Желание

Николас Спаркс (2021)

1995 год — год, изменивший для шестнадцатилетней Мэгги Доус все. Год, когда ей пришлось переехать в маленький тихий городишко на острове у берегов Северной Каролины. Год, когда она встретила не по годам мудрого юношу по имени Брайс Трикетт, не только подарившего ей то, что станет для нее профессией, призванием и смыслом существования, но и научившего понимать природу, окружающий мир и саму себя… 2019 год — год, когда на знаменитого на весь мир фотографа Мэгги Доус обрушивается страшный диагноз. Отчаянно борясь за жизнь, она принимает помощь молодого ассистента Марка Прайса, с каждым днем все сильнее с ним сближается — и рассказывает ему свою историю. Историю большой любви и большой трагедии…

«Щелкунчик»

Манхэттен

Декабрь 2019 года

Когда Мэгги наконец умолкла, Марк так и продолжал сидеть, сложив руки вместе, и его лицо казалось непроницаемым. Помолчав, он покачал головой, будто не сразу понял, что теперь его очередь говорить.

— Извините. Видимо, я все еще под впечатлением от того, что услышал от вас.

— Пока что моя история выглядит совсем не так, как вы ожидали, да?

— Я сам не знаю, чего ожидал, — признался он. — А что было потом?

— Сейчас я слишком устала, чтобы погружаться в продолжение.

Марк вскинул руку.

— Понял. И все же… невероятно. Вряд ли я в свои шестнадцать лет справился бы с таким кризисом.

— У меня просто не было выбора.

— Тем не менее… — он в рассеянности почесал ухо. — Ваша тетя Линда, кажется, интересный человек.

Мэгги невольно улыбнулась.

— Безусловно.

— Вы с ней до сих пор поддерживаете связь?

— Раньше поддерживали. Они с Гвен несколько раз приезжали навестить меня сюда, в Нью-Йорк, однажды я побывала у нее в Окракоуке, но главным образом мы писали друг другу письма и болтали по телефону. Она скончалась шесть лет назад.

— Прискорбно слышать.

— Я до сих пор по ней скучаю.

— Вы сохранили ее письма?

— Все до единого.

Он отвел взгляд, потом снова посмотрел на Мэгги.

— Почему ваша тетя отказалась от монашества? Вы никогда у нее не спрашивали?

— В те времена — нет. Спрашивать мне было бы неловко, и потом, я была слишком поглощена собственными проблемами, так что подобные вопросы мне даже в голову не приходили. Понадобились годы, чтобы я коснулась этой темы, а когда все же коснулась, доступного моему пониманию ответа не получила. Видимо, я надеялась на нечто более очевидное или что-то в этом роде.

— А что сказала она?

— Что в жизни всему свое время, и то время прошло.

— Хм. Немного загадочно.

— Полагаю, она устала возиться с беременными подростками. Как показывает мой опыт, с нами бывает нелегко.

Марк усмехнулся, потом посерьезнел.

— Монастыри до сих пор принимают к себе беременных подростков?

— Понятия не имею, но сомневаюсь. Времена меняются. Несколько лет назад, в минутном приступе любопытства я нашла «Сестер милосердия» в Интернете и узнала, что их монастырь закрылся более десяти лет назад.

— А где он находился, этот монастырь? До того, как закрылся, в смысле.

— Кажется, в Иллинойсе. Или в Огайо. Во всяком случае, где-то на Среднем Западе. Только не спрашивайте, как тетя туда попала. Как и мой отец, она родом с Западного побережья.

— Долго она пробыла монахиней?

— Лет двадцать пять. Может, чуть меньше или больше, точно я не знаю. И Гвен тоже. Если не ошибаюсь, Гвен приняла постриг еще раньше тети.

— Как думаете, они были?..

Он замялся, Мэгги вскинула бровь.

— Любовницами? Честно говоря, я и этого не знаю. Когда я повзрослела, у меня появились такие мысли, ведь они всегда были вместе, но я ни разу не видела, чтобы они целовались, держались за руки и так далее. Но одно я знаю наверняка: они всем сердцем любили друг друга. Гвен была рядом с Линдой, когда та скончалась.

— Значит, вы поддерживаете связь и с Гвен?

— Конечно, более близкими были мои отношения с тетей, но после ее смерти я старалась звонить Гвен несколько раз в год. В последнее время уже реже. У нее Альцгеймер, не уверена даже, что она вообще помнит, кто я такая. Но мою тетю помнит, и это меня радует.

— С трудом верится, что вы ни словом не упоминали об этом Луанн.

— В силу привычки. Даже мои родители до сих пор делают вид, будто ничего не было. И Морган тоже.

— Вы не получали вестей от Луанн? С тех пор, как она уехала на Гавайи?

— О том, что я узнала от врача, я ей еще не говорила, если вы об этом спрашиваете.

Он сглотнул.

— Так обидно, что это происходит с вами, — признался он. — Честное слово.

— Не только вам. Окажите себе добрую услугу: ни вздумайте заболеть раком, особенно в те годы, которые принято считать расцветом жизни.

Он склонил голову, и она поняла, что у него нет слов. Шутки о смерти помогали ей держаться и управлять эмоциями, но был у них и минус: никто не знал, как на них реагировать. Наконец Марк поднял голову.

— Сегодня Луанн прислала мне эсэмэску. Пишет, что вы на ее сообщение не ответили.

— Я сегодня еще не проверяла телефон. Что там было?

— Напоминание, чтобы вы посмотрели, что в открытке, если еще не сделали этого.

Ах, да. Потому что внутри подарок.

— Если хотите помочь мне найти ее, то она, наверное, где-то на столе.

Марк поднялся и начал перебирать бумаги в лотках, пока Мэгги рылась в верхнем ящике стола. Она еще продолжала поиски, когда Марк вытянул конверт из стопки счетов и протянул ей.

— Это она?

— Она самая, — едва взглянув на конверт, ответила Мэгги. — Надеюсь, Луанн подарила мне не сексуальное полароидное селфи.

У Марка изумленно раскрылись глаза.

— На нее это не похоже…

Она рассмеялась.

— Шучу. Просто хотелось увидеть, как вы отреагируете, — она открыла конверт; внутри лежала изящная открытка с напечатанным поздравлением и короткой припиской от руки, где Луанн благодарила Мэгги, «работа с которой — сплошное удовольствие». Она всегда тщательно строила предложения и выбирала слова. В открытку были вложены два билета на постановку «Щелкунчика» Нью-Йоркской балетной труппы в Линкольн-центре. Вечером в пятницу, через два дня.

Мэгги вынула билеты и показала их Марку.

— Хорошо, что вы мне напомнили. Еще немного — и они стали бы просроченными.

— Прекрасный подарок! Вы видели этот балет?

Конец ознакомительного фрагмента.