Тени скрытого города. Книга первая. Шаг в реальность

Нина Воронгор

Первая часть романа – «Шаг в реальность».24-летняя библиотекарша Таня получает загадочную эсэмэску, которая подталкивает её к решению начать самостоятельную жизнь в незнакомом городке Отоке. Оток с виду обычный. Но почему о нём прежде никто не слышал? И почему Тане угрожает опасность?Таня так хотела, чтобы её жизнь заиграла яркими красками! Но почувствует ли она радость, даже если что-то начнёт происходить? Или реальные перемены начинаются не с чудес, а с поступков, на которые Таня осмелится?

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Тени скрытого города. Книга первая. Шаг в реальность предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 2 →

Иллюстратор Вера Александровна Шашерина

ISBN 978-5-0059-0972-5 (т. 1)

ISBN 978-5-0059-0973-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Перемены в жизни обычной библиотекарши

Когда дни пусты и похожи один на другой из месяца в месяц, из года в год, то вряд ли что-то изменится и в будущем. Трудно поверить. Чудеса случаются, конечно, но не с тобой, а с другими — с теми, кто этого более достоин.

Тане Гутовой 24 года. Она работает в библиотеке, но мечтает быть художником. В библиотеку устроилась осенью, а перед тем год после окончания университета сидела дома и трудилась над иллюстрациями к сказочной повести «Гарри Поттер и философский камень». Недавно, набравшись храбрости, отдала свои творения на оценку местному художнику, потом другому. Оба в один голос заявляли, что Тане не хватает мастерства, образы неживые, «вымученные». Оба спрашивали:

— Училась ли ты в художественной школе?

И, получив отрицательный ответ, настоятельно рекомендовали учиться.

— Мне кажется, ничего полезного я в школе не получу! — морщилась Таня. — Будут заставлять рисовать одно и то же: яблоки да кувшины. И ещё будут диктовать всякие правила, как будто в творчестве надо полагаться на них, а не на внутреннее чувство! Если бы творчество укладывалось в схему, любой мог бы стать художником: достаточно выучить приёмы! Но я считаю, у настоящего художника изначально есть знание, как рисовать, он чувствует. Неужели, например, Рафаэль, рисуя «Сикстинскую мадонну», заглядывал в учебник с правилами?

— Но Рафаэль учился, — возражали Тане.

Таня молчала, а потом приводила новый аргумент:

— Я слышала, в художественных школах учитель диктует свою волю. А я хочу рисовать в своём собственном стиле!

После встречи со вторым критиком, бредя по улице и ничего вокруг не замечая, Таня представила, как положит папку с рисунками в стол и никому больше их не покажет. Будет ходить на работу, выдавать читателям книжки, а про художество навсегда забудет. Не её это путь! Был бы её, он легко бы ей давался и не было бы столько препятствий. Никому не нужны Танины рисунки!

Впрочем, уже на другой день ход Таниных мыслей изменился. Девушка сердито встряхивала головой и бормотала: «Всё равно когда-нибудь стану известным художником!» Надо только учесть замечания… Сделать образы более живыми. Например, не использовать обводку. Не бояться небрежности. Научиться смешивать цвета.

И всё же Таня надолго забросила рисование, решив заняться его совершенствованием позже. А пока нет ни вдохновения, ни времени: с утра до вечера на работе, а после работы остаётся только поужинать и спать. Всегда по вечерам сонное состояние.

А может, дело вовсе не во времени и не в работе. Просто желание быть художником сейчас не самое актуальное. Сердце тоскует о любви! Ах, как же не хватает нежности к себе и своему телу! Без нежности жизнь подобна песку в пустыне и трудно по-настоящему радоваться чему-либо. Только напрасны все мольбы и молитвы! Хоть на кусочки разорвись, пытаясь преодолеть пустоту, она тебя всё равно не услышит. А Тане хочется трепетать и таять! Но никто не обнимет, не поцелует, не погладит по волосам, не возьмёт за руки и не согреет Танины пальцы в своих ладонях…

Она открыла маленький блокнот для зарисовок и тайных записей, задумчиво перелистала изображения грустных большеглазых девочек, сделанных синей ручкой. Остановилась на одном: фантазия в виде девушки с полузакрытыми глазами и откинутой головой; не её лбу маленькие цветочки, а груди касается острый нож. Услышав шаги из коридора, Таня спрятала блокнот в сумку.

Сквозь распахнутые окна читального зала проникал лёгкий июльский ветерок и шум машин с проспекта. Пыльный солнечный свет равномерно покрывал улицу. Может, пока никого нет, заглянуть в отдел книгохранения и поискать книжку с картинками?

Таня вышла в коридор между читальным залом и фойе и шагнула в тесную слабо освещённую комнату. На самом деле, комната очень большая, но её размеров не разглядеть из-за высоких стеллажей, набитых старыми книгами. Нина Степановна сидела боком за столом и разговаривала с Зоей Артёмовной. Обсуждали замдиректора, её пренебрежительное отношение к сотрудникам библиотеки. Увидев Таню, Зоя Артёмовна попрощалась и отправилась на своё рабочее место, в отдел комплектования.

— Нина Степановна! — обратилась Таня, чувствуя болезненно-сладкое замирание сердца, что случалось всякий раз при встрече с этой женщиной. — Можно я поищу у вас одну книжку? Быстро!

— Да ты не торопись, я уж покараулю, если кто придёт, — Нина Степановна с трудом поднялась. — Ты ещё не обедала?

