Жареный козлёнок бокора Вальдеса

Нина Запольская, 2018

На основе реальных дневников английских путешественников ХVIII века. Для влюблённых в море, готовых идти под парусом за золотом Диего де Альмагро. Непредвиденные опасности настигают капитана Линча в Сенегале, но страстная любовь к таинственной незнакомке находит его и там. На Гаити бокор Вальдес оказывает капитану помощь, но невольно вовлекает в новые приключения. Только сюжет книги совсем не о колдовстве вуду, хотя без колдовства здесь не обошлось. Сюжет книги о том, как спустя много лет четыре верных друга в поисках древних сокровищ вновь берут курс на остров Тортуга. А ещё о том, что от любви нельзя спрятаться, как ни старайся.

Глава 3. Старый французский форт Сен-Луи

Наконец, однажды, вдали смутно показался плоский серый африканский берег, кое-где поросший высоким кустарником и низкими деревьями.

Но был уже вечер, к тому же штормило, и высадку капитан назначил на завтрашнее утро. С «Архистар» отсалютовали форту и бросили якорь. За вечерним чаем джентльмены разговорились опять об этих местах.

— Сен-Луи-де-Фор, или по-простому Сен-Луи, основали французские купцы в устье реки Сенегал на острове Н'Дар, как на местном наречии называется остров, — сказал капитан и переспросил у Платона: — Ты не помнишь, в каком году?

— В 1659, — ответил Платон.

— Да. При Людовике ХIV, — согласился капитан. — И не случайно французы назвали этот опорный пункт своей торговли с внутренними районами Африки в честь своего короля. Ведь при короле-Солнце Франция превратилась в самую могущественную державу Европы. И эти земли стали основным поставщиком в Европу камеди — этого незаменимого сырья для фармацевтики, кондитерского дела, а особенно для крашения тканей… Я уже не говорю о том, что отсюда вывозят ещё золото, воск, неотделанные кожи, слоновую кость, хлопок, кофе, какао, корицу, индиго, табак… И, главное, о чём всегда стыдливо умалчивается — чернокожих рабов.

— Но теперь эти земли наши, — напомнил мистер Трелони.

— Да, мистер Трелони, с мая месяца…Вот только надолго ли? — ответил капитан. — Взяли форт легко, потому что защищать было почти некому. Здешний климат здоровым не назовёшь: огромная влажность, песчаные и пыльные бури из Сахары.

— Жёлтая лихорадка, кишечные заболевания и малярия, — подсказал доктор Легг. — Остров Сен-Луи прозвали «могилой европейцев».

— Но форт на острове занимает стратегически важное положение между континентом и полуостровом Ланге-де-Бербери, — сказал капитан. — Этот полуостров, а скорее длинная коса, образованная наносами из реки Сенегал и океанскими приливами, ограждает форт от океана, но препятствует проходу кораблей в реку.

— Капитан, всё хотел у вас спросить, — сказал вдруг мистер Трелони, словно бы решившись. — Зачем мы сюда пришли?

— Мне надо передать письмо здешнему коменданту майору Карнетту, — ответил капитан и, предупреждая вопрос мистера Трелони, пояснил: — Он ирландец.

— Письмо? — переспросил доктор Легг со значением. — Опять ваши секретные секреты, капитан?

— Да, всего лишь письмо… Я передам письмо, мы запасёмся водой и провизией и поднимем якорь, — сказал капитан, словно не замечая вопроса доктора, потом добавил: — Пойдёмте спать, джентльмены. Завтра у нас насыщенный день.

Ночью капитану приснился сон: он пошёл в кино, чтобы убить время, и сел на задние ряды, — играть он сегодня не собирался, ему просто хотелось посмотреть на игру других зрителей. Фильм назывался «Спартак, первая часть», он рассказывал о том времени, когда Спартак был гладиатором.

Свет медленно погас, и в зале возник римский амфитеатр, арену которого обходили гладиаторы. Это нужно было для того, чтобы зрители в зале выбрали себе героя, за которого они будут сражаться на сегодняшнем сеансе.

Капитан смотрел, как по арене цирка шли бравые ретиарии и мирмиллоны, за ними следовали лаквеаторы, вооружённые трезубцами и сетями, в которые они должны будут ловить секуторов, вооружённых щитами и мечами. Далее двигались гордые гладиаторы-фракийцы с искривлёнными мечами и маленькими квадратными щитами, после них — рослые и крепкие гладиаторы-самниты, отличающиеся красотой и воинственной наружностью, а завершали шествие андабаты, одетые в одни туники и вооружённые короткими клинками, похожими на большие ножи.

