В руках монстра

Ник. Вулкер, 2021

Сегодня Алекс – успешный частный детектив. Однажды в его офисе появляется пожилая женщина Наталья, которая уговаривает его расследовать таинственную гибель ее мужа. Взявшись за расследование, Алекс вскоре начинает понимать, что Наталья не случайно пришла именно к нему, что он и его прошлое имеют прямое отношение к этим людям…

Часть 1. Расследование

*

Глава 1

Мигая в темноте зеленым огоньком, принтер сначала негромко щелкнул, а мгновение спустя выкинул лист бумаги. Александр взял лист и подошёл к окну. Подсвеченный огнями вечернего города, лист угрожал:

тЫ мЕнЯ уНиЧтОжИл тВаРь

тЕпЕрЬ я уНичТоЖу тЕбЯ

нЕ ЗаБыВаЙ пОчАщЕ оГлЯдЫвАтЬсЯ

дО ВстРеЧи в аДу

— Вот же идиоты. О небеса, с кем мне приходится работать! Пожалуйста, я очень вас прошу, подбросьте в эти пустые головы хоть немного мозгов. Хоть самую малость хоть каких-нибудь мозгов, — проговорил Александр. Порвав лист на мелкие клочки, он выбросил их в урну. Потом выдернул шнур от принтера из розетки и вышел из кабинета.

Из застывшего в пятничных пробках города Александр и Наталья выбрались уже за полночь.

— Еда, — напомнила Наталья.

— Я кого-нибудь подстрелю в лесу, — сказал Александр.

— Ага, а еще подстрелишь мне бутылочку красного полусухого?

Они свернули с шоссе и заехали в пустеющий гипермаркет. Неспешно побродив между полками, они набрали целую тележку еды, доверху набили пакетами багажник и снова тронулись в путь.

Промчавшись по шоссе, Александр притормозил и свернул на еле заметную просеку. По днищу и подкрылкам гулко застучали комья липкой, уже немного подмерзшей земли. Густой темный лес, нависший сплошной стеной справа и слева, наверху смыкался, создавая подобие темного, узкого тоннеля.

— Са-аша-а, — услышал Александр шепот Натальи, едва они проехали по лесному тоннелю пару километров.

— Я думал, ты спишь, — он вздрогнул, увидев ее искаженное ужасом лицо. — Что с тобой?! Что случилось?!

С Натальей творилось что-то странное — пригнув голову, она изо всех сил вжималась в кресло, словно пыталась от кого-то спрятаться.

— Та-а-ам, — еле слышно прошептала она, взглядом показывая куда-то назад.

Александр перевел взгляд с Натальи на зеркало заднего вида, но ничего не увидел. Ни в машине, ни за ней ничего подозрительного не было. Александр снова посмотрел на Наталью.

— Это что, розыгрыш какой-то? Если так, то это очень глупый розыгрыш — я вообще-то за рулем. Вот черт!

Взглянув на дорогу, он увидел, что автомобиль уже съехал с колеи и несется прямиком в толстенное дерево.

— Вот черт! — Александр ударил по тормозам и вывернул руль до упора, в самый последний момент избежав столкновения. — Мы чуть в дерево не врезались из-за твоих шуток!

Но Наталья и не думала шутить — она действительно была смертельно напугана.

— Та-а-ам, — шептала она, все глубже вжимаясь в кресло. — За пакетами, в багажнике. Там… кто-то есть.

— Очнись, кто там может быть?! Мы с тобой каких-то полчаса назад загрузили в багажник пакеты с едой! И там, вообще-то, никого не было! Кроме аптечки, кстати! Валерьянку не желаете, миссис «Боюсьсаманезнаючто»?! Идем. Я покажу тебе, что там никого нет, и мы доедем, наконец-то, до нашего дома.

— Я никуда не пойду. Сам иди, — прошипела Наталья.

Александр выскочил из машины. Застревая в глинистой колее, он подбежал к багажнику и нажал на кнопку. Дверца плавно взметнулась вверх, открыв взору Александра то, что он и ожидал увидеть — пакеты с едой из супермаркета.

— Эй, там, на первом ряду. Ваш клоун закончил представление. Надеюсь, вам было очень весело. А теперь можно я опущу занавес, и мы поедем дальше? — сказал Александр, опершись руками о пол багажника.

Над спинкой переднего сидения сначала показались стянутые в хвост волосы, а потом и глаза Натальи, с большими и черными от страха зрачками.

— Никого?

— Если не считать клоуна, то никого!

— Никого-никого?

— Хорошо — почти никого!

— Кто же там?! — глаза и хвост вновь исчезли за спинкой.

— Стейки выскочили из упаковки и разминаются, чтобы быть мягче! Передают тебе привет, говорят, что им уже не терпится попасть на раскаленную сковороду!

— Дурак! — голова Натальи вновь появилась над креслом. — Ты уверен, что там нет посторонних?

— Говорю же — нет никого!

— Ничего не понимаю… Я же его видела… Так же, как и тебя сейчас.

Александр захлопнул дверцу багажника и сел за руль. Он сдал назад, вернул автомобиль в глинистую колею и продолжил путь.

— Ну и кого ты видела? Может, скажешь, наконец?

— Я повернулась, чтобы взять с заднего сидения свою сумочку, а там… откуда-то из-за пакетов… из темноты… выглянуло это чудовище.

— Ты заснула, и увидела страшный сон, — предположил Александр. — Еще когда мы ехали по шоссе я заметил, что ты задремала.

— Ну, теперь, когда ты проверил багажник и никого там не обнаружил, я начинаю понимать, что ты, к счастью, прав. Это был сон. — Наталья виновато посмотрела на Александра и примирительно улыбнулась. — Но это было так страшно!

— Ты бы себя видела — глаза черные, как у напуганного кота, а волосы встали дыбом, словно веник.

Они рассмеялись.

— Но что за чудище тебе приснилось? Расскажи, — попросил Александр. — У нас еще есть минут десять, пока мы доедем до дома, убьем время за интересным разговором.

— Представляешь, раздвинуло пакеты и к нам ползет. Во всем черном. На голове черная… то ли бейсболка, то ли маскарадная маска с длинным козырьком, похожим на клюв. А вместо лица, бр-р-р, место лица — череп!

— Жуть! Теперь понятно, почему ты так напугалась.

— Погоди, это еще не все. А из глазницы, представляешь, толстый белый червяк выползает!

— Ну все, хватит, больше не хочу подробностей! — поморщился Александр.

— Тянет к нам руки, а рук-то и нет, пустые рукава и все! — не унималась Наталья. — А из правого рукава, представляешь, вдруг возник какой-то приборчик, с раструбом, как у горна. И в твою сторону из приборчика серое облачко вылетело, будто выстрел, но беззвучный.

— Приборчик, говоришь? — Александр посерьезнел. — Облачко?

— Ага. Маленький такой, странный приборчик.

— А на что он был похож, этот странный приборчик? Сможешь описать?

— Отдаленно он смахивал на автомобильный клаксон. Помнишь, в прошлом году мы были на выставке раритетных автомобилей и видели там маленький красный кабриолет? Так вот, приборчик очень смахивал на клаксон из этого кабриолета. Помнишь, какой смешной звук издавал клаксон — «ква-ква, ква-ква».

— Помню, помню, — Александр нервно вытер лоб платком и выбросил его в окно.

Наталья поморгала и пожала плечами — дорогой шелковый платок был совсем новый.

— А из чего был сделан приборчик, не увидела? Из каких материалов?

— Раструб был медный, кажется. Остальное не разглядела. Ну а потом… проснулась, наверное. А что? Почему это тебя вдруг так заинтересовало? Какая разница из чего был сделан приборчик из моего сна?

— Никакой разницы, ты права. Просто так заинтересовался. Интересный сон — вот и заинтересовался.

— Ты волнуешься.

— Нет, я спокоен.

— Тогда зачем ты платок выбросил, раз не волнуешься?

— Какой еще платок? — Александр удивленно посмотрел на Наталью.

— Проехали… Смотри-ка ты лучше на дорогу.

Они замолчали. Наталья удивленно качала головой, вспоминая свой страшный сон, а Александра словно подменили. Словно чего-то опасаясь, он озирался по сторонам, пытался что-то разглядеть в зарослях непролазного леса, постоянно смотрел в зеркало заднего вида, а несколько раз даже обернулся, испуганно всматриваясь в темноту багажника.

До дома оставалось совсем чуть-чуть — не больше километра, когда Александру почудилось какое-то движение на заднем сидении. Он тревожно посмотрел в салонное зеркало заднего вида, после чего побледнел и ударил по тормозам — всего в нескольких сантиметрах от себя он увидел ЕГО! ОН сидел на заднем сидении, чуть склонившись вперед. ЕГО внешность полностью совпадала с описанием Натальи — на НЕМ была черная одежда, на голове — черная бейсболка с длинным узким козырьком, вместо лица в темноте белел череп, а из поднесенного к затылку Александра пустого рукава выглядывал странный приборчик с медным раструбом, действительно смахивающий на старинный автомобильный клаксон.

Не дожидаясь остановки автомобиля, Александр открыл дверь и выпрыгнул. Он кубарем покатился по земле, ударился о дерево… вздрогнул… и очнулся.

*

Испуганно оглядевшись по сторонам, Александр обнаружил, что находится он сейчас не в темном холодном лесу, а… в уютной кофейне, той самой кофейне, что располагалась недалеко от его работы. Перед ним стояла большая дымящаяся кружка кофе с коричневой пенкой, чуть поодаль красовался на блюдце круассан, а у края стола лежали «Новости».

«Умудрился прямо в кофейне заснуть! Вот что значит конец недели… Усталость такая накопилась, что с ног валюсь. Скорей бы уже закончилась эта чертова пятница, и за город. Но сон-то каков! Ох и страшный. Будто наяву все происходило. Так и инфаркт можно запросто заполучить от таких снов», — поглядывая на посетителей кофейни, Александр покачал головой. — «Хм… человек из прошлого хотел убить меня прямо во сне…»

Александр отпил кофе, потом на всякий случай еще раз рассмотрел посетителей кофейни. Все они были увлечены беседами или своим кофе, и ни один из них не смотрел в его сторону. И, самое главное, ни один из них не был даже отдаленно похож на человека из его прошлого.

«Кофе еще горячий, почти кипяток, а это значит, что отключился я всего на несколько секунд, максимум — на минуту. Это хорошо, что я проснулся, а то еще упал бы под стол и захрапел. Вот это был бы цирк. Цирк с самым смешным клоуном в мире», — он усмехнулся, вспомнив свой сон. — «Однако, кофе совсем несладкий! И без молока!»

Забрав с собой кружку, он направился к стойке, на которой стояли термосы с молоком, сахар и баночки с корицей. Подсыпав в кружку сахар и немного корицы, он потянулся к термосу с молоком, но на полпути его рука застыла в воздухе. Замерев в ужасе, Александр смотрел в отражение стального термоса, где отчетливо видел, что совсем рядом, буквально в нескольких сантиметрах от него стоит человек в длинном черном пальто и несуразной бейсболке с длинным узким козырьком, полностью скрывшим лицо. Не поднимая головы, человек медленно протянул руку к затылку Александра, а в следующее мгновение в пустом черном рукаве блеснул маленький медный раструб, похожий на миниатюрный горн.

— Тук, тук, тук! — протрубил горн на всю кофейню. — Тук, тук, тук!

Александр закричал, обернулся и… очнулся.

*

— Тук, тук, тук, — настойчиво стучали в дверь его кабинета.

— Вот черт. Войдите!

— Дверь заперта, — глухо донеслось из коридора.

«Вот черт! Точно! Я же ее сам запер, после того, как вернулся из кофейни — решил подремать минут десять», — Александр подскочил с кресла и побежал к двери, на ходу обернувшись, чтобы посмотреть на настенные часы. — «Вот черт! Три часа спал! Вот так «подремал минут десять»!

За дверью стоял один из многочисленных сотрудников Александра — Павел. Увидев Павла, обеими руками прижимающего к животу целую кипу папок, Александр сразу же предположил… даже не предположил, а просто понял, что все его планы на этот пятничный вечер разрушились прямо сейчас. Сегодня он и Наталья в свой загородный домик в обычное для них время не уедут. Может и поедут, но очень поздно. Но, скорей всего, судя по количеству папок, все-таки придется ехать завтра утром.

— Спали? — поинтересовался Павел, увидев заспанное лицо зевающего Александра.

— Не твое дело, Павел. Что у тебя? Как всегда — срочная работа? — Александр продолжительно зевнул и уселся за стол, потирая лицо ладонями. — Глупый вопрос, да? Черт возьми, а что еще можно ждать от твоего появления под конец рабочего дня, да еще и в пятницу?

— Чертыхаться, говорят, нехорошо. Не к добру, говорят.

— И это не твое дело, Павел. Говорят… А откуда им знать, хорошо это или плохо?! Им сам черт позвонил и рассказал?! Хочу и чертыхаюсь! Выкладывай, зачем пришел.

— Да тут делов-то всего-то на час, так — ерунда какая-то. Я пытался убедить шефа, что все сделаю сам, но он потребовал, чтобы я шел именно к вам. Он и премию пообещал за сверхурочную работу. Очень даже неплохую премию. Я его полчаса уговаривал — давайте, говорю, не будем сегодня беспокоить Александра, я все сделаю сам, говорю, по высшему разряду. Даже, говорю, за полпремии. Даже, говорю, за четверть премии. Но шеф ни в какую. Если честно, он даже прогнал меня из своего кабинета — живо, говорит, беги к Александру, пока он не ушел, чтобы одна нога здесь, а другая — там! А я стучу-стучу, а вы все не открываете и не открываете. Я присяду? В общем, все как обычно — и работенка вам, и премия… тоже вам. Все вполне заслуженно, что уж тут поделать. Вы — гений. Гений, каких мало.

Александр еще раз зевнул и недовольно взглянул на молодого коллегу. Теперь Павел не казался встревоженным. Его лицо не выражало сейчас вообще ничего. Он все так же крепко прижимал к себе папки, сквозь лоб Александра задумчиво глядел куда-то очень-очень далеко, и продолжал рассуждать:

— Гений, каких не сыскать. Ну а что, правильно — раз дано свыше, значит, надо пользоваться. Тем более, за такие премии. Мне о таких премиях только мечтать.

— Все, точка. Кончай Павел языком попусту молоть, давай сюда бумаги, а сам иди к шефу. Скажи, что взялся Александр, все сделает. Хотя нет… Скажи, мол, что взялся, но очень нехотя. Скажи, что в этот раз даже ругался.

— Так и сказать?

— Так и скажи. Дескать, ругался страшно, матерился даже.

— Не поверит. Все же знают, что вы никогда не ругаетесь. Мне кажется, что даже если бы вас пытали каленым железом, или, допустим, иглы под ногти втыкали, вы и тогда бы не ругались. Да что там пытали — даже если бы вас хотели повесить, и уже затягивали на шее петлю, или, к примеру, пристегивали бы кожаными ремнями к электрическому стулу, — Павел прикрыл глаза, словно хотел представить пристегнутого к электрическому стулу Александра. — Вы бы все равно вежливо улыбались, и терпеливо молчали.

Он открыл глаза и посмотрел на Александра. Тот молчал и был мрачнее тучи.

— Я опять что-то не то говорю, да?

— Как и всегда, Павел. Как и всегда. Ну когда же ты начнешь сначала думать, а потом говорить, а? Когда-то же надо начинать хоть чуть-чуть включать то, что у всех нормальных людей находится здесь, — Александр постучал пальцем по голове. — Как можно живому человеку такие вещи говорить?

— Да я же к вам не как к живому — я же образно.