— Нет, я попозже!

— Смотри, Танюшка, тебе поправляться надо, а то совсем худая! — она мягко сжала руку девушки. — За яблоко спасибо! Захожу и не понимаю: откуда яблоко взялось? Ну, ты ищи, формуляр оставишь у меня на столе.

Медленно переступая на больных ногах, Нина Степановна направилась в читальный зал, а Таня двинулась по узкому проходу между стеллажами, туда, где книги на букву «П». Она хорошо помнила, что в детстве с упоением читала сказку Софьи Прокофьевой «Глазастик и ключ-невидимка» и что в книге были замечательные иллюстрации. Вот бы снова подержать её в руках! Среди новых и старых корешков темнел один невзрачный. Таня потянула за него и улыбнулась: та самая книжка, словно вернувшаяся из детства!

Пока Тани не было, Нина Степановна обслужила первого за сегодняшний день читателя и теперь рылась в стопке свежей прессы, видимо только что занесённой библиографом. Отобрала любимые газеты с разнообразными шокирующими историями, прихватила толстый красочный журнал и, устроившись под окном, погрузилась в чтение.

Таня заняла рабочее место и долго созерцала потрёпанную обложку, ощущая в ладонях тяжесть и прохладу книги из прошлого. На обложке в пятне света бредёт тощий конь, а на коне сидят две девочки: одна худенькая и грустная-грустная, с большими глазами, другая румяная, держит в руках кота, тоже грустного. Позади острые крыши домов. А наверху под заголовком летит юноша в развевающихся одеждах и играет на скрипке.

Таня бережно открыла книгу. Иллюстрации чёрно-белые, выполнены чернилами и акварелью и на первый взгляд кажутся простыми. Но какая глубина! Какая эмоциональная наполненность! Удивительно… Благодаря чему художник создаёт это? Линии рисунков лёгкие и уверенные. И вроде пропорции не соблюдены, и фон не дорисован, и нестёртые помарки, а как будто так и надо. Таня перевернула страницы в самое начало и прочитала имя художника: Калиновский.

Вздохнула: «А мои рисунки никому не нравятся!» Никому… Хотя кто их видел? Только мама да два критика. В любом случае их оценки субъективны! Вкусы у людей разные! Не все же любят Ван Гога; вот Таню его картины не привлекают, а ведь считается великим.

Таня взглянула на Нину Степановну, на её белые пухлые пальцы, увитые блестящими колечками, и круглое мягкое лицо с большими затемнёнными очками. Тане нравились её глаза, когда та снимала очки, — карие, выразительные, только немного беспомощные без спасительных стёкол. Запись в Танином блокноте начинается так: «Я люблю Нину Степановну…»

Вспомнился вечер, когда Таня откровенно выразила свои чувства этой женщине. Однажды во время своего отпуска Нина Степановна внезапно появилась в библиотеке. В этот момент Таня развлекала восьмилетнюю Нелю, которая часто приходила не столько за чтением, сколько за играми. Нина Степановна громко поздоровалась из-за перегородки. Таня сразу забыла о Неле, сделавшись чрезвычайно рассеянной и взбудораженной. Вошла в книгохранение. И даже не заботилась о том, чтобы скрывать эмоции! Ум отступил на задний план. «Нина Степановна пришла!» — радостно восклицала Таня, стоя близко от женщины. «Соскучилась», — произнесла другая сотрудница, находящаяся тут же. Разговаривали, а потом Таня не удержалась и обняла Нину Степановну. «Какая ты, оказывается, эмоциональная», — улыбнулась та.

Время спустя девушка стыдилась своего поведения. Оно странное и неприличное. И наверняка вызывает у Нины Степановны чувство неловкости и желание вернуть изначальную дистанцию. Зачем Таня навязывается со своей любовью? Хотя, может быть, Танины чувства взаимны? Иногда кажется, что когда Нина Степановна машет рукой на прощанье, то делает это с особым теплом.

Просто хочется нежности. Дни идут чередой, и вроде что-то происходит. Но, на самом деле, не происходит ничего, потому что Таня по-прежнему одна.

Девушка спрятала книгу Прокофьевой под столешницу и оглядела просторный зал: всего один читатель на краю длинного ряда пустых поблёскивающих столов. Летом читателей почти нет. Школьники и студенты на каникулах, а именно они составляют основную часть посетителей, ведь надо готовиться к урокам, писать рефераты. По собственному желанию сюда мало кто ходит. Таня и сама до устройства на работу была в читальном зале лишь раз (если не считать изнурительного просиживания в университетской библиотеке): искала в журналах информацию о любимой рок-группе.

Бывает, приходят люди «со странностями». Например, эта женщина, читающая сейчас яркий глянцевый журнал «Женские секреты». Сидит босиком в спортивных штанах и элегантном платочке, обвязанном вокруг шеи. Сама маленькая, кругленькая, кожа белая, а руки ниже локтей покрыты густыми тёмными волосами. Вот она встаёт и, довольная, шагает босиком к Тане. «Ухожу! — показывает журнал, щёки круглятся от усатой улыбки. — Очень мне нравится у вас читать, так уютно!»

Таня протянула контрольный листок и читательский билет. Снова никого. И хорошо: можно посидеть спокойно, расслабленно, подумать о чём-нибудь. Таня устремила стеклянный, застывший взгляд в пустоту. «О чём это я думала? Ах да, о читателях!»