Когда колонна бойцов поравнялась с консульской ложей, они воскликнули хором:

— Привет тебе, диктатор!

Диктатор Сулла поднял руку, и битва завязалась. Металлические звуки от ударов щитов и мечей резко зазвучали среди глубокой тишины кинотеатра, полетели перья со шлемов, брызнули во все стороны осколки поножей и куски разбитых щитов, замелькали трезубцы и сети. Арену обагрила кровь, гладиаторы тяжело дышали и яростно теснили друг друга, посылаемые зрителями. В общем, было, как всегда интересно и всё равно, кто победит. Всё было, как обычно бывает в кино, пока взгляд капитана не наткнулся на стоящую возле прохода клетку с чёрной пантерой.

Жёлтые глаза пантеры поразили его. Они смотрели потрясённо и по-детски просительно, в них были мольба и безмолвный укор, и страдание, и такая жажда свободы, что острая, невыносимая жалость пронзила его и холодком прошла по спине. Он застонал, как от боли, и послал ближайшего гладиатора, дерущегося в этот момент с кем-то, открыть дверь клетки.

Капитан вывел пантеру на арену, и первым ударом её лапы отбросил фракийца, загораживающего ей путь. В минуту всё смешалось. Бой прервался, пантера прыжками двигалась к выходу из цирка, нанося мощные удары, шипя и огрызаясь. Её чёрное тело двигалось гибко и стремительно — это капитан вёл пантеру на волю.

Растерянные зрители стали вскакивать со своих мест, оглядываясь и ругаясь. Они старались найти в зале того, кто испортил им бой, а капитан смотрел вслед дикой кошке, всё смотрел и смотрел, и проснулся только тогда, когда потерял её из вида…

С этой ночи капитан стал чувствовать опасность для себя, для себя самого, словно кто-то искал его из-за этой пантеры. Это была странная мысль, он гнал её от себя, но она всё равно приходила и оставалась с ним, а потом другие его странные мысли стали путаться в голове, переплетаясь и накладываясь на мысль о пантере, и этих мыслей было много, и они были разные, всё неотложные и первоочередные, и постепенно они стёрли, отодвинули мысль о пантере в сторону.

Но, как потом оказалось, не навсегда.

****

Утром ветра уже не было.

Зато неимоверно ярко светило солнце, и, выйдя на палубу, сквайр сразу почувствовал отупляющую влажность, стоящую над океаном. Скользнув по скучному, ничем не примечательному берегу глазами, он поглядел за борт и увидел, что вокруг шхуны далеко в море уходит полоса жёлто-бурой воды.

— Что это? — спросил мистер Трелони у капитана.

— Это воды реки Сенегал, впадающей в море, сэр, — ответил капитан. — Она такая у них тут прозрачная.

Из амбразуры небольшой, стоявшей на берегу, крепости взвился дым. Вслед за пушечным выстрелом над крепостью появился флаг. Мистер Трелони поднял к глазу подзорную трубу, посмотрел какое-то время на флаг, потом сказал:

— Ветра нет… Совершенно непонятно — чей это флаг.

— Даже не сомневайтесь, мистер Трелони… Флаг — британский, — сказал капитан и крикнул спускать шлюпки.

Сквайр продолжал рассматривать крепость. Наконец, от дуновения ветра флаг лениво развернулся на флагштоке, явив пристальному взору сквайра красный крест на синем фоне — символ Великобритании.

Джентльмены высадились на берег в том месте, где на удивительно толстых столбах стоял навес, крытый пальмовыми листьями, рядом с которым лежали ярко покрашенные лодки-долблёнки. Из-за того, что накануне сильно штормило, весь песок был усеян морской травой и рыбами-ежами.

— Укол колючками этой рыбы болезненный и представляет опасность для неосторожных пловцов, — веско сказал доктор Легг юнге и прищурил насмешливо добрые глаза.

Капитан разрешил юнге Уиллу сойти на берег после ходатайства мистера Трелони и доктора Легга, которые обещали присмотреть за мальчиком. Сейчас юнгу «штормило» с непривычки, и джентльмены, которых тоже «штормило» в разной степени, не торопились сразу уйти от шлюпки.

Мистер Трелони посмотрел на океан, и тот показался ему не огромным количеством воды, а огромным количеством света: океан, впитавший в себя, казалось, всё африканское солнце, нёс такую ослепительную, такую пронзительную бирюзовую ясность, что сквайр готов был поклясться — вот сейчас он залезет на самый дальний камень в воде, приставит руку козырьком к глазам, прищурится и легко различит прямо перед собой берег Америки.

