небес возвысило достоинство и славу Алмамбета среди народа. Еще несколько раз оно выросло у него, когда он разделил все тридцать тысяч лошадей среди всего народа. Богатырь Алмамбет на следующий год собрал еще две тысячи аскеров, которые раньше прошли путь вместе с Манасом от Алтайских земель до Чуйской долины. Они то, умели воевать. Алмамбет повел войско по берегу реки Эртиш до других крупных пастбищ калмыков, манжу и жунгаров. Вблизи озера Коко-Ноор, которое находилось в степях Коби-Шаму, они угнали еще двадцать тысяч лошадей и пятнадцать тысяч крупного рогатого скота. Кроме того, еще девятьсот скакунов прибрали к рукам, как добычу от преследователей, которые хотели отбить скотину, оставив их пешими, сбивая всех с коней. На пути к землям Сары-Арки их встретил как победителей весь народ, с большими почестями…

• • •

Кочевая жизнь наладилась. Пастбища земель Сары-Арки заполнились множеством скотин. Табунами паслись лошади, отарами овцы и стадами коровы и верблюды. Простые люди точно так же, как и в Бейджине, потянулись к Алмамбету по разным вопросам, кто решал их справедливо и правильно. Не позволял себе решать вопросы за какие-то вознаграждения, дары и услуги. Он сам ни в чем не нуждался, а старался всем помогать во всех запутанных делах, что появлялись в отношениях людей между собой. Его справедливое отношение ко всем проявлениям в жизни кочевого народа разнеслось по всем просторам Сары-Арки. Люди, которые спорили между собой ехали издалека к Алмамбету в надежде, что он решит их спор честно и справедливо. И он достойно оправдывал все надежды простых людей.

Это обстоятельство не нравилось многим знатокам казахов, которые решали и могли решать возникшие тяжбы между людьми. Многие знатоки жили на спорах людей, при решении которых, получая вознаграждения с обеих сторон. Иногда решали вопросы в пользу тех, кто давал больше взяток. С появлением Алмамбета многие из знатоков лишились поступлений от людей, что явились источниками пребывания их семьей в достатке. Основной костяк таких знатоков находился в окружении самого Кокче. Для всего костяка этих знатоков было обидно то, что какой-то блудный бродяга из враждебного племени калмыков один заменил десятки достойных людей казахской знати. Несколько обиженных знатоков собрались обсудить вопрос пребывания Алмамбета в окружении Кокче или среди них. Селим из конуратов, Элим из найманов и Алим из аргынов были главными заводилами собрания. К ним присоединились Жанбай сын Жагалбая, Багыс сын Байжигита и Шаабек из аваков. Эрен Айтак говорит:

— Давайте, братья, я его приглашу на охоту в степи, — огляделся по сторонам. — Одним ударом ножа решатся все неприятности.

— Правильно, Айтак, — поддержал его Шаабек. — Справляться о нем некому.

— Алмамбета не смог убить даже Эсенкан — великий правитель калмыков, манжу и жунгаров, — сказал Алим из аргынов. — Предложение Эрен Айтака просто бессмысленное предвкушение.

— Да, — его поддержал Жанбай. — Не каждый бы осмелился поступить как Алмамбет. Искать пристанище среди чужого народа.

— Кто поднимет на него руку, — подтвердил Алим. — Тут же сам найдет путь в небеса. Алмамбет — непростой богатырь.

— Надо его просто прогнать, — сказал Селимбай.

— Как? — Все повернулись к нему.

— Мы не можем его сами прогнать, — проговорил Селимбай. — Его может прогнать только Кокче.

— Ты что, хочешь дать приказ Кокче хану, — рассмеялся Доорук. — Чтобы он прогнал Алмамбета.

— Надо очернить Алмамбета, — сказал Селимбай. — Чтобы Кокче был рад его исчезновению.

— Кокче-великодушен, как и Манас, — Элимбай включился в разговор. — Но он очень ревнив в отношении своих жен.

— Вот и пустим слух, — предложил Багыс. — Алмамбет и Ак Эркеч имеют любовные связи.

— Не говорите чушь, — противился Шаабек. — Ак Эркеч старше его почти на десять лет. Никто не поверит.