Был период, когда каждый день появлялся темноволосый мальчик лет четырнадцати в узких синих джинсах: возьмёт журнал про автомобили, резкой походкой, сшибая стулья и углы столов, пройдёт к креслу; размашисто сядет, поставив одну ногу на другую и далеко выставив острую коленку. Наверное, если было б можно, он закидывал бы ноги прямо на ближайший стол!

Ещё заглядывает старичок с седой бородой и улыбочкой. Только он не за чтением. Встанет на входе, вытянув голову, быстро оглядит зал и выложит на ближайшую кафедру ровно столько шоколадных конфет «Черёмушки», сколько в зале молоденьких библиотекарш. Причём, вынимает конфеты из кармана штанов, где они успевают слегка размякнуть. Девчонки, в том числе Таня, брезгуют угощением, которое ещё долго сохраняет стариковское тепло, но не выкидывают, складывают на полке в шкафу. А у Тани теперь с конфетами «Черёмушки» неприятные ассоциации, даже если видит их в магазине. Говорят, старичок приходит в основном из-за Ани Нестеренко с абонемента, но как истинный джентльмен не забывает и остальных.

Появляется иногда худенькая пожилая женщина, похожая на девочку-первоклассницу. Стоит перед Таней в своей штопаной серой юбке, переминается с ноги на ногу, прячет пальцы в ладони и, застенчиво улыбаясь, затевает нескладный разговор:

— Как у вас настроение?.. Это хорошо, что хорошее! От хорошего настроения… и всё вокруг… всегда приятно… Погода солнечная, тепло… А дождь вчера был… сегодня нет… Я вам так благодарна, что вы в тот раз так внимательно отнеслись! Столько книг по истории принесли для меня… Спасибо… Так приятно такое отношение… А вот я решила про литературу… что-нибудь почитать… У вас есть… про литературу?

— Вам о литературных произведениях? Критические статьи? — не понимая, спрашивает Таня.

— А? Нет… мне… Может, учебники школьные? Так всё сейчас интересно… знания получать, — она краснеет, не знает, куда девать руки, и дёргает ими по бокам туловища, при этом покачиваясь, как пингвин. — Если можно, о писателях разных, их жизнь… Так интересно, как жили… И стихи! Я люблю стихи… Поищите, пожалуйста, если это не трудно вам, — смотрит испуганно, словно ждёт наказания за «дерзкую» просьбу.

— Здесь много книг с биографиями писателей, и учебники есть, — Таня уходит к пыльным стеллажам.

На этот раз она не будет долго и старательно, как в первые месяцы работы, подбирать книги, составляя из них тяжёлые высокие стопки. Она уже поняла: потратишь много времени и сил, а читатель в результате воспользуется только крошечной долей предложенного. Лучше выдавать понемногу, постепенно.

— Спасибо большое! — сияет от счастья женщина.

Иногда она даже домой к Тане звонит — поболтать ни о чём. Честно говоря, Таню не радуют подобные звонки, но она вежливо поддерживает разговор: не обижать же человека.

…Надо заняться свежими газетами! Таня достала большой красный дырокол и привычными движениями принялась прокалывать и подшивать номера. После газет руки посерели, и Таня направилась к умывальникам через фойе, украшенное яркой зеленью папоротников, пальм и фикусов.

Каждый раз, выходя из читального зала, Таня мечтает встретить молодого рыженького программиста по имени Ваня. Он на голову ниже Тани, много курит, но зато у него круглое хитрое лицо и широкая грудь, обтянутая чёрной водолазкой.

В коридоре пусто, только библиограф за компьютером. Кабинет, где сидит Ваня, закрыт. Таня тщательно вымыла руки и, непрерывно отряхивая их, вернулась в читальный зал. Да-а, с Олесей было веселее: разгадывали сканворды, и легко можно было отлучиться, например, в зал абонемента или на первый этаж в отдел иностранных языков, или даже на улицу. Олеся сейчас в отпуске, потом в отпуск уйдёт Таня.

Пообедала в закутке за шкафом йогуртом, песочным пирожным и чаем. Это место, скрытое от посторонних глаз, Таня и Олеся оформили, как им нравится: прилепили постер симпатичной певицы, а ещё — пошутили: поставили между стеллажами огромный жуткий портрет неизвестного с глазами навыкат, а над портретом повесили изречение, найденное среди бумажных праздничных заготовок: «Подчинённый перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство (Указ Петра I числа 9, месяца декабря, года 1708)». Директор пока этого не видела.

Появился новый читатель, за ним — ещё. Так постепенно день подходил к концу. Обычный день. Такой же, как все предыдущие. Под вечер зал опустел. Таня сидела за столом, положив голову на руки, и задремала… Резкий звук сотового вырвал её из дрёмы, заставив содрогнуться всем телом: «Чух-чух-чух-чух ту-у-у!» — прибыл поезд, а для Тани значило, что пришла эсэмэска. Подумала: «Опять от Олеси». Минут двадцать назад отправила ей сообщение: «Чем занимаешься?» — и получила ответ: «Сижу дома, болею».