Капитан присмотрелся к сквайру и спросил:

— Что, мистер Трелони? Хотите Америку увидеть?

Сквайр удивлённо вскинул глаза на капитана.

Тот скупо улыбнулся и добавил:

— Америку надо смотреть на мысе Альмади — самой западной точке полуострова Зелёный мыс и самой крайней точке Западной Африки… Там такая чистота воздуха, что так и кажется: приставишь зрительную трубу к глазу — и вот она, далёкая Америка, до которой, между прочим, ещё плыть и плыть.

К ним уже бежали чернокожие женщины, размахивая жёлтыми кудахтающими курами, и чернокожие женщины с корзинками, полными каких-то плодов. За женщинами тяжело шли чернокожие мужчины с носилками.

Сквайр пригляделся и спросил:

— Да что они такое к нам тащат?.. На носилках?

— Похоже, что это нильский окунь из реки Сенегал, — ответил капитан. — Самая крупная хищная рыба Африки.

Тут капитан посмотрел на юнгу Уилла и подморгнул ему, — при этом довольный юнга зарделся от такого внимания.

— И здешние средние окушки будут ростом побольше нашего юнги, — сказал капитан.

— Не может быть! — поразился сквайр.

— Может, мистер Трелони, — подтвердил доктор. — А крупные окушки будут ростом с меня… Да вот, сами смотрите!

На носилках у туземцев, в самом деле, лежали огромные рыбы в рост человека с серебристым телом, вытянутой большой головой и выпученными крупными глазами. Было даже непонятно, как туземцы умудряются нести вдвоём такую тушу. Капитан закричал коку Шиле, подплывающему на второй шлюпке, и замахал ему рукой, потом он взял за плечо одного туземца и показал ему рукой на кока, который замахал капитану в ответ. Туземец понимающе кивнул и стал ждать приближающуюся шлюпку. Вокруг него остановились притихшие женщины, которые уже не размахивали своими курами, а перетаптывались с ноги на ногу, с нетерпением поглядывая на шлюпку.

— Ну, пойдёмте, — сказал капитан.

И сквайр, доктор Легг, юнга Уилл, Платон, капитан и ещё два матроса пошли по пологому, низкому берегу в форт Сен-Луи, обходя кучи плавника и морской травы. Чайки, большие белые пеликаны и какие-то сине-чёрные птицы с длинным и тонким телом взмывали в небо при их приближении. Светлый мокрый песок был густо усеян кучками человеческих экскрементов, следами птичьих лап и ещё чьими-то извилисто-гладкими следами, увидев которые, мистер Трелони остановился в оторопи.

— Это что ещё такое? — подозрительно спросил он.

— Да, мистер Трелони, — сказал капитан, тоже останавливаясь. — Это следы крокодильего хвоста.

— Как?.. Здесь есть крокодилы? — быстро спросил сквайр.

— Огромное количество, мистер Трелони, — ответил капитан, он, не спуская глаз со сквайра и словно призывая его последовать за собой, опять двинулся по берегу. — Они живут в реке Сенегал. Ну и гуляют туда-сюда. По здешним пляжам.

— А сейчас они где? — спросил сквайр, он снова пошёл рядом с капитаном.

— Сейчас они попрятались и наблюдают нас откуда-нибудь со стороны, — небрежно ответил капитан.

— Я никому не советую появляться на пляже ночью, — сказал доктор и покосился на юнгу Уилла, который робко и тихо шёл рядом с ним.

— А ведь река Сенегал берет своё начало на плато Фута-Джаллон, — вдруг сказал Платон, обернувшись к остальным. — Нам рассказывал дон Родригу, помните?

— И Мавритания здесь недалеко, — добавил капитан. — И Сахара здесь начинается.

Капитану никто не ответил. Потом доктор Легг спросил:

— А как мы попадём на остров Н'Дар?

— Я надеюсь, что за нами пришлют шлюпкии из форта… Думаю, что нас уже ждут.

Они шли по плоскому, вылизанному приливами песчаному берегу, пока не увидели через реку с мутно-зелёной водой остров, какой же плоский и неприветливый. На острове мощные парапеты ограждали прямоугольную террасу, в центре которой стояло несколько приземистых угрюмых строений — это и был бывший французский форт. Его узкие бойницы были обращены на океан. Стены заросли плющом и лианами. Справа и слева от форта, словно ища у него спасения и безопасности, к террасе лепились ряды глинобитных хижин. В этом месте к берегу приткнулись разноцветные лодки, и среди этих лодок капитан различил европейские шлюпки с гребцами. Капитан помахал им рукой. Из одной шлюпки ответили, и скоро шлюпки подошли к берегу полуострова.