— Большое спасибо, что не как к живому! Ты вообще, что ли, не думаешь, когда говоришь? Просто говоришь, и все? Это ж надо — на виселицу меня захотел вздернуть!

— Да я не хотел вас на виселицу! И на электрический стул не хотел. Это я к примеру, как бы.

— Вот именно — «как бы». Не «как бы» уже надо жить, а вдумчиво, по-взрослому. Ладно, иди к шефу. Запомнил, что надо сказать?

— Конечно!

— Продемонстрируй.

— Дескать, Александр взялся, но был злой, как бродячая собака. Матерился, мол, даже, как последний сапожник. Все правильно?

— Все правильно, только без «дескать», «бродячей собаки», «мол» и «последнего сапожника», — сказал Александр. — Ну-ка, попробуй.

— Александр взялся, но был злой, матерился даже. Сухо как-то, коротенько.

— Не сухо, нормально. Все, иди. Так и быть — если сделаешь все, как я сказал, то-о-о… три процента от премии — твои.

— А-а-а… Кажется, я начинаю понимать. Это такой тактический ход? Потом прибавку у шефа будете просить? Ну куда ж вам столько? Вы же и так больше всех получаете. Даже больше шефа!

— Ты опять за языком не следишь. — Александр покачал головой. — Опять свой длинный нос суешь куда не следует. Ох и оторвут тебе его когда-нибудь. Ох и оторвут. Запомни раз и навсегда — никогда не считай чужие деньги. А если считаешь, то хотя бы не болтай об этом направо и налево. Да хотя бы не говори об этом тому, чьи деньги считаешь! Дело это очень неблагодарное. Даже опасное. Свои считай, если есть что считать. Понял меня?

— Да я это… не всерьез. В шутку я.

— Все, Павел. Разговор окончен. Освободи-ка мой кабинет от своей шутливой персоны, пока я по-настоящему не вышел из себя.

— Ну в шутку же я…

— Уйди, Павел, прошу тебя!

— Да я…

Александр закрыл глаза и поднял указательный палец. Павел тут же исчез. Александр взялся за работу. Когда он захлопнул последнюю папку и поднял голову, на часах уже было десять часов. Поужинать и лечь спать — это было единственным на сегодня желанием Александра.

— На сегодня отбой, Наташа, — собираясь, говорил он в телефон, зажатый между плечом и ухом. — Увы, я не в пробке. Я еще на работе. Пришлось задержаться. Эти дармоеды опять скинули на меня всю свою работу. И, как ты сама догадываешься, в самый последний момент. Ты права — как всегда. Ты права — в понедельник потребую у шефа прибавку к зарплате. А пусть попробует отказать, ты меня знаешь — пригрожу, что уйду к конкурентам. Благо, что это чистая правда — они меня уже три года зовут к себе. Ты права. Ты права. Ты права. Нет, сначала я заскочу в ресторан, и только потом — домой. Где-то через час — полтора жди. Нет, Наташа, я проголодался, как бродячая собака, прости, но поужинаю я сегодня в ресторане. Именно так — без тебя. Именно так — закажу себе что-нибудь очень вкусненькое и очень вредное для здоровья. Нет, раз в неделю можно и вредное. Откуда я это взял? Так мой психотерапевт рекомендует. Хорошо, все то же самое возьму и тебе. Как довезу? Очень просто — твой ужин упакуют в картонный бокс с двойными стенками, и я довезу тебе его еще тепленьким.

*

«Выпил, вроде бы, всего ничего — бокал некрепкого вина, а качает так, словно бутылку водки оприходовал. Как же я за руль-то сяду? Идиот!», — ругал себя Александр, стоя в гардеробе ресторана и пытаясь попасть рукой в рукав плаща. — «Оставить машину здесь, а завтра утром встать пораньше и приехать за ней на такси? Ну и мороку я себе устроил. Надо срочно на воздух, может полегчает, а там, глядишь, и поеду потихоньку. Все равно попаду в пробку, а там скорость как у гусеницы. Доеду как-нибудь. Здесь ехать-то»

Александр взял в одну руку портфель, в другую — коробку с ужином для Натальи, и, качаясь, направился к выходу.

Пробка на Бульваре даже не ползла — она намертво застыла. От обилия фар, светящих прямо в глаза, Александр на секунду ослеп. Он отвернулся и несколько раз сильно зажмурился, пытаясь вернуть зрение.

«А может быть, и к лучшему, что пробки? Буду тащиться как минимум час. Да плевать на машину — пройдусь по воздуху, дойду до метро, а там — три остановки — и дома. На весь путь не больше двадцати минут»

Он еще раз посмотрел на часы, а потом повернулся к своему внедорожнику, припаркованному между рестораном и трехэтажным старинным особняком, где на втором этаже чернело окно его кабинета.

«Так и сделаю!», — окончательно решил он. — «Другого выхода все равно нет. Это какой-то ужас — половина двенадцатого, а заторы на дорогах все еще не рассосались. Из года в год все хуже и хуже»

Он поставил портфель на асфальт. Пару минут постоял, внимательно рассматривая мобильный телефон. Ему нужно было позвонить Наталье, чтобы рассказать о своих планах, но он почему-то все тянул и тянул время. Тяжело вздохнул, и все-таки позвонил.

— Даже не представляешь, какие здесь пробки, Наташа.

— Представляю. Как поедешь? — спросила Наталья.

— Поеду на метро.

Они замолчали, слушая дыхание друг друга. Что-то происходило… Что-то странное… Необъяснимое… В одно и то же мгновение они ощутили, что их разделяет не несколько городских кварталов, а огромная черная бездна, холодный, безжизненный вакуум. Страшное предчувствие того, что они больше никогда не встретятся, пронеслось сквозь них невидимой волной. Пронеслось и… исчезло, оставив напоследок учащенное сердцебиение и мокрые от ужаса ладони. Они молчали, не понимая, что с ними творится, молчали, интуитивно стараясь как можно дольше побыть вместе.

— Обещай мне, что поймаешь такси, — прошептала Наталья.

— Обещаю.

— Я жду тебя.

Александр положил телефон в карман плаща, подхватил портфель, взглянул на автомобильную пробку, покачал головой:

— На метро.

Он направился к ближайшей станции метро. Преодолев сотню метров, он снова остановился.

«Если поеду с этой станции, то придется делать пересадку с длиннющим подземным переходом. А если прямо сейчас поверну налево, пройду по этому переулку до Садовой, а это всего-то лишних пять-семь минут, то доеду до дома по прямой. Да что ж меня так развезло-то?!»

Покачиваясь из стороны в сторону, Александр стоял и, внимательно разглядывая носы своих идеально начищенных ботинок, обдумывал маршрут. Несмотря на поздний час, вокруг было еще довольно многолюдно. Прохожим приходилось обходить Александра, застывшего в самом центре узкого тротуара, то справа, то слева, задевая его портфель и коробку с ужином для Натальи.

— Заснул, чудак? На скамеечке не удобней будет спать?

— С дороги, алкаш, закусывать надо!

— Эй, посторонись, изваяние!

Но Александр никого и ничего не замечал. Он по-прежнему стоял в центре тротуара, а его голова склонилась так низко, что подбородок касался груди.

Он закашлялся. Мучительный кашель продолжался пару минут, а потом так же внезапно прекратился. Александр все стоял и стоял. Ему вдруг вспомнился тот человек, человек из прошлого, человек, так навязчиво напомнивший о себе в сегодняшних снах.

Сейчас человек из прошлого появлялся в памяти Александра постепенно — возникая прямо из воздуха, медленно вырастая от самой земли. Сначала Александр увидел его черные сапоги с неестественно длинными, узкими, загнутыми кверху носами, заканчивающиеся змеиными головами с красными глазами-камешками, поблескивающими от света придорожного фонаря. Вслед за туфлями очень быстро материализовалось черное, широкое в полах пальто с длинными пустыми рукавами, полностью скрывавших руки. Ближе к голове бесформенное пальто сильно сужалось, из-за чего у Александра сложилось впечатление, что у этого человека напрочь отсутствуют плечи. Из конусообразного пальто выросла очень тонкая, костлявая шея, вслед за которой сразу же возникла гигантская бейсболка с длинным узким козырьком, сильно смахивающим на черный клюв. Александр изо всех сил зажмурился, пытаясь вспомнить лицо человека из прошлого.

Сначала появилось сероватое полупрозрачное пятно, словно облачко тумана, потом Александр стал различать отдельные черты — в облачке возникли две глубокие глазницы и нечто, очень похожее на большой, безобразный рот, застывший то ли в насмешливой ухмылке, то ли в злобном оскале. Словно не желая оказаться узнанным, незнакомец опустил голову, полностью закрыв страшное лицо длинным козырьком-клювом, и тут Александр услышал его неестественно низкий, словно из мощного сабвуфера, обволакивающий, лишенный малейших эмоций, голос:

— Все равно тебе уже. Хоть прямо пойдешь, хоть в переулок свернешь. Близок твой конец. Мучительной смертью сдохнешь скоро. Будет тебе расплата за все твои грехи, тварь.

Александр вздрогнул — он понял, что человек, который сейчас и человеком-то не был, а являл собой всего лишь воспоминание, обращается именно к нему. Голос хоть и казался очень необычным по звучанию, но пробасил так реалистично, что Александр даже стал сомневаться, что этот человек — только лишь плод его воспоминаний. Тем временем, человек в черном пальто рывком поднес к его лицу правый рукав, из которого появился маленький прибор — капсула с медным раструбом и миниатюрными мехами, наподобие кузнечных. Пых… и голову Александра окутало серое облачко. Александр закашлялся и открыл глаза.

Но что это?! Появившийся в воспоминаниях человек из прошлого… действительно стоял прямо перед ним, опустив свой длинный клюв-козырек и полностью скрыв под ним лицо.

И тут Александр разозлился. Он схватил человека из прошлого за тощую шею, оказавшуюся очень твердой и холодной, и принялся изо всех сил его трясти:

— Ты кому это угрожаешь?! Ты кто такой, вообще, чтобы мне угрожать?! А ну-ка подними голову! Поднимай, кому говорю! Откуда ты взялся? Ты же исчез! Испарился! Тебя же не было столько лет! Зачем ты опять появился?! Ты и меня хочешь убить?! Так же, как и всех остальных?! Но ты же прекрасно знаешь — я не виноват в твоих бедах! Я был тогда в отпуске! Это мои бездарные коллеги разрушили твою жизнь! Оставь меня в покое! Дай мне пожить! Подними голову, кому говорю! Посмотри в мои глаза — я говорю чистую правду — я не виноват в твоем крахе!

Человек не сопротивлялся. Он даже не поднял руки, чтобы отбиться от Александра. Он усмехнулся и начал медленно поднимать голову. Лучше бы он этого не делал, потому что в следующее мгновение вместо лица Александр с содроганием увидел… желтоватый череп, с выползающим из правой глазницы толстым белым червем…

В ужасе Александр отпустил костяную шею мертвеца, отпрянул назад и… очнулся. Он встал в боевую стойку, испуганно огляделся по сторонам, однако в обозримом пространстве не увидел ни одной живой души. Рядом стоял только уличный фонарь.

«Фу-у-уф», — он опустил кулаки. — «Голоса какие-то слышатся. ЭТОТ опять почудился. В виде скелета в пальто. Заснул я, что ли, стоя? Похоже на то. Что за вино мне подсунули в ресторане? Засыпаю на ходу, качаюсь, как последний пьяница. Голоса страшные слышу. Надо будет выяснить в понедельник, с вином явно что-то не то, какое-то оно галлюциногенное. Это ж надо — стоя заснул, как лошадь! Но пора домой! Да поживее, а то становится все прохладнее..»

Словно солдат на плацу, Александр резко повернул налево и шагнул в темный, почти неосвещенный переулок.

— Мяу! — огромный черный кот перебежал ему дорогу и скрылся между домами.

«Тьфу ты! Ну и размеры! Словно пони, а не кот. Черный кот размером с пони? Хм… А может быть, обратно повернуть? По светлой улице пойти? Черт с ней, с пересадкой. Или вообще такси поймать, черт с ней, с пробкой», — Александр в очередной раз сильно закашлялся и остановился, прищурившись и вглядываясь вперед. — «Что-то там совсем темно. Ни одной живой души»

Поборов очередной приступ кашля, он, все же, устремился в темень переулка. Через двести метров ему снова пришлось остановиться. Где-то в глубине горла он почувствовал сильный саднящий зуд. Неприятное ощущение стремительно нарастало, и буквально за секунды стало просто нестерпимым. Александр бросил портфель и коробку, расстегнул верхние пуговицы рубашки и, сорвав галстук, впился ногтями в шею, пытаясь хоть немного унять этот дикий, сводящий с ума зуд. Изодрав кожу в кровь, но не уняв зуд даже на самую малость, Александр с ужасом почувствовал, что теперь ему становится трудно дышать. Каждый его вдох и выдох сопровождались шипением и свистом.

— Что за… неужели это… неужели это все же был… ОН? — Александр огляделся по сторонам, в надежде увидеть людей, но в темном переулке было все так же безлюдно. — Нет-нет, этого не может быть! Я же видел ЕГО сегодня не наяву, а только в своих снах! А может быть, я и сейчас сплю? И мне снится очередной кошмарный сон? Но если это так, то очень уж он реалистичный, этот сон! Как же тяжело дышать. Как же я хочу, чтобы это тоже был сон. Как же я хочу проснуться! Господи, позволь мне проснуться!

Тем временем, ему становилось все хуже. Чтобы сделать вдох и выдох Александру приходилось прилагать значительные усилия. Свист и шипение превратились в клокочущий хрип, временами переходящий в жуткий рев.

Александр упал на колени и принялся судорожно шарить трясущимися руками в карманах плаща, потом пиджака. Уже теряя сознание, падая на бок, он выхватил слабеющей рукой из внутреннего кармана пиджака перьевую ручку, сломал ее посередине и, отбросив одну часть, приладил вторую острым концом прямо к горлу, в выемку над грудиной. Неимоверными усилиями попытавшись сделать очередной вдох, он обеими руками воткнул ручку в горло, стараясь попасть в трахею.

Увы… Эта отчаянная, интуитивная попытка спасти себе жизнь, не помогла Александру. Ручка скользнула в сторону от трахеи, пронзила мышцы и уперлась в шейный позвонок. Силы окончательно покинули Александра. Он потерял сознание, еще пару минут молча извивался в страшной агонии, и… замер, уставившись потускневшими, широко открытыми глазами в черное небо.

***

Глава 2

Выпив сразу три таблетки обезболивающего, чтобы побороть начинающийся приступ мигрени в самом его пульсирующем зачатке, Алекс стоял у окна и смотрел на невероятной длины автомобильную пробку. Пробка завораживала Алекса, вводила его в неподвижный ступор. Ему даже стало казаться, что это и не пробка вовсе, а гигантских размеров змея. Красиво подсвеченная сотнями габаритных огоньков и стоп-сигналов, она уже который час пыталась выбраться из центра города. Все тщетно — неповоротливого пресмыкающегося намертво зажало между железнодорожным вокзалом и многолетней стройкой торгового центра.

Красивую змею распирало. Из многочисленных боковых улочек и переулочков она вбирала в себя все новые и новые автомобили, из-за чего становилась все плотнее и плотнее, все толще и толще. Кажется, она даже и не догадывалась, что, непрерывно увеличиваясь, она сама себе подписывает смертный приговор, ведь она все безнадежнее застревала между домами, словно ненасытный толстый питон, уже давно застрявший в узкой горной расщелине, но продолжающий проглатывать одного кролика за другим.

А может быть и догадывалась, но что она могла сделать в этой ситуации, эта глупая, жирная, ненасытная змея? Ни-че-го. Ее безразмерная жадность не давала ей никакого шанса.