Нет, не от Олеси… Таня несколько раз перечитала, и сердце забилось сильнее. «Нам очень надо встретиться. Жду в Отоке». Внизу вместо имени номер: 17-45-20. Таня порылась в записной книжке, но не нашла знакомых с таким номером. «Кто-то ошибся», — мелькало в голове, хотя сердце продолжало учащённо биться. «А вдруг не ошибся? Вдруг это то, о чём я мечтала всю жизнь, — волшебное приключение, дверь в иные миры?!» — сладко пел другой голос. Таня судорожно составила ответное сообщение: «Вы не ошиблись номером?» Экран долго показывал попытки сотового отправить сообщение, а потом высветил надпись: «Отправленное сообщение отклонено». «Наверное, этот кто-то находится вне зоны досягаемости», — подумала Таня и вдруг догадалась: «Ведь 17-45-20 — это ж номер не сотового, а обычного телефона! Поэтому не могу послать эсэмэску!»

— Собираемся! — скомандовала Аня Нестеренко с абонемента, заглядывая в читальный зал. — Не забудь закрыть окна и выключить ксерокс!

Сегодня она дежурит и, конечно, заинтересована, чтобы все поскорее покинули библиотеку, потому что сама должна уйти последней. Но Таня её почти не слышала, только кивнула машинально. Надо выяснить, кто скрывается за номером 17-45-20! Побежала по коридорчику в методический отдел: кажется, у них есть телефонный справочник. «Он в отделе комплектования, — сказала методист Елена Васильевна, собирая сумку, — но они уже ушли». Таня и так видела, что ушли: дверь заперта… А, вообще-то, зачем справочник? По нему всё равно не найдёшь, надо знать фамилию… Позвонить по 09? Так они, кроме номера телефона, ничего не сообщают.

Нина Степановна уже ушла: на двери висит замок. Снова появилась Аня с недовольным лицом.

— Ты уже собираешься?

— Да-да, сейчас!

С трудом закрыла окна: задвижка шпингалета никак не входила в паз. Выключила свет, закрыла двери.

Как ехала в маршрутном такси до дома, она и не помнила: улицы за окном, попутчики словно выпадали из поля зрения, перед глазами мелькали лишь беспорядочные мысли по поводу странной эсэмэски, различные предположения складывались в воображаемые ситуации. «И всё-таки это номер сотового, ведь нельзя же с обычного телефона отправить эсэмэску! — Таня взяла сдачу и вышла на своей остановке. — Или можно? Кажется, сначала надо позвонить в какую-то службу, а она передаёт сообщение… Или я что-то путаю?» Если бы Таня пересчитала сдачу, то поняла бы, что переплатила за проезд один рубль.

На следующий день случилась ещё одна неожиданность. Утром пришла Надя Елисеева из библиографического отдела. Таня в это время стояла в дверях книгохранения и разговаривала с Ниной Степановной.

— Тань, ты ещё не слышала, что одной из наших девчонок, если согласится, предстоит жить в другом городе?

Таня сдвинула брови, вопрошающе глядя на Надю.

— Не помню название, где-то недалеко. Там хотят модернизировать одну из библиотек, превратить её вроде как в научную. А своих специалистов почему-то не хватает. Хотя понятно: городок маленький, почти деревня. Им нужен не просто библиотекарь, а библиотекарь с высшим филологическим образованием. А вы ведь с Олесей как раз филологи. Ну как, хотела бы уехать? — Надя иронически улыбнулась.

— А что за город? — Таня вспомнила про вчерашнюю эсэмэску. — Ах да, ты не помнишь… Необычно это всё, правда?

Надя пожала плечами:

— Я бы не поехала. Увезут в какую-нибудь глушь. Зарплаты там наверняка низкие!

— Ой-ой, баламутишь ты, Надя! — Нина Степановна покачала головой. — Кто тебе вообще сказал про этот город? Я думаю, там и без нас обойдутся. А зарплаты у библиотекарей везде примерно одинаковые.

— Нина Степановна, мне Галина Викторовна сказала! Она соберёт сегодня девчонок с обслуживания и объявит им.

— Слушай, а где жить? — спросила Таня. — Снимать, что ли?

— Насколько я поняла, жильё предоставляется.

— Это хорошо, а то без жилья кто согласится?

— Заинтересовало предложение?

— Я не знаю… Наверное, хотелось бы. Пожить самостоятельно, отдельно от родителей…

— Ты смелая, — мягко проговорила Нина Степановна. — Быть одной в чужом городе опасно. Тем более ты молоденькая девушка.

— Да чего бояться?! Можно познакомиться с соседями, найти друзей!

Тут Таня сменила интонацию и, опустив голову, пробормотала:

— К тому же пока неизвестно, может, кто-нибудь ещё, кроме меня, захочет, и я не поеду.

— Есть время подумать и передумать, — усмехнулась Надя. — Ну ладно, я пойду! Нина Степановна, книгу я забыла, но завтра точно принесу! Ведь приготовила, на стол положила — и всё равно забыла! Память старческая!

Надя ушла. «Не самая приятная девушка», — подумала про неё Таня. Угловатая, очень сутулая, широкоплечая, рот большой. Таню всегда коробило, когда она говорила о себе, как сейчас: «Память старческая», или: «Года идут», или: «Старческие маразмы», или: «Теперь, конечно, труднее, чем раньше». Вроде молодая, ненамного старше Тани. Сама себя программирует! В начале знакомства (они тогда вместе работали в читальном зале) Таня решила, что у неё нет чувства юмора. Но на празднике 8 Марта, когда девчонки устраивали представление для библиотекарей «в возрасте», изменила мнение: всё-таки Надя умеет веселиться!

С Надей часто приходилось спорить по поводу косметики. Дело в том, что Таня совсем не красится, а Надя убеждала, что хоть немного, но краситься надо, ведь это «элементарные правила этикета».