— Капля камень пробьет, — Селимбай усмехнулся. — Капать и капать, в конце концов, поверят.

— Буудайбек бы подошла, но она постоянно на виду, — вздохнул Шаабек.

Таким образом, завистники Алмамбета пустили слух среди народа. Слух срастался разными легендами. Одни говорили, что Алмамбет и Ак Эркеч решили пожениться, поэтому они собираются отравить Кокче. Другие предполагали, что они собираются сбежать к северным народам, чтобы там создать семью. Слухи дошли до ушей Кокче и Ак Эркеч. Ак Эркеч поняла, что завистники Алмамбета решили избавиться от него руками Кокче. Другого пути у них не было. Хоть бы Кокче тоже понял таким образом. Ак Эркеч поклонялась перед Тенгри, чтобы он довел до Кокче замыслы врагов Алмамбета. Чтобы Кокче проникся в причины действий некоторых людей своего окружения.

Кокче тоже понял, что это дело рук тех, кто прежде был в почете среди народа, кому народ ходил своими жалобами, чтобы рассудил их честь по чести. Никак он не мог поверить в предательство Ак Эркеч, с которой с малых лет живут в согласии и любви, хотя она была против женитьбы во второй раз на Буудайбек. Если люди говорили, что Алмамбет и Буудайбек имеют связи, то можно было поверить на такой слух. И то такой слух имеет свои противоречия. Буудайбек способна, а Алмамбет не способен решиться на такой поступок. Нельзя поверить на отношения Алмамбета с Ак Эркеч. Алмамбет всегда избегает встречи с Ак Эркеч, как зять избегает встречи с тещей. И Ак Эркеч тоже относится к Алмамбету как сноха к свекру. Надо посоветоваться с Ак Эркеч. Кокче зашел в юрту старшей жены.

— Рада твоему приходу, мой бай! — Ак Эркеч не скрывала свою радость.

— Слухом полнится земля, Ак Эркеч, — сказал Кокче. — Наносит он рану на сердце.

Богатырь, который многократно смотрел смерти в глаза, оказался бессильным перед издевательством людских глаз. Ему казалось, будто каждый встречный смотрит на него и задает вопрос:

« — Как наша сестрица Ак Эркеч, под присмотром Алмамбета?»

Ему было оскорбительно ходить по земле, среди людей и даже среди своего окружения. Ак Эркеч не могла ответить сходу на жалобу Кокче баатыра. Она понимала, что от Кокче ждут каких-то действий на слух те люди, которые являются врагами Алмамбета.

— Некоторые хотят избавиться от Алмамбета, — сказала Ак Эркеч. — Твоими руками.

— Я это понимаю, — задумчиво сказал Кокче. — Должен наказать вас обоих. Если докажут ваши отношения. Но никто не собирается. Доказывать обратное, я не могу.

— Алмамбет сделал очень многое для нашего народа, — Ак Эркеч посмотрела в глаза Кокче. — И сделает еще много благородных дел. Убей меня, чтобы прекратились всякие разговоры. Ради благополучия народа.

— Убить тебя? — У Кокче глаза на лоб полезли. — И оставить Алмамбета в живых? Что народ скажет?..

Кокче вышел из юрты. Всюду вокруг было пасмурно. Пасмурно было и на душе у него. После некоторых раздумий он сел на Когала и поехал домой к Мендигулу…

• • •

Слух усилился среди народа. Нужно было Кокче принять какие-то меры, чтобы прекратились разговоры. Решил он собрать всех представителей народа из шестидесяти родов и племен, чтобы раз и навсегда покончить со слухами. «Алмамбет тоже хорош», думал Кокче, «должен же был он понять, что находиться среди чужого народа и переходить дорогу кому-то, опасно только ему самому». Чем больше он так думал, тем больше у него появлялось неприязненное отношение к Алмамбету. Оно у него усиливалось со временем. Оно привело Кокче к мыслям, что если не будет Алмамбета рядом, то жизнь станет прекрасней как прежде. Только сам Алмамбет виноват в том, что земля гудит от слухов о нем…