«Считай, уже сдохла. Хоть и шевелится еще, но все это уже больше похоже на агонию, чем на осознанные действия. Все, конец ей, сто процентов. Того и гляди лопнет с минуты на минуту. Разорвет в клочья и раскидает всю внутренность по округе. Вот вони-то будет. Но красивая, чертовка… Бронзовеет в последних лучах заката, горит огоньками, переливается. Словно в стразах вся. Сфотографировать бы ее надо, и в сеть выложить, расписную такую. И назвать это произведение современного искусства, к примеру, так — «Забронзовевшая гламурная змеюка за пять минут до вонючей трагедии». Нет, так грубовато. Лучше так — «Забронзовевшая гламурная змеюка за пять минут до дурно пахнущей трагедии». Да, так однозначно лучше. В самую точку. В самую суть»

Алекс мельком взглянул на свой мобильный телефон. Телефон лежал совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки — на рабочем столе, и взять его можно было, не сходя с этого места, но он не хотел чтобы Вика видела, как он фотографирует пробку.

— Давай, Вика, — не поворачиваясь, сказал Алекс. — Можешь идти домой. Клиентов на сегодня больше не будет, так что, ты свободна. Как там, кстати, дело Трубса? Ты не забыла о нем?

— Дело Трубса было закрыто еще вчера, — сообщила Вика, выключая ноутбук. — Все фотографии в фотоаппарате, фотоаппарат в верхнем ящике вашего стола. Интимная связь господина Трубса и его секретарши зафиксирована качественными фотографиями, а значит, полностью доказана. Я думала, что вы уже все просмотрели.

— Когда же ты все успела? — удивился Алекс.

— Где-то между учебой и всеми остальными делами, — Вика накинула куртку и открыла дверь. — Пока, босс. Кстати, завтра у меня лекция с утра, так что здесь я появлюсь только к обеду, не возражаете?

— Развлекайся, — разрешил Алекс.

Вика вышла, дверь захлопнулась, и словно по команде в ту же секунду в голове Алекса вдруг настойчиво зазвучала невесть откуда взявшаяся песенка с одной единственной фразой — «Убийство в состоянии аффекта». И снова то же самое: «убийство в состоянии аффекта». И снова: «убийство в состоянии аффекта… убийство в состоянии аффекта»… Вот опять то же самое. И еще. Словно где-то в глубине его мозга появился вдруг древний патефон, а на нем безостановочно крутилась старая заезженная грампластинка, а тупая игла вновь и вновь съезжала на бесполое, металлическое, но безумно красивое, мелодичное «убийство в состоянии аффекта… убийство в состоянии аффекта… убийство в состоянии аффекта»

Алексу стало очень страшно, ведь такого с ним еще никогда не было. Стараясь унять сердцебиение, он встал, вышел на середину офиса, сделал глубокий вдох и поднял руки. Выдох — опустил руки. Повторил это десять раз. Сердце вроде бы успокоилось, стало биться заметно медленнее и ровнее. Да и патефон наконец-то стал играть все тише и тише, а вскоре и вовсе замолк.

«Змеюка! Сфоткать ленивую толстуху, пока не лопнула и не сдохла!», — Алекс подскочил к столу, схватил мобильный телефон и прыжком вернулся к окну, одной рукой включая камеру, а другой поднимая жалюзи. Пару минут он выбирал ракурс, а потом сфотографировал-таки мигающую разноцветными огоньками пробку-змею, по-прежнему безуспешно пытающуюся выползти из центра города.

«Выжила, все-таки, змеюка. Не лопнула. И завтра не лопнет. И послезавтра. Живучие все-таки твари, эти змеи. Живучие и умные. Умные и… полезные», — Алекс отошел от окна, и, внимательно разглядывая только что сделанный снимок, сел в кресло.

Он выдвинул нижний ящик стола, порылся в самой его глубине и вытащил маленькую плоскую бутылочку виски. Открутив крышку, сделал большой глоток.

«Отчего все это?», — задумался Алекс, сделав второй глоток. — «Непонятная тревога, неясные предчувствия, страх, тут же сменяющийся агрессией. Потом будто вообще ничего нет. Будто пустота, вакуум. И опять все по новому кругу — тревога сменяется страхом, страх злобой. Снова пустота. Как будто три разных человека где-то в глубине меня постоянно сменяют один другого. Один излишне правильный, но трусливый, второй полный отморозок, готовый убить любого, если что-то идет не так, как ему нужно. Третьего будто вообще нет. Будто он невидимка, пустое место. Откуда все это во мне? Когда я так изменился? Что привело к таким изменениям? Что-то не так, Алекс? Ты что-то упускаешь? Что-то не замечаешь? Где подвох, где подстава? Думай, Алекс, думай! Ты же гений частного сыска! Так почему же у тебя не получается понять самого себя?! Это же так просто! Проанализируй себя! Кто из всей этой троицы настоящий ты? Трус? Отморозок? Или пустое место?»

Алекс выпил еще, закрыл бутылку и забросил ее в ящик. Покачал головой:

«Хм… Трус, отморозок и пустое место… Вот так выбор. Один краше другого»

Он взял телефон и снова уставился в фотографию пробки-змеи. Секунду спустя он вдруг заметил на снимке… Вику — она входила в двери метро. На снимок попала не вся Вика, а ее половинка, еще оставшаяся снаружи метро, — одна рука, одна нога, полголовы, часть сумочки.

Сердце Алекса сильно забилось, ладони взмокли, а перед глазами поплыла уже белая пелена. Он размахнулся и… еле сдержал себя, чтобы не бросить телефон в стену и не разбить его вдребезги. Он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и принялся глубоко и очень шумно дышать, стараясь таким способом успокоить себя. Почувствовав себя лучше, Алекс достал из верхнего ящика большой цифровой фотоаппарат. Там были фотографии, сделанные Викой по «делу Трубса».

— Старый пень, что вытворяет, — Алекс жадно рассмотрел фотографии.

Снимки, подробно запечатлевшие господина Трубса и его секретаршу в обшарпанном гостиничном номере с большой кроватью и выцветшими золотистыми обоями, по всей видимости, были сделаны со стороны окна.

— Неужели Вика фотографировала с крыши другого здания? — На одной из фотографий Алекс максимально увеличил закатившиеся в экстазе глаза секретарши. — Судя по всему, Трубс в хорошей форме. Красотке явно нравится.

На последней фотографии господин Трубс, даже не удосужившись накинуть на себя хоть что-нибудь из одежды, стоял возле окна и курил.

— Вот идиот, — усмехнулся Алекс. — А раз ты идиот, то придется тебе раскошелиться.

Алекс выключил фотоаппарат, вынул из него карту памяти, вскочил с кресла, и тут же, воскликнув «ой», снова сел.

В самом центре офиса, отрешенно глядя в темное окно, стояла женщина.

От неожиданности в груди у Алекса похолодело. Уставившись на свою неожиданную гостью, он без единого движения замер в своем кресле, ну а женщина, не отрывая взгляда от окна, стояла в середине офиса, не предпринимая никаких попыток начать разговор.

«Как же тихо она вошла. Кто же это? Возраст под шестьдесят. Одета дорого, хотя и неброско. Очень стройная, наверняка сидит на модных диетах и постоянно занимается спортом. Если бы не это печальное выражение лица, да добавить совсем немного макияжа, то выглядела бы гораздо моложе своих лет. Интересно, почему она молчит? А может быть, она ошиблась дверью?», — думал Алекс, разглядывая гостью.

— Добрый день, вернее, вечер, — не дождавшись каких-либо слов от гостьи, начал Алекс. — Если вы точно знаете, что зашли в ту дверь, которая вам нужна, то проходите, пожалуйста, присаживайтесь, я вас слушаю.

Женщина словно очнулась от забытья. Не проронив ни слова, она повернулась к Алексу, подошла к столу и присела на краешек стула. Тяжело вздохнув, она тихо проговорила:

— Да Алекс, я зашла в ту самую дверь, которая мне нужна, — женщина оторвала взгляд от окна и уставилась на входную дверь.

— Черт с ней, с дверью, — не выдержал Алекс. — Дверь, как дверь. В конце концов — это невежливо — смотреть на дверь, а не на собеседника! Рассказывайте, я вас внимательно слушаю. Или вы с дверью будете общаться? Я могу выйти и оставить вас наедине с дверью!

Незнакомка нехотя отвернулась от двери, однако на Алекса так и не посмотрела, остановив свой взгляд на окне:

— Извините. О вас мне рассказала одна моя знакомая, которой вы очень помогли несколько месяцев назад. Вы поймали ее мужа на неверности. Это было в начале лета. Помните?

У Алекса было много подобных дел, десятки, а может быть и сотни, и почти в каждом из них он помогал обманутым женам выслеживать и разоблачать их неверных мужей. Какое из этих дел имела в виду незнакомка, он не имел ни малейшего понятия. Но, не желая углубляться в ненужные подробности и терять время, он утвердительно кивнул. Женщина в очередной раз тяжело вздохнула и смахнула бумажным платочком слезу:

— Вам от нее большой привет. У нее сейчас все хорошо. Даже лучше, чем раньше.

— Они снова вместе?

— Нет, они развелись, был суд, но она, приложив к делу фотографии, сделанные вами, отсудила у бывшего мужа половину его состояния. А это очень много. Она счастлива, путешествует по миру, развлекается. Да… еще…

— Так-так! Говорите! Я слушаю! — Алекс чуть подался к незнакомке.

— Она просила передать, что вы гений частного сыска. Гений мирового масштаба.

— Ну, спасибо! Порадовали, если честно. Сейчас, знаете, такие странные времена. Хорошего слова дождаться — все равно, что инопланетянина увидеть. Все только и ждут, когда ты оступишься, когда совершишь ошибку. А то и сами подножку норовят подставить, — Алекс откинулся на спинку кресла. — Мерзавец на мерзавце. На лицах вроде бы улыбка, а на самом деле, что?

— Что? — спросила гостья.

— Злобный оскал, вот что! Оскал кровожадных хищников! Дашь слабину — сожрут в секунду! Так что, спасибо за похвалу. Хотя-я-я, вы немного преувеличиваете — ну какой я гений? Наверняка муж вашей знакомой сам виноват. Ведь все эти грязные людишки даже не пытаются скрыть свои похождения, — на лице Алекса появилась гримаса брезгливости. — Как правило, мне ничего не стоит поймать этих омерзительных голубков. Хотите знать, как я это делаю?

— Наверное… хочу, — неуверенно сказала незнакомка, разложив, а потом снова сложив бумажный платочек в маленький квадратик.

— Почему-то все они после своих любовных утех выходят на балкон. Вероятно, чтобы остыть, а заодно и покурить. И очень часто, кстати, стоят там голышом. А зимой, когда на балконе холодно, настежь распахивают занавески и открывают форточки. Им, видите ли, покурить хочется после секса. И обязательно на балконе или перед окном. Голышом. Чтобы весь мир их видел. Мне остается только выследить, где они этим занимаются и немного подождать… к примеру, на крыше здания напротив. Дальше все делает мой мощный фотоаппарат. Вот и все. Ну какой я гений?

Он замолчал, с еле заметной улыбкой глядя на свою гостью.

— Нет-нет. Вы гений. Гений мирового масштаба, — потеребив платок, с некоторой заминкой, тщательно выговаривая каждое слово, повторила гостья.

— Ну и ладно! — не скрывая своего удовольствия от похвалы, воскликнул Алекс. — Как вам будет угодно! Гений так гений! Итак, что же привело ко мне вас?

— Если честно, до последнего момента я сомневалась, обращаться ли мне к кому-либо с моим… довольно странным делом. Но, узнав, что именно вы, и только вы — настоящий гений частного сыска, я все-таки решилась, и пришла. Понимаю, что, услышав о моей просьбе, вы можете отказаться, да и вообще посчитать, что мне нужно обращаться не к детективам, а к психотерапевтам. Но, уверяю вас, если бы я не чувствовала, что в этом деле что-то нечисто, то никогда бы не обратилась за помощью, ни к вам, ни к кому-либо еще.

«Когда же она перейдет к своему «довольно странному делу»? Так и до ночи не закончим», — подумал Алекс и попытался ускорить свою позднюю гостью:

— Так что же, все-таки, с вами случилось? Кстати, как мне к вам обращаться?

Незнакомка в очередной раз произвела свои сложные манипуляции с платком, промокнула им глаза и, не отводя взгляда от окна, представилась:

— Вообще-то я Наталья, но я больше привыкла к другому имени. Называйте меня… Лекой.

— Лекой? — переспросил Алекс.

— Да, — кивнула гостья.

— Лека так Лека. Так короче, и… даже приятнее на слух… Ле-е-ека… Ле-е-ека…, — протянул Алекс. — Итак, Ле-е-ека, что с вами произошло?

— Со мной ничего не произошло. Во всяком случае, не произошло до этого самого момента, — Лека замолчала. Оглянувшись, она внимательно прислушалась к шагам, которые донеслись из коридора. Шаги быстро приблизились, а затем так же быстро удалились в сторону лифтов.

— Не отвлекайтесь! Время — деньги! Рассказывайте, с кем и что именно произошло? — потребовал Алекс.

— Извините. Произошло с моим мужем, Александром. Дело в том, что ровно год назад он умер… погиб.

— Сочувствую. Как это случилось?

— Тот день я запомнила до мельчайших подробностей. Александр должен был закончить какую-то срочную работу и поэтому допоздна задержался в своем офисе.

— А где работал ваш муж?

— Последние двадцать лет он работал в сфере сертификации медицинского оборудования и лекарственных препаратов.

— А чем конкретно занимался Александр?

— Он руководил отделом в лаборатории, которая исследовала и сертифицировала лекарственные препараты..

— Так что же случилось с вашим мужем в тот трагический день?

— Как я уже говорила, Александр допоздна задержался на работе. Была пятница, а каждую пятницу мы вечером уезжали в наш загородный дом, чтобы провести там все выходные. И тот день не должен был стать исключением — по обычаю, Александр хотел заехать домой, забрать меня, и уже оттуда мы намеревались отправиться за город. Однако, срочное дело, которое Александру подсунули перед самым окончанием рабочего дня, сломало все наши планы. И, как потом выяснилось, сломало всю нашу жизнь. Сломало все то, что…

— Так-так-так, продолжайте, не отвлекайтесь. Я же профессионал, и поэтому люблю только факты. Только сухие факты! — подбодрил Алекс Леку.

Лека сменила платочек и продолжила:

— Александр позвонил мне в начале одиннадцатого вечера и сообщил, что только-только закончил работу, и за город мы сможем поехать только назавтра — в субботу утром. Ну а поскольку он был страшно голоден, то он решил зайти в соседний ресторанчик и поужинать. Я знаю это заведение, оно располагается совсем рядом, стена в стену с фирмой, где работал Александр. Это итальянский ресторан «Пармаджано». Мы бывали с ним там несколько раз. Так вот, уже тогда мне показалось, что с Александром что-то не то.

— Что именно?

— Его речь. Говорил он вроде бы все правильно, но чересчур медленно, задумываясь на каждом слове. Он словно был немного не в себе.

— Может быть, он просто устал? Вы ведь говорили, что в тот день он трудился над каким-то срочным делом.

— Нет. Это была не усталость. Вернее, усталость, конечно, была, но… помимо усталости в его голосе явственно ощущалась какая-то тревога, может быть даже страх, и еще что-то… необъяснимое. Понимаете, когда проживешь с человеком почти сорок лет, то начинаешь понимать и чувствовать его как-то по-особенному. На подсознательном, интуитивном уровне. Я не смогу объяснить вам, что именно меня насторожило, но уверяю вас, с Александром творилось что-то неладное уже в тот момент, когда он уходил со своей работы.