Сегодня директор не устраивала собрание, хотя Таня весь день ждала, что вот-вот. У кого ни спрашивала, или ничего не знали, или знали мало. Название города так и оставалось загадкой. Таня думала: «А вдруг Оток? Вдруг эсэмэска не случайна?» Она уже представила, что в Отоке ждёт её некий молодой прекрасный мужчина.

Чтобы выяснить, кто скрывается за цифрами 17-45-20, обратилась к старшему брату Серёже, жившему отдельно от родителей в съёмной квартире. У него на компьютере есть программа, ищущая людей по адресу и по телефону. Только оказалось, что номер 17-45-20 не занесён в базу. «Значит, это не в нашем городе», — напрашивался желанный вывод. К тому же Таня позвонила по данному номеру с обычного телефона, и почти сразу механический женский голос оповестил: «Неправильно набран номер. Проверьте, пожалуйста, набор». Видимо, сначала надо набрать код другого города.

Собрание в библиотеке состоялось через день. Директор пригласила в кабинет Ларису Шенделеву с абонемента, Свету Веселову из отдела иностранных языков, Таню и ещё одну девушку, которая недавно устроилась и проходила стажировку в игровой комнате. Пригласила не всех — видимо, только тех, у кого филологическое образование и кто не в отпуске. Нина Степановна осталась караулить читателей.

Галина Викторовна — внушительная женщина в строгом светлом костюме и с жёлтыми приглаженными волосами, собранными на затылке в узел, — сидела во главе составленных в ряд столов. Молоденькие библиотекарши, как ученицы, сидели по обе стороны. Вообще-то, она вовсе не являлась директором, а только заместителем директора, но все почему-то именно её считали своим начальником. Настоящая директор, Ольга Петровна, в библиотеке появлялась редко, была улыбчивой и незаметной. С Галиной Викторовной они были как подружки.

— Кто-то из вас, наверное, уже слышал, что к нам обратились из муниципальной библиотеки города Отока…

Танино сердце болезненно подпрыгнуло, его частый стук отдавался в голове, дышать стало трудно. «А может, послышалось?»

— Какой город? Оток? — переспросила, кашлянув.

— Да, Оток. Насколько я знаю, он закрытый и на карте не обозначен. Библиотека, которая обратилась к нам, собирается приобрести статус научной, расширяет площадь, реорганизует отделы, состав сотрудников, обновляет и расширяет фонды. На данный момент сделан евроремонт. Это будет первая в Отоке стандартная научная библиотека. У них уже есть научные библиотеки, две или три, но они… нестандартные. В Отоке получило развитие авторское направление в образовании, называемое куртовским, по имени его основателя. И все учебные заведения придерживаются этого направления. Поэтому выпускникам трудно устроиться за пределами Отока. И вообще, город жил до сих пор уж очень обособленно от всего мира. Отоковчане понимают это и делают первые шаги, так сказать, в мир… Уже почти шесть лет некоторые школы Отока работают по стандартной программе. Четыре года назад открылся филиал Томского университета, преподаются пока только филологические дисциплины. Вот при этом филиале и организуется новая научная библиотека. Для работы в ней Отоку требуются специалисты-филологи. Своих специалистов нет, поэтому обратились к нам. До этого обращались в библиотеку ТГУ¹, но получили отказ. Я собрала вас, девочки, чтобы вы подумали по поводу переезда в Оток. Жильё предоставляется — приличная однокомнатная квартира недалеко от места работы. Зарплата будет не ниже, чем здесь. Я говорила о том, чтобы повысить: всё-таки жить придётся вдали от родителей. Говорят, возможно повышение до трёх тысяч, но этот вопрос пока рассматривается.

— Не лучше бы этим… отоковчанам обратиться в кадровое агентство и поискать незанятых людей? — хмыкнула Лариса Шенделева.

— Им нужны опытные, а не люди с улицы, — холодно отозвалась директор.

— Что, всё это время библиотека у них не работает? А как же студенты? — спросила Таня.

— Библиотека, конечно, работает, только не хватает сотрудников.

— Раз в Отоке есть вузы, то это, наверное, не деревня?

— Если честно, Татьяна, я там не была и не знаю, похож ли он на деревню. Оток — маленький город, меньше нашего. Примерно 150 тысяч жителей.

— Ой, я не разбираюсь в цифрах, — пробормотала Таня. — А у нас сколько жителей?

— У нас 500 тысяч, — директор резко повернула голову. — Мне рассказали, что Оток — красивый старинный город. Вы будете жить и работать на окраине. Квартира предоставляется благоустроенная. Если кто надумает, то выезд состоится 9 сентября.

— Оток какой-то непонятный, — хмурясь, размышляла Лариса. — Впервые о нём слышу, странно. Где он находится?

— 700 с лишним километров отсюда.

— Ой… Это близко или далеко? — вновь смутилась Таня, обращая вопрос к рядом сидящей Свете.

Та задумалась:

— Кажется, за сутки можно добраться.

— Девочки, я уточню, сколько по времени. Да недалеко, вы не беспокойтесь! Сможете часто приезжать к родителям. Я бы на вашем месте согласилась, не раздумывая. Вы молодые, у вас всё впереди. А тут всё-таки квартира, не везде такое предлагают. Зарплату обещают повысить. Найдёте в Отоке мужа, создадите семью. Думайте! Есть ещё вопросы?

Девчонки молчали, потупив взгляд.

— Ну, тогда приступайте к работе! — директор встала.