Сборы людей со всех родов и племен начались с утра в большой юрте Буудайбека. Она с большой радостью принимала гостей. На участках при юрте варились мяса в нескольких казанах. Обслуживающие джигиты помогали гостям спешиться с коней и сопровождали их до юрты Буудайбека, открывая дверные пологи. Что явилось признаком большого уважения и оказания почестей приглашенным гостям, со стороны хозяев юрты. Кокче сидел на мягком и толстом олпоке с левой стороны от входа юрты, и принимал гостей, приветствуя и справляясь с каждым из них о разном. К раннему полудню все приглашенные сидели в большой юрте и попивали из деревянных чашек медового кумыса. Джигиты наливали желающим шарап в отдельные пиалы. Кокче сам напивался шарапа больше всех и заставлял остальных выпить за здоровье хозяйки. Он через некоторое время почувствовал, что пора начинать разговор об отношениях Алмамбета с его любимой Ак Эркеч.

— В народе ходят разговоры об отношениях моего брата с моей женой, — сказал Кокче. — Я хочу выяснить правду.

Он поглядел по кругу в глаза каждого и спросил:

— Кто может выступить свидетелем? Кто может добиться признания моего брата Алмамбета и моей жены Ак Эркеч?

Наступило всеобщее молчание. Никто не посмел взять на себя такую тяжкую нагрузку. Тем более обвинение вымышленное. Вдруг кто-то шепнет Кокче баатыру, что слух выпустило его же окружение по предложению Багыса.

— Селимбай! — Кокче крикнул. — Может быть, ты выступишь свидетелем?

— Нет! Нет, мой таксыр! — опустил голову Селимбай.

— А может быть, ты — Багыс? — Кокче огрызнулся.

— Как можно, мой таксыр? Тенгир все видит. — Багыс тоже отпрянул в сторону.

— Жанбай? — Кокче обратился к нему.

— Немыслимо, мой таксыр! Очернить невинного человека с нашей стороны, — Жанбай в некоторой степени осмелел. — Спросите, мой таксыр! У своей молодой токал.

Буудайбек в это время испивала очередную пиалу шарапа. Она была уже пьяной и лепетала языком, не могла говорить внятно.

— И — ы…хо-отела сбе-ежать с ни-им, он-а-а при-иво-оро-ожила-а его-о.

Никто ее не понял, как муж родной. Всем было понятно, она смело выступает свидетельницей. Будто она исполнила желание всего окружения мужа Кокче. Понял только Кокче по-настоящему правильно. Она говорила, если бы не Ак Эркеч, она готова была сбежать с Алмамбетом. Да, ей не было доверия никогда. Она пришла к нему в жены в качестве дара от врагов. Вся жизнь с ней проходит только в ревности. Стал ревнивым мужем для окружающих. Надо прогнать Алмамбета, пока еще не случилось беды. Пусть люди думают, пусть Алмамбет тоже, что Кокче не смог преодолеть свою ревность по отношению к своей жене.

— Немедленно приведите ко мне Алмамбета! — Кокче прокричал. — Атайбек! Быстро пошли к нему людей!

Атайбек выскочил из юрты. Отправил к Алмамбету двух джигитов, Токтора и Чаяна…

Кокче выпил еще шарапа полную пиалу до конца. Почувствовал, что пьянство начинает тянуть его ко сну. Изо всех сил постарался не заснуть, чтобы довести дело до конца, не откладывая на поздние времена. Нельзя упускать такое время. Испугались от состояния Кокче и его окружение. Если Кокче заснет, он не сможет прогнать Алмамбета. Его надо держать, хотя бы, в полусонном состоянии. Жанбай подмигнул Багысу, кивая головой в сторону Кокче.

— Мой таксыр! — Багыс подсел к Кокче. — Что вы собираетесь делать с Алмамбетом?

— Оторву ему голову, — Кокче помахал кулаком. — Как у курицы.

— Он может не признать свою вину, — Багыс посмотрел на Селимбая и спросил. — Как вы поступите в этом случае?

— Если курица сдохнет, — Кокче покрутил указательным пальцем перед собой. — Ее хозяин будет думать, отчего же погибла курица, правильно?

Кокче повернулся с вопросом к Багысу.