— Поня-я-ятно, — протянул Алекс.

— Так вот. Второй раз мы созвонились с ним уже через час. В тот момент, когда он только-только вышел из ресторана.

— Он ездил на метро? Или на машине?

— Как раз об этом я и хотела вам рассказать — это очень важный момент. Вообще-то в тот день он был за рулем, и его машина стояла совсем рядом с «Пармаджано» — на придорожной парковке. Но он сообщил мне, что выпил немного вина и поэтому не сядет за руль, а поедет на метро. Помню, я просила его поймать такси. Он вроде бы согласился.

— Это не редкость, что он выпивал? Вот так — заскочить куда-нибудь после работы, выпить рюмочку-другую?

— Что вы! Он почти не пил! Раз в неделю, в нашем загородном доме, мы позволяли себе бокал вина. Но не больше. Напротив, он регулярно занимался спортом, следил за здоровьем. Я была удивлена, что он выпил тем вечером. Такого еще никогда не было. И уже никогда не будет. Да уж лучше бы пил как последний пьяница. Только бы жил.

— Что же было дальше? Старайтесь изъясняться фактами, — вновь поторопил Леку Алекс, уже изрядно заинтригованный ее рассказом.

Лека выбросила платочек в урну, взяла из сумочки следующий. Она провела с новым платочком сложные действия, перевернув его, покрутив по часовой стрелке, потом свернув вчетверо, и только после этого продолжила рассказ:

— После нашего последнего разговора прошло около часа, но Александра все не было. Мы живем не очень далеко от его работы, так что время в пути обычно занимало не больше двадцати минут, ну максимум минут сорок. Я снова позвонила ему на мобильный, но он не ответил. Не ответил он и на все мои остальные звонки, которых было, наверное, не меньше сотни. Уже в полном отчаянии, чувствуя, что с Александром что-то случилось, я хотела звонить в полицию, как вдруг мне позвонили с его мобильного телефона и сообщили, что Александра нашли в глухом переулке.

Лека вытерла слезы и замолчала.

— Нашли?

— Да. Нашли. Мертвым. По всей видимости он так и не послушался моего совета и не поймал такси, а пошел пешком до ближайшей станции метро, сократив свой путь с помощью этого дурацкого переулка. Сократил свой путь… Навсегда сократил…

— Тс-с-с, — Алекс поднял указательный палец. — Помните? — факты! Нужны только факты! Что с ним произошло? На него напали? Ограбили? Что-нибудь известно? И кто позвонил с его телефона?

— В том-то и дело, что ничего этого не было. На Александра не напали, его не ограбили. Он умер от редкого аллергического заболевания. Как потом сказали врачи — это был анафилактический шок. Он задохнулся после молниеносного отека в горле. А позвонил мне полицейский из дежурного патруля. Проезжая по переулку, они совершенно случайно заметили Александра, лежащего на тротуаре. Они сразу же вызвали скорую, и даже сами пытались оказать ему первую помощь, но он уже был мертв, как минимум полчаса.

— Анафилактический шок… Это же аллергическое заболевание?

— Да, это очень тяжелый аллергический приступ. Развивается молниеносный отек гортани, и если человеку вовремя не оказывается квалифицированная помощь, то он умирает от удушья и рефлекторной остановки сердца.

— У Александра и раньше была аллергия на что-нибудь?

— Никогда. Мы даже не знали, что это такое. Несмотря на солидный возраст, он почти никогда не болел. Только очень редкие простуды, вот и все. Но врачи мне потом рассказали, что такое случается. Человек всю жизнь может не знать, что у него есть аллергия на какой-то аллерген, до тех пор, пока он не встретится с этим аллергеном. Вы, вероятно, слышали о подобных случаях, к примеру, когда на приеме у стоматолога пациент вдруг умирал после инъекции анестезирующего препарата.

— Да, слышал. А в тот день Александр не мог посетить какого-нибудь врача? Стоматолога, или еще кого-нибудь, того, кто мог бы сделать ему инъекцию?

Лека с силой сжала пальцы, скомкала платочек и бросила его в урну. В этот раз платочек пролетел мимо урны. Он упал на пол и подкатился к плинтусу, исчезнув из поля видимости за ламелями жалюзи. Лека взяла из сумочки следующий платочек:

— Нет, я бы наверняка знала об этом. У нас не было тайн друг от друга. Но даже если допустить, что он что-то скрывал, и ему сделали какую-то инъекцию в течение дня, то все равно это вряд ли явилось бы причиной его гибели.

— Почему же?

— Судмедэксперты объяснили мне, что после того, как аллерген попадает в организм, анафилактический шок развивается не за часы, а за считанные минуты, или даже секунды. К тому же, никаких следов от инъекций они на теле Александра не обнаружили.

— А судмедэксперты что-нибудь говорили о том, на что именно у Александра могла развиться такая тяжелая реакция? Где он мог встретить этот злополучный аллерген? На улице? Хотя… Даже не будучи врачом, я понимаю, что вряд ли он мог встретить его на улице осенью. Весной или летом еще куда ни шло — он мог бы вдохнуть пыльцу. Хотя, возможно я говорю чушь, ведь я не имею никакого понятия, может ли от пыльцы развиться анафилактический шок, и все же, глубокой осенью нет даже пыльцы.

— Так же, как и вы, они были, мягко говоря, в недоумении. Я задавала им тот же вопрос, но никто так и не смог мне ничего объяснить. Дело в том, что выяснить, на что у человека есть аллергия, можно только при его жизни. После того, как он умирает, узнать об этом уже невозможно.

— Почему? — спросил Алекс.

— Что же тут непонятного?! Как они сделают ему пробы на аллерген?! Ведь у мертвого человека не бывает аллергии! Он же мертвый! Где вы видели чихающего, покрывающегося сыпью или задыхающегося покойника?

— А-а-а, в этом смысле, — кивнул Алекс. — Ну да, ну да… Где ж это видано, чтобы покойник чихал. Это было бы очень смеш… э-э-э… это было бы очень странно. Ну да ладно, с этим все ясно. А ресторан? Может быть, он что-нибудь там съел, в этом вашем «Пармаджано»? Что-нибудь экзотическое, новое для себя, что-нибудь такое, на что у людей бывает аллергия?

— Следователи постарались поминутно реконструировать действия Александра тем вечером. Связь между рестораном и гибелью Александра практически нулевая — прошло слишком много времени с того момента, как он вышел из ресторана и добрался до того места, где его обнаружили полицейские. Несмотря на это, они и ресторан как следует проверили. Выяснилось, что и еда, и напитки, которые Александр съел и выпил в тот вечер, были вполне обычными, и никаких экзотических продуктов он не заказывал. Сразу же после похорон, я обошла всех самых лучших специалистов в области аллергологии. Везде один и тот же результат — никто так и не смог мне внятно разъяснить, почему у Александра на пустом месте развился анафилактический шок.

Алекс покивал и, поглядывая на Леку, задумался:

«И что же она от меня хочет, эта несчастная, убитая горем женщина? По всей видимости, ее муж умер от тяжелой и молниеносной аллергической реакции, по воле случая оказавшись в тот момент в безлюдном переулке. Не во всем есть стопроцентная ясность? Так это не редкость — много чего в нашей жизни неясного. Попробуй все объясни. На все вопросы точных ответов не найдешь. Жизнь очень сложная штука. Очень коварная и опасная. И жестокая»

Словно поняв, о чем сейчас думает Алекс, гостья снова заговорила, то глядя на окно, где сквозь жалюзи переливался разноцветными огоньками вечерний мегаполис, то опуская взгляд на пятый по счету бумажный платочек, большим белым квадратом разложенный у нее на коленях:

— Теперь, Алекс, объясню, зачем я к вам пришла и все это рассказала. Как я уже вам говорила, у меня есть ощущение, что Александр погиб не случайно. Я не знаю, откуда у меня появилось это чувство, но оно не покидает меня уже год. Мое сердце просто разрывается. Моя жизнь полностью разрушена. Я ведь как будто умерла тогда вместе с Александром.

— Как будто умерли?

— Все погасло вокруг. Затянуло черной пеленой. Да еще эта неестественность, неясность. Понимаете, с одной стороны, вроде бы все ясно — тяжелый приступ, безлюдное место, вот и все — нет человека. Но с другой стороны, есть во всей этой истории какая-то… недосказанность, что ли. От чего он умер, что послужило причиной его гибели, как все произошло? Никто на все эти вопросы мне так и не ответил. И я хочу, Алекс, чтобы именно вы взялись за это дело. Я уверена, что только вы сможете досконально во всем разобраться. Только вы сможете или опровергнуть мои подозрения, или… найти виновных в гибели Александра. Я хочу, чтобы вы их выследили и, сохраняя все в строжайшей тайне, передали мне все данные об этих людях… или нелюдях, в общем, кого найдете. Понимаю ваши сомнения. Понимаю так же и то, насколько странными кажутся вам мои подозрения. Но поймите и меня — я не могу вот так все взять и бросить. Я должна, я обязана найти и наказать… этих…

Лека мельком взглянула на Алекса и замолчала, опустив голову.

«Вероятно Лека поняла, что распаленная ненавистью к виртуальным убийцам своего мужа, она выглядит сейчас по меньшей мере странновато», — объяснил себе Алекс ее внезапное молчание. — «А она ведь действительно ненавидит «ИХ», словно знает о ком идет речь. Словно «ОНИ» постоянно стоят перед ее глазами. Все это очень подозрительно. Все ли карты она мне раскрыла? Не утаивает ли она от меня что-то очень важное?»

— Это все? — с нажимом спросил Алекс. — Вы ничего не забыли?

— Только это, — Лека суетливо порылась в своей маленькой сумочке и достала из нее толстый желтоватый конверт. — Возьмитесь за это дело. Я вас умоляю. Я оплачу ваши услуги по тройному тарифу.

Она положила конверт на стол, подвинула его поближе к Алексу и, тяжело вздохнув, в очередной раз опустила голову, ожидая вердикта.

Алекс поставил локти на стол и закрыл лицо ладонями. Еще минуту назад он не знал, стоит ли ему браться за это странное дело. И, вполне возможно, он мог бы попросту отказаться от расследования, но… своевременное заявление Леки о тройном гонораре, заставило его сердце дрогнуть. Нет-нет, не от жадности. Не потому, что Алекс страстно желал этих денег. Как раз наоборот — ему отчаянно захотелось спасти Леку от необдуманных, разорительных расходов, ведь он вдруг понял, что эта убитая горем женщина готова на все, лишь бы исполнить свой моральный долг перед погибшим мужем. Он понял, что она не остановится ни перед чем, лишь бы в этом деле наконец-то появилась хоть какая-то ясность. Алексу стало стыдно за то, что он заподозрил Леку в неискренности.

«Задача-то передо мной стоит на первый взгляд простая — выяснить, что в гибели Александра нет виновных, нет никаких убийц и заговорщиков. Что все действительно произошло именно по вине трагического стечения обстоятельств. Или наоборот — удостовериться в том, что все это произошло неслучайно, и найти убийц. Или убийцу. Этой измученной женщине нужна любая правда, любая истина. Пусть даже самая страшная. Откажись я сейчас от этого расследования, она выйдет из моего офиса и направится к другому детективу, который может оказаться непорядочным человеком, и захочет нажиться на ее горе, потихоньку вытянув из нее все средства. Этого я позволить не могу. Придется все-таки взяться. И из сострадания, и… из любопытства — дело-то может оказаться не таким уж простым, каким кажется на первый взгляд. Откуда у меня эти мысли? Интуиция? Нет, не то. Это не интуиция. Кажется, мой собственный мозг пытается мне помочь, пытается подсказать, что когда-то я уже что-то подобное слышал. Но когда? Где? И что именно? Эх Алекс, Алекс… Твоя память опять дает позорный сбой, опять работает не в полную силу»

— Я расцениваю ваше молчание как согласие. Я появлюсь через три дня, и вы расскажете мне о первых результатах расследования. Удачи! Надеюсь на вас! — Голос Леки прозвучал откуда-то издалека, а сразу же вслед за этим Алекс услышал звук закрывающейся двери.

Он убрал руки от лица и обомлел — в офисе никого не было. Его гостья скрылась, даже не дождавшись его решения — возьмется он за ее дело, или нет. Алекс подскочил с кресла и побежал к двери.

*

Он выскочил в коридор, метнулся было влево — к лифтам, но увидев, что возле них никого нет, выбежал на лестницу. Перепрыгивая через несколько ступеней, он мгновенно преодолел несколько пролетов, потом перегнулся через перила и застыл, вглядываясь вниз и пытаясь разглядеть бегущую по ступенькам Леку. Но он ничего не увидел и не услышал — до самого первого этажа лестница была абсолютно пуста.

«Неужели все-таки успела заскочить в лифт? Но она не могла за одну секунду влететь в лифт! Он же не ждал ее, распахнув двери?! Да и лифты не двигались, когда я выбежал в коридор. Но, черт возьми, не могла же она раствориться в воздухе!»

Алекс еще никогда не встречался с подобными выходками. От его многочисленных клиентов можно было ожидать всего, ведь каждый из них появлялся здесь не от хорошей жизни, и многие были на грани серьезного нервного срыва, но, чтобы кто-нибудь из них вот так исчезал… Такое было впервые.

— Стоп! — Алекс хлопнул себя по лбу, сорвался с места и побежал вверх по лестнице. — Почему она должна была побежать именно вниз? Она вполне могла спрятаться на двух верхних этажах!

Дверь, ведущая на двенадцатый этаж, оказалась заперта. Алекс помчался вниз. Прыгая через три ступеньки, он мигом преодолел два лестничных пролета и толкнул дверь, ведущую на одиннадцатый этаж. Эта дверь была открыта.

«Ты где-то здесь. Где-то совсем рядом. Я чувствую, что ты не покинула здание. Где же ты, моя таинственная гостья?», — подрагивая от азарта, подобному азарту детей, играющих в прятки, Алекс сначала осторожно выглянул в коридор одиннадцатого этажа, а потом прошел внутрь.

Крадучись, он походил по темному коридору, прижимаясь ухом к каждой двери, а потом вернулся в начало коридора, к лифтам.

— Ты просто не могла так быстро исчезнуть. Это невозможно. Физически невозможно. — Алекс озадаченно почесал в затылке и нажал на обе кнопки вызова лифтов. Загорелась зеленым стрелка левого лифта. Не очень-то надеясь на успех, Алекс все же поднялся на нем на двенадцатый этаж, обследовал его полностью, потом спустился на том же лифте на свой, десятый этаж.

— Крыша! — выйдя из лифта воскликнул Алекс, в очередной раз звонко хлопнув себя по лбу.

Дверь-решетка, преграждающая путь на крышу, была без замка, в петлях болтался лишь кусок толстой проволоки. Алекс отогнул податливую проволоку, поднялся по узкой железной лестнице, открыл люк и вылез на крышу. Прохладный ветер, упруго толкнувший в грудь, заставил его застегнуть пиджак на все пуговицы и поднять воротник.

— Где же тебе еще быть, если не здесь. Как же я сразу не догадался. Только вот зачем тебе все это нужно? Неужели нельзя было просто попрощаться, как все нормальные люди, и уехать вниз на лифте? От кого ты бежишь, Лека? От кого скрываешься?

Пригнувшись, короткими перебежками от одной вентиляционной трубы к другой, от одной антенны к другой, от одной трехметровой рекламной буквы к другой, он начал поиски.

Обследовав всю крышу вдоль и поперек, и еще пару раз по всему периметру, Алекс вернулся к люку:

— И на крыше тебя нет. Нигде тебя нет. Ты существуешь, вообще?