Таня побрела в читальный зал. Голова кружилась, словно в неё накачали больше, чем она способна вместить; тело сотрясала мелкая дрожь. «Оток, эсэмэска… Что всё это значит? Как поступить? Неужели надо уезжать? Раз меня там ждут, значит, для них само собой разумеется, что я соглашусь на переезд. Но вообще-то я бы хотела остаться при свободе выбора! Я даже не знаю, кто эти люди (или человек), которые меня, видите ли, ждут! Хочу сама решать! А вдруг родители не отпустят? И как я буду жить даже на три тысячи? Можно ли прожить на эти деньги? А если город и в самом деле похож на деревню? Я не хочу жить в деревне! Хотя он старинный… Наверное, там средневековые замки. Так загадочно!»

Таня бездумно обслужила нескольких читателей, кого-то отправила к каталогам выписывать требования. «Я не обязана подбирать вам книги! — злилась она. — И вообще, оставьте меня в покое! Что-то вас сегодня слишком много!» Вслух, конечно, она этого не произносила.

Вот бы на улицу, пройтись не торопясь! Сесть на скамейку возле фонтана, подумать обо всём. «А ведь в ближайшее время я собиралась увольняться: надоела библиотека. Но теперь всё меняется! Становится интересно! К тому же я всё равно не представляю, кем мне понравится работать».

Появился читатель, которому надо было отксерокопировать сценарий праздника из газеты «Первое сентября». Таня со скрипом и вздохом встала и поплелась к ксероксу. Ох, как не любила она это занятие! Мало того, что отксерокопируй, ещё и заполняй бумажки! Выписать квитанцию, попросить расписаться, заполнить графу в специальной тетради, отнести деньги в шкаф за стеллажами. А иногда приходится бегать по всей библиотеке, чтобы разменять купюру и отдать сдачу.

После четырёх в зале стало тихо: на диване молодая женщина разглядывала журналы по вязанию, и мужчина за столом листал объёмную подшивку газет.

— Нина Степановна! — с сияющей улыбкой Таня смотрела в пространство увлажнёнными затуманенными глазами и сжимала на груди руки. — Я, наверное, хочу поехать! Что-то необычное, новое!

— Смелая ты, Танюшка. И что же, покинешь нас?

— Сначала узнаю, как девчонки настроены!

Сбегала, расспросила: ни Лариса, ни Света переезжать не собирались, причём категорически. И новенькая из игровой комнаты, судя по всему, тоже: уж слишком отстранённо вела себя на собрании.

— Ой, извините, Нина Степановна, задержалась! — запыхавшимся голосом выпалила Таня, вернувшись на рабочее место и быстро оглядывая пустой зал. — Никого больше не было?

— Нет, да уже, наверное, и не будет: скоро закрываемся.

Ошиблась! За пятнадцать минут до закрытия прибежала заполошная женщина и умоляла, чтобы ей выдали под залог энциклопедию. Таня объяснила, что, во-первых, энциклопедии не выдаются, а во-вторых, уже поздно, без десяти шесть все читатели должны покинуть библиотеку.

— Ну пожалуйста, мне очень надо! Завтра утром я обязательно принесу! — твердила женщина.

Таня долго с ней воевала, вновь и вновь втолковывала, почему читальный зал не выдаёт энциклопедии, потом усталым голосом объясняла, что процесс оформления залога долгий, а времени уже нет. При этом демонстративно переворачивала на столы стулья. Женщину это не останавливало и нисколько не смущало. В конце концов, она добилась своего! Таня со вздохом выписала квитанцию, потребовала росписи в трёх местах и выдала энциклопедию.

— Завтра до 12 вы должны вернуть! — в сотый раз повторила она, прикрепляя бумажку с фамилией к денежным купюрам. — Эта энциклопедия часто спрашивается!

— Хорошо-хорошо! Я обязательно верну! — женщина убежала.

«Бывают же люди! — усмехнулась Таня — Стену прошибут!»

Дома за ужином она сообщила родителям и сестре неожиданную новость, умолчав об эсэмэске, потому что это могло насторожить и настроить против Отока.

— Соглашайся, конечно! — отреагировал папа. — Дают квартиру, стабильный заработок. Соглашайся! Только что это за город — Оток? Никогда о нём не слышал. Говоришь, закрытый?

— Я так поняла, что он раньше был закрытым, а сейчас уже нет. Кажется, семь тысяч километров отсюда… Ой, шестьсот пятьдесят… Ой… Забыла цифру! Папа, а если шестьсот километров, то это далеко?

— Если шестьсот, то часов восемь езды. А если семь тысяч, то чёрт-те где! На Камчатке, что ли?

— Не-ет! Сказали, близко.

— Надо подробно узнать о городе, — мама с застывшим скептическим выражением смотрела в одну точку перед собой (Таню всегда раздражало, когда её лицо становилось таким).

— Поинтересуйся, как туда добираться, — продолжала она. — И вообще, в какой стороне находится этот Оток, рядом с какими другими населёнными пунктами?

— На три тысячи ты, конечно, не проживёшь, — сказал папа, — но можешь рассчитывать, я тебе помогу!

— Да не торопись ты, Женя! — одёрнула мама. — Вечно лезешь!

— А ты вообще молчи, умная! Иди, тебе пора бучо² делать!

— Хватит вам! — закричала Таня. — Мне вот непонятно: если я захочу уволиться, квартиру у меня отберут?

Прежде чем ответить, папа ещё раз злобно рыкнул на маму.

