Чужой родной мужчина

Николь Келлер (2024)

— Мы не можем быть вместе! — кричу, не обращая внимания на слезы, потоком хлещущие из глаз.– Мы. Будем. Вместе, Марта! Хочешь ты этого или нет!– Я так не могу, Андрей. Ты не любишь меня и никогда не сможешь. В твоих мыслях до сих пор только Наташа. Только вот зачем тебе я?! — отворачиваюсь, прикрывая глаза, не в силах совладать с раздирающей меня болью.– Марта! — зло цедит Андрей и хватает меня за предплечье, пытаясь остановить и развернуть к себе. Вырываю руку и бросаю, не оборачиваясь:– Прощай, Андрей. И будь счастлив.«И обязательно береги себя там, где меня нет рядом», — добавляю мысленно и ухожу быстрым шагом.

Глава 5

Марта

Куда идет человек, когда ему плохо, нужна поддержка или просто мудрый совет? Правильно, к родителям. Сейчас не тот случай, когда поможет дружеский треп, поэтому поехать за утешением к Жене не вариант. Мне же некуда идти. Я брожу по улицам города, под колючим снегом, который усиливается с каждым часом. Очнулась только сейчас, когда перестаю чувствовать пальцы рук.

Я знаю, что это плохая идея, но откуда-то в моем сердце поднимает голову надежда: вдруг случится чудо?

— Здравствуй, дочь. Я смотрю, ты зачастила ко мне в последнее время, — удивленно бормочет мать, сторонясь и пропуская меня в квартиру. Чувствую себя надоедливой свекровью, которая постоянно ходит с проверкой холодильника к невестке. — Ты себя в зеркало вообще видела? Совсем запустила.

Да, я выгляжу неважно: черные круги от болезни, недосыпа и усталости, похудела, бледная, как смерть… Горько усмехаюсь: не такое уж это и беспочвенное сравнение.

— Да я к тебе ненадолго, не волнуйся, просто хотела поделиться новостями… — проговариваю, приваливаясь к стене и даже не пытаясь раздеться. Так теплее. — Меня пригласили на просмотр.

Мать замирает, а потом ее глаза округляются от удивления. Но Аделаида быстро берет себя в руки и лишь коротко спрашивает:

— Когда?

— Двадцатого.

— Хорошо. Я освобожу этот день. Поеду с тобой. Лично проконтролирую. И если вдруг ты немного будешь не дотягивать, я поднажму на кое-кого. Ты будешь выступать в Государственном театре!

— Мама… — тихо и как-то обреченно произношу.

— Поверить не могу, неужели моя многолетняя мечта исполнится?! — кажется, она не слышит меня, витая в облаках, своих мыслях. Конечно, не хочется расстраивать ее в такой момент, но… мне нужна помощь. И я впервые за двадцать четыре года готова ее попросить у этой женщины, стоящей передо мной. Я бы ни за что не решилась на этот шаг, если бы не отчаяние, которое расползается внутри меня, как бензиновое пятно на водной поверхности.

— Мама! — уже чуть громче.

— Так, где мой телефон? Я сейчас же наберу Татьяне Борисовне и договорюсь об индивидуальных репетициях для тебя, надо увеличить нагрузку, времени, конечно, мало, но она — профессионал своего дела, думаю, справится! — бормотание матери все больше походит на бред сумасшедшего и становится последней каплей моего терпения.

— Мама!!! — ору во всю силу своих легких. — Услышь меня!!! — уставилась на эту чужую женщину, едва сдерживая слезы.

Она хмурит брови, прищуривает свои идеально подведенные глаза и, приняв, на первый взгляд, расслабленную позу, непонимающе смотрит на меня.

— Ну? Чего орешь на мать? Как на пожар, ей-богу…Совсем мозг поехал от безделья…

— Извини. Я лучше пойду. Хотелось просто поделиться новостями, это же так важно для тебя…

И ухожу, тихо прикрыв за собой дверь. В свой мир, где одиночество — мой верный спутник. В мир, где я никому не нужна. В мир, где после моей смерти меня никто и не вспомнит.

Придя домой, мысленно набрасываю план действий на ближайшее будущее, делаю зарубки в своей голове. Действуешь, как робот, скажут окружающие. Да, вы правы — соглашусь я. Потому что внутри меня — пустота. Внутри меня — Мариинская впадина с ее темной непроглядной бездной. Внутри меня — кладбище из напрасных надежд и несбывшихся желаний.

Замерзла. Не могу понять: то ли это от низких температур на улице, либо это лед внутри меня. Иду в ванну, чтобы согреться под горячими струями воды, на ходу сбрасывая одежду. Кипяток жалит мою кожу, словно рой разозленных пчел, но я не чувствую. Абсолютно. Ни-че-го. Закрываю глаза, подставляя воде свое лицо. И в мыслях проносятся все кадры моей бесполезной жизни. И это выше меня. Сильнее. Как бы я ни старалась, я не смогу. Я не смогу бороться с этим в одиночку, хоть и должна. И осознание слов доктора накрывает меня, ударяя обухом по голове. Меня душат рыдания, вою в голос, как воют женщины в дешевых сериалах, которых бросил муж. Сползаю по стенке и обессиленно сажусь на дно ванной, а слезы бесконтрольно продолжают литься из моих глаз. Пусть. Есть такие слезы, которые надо выплакать обязательно. В любое время и в любом месте.