— Правильно! — Ответил Багыс.

— Вот, видишь, — Кокче был рад своему выводу. — А у калмыка нет хозяина. Им никто интересоваться не будет. Понял?

— Понял! — Багыс был рад тому, что Кокче уже не собирается засыпать. Кокче был уже в деле.

— Где у нас силач Калдарбек? — Кокче уже сидя качался в разные стороны. Его тело в одну сторону, а голова уходила в другую.

— Я здесь! — Калдарбек поклонился перед ним.

— Ты ударишь кинжалом в то место, где бьется сердце Алмамбета, понял? — Кокче сказал, качаясь в разные стороны.

— Понял, мой таксыр, — сказал Калдарбек.

— Наливайте еще! — Приказал Кокче…

• • •

Когда прискакали к нему Токтор и Чаян, Алмамбет подумал, что-то стряслось дома у Кокче. Почему такая спешка. Слух об отношениях с теткой Ак Эркеч дошел и до ушей Алмамбета. Язык без костей, где болтается, там и слюна. Ак Эркеч для него стала родной сестрой, старшей. Всегда проявляла заботу. Все знали и одобряли их «родственные» отношения. Даже Кокче сам гордился «своим младшим братом».

Алмамбет спешился около юрты Буудайбека. Кылжейрена привязал к коновязи. Вокруг юрты толпились люди. Одни занимались приготовлением дров для топки, другие варили мяса в казанах и приготовлениями еды для гостей. Чувствовалось, что обстановка праздничная и веселая. Открыл дверной полог юрты джигит из эсетов, по имени Буке.

— Будьте здоровы, братья! — Алмамбет поздоровался со всеми, как только переступил порог юрты.

Все гости, кроме Кокче, а их было в юрте около сорока человек, вскочили на ноги. Со стороны можно было понять, что они оказывают почести Алмамбету. Но никто не ответил на приветствие Алмамбета.

— Мы тебе не братья! — Кокче грубо ответил на приветствие Алмамбета, и обратился к своим гостям с укором. — А вы что соскочили со своих мест? Увидели дракона? Сядьте!

Все как один вновь расположились по своим местам. Оказалось, что для Алмамбета не было места, чтобы присесть к дасторхану. Он смело присел с левой стороны Кокче, выправляя, его колено.

— Кто ошибся, его поправляют, а предателей убивают, — громко сказал Кокче, чтобы всем было слышно.

— О чем вы, Кокче ава? — спросил Алмамбет, недоумевая.

Кокче ему не ответил.

— Предатель всем неприятен, — сказал он и прислонился к подушке, закрывая глаза. — Ушел бы он.

Алмамбет опять не понял, к чему клонит разговор «старший брат». Через некоторое время Кокче выпрямился на месте.

— Неприятные люди не понимают, что они неприятны, — сказал Кокче. — Беки казахов, объясните калмыку.

— О ком вы, Кокче ава? — Алмамбету стало не по себе.

— Вот, о тебе, — Кокче пнул по ноге Алмамбета.

Алмамбет вскочил на ноги. Такого оскорбления не мог он позволить никому, даже отцу родному.

— Мое уважение к тебе Кокче ава, превратилось в обиду, — сказал Алмамбет. — Я готов сразиться с тобой, чтобы смыть позор.

Гнев Алмамбета сверкал из его глаз пламенем. Никто не посмел даже посмотреть в его сторону. Все беки понурили головы, пряча свои глаза от гнева «младшего брата» Кокче.

— Беки казахов! — Крикнул Кокче своим гостям, валяясь на олпоке. — Вы что, ему еще не объяснили? Почему он до сих пор со мной рядом?

Алмамбет выскочил из юрты Буудайбека. «Кокче самовольно сошел с ума», подумал Алмамбет и вскочил на своего единственного верного скакуна Кылжейрен. Он понял, что является он чужим среди этого чужого народа. Чувство одиночества овладело всем сознанием и начало грызть его сердце. Он даже не заметил, как старшая жена Кокче Ак Эркеч оказалась на пути Кылжейрена, с его поводьями в руках.

— Погоди, баатыр, — просила она грустным голосом. — Обиду злобой не успокоишь. Выбрось ее из сердца.