Капитан представился:

— Капитан Дэниэл Линч со шхуны «Архистар».

— Вас ждут, капитан Линч, — сказал старшина шлюпки и предложил всем садиться.

На острове Н'Дар капитан оставил сквайра, доктора Легга и матросов на берегу, а сам с Платоном пошёл в форт.

Джентльмены направились к домикам, стараясь преодолеть ощущение отчуждённости, которое исходило от глухих, без окон, жилищ, между которыми в редких пятачках травы паслись козы, бродили бесшёрстные овцы с длинными, уныло повисшими ушами, и копошились куры. Чернокожие хозяева коз, овец и кур сидели тут же в тени своих домиков — глинобитных хижин с четырёхскатными травяными кровлями. На проходивших белых они внимания, как будто бы, не обращали.

Возле одной хижины какой-то чернокожий старик, одетый в одну только набедренную повязку, выдалбливал лодку. Его топорик удивительно ритмично поднимался и опускался со звонким стуком, и щепки, нежно шурша, отлетали от него во все стороны. Из ствола дерева, над которым работал старик, уже совсем явственно проступали очертания бортов.

— А я думал, дятел стучит, — сказал доктор Легг, глядя на старика.

— Да что вы, доктор?.. Откуда здесь дятел? — спросил сквайр.

— Ну, я думал… Просто думал! — заупрямился доктор.

Старик остановился, опустил топорик и посмотрел на джентльменов удивительно пытливыми глазами. В них была хитрость и ещё что-то неуловимое, что сквайр определил, как насмешку очень умного и уверенного в себе человека. Сквайр смутился и потянул доктора за руку прочь.

— Вот так лодку-долблёнку можно выдолбить за несколько дней, если дождь не помешает, — сказал доктор Легг юнге с видом знатока.

А сквайр добавил:

— Вот так он и будет тюкать своим топориком бесконечно… Сразу видно, что местные жители здесь никуда не торопятся и никуда не спешат. На их лицах нет ни следа заботы, ни тени задумчивости о завтрашнем дне. Живут они тут, как в полудрёме. И все здешние чернокожие — люди уже в возрасте… Молодых — нет!

— Ну, вы же понимаете, почему молодых нет, дружище, — сказал доктор. — Всех молодых — уже вывезли. Остались старики и калеки, которые нужны здесь для услуг.

Сквайр остановился и огляделся кругом.

— А как здесь насчёт воровства? — вдруг спросил он.

— О, воровства здесь нет совсем, — успокоил его доктор Легг. — Воровство здесь заслуживает самого глубокого презрения и порицания.

— Похвально, — с удовлетворением ответил сквайр и двинулся дальше.

— Зато грабёж процветает, — неожиданно добавил доктор ему в спину. — И грабёж здесь считается привилегией представителей высшего класса — мавров.

Мистер Трелони округлил глаза, обернулся и потрясённо посмотрел на доктора.

Они прошли ещё немного, и скоро услышали знакомый рёв верблюдов. Заспешив, они вышли на базарную площадь — часть берега, утоптанную бесчисленными ногами, и сразу же жаркая толчея восточного торжища охватила их: тут и там среди домотканых полотнищ палаток, закопчённых медных тазов, котелков и чайников, среди чёрных от верблюжьего пота кожаных сёдел сновали какие-то замотанные до самых глаз люди, другие люди в необъятных шароварах, с открытыми темнокожими лицами и торсами, непринуждённо лежали на коврах, циновках и подушках, расстеленных прямо в проходах между домами под натянутыми парусиновыми тентами, тут же полуголые чернокожие рабы что-то делали на корточках возле жаровен, и здесь пахло горящими углями и мятой, а рядом, в глубине прохода, бил барабан, и играла заунывная флейта, и бренчали дребезжащие струны, а дальше, дальше лежали, стояли и бродили верблюды с запылёнными истёртыми боками, верблюды с сёдлами и без седел, верблюды с уздечками и ремнями и верблюды с колокольцами на шее и без них.

Маленький серый ослик с удивительно покорным, даже обречённым видом пересёк площадь и остановился невдалеке. Его потянул за верёвку смуглый мальчишка с палкой в руках, ослик повернулся и побрёл обратно. Мальчишка побежал впереди него, подбирая верёвку, к которой ослик был привязан.