— Об этом будет сказано в договоре. Да Та-аня, даже если придётся отработать 15 лет! Работа, она и есть работа. Куда ты ещё можешь устроиться со своим образованием?

— Учителем.

— Учителем! Только учителям квартиру не предлагают. Надо думать о своём будущем!

— Ой, папа! — резко вмешалась сестра Вера. — Да библиотечная жизнь — это болото! Никакой перспективы! Что, всю жизнь прозябать, как канцелярская крыса? Мне кажется, уж лучше быть учителем, хотя и школа — болото!

— Вы не понимаете простых вещей! — папа выставил ладонь ребром, нервно чеканя слова. — Работа не должна нравиться! Это работа! Вы забили головы какими-то мечтами!

Уходя в свою комнату, Таня размышляла над Вериными словами: «Библиотечная жизнь — болото». «Ну почему? Слишком резко она судит! Мне многое нравится в библиотеке. Просто сестре, наверное, она не подходит».

Вера открыла дверь, спросила:

— Ты хочешь уехать?

— Мне кажется, было бы интересно.

— То, что жить отдельно от родителей, конечно, здорово, — согласилась Вера.

И стала долго рассуждать по поводу плюсов и минусов житья в Отоке. Тане показалось, что сестра тоже с удовольствием бы уехала.

— Если уеду, приезжай ко мне на каникулы! А то одна я, наверное, умру со скуки.

— А ты время зря не теряй! Найди богатого мужа, смотри там по сторонам, ходи в кафе, кино, — Вера говорила как всегда очень громким, резким голосом.

— А у меня ведь кое-что случилось! Я не рассказывала, чтобы родители не знали, и ты им не говори, ладно?

— Не скажу. А что случилось?

И узнала об эсэмэске. Хоть и Вера, но не поверила, даже когда Таня показала сообщение на сотовом.

— Это похоже на истории про инопланетян, которые ты рассказывала мне в детстве.

— В детстве была игра! А сейчас зачем мне играть?

— Может, кто-то из девчонок в библиотеке пошутил? Кто-то наверняка заранее знал об Отоке!

— Ты думаешь?..

Такая мысль Тане в голову не приходила, и, если честно, она вовсе не была приятной.

— Погоди, а номер? Почему номер такой странный? — Таня протянула сотовый, чтобы Вера убедилась.

— Тань, не знаю я, что за номер. Но не думаешь же ты, что это какие-то инопланетяне прислали эсэмэску?

— Ну, не инопланетяне, но вдруг кто-то в Отоке откуда-то меня знает? Может, мы были знакомы здесь, в Томске… А что, если это Женя? Женя Гордецкий!

Таня общалась с ним, когда училась на первом курсе. Потом он уехал в другой город, целый год они переписывались, пока Таня не остыла — точнее, пока Танина страсть не переключилась с Жени на солиста рок-группы «Агата Кристи» — лохматого мрачного Глеба Самойлова. В последнем письме к Жене Таня делилась любовными страданиями по рок-музыканту, на что Женя написал: «Ревновать к солисту „Агаты Кристи“ — это всё равно что ревновать к фонарному столбу». Таня оскорбилась и отвечать не стала. Тем более к тому времени больше не чувствовала влюблённости в Женю: двоим в сердце не место.

— Женечка? — Вера хихикнула. — Но-но, вспомнил прежнюю любовь! А разве он уехал в Оток?

— Нет, но прошло столько времени! Мало ли где он сейчас!

— А откуда он узнал про ваши дела в библиотеке?

— Может, и не знал. Может, это совпадение.

— Нет, я не верю в такие вещи! Да и зачем бы Женя стал скрытничать? Почему бы прямо не назваться? Нет, Таня, кто-то из девчонок пошутил наверняка! А номер у тебя, скорее всего, неправильно определился.

…Таня узнала код города Отока. Правда, когда попыталась позвонить с домашнего телефона, получила прежний результат: «Проверьте, пожалуйста, набор».

Всё меньше и меньше Тане нравилось работать в библиотеке. В пятницу, например, Галина Викторовна загрузила дополнительными делами: бесконечным ксерокопированием дидактической брошюрки. А потом ещё пришлось скреплять листы всех отксерокопированных экземпляров. Таня злилась и возмущалась перед Ниной Степановной и Аней Нестеренко, которую отправили с абонемента помогать (ведь кто-то должен обслуживать читателей).

Аня высокая, смуглая, с чёрными блестящими глазами, чем-то похожа на египетскую царицу, если не замечать чрезмерную сутулость (интересное наблюдение: в библиотеке многие девчонки сутулы, в том числе сама Таня).

— Почему я бегаю с этими бумажками?! — кипела девушка. — Это не входит в мои обязанности! За это не доплачивают! Мне вообще этот ксерокс даром не нужен!

— Мы-то здесь при чём? — с неожиданной воинственностью отозвалась Аня. — На нас-то ты чего орёшь?

— Я не на вас ору, — Таня смутилась, взглянув на напарницу неприязненно. — Просто считаю, что у меня есть список обязанностей, а ксерокопирование вовсе не библиотечное дело. Это дополнительная работа, и мне за неё должны платить.

— Деньги от ксерокса идут на библиотеку, нам всем в результате от этого лучше!

— Каким боком лучше?!

«Аня какая-то глупая и недружелюбная! Зря я перед ней вела себя откровенно! Она, кажется, близко знакома с Галиной Викторовной, и, кажется, это Галина устроила её в библиотеку. Пусть идёт на свой абонемент!»