В голове Алекса вдруг промелькнула фраза Леки, которая сейчас заставила его похолодеть от страха: «Я ведь тогда умерла вместе с Александром»

— А может быть… Лека действительно умерла тогда — год назад? И сегодня я разговаривал… с привидением?!

Азарт и желание во что бы то ни стало найти исчезнувшую гостью бесследно улетучились.

— Нет-нет-нет, — помотал Алекс головой минуту спустя. — Она же оставила мне конверт! Разве привидения могут оставлять конверты?

Он запрыгнул на невысокое ограждение, шагнул к самому краю и посмотрел вниз. Редкие автомобили беспрепятственно неслись по улице, словно и не было на ней еще каких-то два часа назад неподвижной пробки-змеи.

— Уползла все-таки, змеюка. Выжила, вынесла все невзгоды, забронзовела, погрелась в лучах славы, а потом исчезла.

Он повернулся, расставил руки в стороны и пошел по самому краю:

— Змеюка исчезла. Лека исчезла. Вот бы и мне тоже забронзоветь, погреться в лучах славы и исчезнуть. Исчезнуть вовремя, чтобы оставить о себе только хорошие воспоминания. Р-р-раз — и нет меня.

Словно услышав эти слова, сильный порыв ветра внезапно попытался столкнуть Алекса с крыши. Алекс быстро-быстро завертел руками, несколько секунд опасно балансируя между жизнью и верной гибелью, и… сумел-таки сохранить равновесие. Он спрыгнул с ограждения, перевел дух, усмехнулся:

— Похоже, рановато тебе еще исчезать, Алекс. Рановато. Сначала ты должен завершить все свои дела и забронзоветь. Потом ты должен как следует погреться в лучах славы. И только потом ты сможешь внезапно исчезнуть. Оставив после себя лишь приятные… нет, великие, грандиозные воспоминания!

Алекс вернулся в офис. В конверте, который оставила странная гостья, кроме денег, лежала фотография Александра в полный рост, сделанная, судя по дате на обороте, незадолго до его гибели, а также сложенный пополам лист бумаги, на котором мелким почерком были написаны адреса организации, где работал Александр, и ресторана, откуда год назад он отправился в свой последний путь.

На обратной стороне от руки была нарисована карта одного из районов в самом центре города, с подробным указанием улиц и переулков. Два соседствующих стена в стену здания на Бульваре Лека заштриховала оранжевым и подписала — «Лаборатория FPSL» и «Ресторан «Пармаджано». Карта была очень красочной. Широкие улицы Лека нарисовала красным фломастером, улицы поуже — желтым, а совсем узкие переулочки — зеленым. Только один переулок она почему-то обозначила черным цветом. Алекс присмотрелся и увидел, что именно в этом маленьком переулке заканчивается черным же крестиком бордовая пунктирная линия, которая начиналась на бульваре от входа в ресторан «Пармаджано», уходила на широкую «красную» улицу, а потом резко, под углом в девяносто градусов, сворачивала влево — в «черный» переулок.

«Все ясно», — догадался Алекс. — «Бордовая пунктирная линия — это последний прижизненный путь Александра, а в этом «черном» переулке он и закончил свое земное существование. В том самом месте, где Лека нарисовала этот жирный черный крестик. Да-а-а, карта непростая. С фантазией. Психотерапевтам было бы где разгуляться»

Закончив с картой, Алекс рассмотрел фотографию Александра. Александр на ней выглядел моложаво, спортивно и респектабельно. Отложив фотографию в сторону, Алекс пересчитал деньги. В конверте оказалось ровно столько, сколько и пообещала ему Лека, а именно — гонорар в тройном размере, приятно пахнущий специфическим ароматом новеньких купюр. Алекс с удовольствием вдохнул аромат денег, задумчиво потасовал пачку, словно это была карточная колода, а потом положил ее во внутренний карман пиджака и резво подскочил с кресла.

Спустившись на седьмой этаж, он вошел в уже почти пустой фитнес-центр. Переодевшись в спортивный костюм и кроссовки, он натянул на руки облегченные боксерские перчатки и отправился в небольшой зал, где не было ни одного тренажера, а висели только боксерские груши. Сегодня был вторник, а по вторникам Алекс тренировался в боксерском зале.

Избивая самую тяжелую, самую толстую грушу, он постепенно погружался в полузабытье. Он совсем не чувствовал усталости. Его удары со временем не ослабевали, наоборот, с каждой минутой они становились все увереннее и сильнее. С застывшей на лице презрительной улыбкой Алекс изо всех сил избивал этот… огромный мешок, заполненный всеми его врагами из прошлых и будущих лет. Ему казалось… нет, не казалось — он точно знал, он осязал, он видел, что все те, кто когда-либо причинил ему боль, или каким-либо образом унизил его, и все, кто еще только собирается это сделать, все эти люди превратились в маленьких уродливых гномов и собрались в этом толстом мешке, набившись там под завязку. Время от времени их искаженные страхом лица отчетливо проступали сквозь тонкую оболочку кожаного мешка, и тогда Алекс изо всех сил бил именно туда. И снова туда. И еще раз. И еще. И еще. До тех пор, пока эти уродливые физиономии не превращались в нечто бесформенное. Нечто безжизненное. Мертвое.

— Ко мне!!! Ко мне, мерзкие твари!!! — ревел Алекс, обрушивая на полуживых от страха гномов очередь из убийственных хуков и апперкотов.

Уборщица, заглянувшая в боксерский зал чтобы объявить позднему спортсмену о том, что фитнес-клуб закрывается на ночь, услышав крик Алекса, решила не рисковать, и снова закрыла дверь. Алекс бил своих врагов неистово, без устали. К тому моменту, когда он уничтожил их всех, во всем фитнес-клубе уже не было ни одного посетителя. Изможденный, но крайне довольный своим победным боем, пребывая в восхитительном расположении духа, он прошел в душевую.

Встав левым боком к зеркалу, он сдул невидимый дымок с дула несуществующего пистолета, роль которого сыграл указательный палец правой руки, и посмотрел себе в глаза:

— Поначалу ему казалось, что он расправился со всеми своими врагами из прошлого, настоящего и даже будущего. Однако интуиция подсказывала ему — это далеко не все. Это только начало. Ведь этот мир просто переполнен нечистью. Собираясь с силами, нечисть залегла на дно, выжидая удобный момент для реванша. Ему же предстояла великая миссия — найти логово нечисти до того, как она вновь окрепнет. Найти и уничтожить всю оставшуюся нечисть!

Он принял душ, оделся, спустился в паркинг, запрыгнул в машину и помчался по пустым ночным улицам. Через три квартала его автомобиль остановился на обочине. Полистав в маленькой записной книжке, Алекс набрал номер. Прошло минуты три, прежде чем он услышал заспанный и очень недовольный мужской голос:

— Кто это?

— Кое-кто, — зажав пальцами нос, пропищал Алекс.

— Какого черта…

— Тс-с-с… Уверяю вас — не в ваших интересах поднимать шум… и будить вашу прекрасную, заботливую и очень любознательную женушку.

— Да что вам нужно, в конце концов?!

— Дело в том, уважаемый господин Трубс, что ваша женушка недавно к нам обратилась с просьбой немного понаблюдать за ее благоверным, за вами, то бишь. Так вот, нам удалось сфотографировали вас и вашу секретаршу в одной очень маленькой гостинице, где вы занимались одним очень интересненьким дельцем. Сфотографировали мы вас в очень раздетом виде, в очень разных позах…

— Ах ты…

— Нет-нет-нет! Никаких бранных слов! Иначе мы так и не перейдем к делу, а я отдам все фотографии… нет, не вашей пышной женушке. Я отдам их в одну очень желтую газетенку. И тогда, господин Трубс, уже на следующий день вы превратитесь в господина Трупса. И вся ваша блистательная карьера пойдет на…

— Хорошо… Сколько вы хотите?

***

Глава 3

Пытаясь уложить непослушные волосы, Алекс вылил на них полбанки геля и прижал ладонями. Пару минут постоял, разглядывая свое отражение в зеркале у входной двери. Потом осторожно убрал руки с головы, погрозив застывшим волосам пальцем:

— Мне нужно, чтобы вы лежали именно так. Только попробуйте сделать по-своему! Только попробуйте!

Алекс сел за стол и быстро исписал лист бумаги. Закончив, он окинул написанное быстрым взглядом, добавил внизу пару строк, сложил лист пополам, засунул его в большой конверт и бросил на стол Вики. Потом быстро оделся и… на пару секунд застыл у двери, внимательно к чему-то прислушиваясь — ему вдруг почудился какой-то странный шум — будто где-то неподалеку плещется вода.

— Вот же гады! — взглянув на себя в зеркало, воскликнул он. — Все равно по-своему норовят сделать!

Он с силой прижал непослушную челку, прикрыв ею половину правого глаза. Потом приблизил лицо почти к самому зеркалу, внимательно его рассмотрел. Вдруг в страхе отпрянул от зеркала, встал в боксерскую стойку. Снова уставился на себя в метре от зеркала. Потом его кулаки медленно разжались, а на лице появилась улыбка. Перед выходом снова застыл, вслушиваясь в тишину — где-то вдали опять слышался тихий плеск воды. Потом сорвался с места и выбежал из офиса, изо всех сил хлопнув дверью.

Приблизившись к стальным лифтам, Алекс нажал на кнопку и оглянулся. Убедившись, что в коридоре десятого этажа сейчас не было ни одного человека, выхватил из-за пояса несуществующий пистолет и прицелился в собственное отражение, которое в начищенной стали лифта выглядело коренастым, даже толстым. Больше всего досталось голове — она сильно вытянулась в стороны и стала похожа на гигантское веретено. «Веретено» было двухцветным — одна его половина была белой, а другая — там, где была челка — черной. Алекс прицелился пальцем прямо в середину «веретена».

— Он смотрел в лицо опасности смело, не думая о собственной жизни. Он хотел сейчас только одного — очистить этот бизнес-центр от всей этой мерзости. От всей этой нечисти, которая переполнила каждый этаж, словно гной, скопившийся в гайморовых пазухах. Ба-бах!

Алекс «выстрелил» в «веретено» и… оно исчезло, ведь в ту же секунду двери лифта разъехались в стороны.

Не успев убрать «пистолет», Алекс так и застыл с вытянутой рукой. Двери сомкнулись и лифт увез своих пассажиров, так и не узнавших, зачем этот человек с десятого этажа целился в них указательным пальцем.

— Нечисть получила изрядную порцию свинца и сгинула в огнедышащей глотке адской бездны. — Алекс сдул воображаемый дымок с пальца, и вызвал соседний лифт.

*

Лист, который Алекс оставил в офисе, содержал четыре задания для Вики, касающиеся дела гибели Александра. Под первым номером значился сбор информации о заболевании «Анафилактический шок».

В интернете кое-что нашлось, но Вика не поленилась и поехала в магазин медицинской книги, что на набережной. Побродив между полками, она быстро нашла то, что ей было нужно — небольшую книжицу, почти брошюрку, под названием «Анафилактический шок у взрослых». Цена у «почти брошюрки» оказалась настолько несоизмеримой с ее толщиной, что глаза у Вики от удивления и возмущения увеличились почти вдвое. Поморгав с минуту, она опасливо оглянулась, незаметно вынула из кармана мобильный телефон и включила фотокамеру, решив, что просто-напросто по-быстрому сфотографирует все страницы и…

— Выбрали? — низкий женский голос прозвучал совсем рядом.

Вика вздрогнула и обернулась, едва не выронив книжицу и телефон. За ее спиной стояла работница магазина — высокая женщина с квадратным подбородком и стянутыми в большой седой узел волосами.

— Если выбрали, то оплачивайте! Забесплатно фотографировать чужую интеллектуальную собственность нельзя! Приравнивается к воровству! И карается! — коротким и толстым указательным пальцем женщина показала куда-то вверх. — Автор трудился, думал, ночами не спал. И не для того, чтобы каждый забесплатно его труды фотографировал, а потом втихаря читал. Уважать надо чужой труд, понятно? Выбрали?

Вика подняла голову и увидела камеру наблюдения на потолке.

— Выбрала, — помрачнев, сказала Вика. Вздохнув, она побрела к кассе.

— Ишь ты, — неслось ей вслед. — От горшка два вершка, а туда же — забесплатно захотела! Нет, вы это видели? Забесплатно захотела! Додумалась же фотографировать чужой интеллектуальный труд! Ишь ты!

Помахивая пакетиком, Вика перешла на другую сторону проспекта по подземному переходу и остановилась.

«Еще бы бургер какой-нибудь, и можно работать дальше», — Вика огляделась и увидела кафе, совсем рядом от входа в метро.

— Чизбургер и-и-и… капучино. Хотя, нет. — Вика пересчитала деньги. — Гамбургер и… чай. Черный.

— Салатик, картошечку, пирожок сладкий, с малиной, не желаете?

Вика быстро обследовала пустые карманы куртки, убедившись, что все карманные деньги были потрачены на брошюру «Анафилактический шок у взрослых»:

— Не желаю. У меня на них аллергия. Этот, как же его, — она заглянула в пакетик и прочитала название книжицы. — Анафилактический шок, чтоб его. Совсем замучил — приступ за приступом. То на картошечку, то на салатик. Особенно пирожок с малиной организм не принимает. Почему — никто не может сказать. Врачи разводят руками. И молчат. Единственное, чему организм пока не противится — гамбургер, а еще…

— Спасибо, что без сдачи! Касса свободна!

*

Через два часа лист с отчетом лежал на столе Алекса. Настенные часы показывали ровно шестнадцать часов, когда Вика взялась за второе задание:

«2) Узнай все про лабораторию FPSL. Чем занимается, не было ли конфликтов, шумихи, связанных с ней, за последние два-три года. В общем, покопайся, поищи. Делай все максимально скрытно»

Вика сварила себе кофе в кофеварке и с головой погрузилась в интернет. Уже через час на стол Алекса спланировал второй лист с отчетом.

Информации, почерпнутой из всемирной сети, в этот раз хватило с избытком, Вике даже не потребовалось для этого покидать теплый офис. Оказалось, что лаборатория FPSL имеет безупречную репутацию, работает уже около двадцати лет, занимается экспертизой лекарственных средств и медицинского оборудования. В каких-либо конфликтах, шумихе в СМИ лаборатория FPSL не замечалась. Гендиректор такой-то, учредительные документы такие-то… Информации, правда, оказалось немного — почему-то вся она включала данные только за последние три года, но Алексу, ведь, требовалось именно это, и поэтому Вика, поборов любопытство, решила не вдаваться в излишние подробности, и не стала выяснять, чем жила эта лаборатория предыдущие семнадцать лет.

«Ладно! Краткость — сестра таланта! Просил за три года — получи и распишись! А то начнется опять нытье — «я же просил за три года, что ты мне тут понаписала».

Настенные часы показывали 17.45. Рабочий день подходил к концу. Вика подошла к окну, раздвинула жалюзи и уселась на подоконник, глядя с высоты десятого этажа на красиво подсвеченную фонарями Старую улицу.