Доктор Легг взял юнгу за руку и повёл его за осликом, опасливо обходя полусгнившую тушу телёнка, которая валялась на площади поперёк бокового прохода, и на которую никто, кроме мух, не обращал внимания, даже сидящие в двух шагах от неё люди — они спокойно пили чай. Сквайр и матросы пошли за доктором и юнгой сквозь пыль, толпу, резкие запахи гниения и крики погонщиков.

Они пришли к колодцу, сложенному из каменных плит, над зияющим отверстием которого стояла тренога из отполированного временем дерева с перекинутой через неё верёвкой. Старик-водочерпий в мокрых, прилипших к ногам ширвалях глянул в колодец и махнул рукой. И всё повторилось сначала: снова мальчишка огрел ослика палкой, и тот, с трудом переступая ногами, пошёл от колодца, снова канат натянулся, и из колодца показалась бадья с водой, снова старик-водочерпий опрокинул бадью в корыто, и верблюды, толкаясь, полезли узкими мордами к воде, и снова, в который раз, ослик грустно побрёл обратно.

Тут справа вдруг грянул барабан, и высокий стройный светлокожий мавр, положив себе на плечи пастушескую палку, стал двигаться в нехитром танце в кольце обступивших его людей. Большинство мужчин были одеты в бубу⁷ и огромные тюрбаны, а на груди имели амулеты — плоские кожаные ладанки, как объяснил доктор Легг, с зашитыми внутри благословениями святейших марабутов⁸.

Мистер Трелони, тронув доктора рукой, чтобы обратить его внимание, сказал ему про танцора:

— Что-то он этим своим танцем явно изображает.

— Ну, ясное дело — что, — ответил доктор Легг, тоже не спуская с танцора прищуренных глаз. — Не иначе, как потерял своего верблюда и теперь ищет.

Тут из толпы к сквайру и доктору вышли капитан и Платон.

— Еле вас разыскали, джентльмены, — сказал капитан. — Давайте возвращаться на корабль. Шлюпка ждёт.

Тут капитан замер на месте, а взгляд его стал удивительно насторожен.

— А где наш юнга? — коротко спросил он.

И тут доктор Легг ахнул и растерянно заозирался, а мистер Трелони со страшными глазами, подняв руки к голове, бросился куда-то, потом остановился, судорожно, рывками оглядываясь по сторонам, и побежал назад. Матросы, бестолково глядя друг на друга, почти одновременно рванули в проулок, потоптались там, заглядывая повсюду, и с испуганным видом вернулись к капитану.

— Последний раз я его видел, когда он присел возле ослика, — плохо шевелящимися губами произнёс доктор Легг: на нём лица не было.

— Уилл! — перекрывая шум торжища, что есть мочи закричал Платон. — Уилл!..

И тотчас капитану показалось, что он оглох, потому что все окружающие его звуки пропали, а ещё ему показалось, что все люди и все предметы на площади замерли, застыв на своих местах: и мальчик-погонщик с поднятой на бегу палкой, и раб, с поклоном подающий своему господину стаканчик с чаем, и вода, текущая из бадьи в корыто, и даже верблюды, теснящиеся возле этого корыта с водой. И тут острая, невыносимая жалость пронзила капитана, холодком прошла по его спине, и, вспомнив счастливые глаза юнги Уилла, глядящие на него по-детски просительно, он застонал, как от боли.

Выхватив пистолет, капитан подскочил к старику-водочерпию, стоящему возле колодца, и рывком притянул его к себе за плечо.

— Ты не видел здесь белого мальчика вот такого роста? — спросил капитан у него по-английски, пистолетом показывая рост юнги.

Водочерпий смотрел на капитана застывшими в оторопи глазами и молчал. Платон быстро подошёл к ним и стал спрашивать то же самое на всех африканских языках, какие он только знал. Наконец, с пятого или шестого раза водочерпий ответил, что никаких белых мальчиков он не видел. Капитан отпустил его. Водочерпий со всех ног бросился бежать прочь. На белых людей уже настороженно, угрюмо косились. Шум возле них стал стихать, а окружающая их толпа, наоборот, стала угрожающе увеличиваться.

— Нет, так ничего не получится, — пробормотал капитан и громко скомандовал: — Уходим!.. Быстро! Все за мной!

****

Примечания

7

Бубу — широкая, свободного кроя длинная рубаха, которая имеет широкие открытые края, ниспадающие до самого низа.

8

Марабуты — члены мусульманского военно-религиозного ордена монахов-дервишей в Северной Африке.