— Не могу, сестрица, — Алмамбет от обиды чуть не закричал. — Она держит мое сердце в плену.

— Куда теперь будешь держать путь? — Ак Эркеч спросила его.

— Я как горный орел, сестрица, — загадочно улыбнулся Алмамбет. — Полетаю по небу, как увижу дерево, сяду на его ветку. Если ветка не сломается, буду свивать там гнездо.

— Поезжай в сторону солнца, — посоветовала Ак Эркеч. — Приедешь в земли счастливого народа, которому Тенгир дал богатыря по имени Манас. Землю кыргызов ты узнаешь без подсказки. Она горная, вечно снежными вершинами, которые общаются с Вечным Синим Небом.

— Я слышал, что Манас — кровожадный, — выразил сомнение Алмамбет.

— Он безобидный богатырь, — сказала Ак Эркеч. — Его окружают одни ханзады и бекзады. Они говорят: «чем быть в раю тысячу дней на том свете, лучше служить народу рядом с Манасом хоть один день в этом мире».

— Вы меня заинтересовали, сестрица, — Алмамбет признался.

— Мне кажется, Тенгир и тебя отправляет кыргызам. Служи этому народу.

— Спасибо, сестрица, за совет, — Алмамбет ударил по бокам коня пятками ног. — Прощайте.

Да, Алмамбет слышал про Манас, про кыргызов, когда хотел прогнать людей из пастбищ отца Кан-Жайлак. Они жаловались, что их прогнали кыргызы во главе с Манасом. Тогда он злой был на Манаса, что он прогнал людей из насиженных мест. Позднее он понял, что Манас лишь забрал то, что принадлежало предкам кыргызов. Это же справедливо. Сам тоже хотел забрать то, что принадлежало своим предкам, пастбище Кан-Жайлак. Однако его пргонали, родня во главе со своим родным отцом. Теперь уже Алмамбет ничего не имеет против действий Манаса…

Вещий сон Манаса

…Он один ехал на Аккуле. Вокруг никого не было. За последние двадцать лет не было такого случая, что ему пришлось ехать одному. Всегда было большое окружение из близких людей. Не мог он сообразить, куда едет и зачем. Впереди он увидел саблю, что блестела на дороге. Сабля с медной рукоятью с золотым тыльником, серебряно-блестящим крестом и клинком длиной в размах руки лежала, отражая солнечные лучи. Манас взял ее в свои руки. Острое лезвие, толстый обух и широкий дол напоминали о мастерстве тех, кто изготовил такого мощного оружия. Размахивал им в разные стороны. Тонкий стращающий свист резал слух. Рубанул по огромному камню, что лежало на обочине дороги. Камень разделился на две части, будто не камень, а большая дыня. Манас был очень рад такой ценной находке. Привязал ее к ремню на поясе, но почему-то острие сабли волочилось по земле. Через некоторое время Манас почувствовал, что сабля превратилась в тигра, который зарычал страшным рыком, оглядываясь по всем сторонам света. Будто собралось со всех концов света львы, тигры и хищные звери легли с поклоном перед Манасом, издавая жалобные мольбы повиновения и покорности. Манас дал знак благодарности всем зверям. Они исчезли. Манас продолжил езду по своей дороге. Тигр превратился в ястреба, кто издал оглушительный крик с последующим клекотом, пролетая над головой Манаса. Вмиг почернело небо от множества птичьих полетов с каким-то повиновением перед ястребом Манаса. Он прилетел к нему и сел на правую руку Манаса. Он захотел погладить левой рукой по блестящим белым перьям крыльев ястреба. Не успел Манас дотянуться левой рукой до птицы, он проснулся…

Вспомнил, что весенние солнечные лучи, омывая вершины горы Азирет, гнали тепло на все долины Таласа. В большой юрте старшей жены Караберк, напротив главных железных ворот ханской орды, на олпоке задремал каган Манас…

Сон был вещим. Манас это определил всем сердцем. Нашел во сне саблю — оружие, которое превратилось в тигра, тигр превратился в ястреба. Во всех случаях они были превосходными. Саблей разрубил Манас камень, с тигром перед Манасом упали все хищные звери земли, с ястребом все небо было подвластно Манасу. Сон возвышал Манаса над вселенной.