«Домой не хочется. На улице холодно. Остается только одно — поработать еще»

Третье задание оказалось посложнее двух первых:

«3) В FPSL работал некто Александр Боброф. Год назад он скоропостижно умер от анафилактического шока. Выясни все об этом человеке. Я имею в виду его профессиональную деятельность»

«Сегодня идти в FPSL уже поздно», — решила Вика. — «Придется все-таки завершать трудовую деятельность, и только завтра после занятий в институте продолжить расследование. Интересно, как попасть в FPSL? И зачем копаться в прошлом человека, которого давно нет в живых? Попробую догадаться. Из тех скудных данных, которыми я обладаю на этот час, известно, что год назад некий Александр Боброф, работавший в FPSL, умер от анафилактического шока. Анафилактический шок — это молниеносное заболевание, очень часто приводящее к гибели. Раз Алекс хочет, чтобы я проникла в FPSL и поспрашивала там об Александре, то… кажется, я поняла! Алекс видит связь между гибелью Александра и лабораторией, где он работал! Это интересно. Теперь хотя бы ясно на что мне следует обратить внимание в FPSL. Странно — какая там может быть связь? С Александром покончили с помощью смертельного аллергического приступа? Александр стал неугоден организации, на которую он работал, и его хитроумно убрали? Неужели такое возможно — убить человека с помощью аллергии? Не легче ли было его просто отравить? Или пулей? Или машиной сбить. Хм… Ядом, пулей или машиной — слишком явно. С помощью аллергического приступа действительно гораздо удобнее. Никто и не заподозрит, что человека убрали. И все же, это слишком сложно. Слишком фантастично. А может, нет никакой связи между гибелью Александра и FPSL? А я тут сижу и фонтанирую детективными сюжетами. К тому же — я даже не знаю, кто заказал Алексу это расследование!»

Она посмотрела на стол Алекса.

«Алекс бы хоть намекнул — на что мне нужно обратить внимание в FPSL. Хоть бы сказал — кто наш заказчик и что ему нужно. Как же мне вести расследование вслепую, не зная вообще ничего о деле? Что за тайны, босс? Мы же в одной команде!»

Она отключила ноутбук, накинула куртку, натянула шапочку, повесила на плечо сумку и… замерла перед входной дверью, морщась и втягивая носом воздух.

«Что же это за запах опять? Это явно алкоголь. Кто-то в этом небоскребе гонит самогон?»

Специфический запах перезрелой пшеницы, так похожий на запах алкоголя, стал появляться в их офисе в последние месяцы. День за днем он становился все сильнее, все неприятнее. Было в этом запахе что-то еще, кроме запаха алкоголя. Что-то приторное, тошнотворное. Наиболее отчетливо он ощущался возле входной двери.

«Откуда его к нам заносит? Может быть, из вентиляции?» — Вика приставила стул к стене слева от входной двери, встала на него и принюхалась к вентиляционному отверстию.

«Нет, не отсюда. Здесь даже меньше пахнет»

Она спрыгнула на пол, подошла к входной двери.

«Да, именно здесь, у двери, запах ощущается сильнее всего. С коридора затягивает?»

Она вышла в коридор, походила, принюхиваясь к дверям ближайших офисов, потом вернулась в офис.

«Нет, в коридоре вообще не пахнет. Каким же образом его затягивает именно в наш офис, минуя коридор и вентиляцию? Да и вообще, откуда он берется? Неужели все-таки кто-то гонит самогон?! Да нет… Самогонный аппарат в элитном бизнес-центре, в самом центре города? Абсурд! Кому это нужно? Вышел, да купил на любом углу любой первоклассный алкоголь. Какой угодно выдержки и какого угодно урожайного года»

*

Алекс сегодня тоже не сидел без дела. Оставив Вике список заданий, он поехал на осмотр Места Преступления. Именно так — Место Преступления, но никак не иначе, он называл теперь переулок, где год назад погиб Александр Боброф. Из двух своих машин, припаркованных в подземном паркинге, он выбрал неприметную малолитражку под грозным названием «Кольт».

Сверяя карту, которую накануне оставила ему Лека, с навигатором, Алекс без труда нашел особняки, где располагались FPSL и ресторан «Пармаджано», и, обнаружив в частоколе припаркованных машин узенькую лазейку, виртуозно в нее втиснулся.

Посматривая то в карту, то по сторонам, он медленно пошел по Бульвару, повторяя тот самый путь, по которому шел Александр Боброф перед тем, как погибнуть в глухом переулке.

«Так, по Бульвару вперед. Сворачиваем на улицу. Здесь влево, в переулок. Хм… Ну и название — Тупиковый переулок. Нашел же Александр где дорожку сократить. Не мог какой-нибудь «Всебудетхорошный» переулок найти, или хотя бы «Светвконцетоннельный». Или «Верхний непокойниковый». Глядишь, и жил бы сейчас. Нет же — «Тупиковый» выбрал. Стоп!» — Алекс еще раз сверился с картой. — «Вот газетный киоск. Через дорогу — отделение банка. Да, это то самое место»

Стоя на том самом месте, где год назад в страшных муках погибал человек, Алекс почувствовал дурноту. Он не был особенно впечатлительным, а тут вдруг живо представил эту жуткую картину — вокруг никого, кромешная темнота, и человек, корчась от удушья, хрипит, падает на асфальт, что-то пытается сделать со своей шеей. Все тщетно. Человек бьется в предсмертных судорогах. Все. Затих. Нет, не все — еще одна продолжительная судорога, словно током его пробило. Жуткий рев. Вот теперь все. Был человек — и нет человека. Всего-то за пару минут.

Несмотря на легкий морозец, Алексу стало душно. Он расстегнул пальто, снял кепку, вытер платком лоб. Водрузил кепку обратно… Но тут же снова сорвал кепку с головы, сунул ее в карман, и, согнувшись в три погибели, забежал за киоск. Его вырвало. Он выпрямился, но тут же снова согнулся пополам. Дверь киоска распахнулась, и из нее выглянула интеллигентного вида пожилая дама в маленьких круглых очках-стеклышках:

— Пошел вон отсюда! — неожиданно низким и хриплым голосом заорала она на всю округу, обнаружив прямо перед собой Алекса. — Заблевали тут уже все, алкаши поганые! Шагу ступить нельзя — блевотина и ссанье одно кругом! То ссут, то блюют! То блюют, то ссут! Здесь, что, где-нибудь «Сортир для городских алкашей» написано?! Здесь «Газетный киоск» написано! Люди здесь прэссу покупают, а вы блюете! Или ссыте! А ну, вон отсюда! Щас я тебе рот газетами заткну! Ты посмотри на него, не реагирует даже, блюет, будто фонтан у него там!

На ходу вытирая платком губы, Алекс убежал. Забежав за угол ближайшего дома, он остановился. Перевел дух, выбросил платок. Выглянул из-за угла, чтобы еще раз внимательно осмотреть Место Преступления. Вдруг снова спрятался за угол — у него возникло странное ощущение, что в эту самую минуту за ним кто-то пристально наблюдает. Ощущение интуитивное, но довольно отчетливое, стойкое. Алекс подождал пару минут, потом снова выглянул.

В переулке деловито пробегали обычные прохожие, не замечая Алекса, спрятавшегося в узкой щели между толстым деревом и углом старого трехэтажного дома. Алекс перевел взгляд повыше, на окна домов. Но большая часть окон наглухо закрыта — на них сплошь жалюзи, и в них не видно ни одного человека. Ведь здесь почти нет жилых домов, только офисные.

Алекс немного успокоился, но неприятное ощущение, что на него кто-то постоянно смотрит, не исчезло. Он вылез из своего укрытия, напоследок еще раз подозрительно оглянулся, и направился обратно к машине. Сделав с десяток шагов, он остановился и обернулся, пытаясь поймать взгляд того человека, который смеет за ним шпионить. Но никакой слежки нет — в переулке сейчас абсолютно пусто, редкие прохожие где-то очень далеко, в окнах по-прежнему никого.

Подходя к парковке, Алекс заметил какой-то переполох — именно там, где он оставил свой «Кольт». Подойдя поближе, он увидел, что какой-то парень ростом под два метра бегает вокруг его «Кольта» и бьет его по колесам, заставляя маленький автомобильчик вздрагивать и жалобно выть звуком сигнализации.

«Это что еще за идиот? И какого черта ему нужно от моей машины», — Алекс ускорил шаг и вскоре услышал возмущенный бас парня, который на весь Бульвар костерил «эту очередную курицу», которая «бросила свое облезлое ржавое корыто, не думая своими куриными мозгами о нормальных людях».

Подойдя еще ближе, Алекс увидел, что… да, все правильно — его серебристый «Кольт» слишком близко прижался к большому черному седану. И этот крепкий парень не зря бегает по кругу, ведь обе левые двери его большого черного седана — и водительская и задняя — наглухо заблокированы «Кольтом». Ну а с правой стороны черный седан точно так же подпер ветхий микроавтобус грязно-серо-ржавого цвета, отобрав у парня последний шанс пробраться в свою машину.

«Да-а-а… Положение у крепыша незавидное», — усмехнулся Алекс, совсем не испугавшись грозного молодого гиганта, с телосложением человека, который провел в спортзале большую часть своей жизни. — «Но зачем же по колесам бить? А если я тебе руки повыдергиваю? Да по самые плечи? Как без рук машину будешь водить? Ушами своими большими? Хм… Это было бы очень смешно»

— Сейчас отъеду! — сдерживая смех, крикнул он, подбегая к «Кольту».

Он быстро открыл дверь и уже почти сел за руль, но не смог этого сделать. Распаленный яростью крепыш, со словами «сейчас ты у меня, гнида, отъедешь, но только в мир иной!», в два гигантских шага подскочил к водительской двери «Кольта», схватил Алекса за воротник и легко, словно пушинку, вытащил его из машины. Так он его и держал, не давая никакой возможности повернуться, и хоть как-нибудь защититься — на вытянутой руке, крепко сжимая воротник, спиной к себе.

— Если! Я! Тебя! И! Твое! Драное! Корыто! Еще! Хоть! Раз! Здесь! Увижу! Если! Хоть! Один! Раз! Понял меня?!

— Да понял я, понял. Отпусти, задохнусь сейчас, — Алекс действительно начал задыхаться.

В ответ крепыш еще раз как следует тряхнул Алекса, да так сильно, что воротник не выдержал и затрещал по шву.

— Отпусти, дышать нечем. Щас уеду, че ты так завелся? — просипел Алекс, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание от нехватки воздуха.

— Живи, сморчок, — крепыш затолкнул Алекса в «Кольт».

Словно мешок с картошкой, Алекс упал в тесный салон своего «Кольта», под хихиканье двух девушек модельной внешности, только что выпорхнувших из ресторана «Пармаджано». Алекс завел двигатель, включил заднюю передачу и медленно сдал назад, полностью преградив седану путь.

«Молодец. Унизил меня мощно. Не убил, не ударил, а просто швырнул, как мешок с картошкой, да и все! Показал всем мою беспомощность, дескать, его можно даже не бить, а просто швырнуть, да и хватит с него. Изысканно унизил. Но я-то не такой изысканный. Я тебя по-другому накажу. По-своему. Пусть это будет приземленно и неизобретательно, но ты это надолго запомнишь, если выживешь конечно» — Алекс вылез из машины, поправил воротник, открыл багажник и склонился над ним, полностью исчезнув из поля видимости.

Крепыш посадил своих спутниц на заднее сидение, а сам быстро запрыгнул на водительское. Он завел двигатель, взглянул в зеркало заднего вида, собираясь сдать назад, и к своему огромному удивлению обнаружил, что серебристый «Кольт» никуда не исчез, а стоит с открытым багажником позади его седана. Он выругался и выскочил из машины.

— Все, убивать тебя иду, сморчок! Ты самоубийца, что ли, никак не пойму? Ты куда спрятался, мразь?! А ну покажись, червяк! — он сжал гигантские кулаки и направился к «Кольту».

В багажнике «Кольта» походящего орудия для возмездия не нашлось.

«Вот же черт! Бита же дома осталась! А травмат в “Тахо” лежит! Чем же его наказать?», — Алекс тревожно выглянул из-за крышки багажника и, увидев, что вконец разъяренный крепыш уже в трех шагах от него, истерично хихикнул. — «Ну и какого ты не уехал, Алекс? Был бы униженный, но живой! А теперь что прикажешь делать? Прощаться с жизнью?»

Он еще раз растерянно хихикнул и засунул вспотевшие руки в карманы. В следующую секунду нервная улыбка слетела с лица Алекса. Он выдернул правую руку из кармана, в ладони блеснуло что-то металлическое. Размах…

Тонкий стальной мобильник, с хрустом проломив череп своим острым углом, воткнулся точно между бровями. Крепыш обхватил руками голову, страшно взвыл и упал лицом вниз, головой прямо к ногам Алекса.

Алекс присел на корточки и приподнял окровавленную голову за волосы, сильно и резко, до хруста в позвонках разогнув шею назад.

— Сам червяк! А ну отдай мобильник! Вот черт! Он же весь в крови! Одолжи-ка мне свой модный шарфик, — Алекс сорвал с крепыша шарф, обмотал им ладонь и, раскачав мобильник, выдернул его из черепа. Из прямоугольного отверстия тут же брызнул алый фонтанчик.

Алекс бросил голову и резво отскочил в сторону. Он посмотрел на девушек. Те застыли в ступоре, и, не в силах даже закричать, открыв рты, округлившимися от страха глазами взирали на происходящее из окна седана.

— Он первый начал, — развел руками Алекс. — Это была самооборона. Да вы не бойтесь, вас я не трону, некогда мне, дела у меня, расследование серьезное, да и вообще, время обеда сейчас, не до вас.

Он сделал вид, что уходит, но, обойдя «Кольт» по кругу, пригнувшись, метнулся к седану с другой стороны — ему вдруг очень захотелось еще сильнее напугать девушек. Так же, как и они, он широко открыл глаза, и постучал в окно, вплотную прижавшись к нему лицом. Девушки оглянулись, увидели в окне седана искаженное лицо Алекса, и в ужасе взвыли во весь голос.

Довольный, Алекс вернулся к «Кольту», кинул мобильник на коврик за водительским сидением, выбросил шарф на землю, прыгнул за руль и вжал педаль газа в пол. Секунду подумав, «Кольт» стремительно прыгнул вперед, исчезнув вдали, в последнюю секунду успев проскочить на «желтый» на ближайшем светофоре…

*

Алекс выглянул из-за крышки багажника и увидел, что крепыш уже в трех шагах от него.

Он растерянно хихикнул и засунул руки в карманы, нащупав в правом свой мобильник…

«Проломить ему башку мобильником?», — мелькнула шальная мысль. — «А если промахнусь? Тогда он меня точно убьет. Нет, надо срочно валить! Валить, пока живой!»

— Все-все! Меня уже нет! — Алекс захлопнул крышку багажника, пулей запрыгнул за руль, кинул рукоятку коробки передач на «D» и вжал педаль газа в пол. Секунду подумав, «Кольт» стремительно прыгнул вперед, исчезнув вдали, в последнюю секунду успев проскочить на «желтый» на ближайшем светофоре.

*

Не доезжая где-то километра до своего дома, Алекс попал в затор — «вечный» ремонт моста сузил дорогу до одной полосы. Его лицо разъехалось в широкой улыбке. Давясь от смеха, он посмотрел на себя в салонное зеркало заднего вида:

«Странный ты, все-таки, тип, Алекс — сначала до смерти пугаешься несуществующей слежки в Тупиковом переулке, а через десять минут на парковке бесстрашно убиваешь великана, который одним своим мизинцем мог бы запросто отправить тебя на тот свет. Или… ты его не убил?.. Ты более чем странный, Алекс, ты — безумный! Ты даже не понял, убил ты крепыша, или позорно сбежал. Хотя-я-я… Ведь все гениальные люди немного безумны. Иначе мы бы не были такими гениальными»

Пользуясь тем, что движение окончательно остановилось, Алекс пошарил в карманах пальто, потом в бардачке, потом в дверном кармане. Недоуменно хмыкнув, он на всякий случай просунул руку назад — за сидение, и удивленно вскинув брови, поднял с пола свой мобильник. Время от времени поглядывая на дорогу, он внимательно его изучил.