По пути домой Таня долго вспоминала стычку с Аней и мучилась чувством вины. Честно говоря, это одно из её «любимых» занятий — мучиться и винить себя. Таня решила позвонить Ане и извиниться, только в записной книжке не оказалось её номера. Тогда Таня подумала, что, если мысленно попросит прощение, это сработает, ведь мысли материальны. И правда: сработало! На следующий день общение между девушками было вновь непринуждённым и приятным, как будто ничего не произошло.

Таня вспомнила, что Олеся ещё не знает о последних событиях в библиотеке, и после обеда позвонила ей из методического отдела — ближайшего к читальному залу места, где есть телефон. Олеся с любопытством выслушала, по ходу задавая вопросы.

— Интересно то, что ты рассказала.

— Ну и как ты, поедешь?

— Нет, наверное. Не знаю, не могу сразу сообразить. А ты что думаешь?

— Тоже не знаю пока, — соврала Таня.

— Я собираюсь на днях к вам заглянуть.

— Приходи, расскажешь, как отпуск провела.

— Да никак не провела, ничего особенного: насморк, температура, как нарочно.

— И никуда не ездила?

— Нет.

После разговора Тане сразу захотелось сообщить Галине Викторовне о желании ехать, пока не опередила Олеся. Жаль, что по субботам замдиректора не бывает на месте — придётся ждать до понедельника.

Мама относилась теперь к вероятному расставанию с дочерью, конечно, нельзя сказать, что с воодушевлением, но больше положительно, чем отрицательно. Её успокаивала возможность общаться по сотовому и то, что Оток не деревня в непролазной глуши, а цивилизованный город, и туда ездит автобус. А Таня уже грезила о поездке! Мама правильно говорит: «Не понравится, всегда можно вернуться, не приговор же это!»

Что касается самой профессии, то библиотечная жизнь вовсе не болото! Во-первых, здесь окружают хорошие люди, можно весело общаться. Во-вторых, работа спокойная, никуда не спешишь, не делаешь несколько дел сразу (обычно). В-третьих, после работы голова свободна: можно подумать о чём-то другом, развлечься или посвятить себя хобби. Хотя… уже очень давно «хобби» в Таниной жизни отсутствовало: не было настроения рисовать, вдохновение не посещало.

Почему же Таня хотела уволиться? В основном из-за начальства, которое относится, будто к прислуге, и указывает, что и как делать. Ещё не нравилось, что коллектив чисто женский, и — бюрократизм, необходимость заполнять какие-то бумажки и ежедневно вести тетрадь посещаемости.

К тому же, как оказалось, тетрадь посещаемости — это совершенно лживый документ, нужный лишь для того, чтобы пускать пыль в глаза неким вышестоящим органам. Сначала Таня как честная и добросовестная девушка заносила туда реальное число посещений и реальное количество взятых читателями книг и журналов. Но потом Римме Олеговне, заведующей читальным залом, пришлось всё исправлять: удваивать, а то и утраивать цифры. Она объяснила, что так надо, что директор потом ещё накрутит, чтобы подогнать под те показатели, которые были в прошлом году, а лучше даже сделать их немного выше. Тогда вышестоящие органы будут выделять библиотеке больше денег. Наглая ложь возмутила Таню до глубины души, и поначалу она по-прежнему заносила реальные цифры. Но поняла, что от этого никому не легче, а даже наоборот — только больше хлопот той же Римме Олеговне! И скрепя сердце стала играть по их правилам.

Таня надеялась, что в новой библиотеке в другом городе всё будет иначе. Тем более Оток — город «нестандартный», как выразилась Галина Викторовна.

В понедельник Таня сообщила замдиректору о готовности работать в Отоке. Галина Викторовна приобняла её за талию, выразила сожаление, что их покидает такая обаятельная и талантливая девушка (она знала, что Таня рисует), и сказала, что во второй половине августа можно будет написать заявление и оформить документы.

— У тебя скоро отпуск. Желаю хорошо отдохнуть! — напоследок пожелала она и, наконец, отпустила Танину талию.

Во вторник пришла Олеся. От неё пахло летним воздухом и беззаботностью. Улыбающаяся, загорелая (несмотря на «сижу дома» и «температуру и насморк»), спрашивала: «Как вы тут?» — и болтала о несущественных вещах. Таня нетерпеливо поглядывала на неё, а рассеянной улыбкой старалась показать: «Да-да, я внимательно слушаю, и меня совершенно не волнует, когда ты заговоришь об Отоке».

— Я узнала от Тани, что одному из нас предлагают переехать в другой город — Оток, кажется? Что, Нина Степановна, не хотите ли новых впечатлений?

— Что ты, Леся, шутишь?! — Нина Степановна засмеялась.

— Туда отправляют только с филологическим образованием, — уточнила Таня.

— А-а, вот кто достоин сего! Ну, Нина Степановна, значит, не судьба!

— Вон Таня хочет нас покинуть.

— Ты всё-таки надумала? — Олеся повернулась к Тане.

— А ты хочешь?

— Не-а. Квартира у меня и так будет, когда замуж выйду, так что особого смысла не вижу.

— Откуда у тебя будет квартира?

— Бабушка сказала, что, когда выйду замуж, она переселится к родителям, а я — к ней. Так ты серьёзно решила в Оток?

Таня кивнула:

— Самостоятельная жизнь, новые впечатления!