Манасу казалось, он приобретет что-то могущественное чудо, весь мир будет у него под ногами. А вдруг не так. Надо произвести толкование сна.

Зашел в юрту Бакай. Манас вскочил со своего олпока.

— Проходи, Бакай ава! — Манас пододвинул олпок под Бакай.

— Спасибо, великодушный каган! — Бакай был доволен приемом Манаса в юрте Караберка.

— Какие-то дела? — спросил Манас.

— Да, Манас, — Бакай поправил голос. — Приехал из Бейджина Толек. Не хочешь ли его послушать?

— Непременно, Бакай ава, где он сейчас? — Манас заинтересовался с приездом Толека. — Каждый день думаю о том, что там, в Бейджине происходит.

Бакай вышел из юрты и зашел вместе с Толеком, видимо он ждал снаружи.

— Будьте здоровы, Манас ава! — поздоровался Толек с Манасом.

— Будь здоров, родной! — Манас обнял его и похлопал по плечу.

Несмотря на небольшую разницу в возрасте Толек всегда обращался Манасу с почтением «ава». Его распирало внутри какая-то сила, чтобы выплеснуться, выговориться и поделиться со своими впечатлениями, полученными в Бейджине, во времена пребывания в этом, великом, городе калмыков, манжу и жунгаров.

— Рассказывай о племени сазаншон, — попросил Манас Толека.

— Племя растет и увеличивается в количестве, — рассказал Толек. — Маалимы подсчитали, что лет через двадцать их количество годных к военным действиям будет составлять около двухсот туменов.

— Где и как они живут?

— Их размножают на отдельном острове, боятся их держать среди людей.

— Что за остров?

— Называется Мангуба. Очень большой остров. Там можно свободно разместить тысяча туменов жайсанов-чудовищ.

— Кто-то ими управляет или они предоставлены сами себе?

— Управляет ими хан сазаншонов — великан Макел-Малгун. Все сазаншоны почитают его как святого.

— Как они выглядят?

— Говорят так же, как и люди, но не носят одежды. Их тела покрыты густыми волосами и шерстью. Имеют они по четыре ног. Иногда доходит количество ног до семи. Выше ног большое тело, с которого в разные стороны торчат несколько рук. Одновременно они выполняют разные работы. Если одна рука держит копье, другая саблю. Еще две руки заняты луками. Имеют они одну, две головы. Иногда можно найти сазаншона с четырьмя головами.

— Значит, один сазаншон заменяет несколько жайсанов, — Бакай удивленно покачал головой. — Мне тогда об этом не говорили. На чем они передвигаются?

— Сазаншоны с четырьмя ногами сами передвигаются быстрее всякого скакуна, — ответил Толек. — А сазаншоны с двумя ногами имеют кериков, — это «лошади» сазаншонов.

— Чем они питаются? — Спросил Манас.

— Все что находится на земле, даже люди, являются для них пищей, кроме камня и глины.

— Например, что, кроме людей?

— Любят они змею, муравьи, мух и комаров. Ловля птиц для них большой праздник.

— Значит, питаются живностями.

— Съедают и трупы. Могут и питаться травами, деревьями.

— Действительно, чудовищно, — сказал Манас. — Это племя нужно уничтожить, а то они уничтожат человечество.

— Жунгары в настоящий момент управляют ими, — сказал Толек. — Но через несколько лет они выйдут из повиновения. Я это вижу четко.

— Когда они начнут съедать своих хозяев, — сказал Бакай. — Мы должны оказаться на месте.

— А почему в ближайшее время нельзя их уничтожить? — Толек недоумевал.

— Нас жунгары не допустят к чудовищам, — объяснил Бакай. — Они сначала должны увидеть опасность для себя от чудовищ.

— Мы там должны оказаться не с пустыми руками, Бакай ава, — сказал Манас. — Мы должны вооружиться знаниями, с помощью которых мы сумеем их уничтожить. Вы должны заняться этим вопросом, Бакай ава.

Конец ознакомительного фрагмента.