— Хм… Крови вроде бы нет. А вот небольшая вмятинка. От удара о череп? Или вмятинка была и раньше? Или не было ее? Телефон, ты был в черепе, или нет?! А ну отвечай! Почему молчишь?! Стыдно тебе, потому что ты взломал этот квадратный череп, проник в него, и подслушал там чужие мысли? Или просто хитро прикидываешься, что ты здесь как будто бы не причем? Как будто ты ни в чем не участвовал! Как будто это не ты убил крепыша, а я!

Алекс с силой ударил телефоном о руль:

— Хоть что-нибудь скажи! Проясни ситуацию, слышишь меня, гаджет-убийца?

Он еще раз ударил телефоном о руль, но вдруг остыл:

— А может быть, ты действительно не при чем? Может быть, ты все-таки не взламывал череп крепыша?

Алекс строго посмотрел на телефон и вдруг взорвался криком, несколько раз ударив телефоном о руль:

— А если ты не причем, тогда почему ты валяешься на полу, а не лежишь в кармане пальто? А?!! Тупой, тупой гаджет!!!

Выплеснув эмоции, он успокоился, отбросил мобильник на пассажирское сидение и стал разговаривать сам с собой.

— Ну и загадки ты мне подбрасываешь, Алекс. Надо витамины какие-нибудь попить, а то я уже не помню — убил ты человека, или не убил! Да-а-а… Ты гений, конечно, Алекс, но все-таки безумный гений. По-настоящему безумный.

При мысли о собственной гениальности, он сдавленно хихикнул, а потом не удержался и зашелся в смехе:

— Гений! В очередной раз всю работу повесил на Вику, а сам убил человека мобильником и спокойно едешь домой спать! Ну и гений! Гений мирового масштаба! Звезда среди гениев!

Всеми силами борясь с непроизвольным истеричным смехом, он опустил стекло и, пребывая в неудержимом веселом кураже, проорал дорожным рабочим:

— Руки бы вам пообрывать за такую работу! Да по самые плечи! И так пробка на пробке, а тут еще вы со своим ремонтом! Тунеядцы, вашу мать!

Рабочие поморгали, разглядывая маленькую машинку и улыбающегося водителя, а потом все, как один, схватили покрепче свои лопаты и ломы, и, не сговариваясь, побежали к «Кольту». Алекс тут же нажал на газ. Какое-то время рабочие бежали совсем рядом с машиной. Алексу даже казалось, что он слышит их тяжелое дыхание.

«Словно гладиаторы, с копьями и мечами. Судя по решительному настрою, если догонят — убьют, не задумываясь. Ломом по башке — это наверняка летальный исход. Кто ж меня за язык-то тянул опять?», — посматривая в зеркало заднего вида, в страхе думал Алекс. — «Что за люди пошли, шуток совсем не понимают. Если впереди возникнет пробка, то деться от народного возмездия будет некуда — слева встречка, справа речка под мостом. Вот и некролог готов, да еще и в стихах — слева встречка, справа речка, все, приехали, конечка»

Однако скорость автомобильного потока все увеличивалась, и расстояние между «Кольтом» и «гладиаторами» становилось все больше и больше. Понимая, что еще совсем немного, и «Кольт» безнаказанно исчезнет за ближайшим поворотом, самый рослый «гладиатор» размахнулся и метнул лом как копье. Лом описал пологую дугу и воткнулся в задний бампер «Кольта», пару минут болтаясь позади машины и выбивая из асфальта искры. Через полсотни метров «Кольт», взвизгнув шинами, свернул в дворовый переулок, и лом отлетел на обочину. Поняв, что продолжать погоню бессмысленно, «гладиаторы» отдышались, подобрали лом и побрели обратно к мосту.

«Ты безумный, но довольно смелый гений», — как только «гладиаторы» исчезли из поля видимости, к Алексу тут же вернулось хорошее настроение. — «Однако, смелость тоже должна быть в меру — пару недель придется ездить другой дорогой. Гладиаторы ведь не знают, что ты гений. И что тебя нельзя убивать ломом. Надо будет на обеих машинах знак повесить: «Осторожно! В машине гений. Близко с ломом не подходить — убьет мобильником». И мозги такие пририсовать, большие-большие, гениальные-гениальные. Золотые VIP-мозги, с бриллиантовым мозжечком и изумрудным гипофизом»

Он подъехал к дому, припарковался, и, еле сдерживая смех, направился к своему подъезду. У дверей Алекс вдруг громко хлопнул себя по лбу.

«Стоп! Вот откуда у меня было это странное ощущение слежки! Вот что я упустил — там — в Тупиковом переулке, на Месте Преступления! Ведь каждое отделение банка имеет камеры наружного наблюдения. А как раз напротив Места Преступления располагается банк. С видеокамерами. Вероятно, эти самые камеры и запечатлелись в моем подсознании, рождая неприятное чувство чьего-то пристального взгляда, чьей-то постоянной слежки. Это они за мной следили!»

Он поднялся домой, переоделся, забросил в духовой шкаф замороженную лазанью. Пока готовился обед, взял блокнот, уселся за кухонный стол и быстро набросал:

«1) Завтра отправить Вику в Тупиковый переулок, пусть зайдет в банк и разузнает, как долго хранятся записи с камер наблюдения, как их можно добыть, нужно ли какое-нибудь разрешение для этого, если нужно — какое и откуда.

2) После банка отправить Вику в ресторан «Пармаджано», пусть расспросит официантов — не помнят ли они тот день, когда погиб Александр»

Он заложил ручку за ухо и подошел к окну. С минуту о чем-то подумав, напряженно глядя вдаль, он вернулся к столу и вырвал из блокнота только что исписанный листок.

— Нет-нет-нет. Вику в банк нельзя. В банк сам. Только сам, — взволнованно прошептал он, в клочья разорвав листок. — Любыми путями, любой ценой, но мне нужно достать записи с камер. И в «Пармаджано» сам. Эти два дела — только я сам. Только сам.

*

Покинув город, перенесемся километров на тридцать на юго-запад, чтобы заглянуть в небольшой двухэтажный частный дом. Даже не в сам дом, а в его подвал.

Подвал имеет единственный вход с кухни — небольшой квадратный люк, прикрытый деревянной крышкой. Обычно люк замаскирован буфетом, стоящим прямо на нем. Но сейчас буфет сдвинут в центр кухни. Еле слышно приподнимем крышку люка и, стараясь не скрипеть деревянной лестницей, на цыпочках спустимся вниз. Подвал не большой и не маленький, обычный. Когда-то наверняка служил хранилищем для продуктов. Но сейчас это не совсем хранилище для продуктов, вернее, это совсем не хранилище для продуктов. Это какая-то лаборатория.

По левую руку, сразу же от нижней ступеньки лестницы начинаются деревянные стеллажи с книгами. Стеллажи занимают всю левую стену, от пола до потолка. Книги самые разные — есть совсем тоненькие, почти брошюрки, есть и толстенные, есть совсем новые, но попадаются и очень старые. Все эти книги не что иное, как научная литература по химии, фармакологии и даже алхимии. Химию и фармакологию оставим без внимания. Лучше возьмем вот эту, с ближайшей полки, самую заметную, большую, тяжелую, в кожаном переплете с серебряными уголками, под названием «Alhimica».

О-о-о… это очень старая книга. Обложка основательно истерта, страницы желтые от старости. Некоторые так и норовят рассыпаться прямо в руках, поэтому листать будем очень осторожно. Датирована книжка… откроем на первой странице… ага, датирована она 1750-м годом. Это действительно очень старая и, судя по иллюстрациям, очень жестокая книга. Просмотрим, к примеру, главу №3. Первые несколько страниц сплошь исписаны сложными химическими формулами. Под формулами текст на латинском языке, по всей видимости — это разъяснения к формулам. Нам все это непонятно, а потому — абсолютно неинтересно. Лучше пролистаем до конца главы, там есть кое-что поинтереснее — рисунки. Их четыре.

Рисунок №1

На рисунке изображена небольшая комната. Нет, не комната, а настоящий карцер! Каменный мешок. Без единого окна, слегка освещенный тусклой свечой, прикрепленной прямо к стене. Справа, на коленях, прямо на каменном полу, стоит абсолютно нагой, очень худой человек. Его голова упала вперед, подбородок касается груди, с виду он очень изможден. Кажется, что, если бы не цепи, он уже давно упал бы на пол. Цепи тянутся сверху вниз от железных колец, вмурованных в стены, к запястьям бедняги, на которых тоже железные кольца, только гораздо меньшего диаметра, этакие железные браслетики. Слева у маленькой железной двери стоят два человека. На них длинные черные накидки до самого пола, а их головы полностью обмотаны чем-то белым, похожим на широкие бинты. Открыта лишь узкая щель для глаз — там блестят стекла очков. Тот, что справа, держит небольшой прибор. В центральной части прибора видна овальная капсула, размером с теннисный мяч, с одной стороны к ней прикреплены миниатюрные меха, наподобие кузнечных, а с другой — раструб, смахивающий на автомобильный клаксон.

Рисунок №2

На втором рисунке изображено действие. Человек с прибором в руке стоит теперь рядом с закованным в цепи узником. Человек уже полностью сжал меха прибора и распылил вокруг головы несчастного узника сероватое облачко. Второй исследователь по-прежнему стоит у двери, записывая что-то на длинном свитке.

Рисунок №3

В комнате остался только один человек — этот бедняга, закованный в цепи. Судя по всему, серое облачко уже подействовало — узник стоит не на коленях, а во весь рост, но лишь потому, что все его тело выгнула назад страшная судорога. Его глаза сильно навыкате, того и гляди вывалятся наружу, лицо вздулось и потемнело, а изо рта свисает черный язык. Осмелимся предположить, что несчастному подопытному очень плохо, с ним творится что-то страшное. Что-то, очень похожее на смертельное удушье.

Рисунок №4

Четвертый рисунок запечатлел исход странного опыта. Узник мертв. Он безжизненно висит на цепях, а оба исследователя стоят рядом с ним. Один из них держит голову покойника за волосы и заглядывает ему в рот, пытаясь засунуть в глотку длинный шпатель, другой по-прежнему что-то пишет пером на длинном свитке.

Под рисунками коротенькая надпись: «3 minutes»

Давайте поставим эту книгу обратно на полку и продолжим осмотр погреба.

Медленно, стараясь не шуметь, повернемся вправо. Почему «стараясь не шуметь»? Потому что мы не знаем, что это за тип в длинном белом халате, который сидит спиной к нам на деревянной табуретке за деревянным большим столом. А вдруг он опасен? А ведь мы пришли сюда без приглашения. Мы даже не видим его лица, потому что оно полностью скрыто под темно-зеленым противогазом, от которого тянется длинная гофрированная трубка, заканчивающаяся железной емкостью для кислорода, прикрепленной со спины к широкому кожаному поясу коричневого цвета. Стараясь остаться незамеченными, на цыпочках, еле дыша, подойдем к этому человеку поближе и заглянем за его левое плечо.

Исследователь очень деловит и, судя по обилию лишних, суетливых движений, перевозбужден. Перед ним стоит сложная система, занимающая весь стол и сплошь состоящая из стеклянных трубочек, колбочек и горелок. Основой системы является спиралевидная стеклянная змейка, в которой, медленно передвигаясь слева направо, пузырится розоватая вязкая жидкость. Из маленьких темно-коричневых стеклянных флакончиков наш исследователь через бесчисленное множество встроенных воронок постоянно подсыпает в спираль разноцветные порошки, которые при соприкосновении с розоватой жидкостью слегка дымятся белым дымом и меняют ее оттенок, делая то более насыщенной, почти фиолетовой, то почти бесцветной.

Розоватая жидкость, постоянно меняя оттенки, преодолевая то крутые подъемы, то не менее крутые спуски, пузырясь и дымясь, неуклонно двигается к финишу — узенькой трубочке с миниатюрным медным краником, под которым уже стоит большая колба с широкой горловиной.

На столе стоит не только стеклянная спираль. Тут есть кое-что еще, не менее интересное. Это «кое-что» живое и белое. Быстрое и очень любознательное. Симпатичное и… страшное — тут уж кому как. Это — мышь. Она безостановочно бегает по небольшой клетке и… кажется, пытается нас разоблачить — то и дело подбегает к прутьям, встает на задние лапки и несколько секунд пристально смотрит на нас своими маленькими глазами-бусинками, смешно двигая розовым носом. Хорошо еще, что исследователь в этом своем несуразном зеленом противогазе за все то время, пока мы стоим за его спиной, ни разу не взглянул на свою мышь и не заинтересовался — почему это она постоянно смотрит за его спину. Ведь все его внимание сейчас обращено на медный кран, из которого, кажется, вот-вот покажется первая капля розоватого зелья.

Исследователь привстал, дрожащими руками схватил колбу и поднес ее к кранику. Вязкая розоватая капля выглянула из краника, вытянулась, словно сладко потягиваясь после долгого сна, и упала, наконец, в колбу. Исследователь тут же подставил под кран другую колбу, а эту, с каплей на дне, рассмотрел поближе. Вероятно, появление капли очень порадовало нашего исследователя. Он поднял колбу над головой, торжествующе потряс ею и выкрикнул нечто очень глухое и невнятное:

— Епей я ластитель ира!

Поиграем в ребус — добавим несколько букв и осмелимся предположить, что фраза должна звучать так — «Теперь я властитель мира!» Смешно, не правда ли? Какой-то странный человек в нелепом зеленом противогазе считает себя властителем мира только потому, что его руки сейчас держат колбу с маленькой розовой каплей! Да он сумасшедший, этот клоун! Но что это он делает? Пока мы над ним смеялись, он взял пинцет с ватным шариком, зацепил им розовую каплю и… просунул шарик в клетку с мышью.

Да-а-а, мы с вами видели в своей жизни многое, но только не такое! Вы видите? Мышь, словно почуяв что-то очень приятное, встала на задние лапки, приоткрыла рот, томно прикрыла глаза и подошла к ватному шарику. Раз… Два… Всего две секунды и несчастная мышь, закатив глаза, упала на бок. Высунув почерневший язычок, она пару раз дернулась и замерла.

— Епей я ластитель селена!!! — глухо проорал наш исследователь и потряс кулаками, угрожая кому-то наверху.

Та-а-к… А, все понятно! «Теперь я властитель вселенной!». Ну что ж, властитель, так властитель — кто же спорит? Давайте-ка зажмем свои носы пальцами и поскорей отсюда уберемся. А то мало ли что. Судя по всему, этот человек не зря надел на себя противогаз. Не дышим… Встаем на задние лапки… тьфу, на цыпочки. Еле слышно бежим вверх по лестнице. Осторожно опускаем на место деревянную крышку. Все. Выбегаем из дома и переводим дух.

***

Глава 4

3 ноября.

Алекс сегодня встал очень рано. Он тщательно побрился, подправил ножничками усы, принял контрастный душ, и на десять минут застрял с расческой перед зеркалом — его шевелюра за ночь полностью поменяла ориентацию в пространстве и улеглась на левую сторону, вместо нужной Алексу правой. Кое-как уложив челку на правую сторону, Алекс прошел в спальню и открыл большой, на всю стену, шкаф.

— Ресторан с виду недешевый. Нужно выглядеть соответствующе.

В конце концов, он надел дорогие джинсы, не менее дорогую рубашку и темно-коричневый вельветовый пиджак.

— Что же мне обуть? — Алекс теперь стоял в коридоре и внимательно рассматривал нижние полки в шкафу-купе, сплошь уставленных новой обувью.

— Думай, Алекс, думай, — он перевел взгляд с полок на большое зеркало и обнаружил, что его волосы сейчас стоят неровным ирокезом, постепенно возвращаясь на левую сторону.

— Стоять! — приказал им Алекс. Он забежал в ванную, где при помощи щетки снова перенаправил волосы вправо, обильно пропитав их гелем. Прижав волосы руками, он постоял в таком положении пару минут, а потом осторожно убрал руки с головы. Гель за это время застыл как камень. Значительно уменьшившись в объеме, волосы теперь покорно смотрели вправо, тускло поблескивая на свету.

— Так-то! — Алекс вернулся в прихожую и с ходу надел темно-коричневые замшевые ботинки. Набросив пальто, он окинул себя оценивающим взглядом.

Одобрительно кивнув своему отражению, направился было к входной двери, но передумал, вернулся к шкафу и вновь всмотрелся в свое лицо. То приближаясь к зеркалу почти вплотную, то удаляясь от него на пару метров, с растерянной улыбкой, как завороженный, он неотрывно смотрел на себя до тех пор, пока бой высоких напольных часов не вывел его из этого странного гипнотического состояния. Вздрогнув, он помотал головой, и зажмурился, что-то мучительно вспоминая:

— Зачем я вернулся? Кепка!

Он надел на голову кепку, артистично встал к зеркалу боком и сдул с пистолета-пальца дымок:

— На улице лил холодный дождь, а простуда ему сейчас была ни к чему, ведь его ждали великие дела! Спаси меня — кричал ему бьющийся в агонии мир. Я спасу тебя — говорил он в ответ. И в его голосе слышалась железная, несокрушимая уверенность в собственных силах.

Алекс покрутил «пистолет» на пальце и ловко заткнул его за пояс. Уже через пять минут он мчался на своем маленьком «Кольте» по утреннему субботнему мегаполису. Дороги были еще свободны. Пролетев по Набережной, он свернул на Старую улицу, и вскоре нырнул в подземный паркинг бизнес-центра. Не теряя ни секунды, Алекс тут же пересел во вторую свою машину — гигантский «Тахо» и помчался к ресторану «Пармаджано».

Припарковавшись возле ресторана, Алекс огляделся по сторонам. К своему огромному удивлению он увидел неподалеку большой черный седан.

«Тот самый седан? На том же самом месте? Хм… Неужели и правда убил крепыша?», — Алекс строго посмотрел на себя в салонное зеркало заднего вида. — «И если это правда, то не слишком ли это жестоко?»

Он укоризненно покачал головой, глядя то на себя, то на черный седан:

«Ну и где мне найти ответы на все эти вопросы? Алекс, ведь это очень серьезное дело! Убить человека — это ведь не комара прихлопнуть! Как же ты мог забыть? Ты стал очень рассеян в последнее время, Алекс. Твоя память в очередной раз дает сбой. Ты меня очень разочаровываешь», — он вздохнул и взялся за дверную ручку. — «Ладно. Чтобы понять, убил ты его, или нет, нужно просто подойти к седану и посмотреть — нет ли рядом с ним пятен крови. Это все объяснит, ведь, если мне не изменяет память, кровь из квадратной башки вчера лилась ручьем. Какие-то следы должны были остаться, несмотря на эту чертову морось»

Алекс уже встал одной ногой на землю, намереваясь подойти поближе к седану, но тут же снова исчез в салоне «Тахо».

«Стоп… А вдруг это засада? Вдруг они специально оставили здесь этот седан? Вдруг, как только я там появлюсь, со всех сторон тут же выскочат полицейские, скрутят меня, отметелят, а потом увезут в участок? Они ведь знают, что все преступники рано или поздно возвращаются на место преступления. И ждут меня где-то поблизости. Возможно, вон тот дворник с метлой, никакой не дворник, а переодетый полицейский, а его метла никакая не метла, а винтовка, стреляющая разрывными пулями. А вон тот фургончик с надписью «горводоканал», никакой не «горводоканал», а полицейский автомобиль, напичканный аппаратурой для слежки, и мощные видеокамеры только и ждут, чтобы в их объектив попался какой-нибудь идиот, интересующийся пятнами крови несчастного крепыша. Нет, к черному седану подходить никак нельзя. Но мне же просто необходимо взглянуть на пятна крови!»

Оставшись в «Тахо», Алекс подозрительно осмотрелся по сторонам. Парочка, обнимающаяся на скамеечке, таксист, дремлющий в желтом такси, наглухо затонированный микроавтобус, припарковавшийся неподалеку…

«Да вокруг полным-полно полицейских!», — по спине Алекса пробежал неприятный холодок. — «Каким же я был бы идиотом, если бы побежал сейчас к черному седану рассматривать пятна крови!»

Он всмотрелся в парочку, слившуюся в продолжительном поцелуе. Он вдруг увидел, что молодой человек открыл глаза. Не прекращая целовать свою подружку, парень медленно обвел взглядом всю улицу, на секунду задержав его на… Алексе, после чего быстро закрыл глаза.

«Нет никаких сомнений — вокруг одни полицейские!», — ужаснулся Алекс. — «И все они хотят только одного — поймать тебя, Алекс! Поймать на живца — на пятна крови с той стороны черного седана! Убив вчера крепыша, ты поднял на ноги всю городскую полицию! Ты идиот, Алекс! Ты поставил под удар все наши грядущие победы! Так бы и сорвал с себя твою глупую шкуру! Ты вел себя вчера, как преступник!»

В его голове вдруг вновь заиграла старая заезженная пластинка:

«Убийство в состоянии аффекта… убийство в состоянии аффекта… убийство в состоянии аффекта…»

— Замолкни, сука! — он изо всех сил ударил себя по голове.

Патефон тут же замолк, а Алекс после удара немного успокоился.

— Но с другой стороны, почему же ты преступник? Ты же действовал в целях самообороны! Ведь крепыш начал первым! — сказал Алекс, глядя на себя в зеркало. — Он же унизил тебя, Алекс! И поэтому ты не смог оставить его безнаказанным. Поэтому, ладно, на этот раз ты прощен. Но в следующий раз будь осторожней. Убивать людей средь бела дня небезопасно. Поймать могут, понимаешь? И все твои будущие великие дела пойдут коту под хвост. Но как же мне узнать наверняка — убил ты крепыша, или нет? А может быть, все-таки рискнуть, и незаметно заглянуть за черный седан? Нет-нет… Риск сейчас неуместен. Пусть я останусь в мучительной неизвестности, зато на свободе. Но как же все запутано. Как же все неясно. Эх, увидеть бы эти пятна крови! Тогда все встало бы на свои места, наверное…»

Он злобно посмотрел на дворника, задумчиво размахивающего своей метлой-винтовкой, на парочку, делающую влюбленный вид, на таксиста, как будто бы мирно дремлющего в своем большом желтом универсале с шашечками.

— А вот шиш вам, я не такой дурак, как вы думаете, — проговорил Алекс, выпрыгивая из «Тахо»

Он поглубже натянул кепку и быстро проскочил в двери ресторана «Пармаджано». В ресторане не было ни одного посетителя. Алекс попал в тот самый промежуток времени, когда завтраки уже завершились, а время ланча еще не пришло. Он занял столик у окна, в дальнем углу, чтобы видеть весь зал, и принялся изучать меню.

— Блинчики с малиновым джемом, американо, апельсиновый сок, — делая заказ, он рассмотрел свою официантку — Ингу, если верить узенькому золотистому бейджу, прикрепленному к карману ослепительно белой кофточки.

«Красотка… Что она здесь делает? С такой внешностью можно смело лететь в Голливуд. Покупать билет в один конец, и лететь. Сразу же в какой-нибудь многомиллионный блокбастер возьмут, появись она только на пороге любой, даже самой великой киностудии»

— Ты видела, как он на тебя смотрел? — шепнула Инге вторая официантка с бейджем «Вера». — Видела?

— Видела. Как ты думаешь, что за тип?

— Ты имеешь в виду, кто он по жизни? Сложно сказать. Одет вроде бы дорого. Я его впервые у нас вижу. Смотри, Инга, не упусти его, вполне возможно — это твой шанс. Смотрел на тебя так, словно проглотить хотел. Вместо блинчиков.

— Уж я не упущу, будь уверена. Только намекнет — и я уже с ним. Если бы ты только знала, как мне опостылело здесь прислуживать. Как же мне все это уже надоело. Как же мне хочется, чтобы семья, дом на берегу речки…

— Инга, забирай свои блины! — донеслось из кухни.

Кротко потупив глазки, Инга не шла — плыла по ресторану с подносом, нарочно выбрав самый длинный путь, чтобы клиент смог хорошенько рассмотреть, что он может потерять, если так и не решится попросить у нее номер телефона.

«Здесь устроить допрос не получится. Вряд ли им разрешают подолгу болтать с клиентами. Может быть, выпросить у нее телефончик? Под банальнейшим предлогом, что она мне понравилась, и я хочу с ней встретиться. Пригласить ее в какое-нибудь кафе, как будто бы на свидание, а там ошеломить ее своим удостоверением, и допросить», — думал Алекс, внимательно наблюдая за грациозной походкой Инги.

— А вот и ваш заказ, — Инга обольстительно улыбнулась и поставила перед Алексом тарелку с блинчиками, вазочку с джемом и дымящуюся кружку с американо. — Приятного аппетита. Если вам что-нибудь потребуется, я — во-о-он там…

Она неопределенно махнула рукой, и добавила:

— Все, что потребуется.

— Окей, Инга. Я подумаю. Может быть, что-нибудь и потребуется.

— Буду ждать. С нетерпением.

Посматривая иногда на Ингу, застывшую словно статуя совсем неподалеку, Алекс расправился с блинчиками, допил кофе и поднял руку.

— Надумали? — Инга мгновенно оказалась рядом.

— Кое-что надумал, — сказал Алекс.

— Может быть, вам снова дать меню?

— Нет. Дело не в еде. Дело в том, что…

— Давайте свой мобильник! — прервала его Инга.

— Что?

— Ну вы же номер телефона хотели попросить?

— Ну да. А как вы…

— Ну так давайте мобильник, я вам сама свой номер вобью. Только поскорей. Вон администратор пялится, потом все мозги отделает, из-за того, что я с клиентом так долго болтаю.

Инга повернулась спиной к администратору, выхватила телефон из рук Алекса, молниеносно пощелкала пальчиком по экрану, и вернула телефон Алексу.

— С нетерпением жду звонка. В любое время. Днем и ночью.

Алекс рассчитался, засунул сдачу в портмоне и обаятельно улыбаясь, подмигнул:

— До встречи.

Инга смущенно отвела взгляд:

— До свидания.

Садясь за руль, Алекс снова улыбнулся и помахал Инге и ее напарнице, которые прилипли к окну ресторана, разглядывая его машину.

Увидев, что Алекс их заметил, они мгновенно отпрыгнули назад.

— Он твой! — уверенно заявила Вера.

— Ты уверена?

— На сто процентов!

— Позвонит?

— Уже сегодня жди звонка! Смотрел на твои сиськи, словно питон на кроликов. Да жадно так смотрел. Что и говорить, повезло тебе с ними, Инга, ой повезло.

— Я так волнуюсь, что сама проглотила бы сейчас целого кролика.

— Пойдем на кухню, пока клиентов нет. Перехватим бутербродов. Тебе нужно поесть. Ты должна быть в форме.

— Ой Верка, неужели нашла я все-таки свое счастье? Ты видела, какая у него здоровая тачка? У меня такое ощущение, как будто я его и его тачку всю жизнь знала.

— Это тебе твоя подкорка шепчет — мол, хватай, пока тепленький. Да-а-а, мужичок знатный, хоть и росточком не вышел. Он когда вошел, у меня аж в сердце екнуло. Да еще этот пиджак. И усы эти. А тачка вообще…

— Я тебе екну щас! Ишь ты! Запомни раз и навсегда — эта тачка и усы уже мои! Мои, поняла меня?! — крикнула Инга.

— Да я просто…

— Ишь ты! «Просто» она! Знаю я твое «просто»! На чужой каравай рот не разевай, запомнила? Коза драная! Проститутка!

— Ах ты… Да сама ты коза! Еще неизвестно, чей это каравай и чьи это усы! Он на меня тоже посматривал! Словно гладил глазами! Словно эротический массаж взглядом делал! Я аж мурашками покрылась, пока он меня глазами гладил! Вся!

— Вся?! Ах ты сстерва!

— Сама стерва!

— Так, девочки! А ну-ка хватит! Хватит, я сказал! — К Инге и Вере тут же подлетел администратор, однако с ходу разнять девушек у него не получилось. Вцепившись мертвой хваткой друг другу в волосы, они молчали, сопели, и с ненавистью смотрели друг другу в глаза, ничего не замечая вокруг.

— На помощь! Охрана, повара! Все сюда! Эти лахудры опять сцепились! — заорал администратор, понимая, что самые красивые официантки ресторана вот-вот останутся без волос.

Общими усилиями, по очереди разжимая побелевшие от напряжения пальцы, волосы удалось спасти. Девушек утащили в разные подсобки и заставили каждую из них выпить по полфлакона валерьянки.

Администратор созвонился с владельцем ресторана. Тот рассмеялся:

— Отпускай их на сегодня, иначе они нам всех клиентов распугают. Только сначала одну, а потом, минут через двадцать, вторую. Каждой скажешь, что другая уже давно уехала домой, чтобы эти чокнутые не вздумали друг друга возле ресторана подсторожить. С этого дня ставь их в разные смены. Как наказать, подумаю. Так ты говоришь, чуть скальпы друг у друга не содрали? Ну дают девки! Ну дают красотки! Жаль, что я всего этого не видел.

***

Из нижнего ящика стола Вика достала маленькую красную книжку с золотистой надписью «Удостоверение». Внутри удостоверение было абсолютно чистым, на первой странице красовалась только смазанная печать. Вика почесала в затылке золотистой перьевой ручкой и написала:

Виктория Матрикс.

Газета «Женский индустриально-аналитический вестник».

Ведущий журналист

— Ну, ни пуха, ни пера, к черту, — Вика размашисто расписалась на печати, оделась, и, положив в карман куртки новоиспеченное удостоверение, небольшой блокнот и карандаш, отправилась в лабораторию FPSL.

Четыре остановки на метро, пятьсот метров пешего пути, и вот они — массивные двери трехэтажного особняка, где расположился FPSL. Вика толкнула тяжелую дверь, вошла внутрь, и прямо перед собой увидела очень молодого, очень крупного и с виду очень грозного охранника в камуфляжной форме и фуражке. Охранник сидел за столом и, грозно сведя брови, смотрел на Вику.

— Я из федеральной, ведомственной, муниципальной газеты. Пришла допросить, расспросить, — Вика сунула новоиспеченное удостоверение под нос охраннику и тут же его захлопнула, отчего в его лицо дунул легкий ветерок.

Вика не поняла, какое именно слово — «федеральной», «муниципальной», или «ведомственной», так сильно подействовало на грозного с виду охранника, а может быть, все сразу, но неожиданно для нее он вдруг встал, вытянулся как по команде «смирно», и поднял трубку местного телефона:

— Ирэн, тут из федеральных органов. На допрос.

— Не на допрос! На интервью! И не из органов, а из газеты! — строго поправила Вика, и добавила, — но не из простой, а из федеральной, ведомственной и муниципальной!

— Не из органов, Ирэн, из газеты, — сказал охранник в трубку. — Я не хотел вас до инфаркта. Я не хотел вас до инсульта. Я не… Понял, отправляю.

— Поднимайтесь по лестнице на второй этаж, — сказал он Вике, положив трубку. — Сразу же увидите приемную директора, там секретарша — Ирэн, она вас ждет.

Конец ознакомительного фрагмента.