Символ смерти. Тайный мир Нарцисса и его Жертвы

Нина Никитина

Книга позволит читателю окунуться в мир Нарцисса и его жертвы, полный противоречивых страданий, понять, что их делает зависимыми друг от друга, узнать о скрытых механизмах психики, понять, почему одни наши желания ведут к разрушению, а другие к созиданию, несмотря на то, что в обоих вариантах есть благие намерения, и почему, имея выбор, мы остаемся без выбора. Узнаете, что, когда все разрушается, у нас остается внутренняя сила, способная дать ресурс выдержать то, что выдержать невозможно.

Глава 2. Проблемы по наследству, откуда берется хищник с жертвой

Познающий истину становится одиноким странником, отшельником.

Ошо

Есть мать-мать, а есть мать не мать. Так устроен мир. Даже в природе мы сталкиваемся с этим феноменом: кукушка не высиживает своих птенцов, подкидывает в чужие гнезда. Меня не подкинули, не выбросили физически, но оставили «на обочине». Ковыряя события своей жизни, заставляя включаться память, которая по доброте душевной попыталась многие истории затереть или придать им более обтекаемую форму, дабы защитить меня от нежелательных травмирующих переживаний, я пришла к выводу, что начинать надо не с себя, не с моей матери, а идти в гости к «бабке», ведь такой моя мать стала не сама, ей тоже помогли, есть значимые для нее люди, сыгравшие роковую роль в ее жизни.

Помним, уже выяснили, что травматизация наследуется, из поколения в поколение передаются родовые сценарии, подкрепляя опыт каждого следующего. Люди калечат свое потомство, не приходя в сознание. Им даже в голову не приходит, что они делают что-то не так. А если нет понимания неправильности, то что-то изменить просто невозможно.

Передаются кривые установки, семейные «ценности», которые таковыми даже считать трудно. «Нас били — и ничего, выросли приличными людьми». Может, и приличными, но еще и психически нездоровыми. У людей отсутствует эмоциональный интеллект, понятие, что хорошо, а что плохо, размыто, нет психологической гибкости. И надо ждать, когда в роду кто-то сломает этот паттерн, на больном родовом древе вырастет хоть одно здоровое яблоко. Честь невероятная, есть только одна проблема: этому кому-то придется пройти ад, выдержать его, а потом как птица феникс возродиться из пепла. Сможет ли? Хватит ли сил? Есть ли эмоциональный интеллект, необходимый для таких процессов?

Часто мы хотим свою жизнь выстроить логически выверенной, правильной даже в ущерб своим чувствам, вместо того чтобы разобраться, почему между «как надо» и «как хочу» лежит пропасть, перепрыгнуть которую не у всех получается.

Разобраться со всем нам помогают чувства. Это достаточно длительные переживания, в отличие от эмоций (реактивное проявление), которые потом создают нам эмоциональный фон, формируют наши чувства. Чувства мы можем контролировать, эмоции — нет. И то и другое мы можем анализировать, искать причины их возникновения, а значит, глубже понимать алгоритмы собственного поведения. Для этого нам необходим эмоциональный интеллект (умение «думать» душой и сердцем), который помогает не запутаться во всех хитросплетениях проявления бессознательного Я.

Пол Экман, известный психолог, в 1972 г. составил список шести базовых эмоций: отвращение, удивление, страх, счастье, грусть, гнев. Позже добавились: смущение, волнение, стыд, увлечение, гордость, презрение, удовлетворение. Способность узнавать их, различать и анализировать, управлять ими, использовать эти знания в жизни была названа эмоциональным интеллектом. Добавьте сюда психологическую гибкость и умение адаптироваться к жизненным ситуациям, создавая здоровые реакции, и картина будет завершена.

Психолог Даниэль Гоулман предложил определить составляющие эмоционального интеллекта: самосознание, самоконтроль, коллективное осознание (понимание других) и построение отношений. Есть ли связь эмоционального интеллекта с IQ? Нет. Можно быть гением, напрочь лишенным самоконтроля и самосознания, творящим чудовищные вещи. Все известные психопаты и социопаты были очень умными людьми.

Зачем нам надо так заморачиваться с чувствами, эмоциями, интеллектом? Какая радость от всего этого? Для одной маленькой ерунды: улучшить качество жизни.

Без ненужных рефлексий разобраться со всеми историями жизни, отделить опыт от «граблей», найти истинные причины поведения, своего и чужого, разобраться с ограничивающими установками, расширить горизонты, четче понять свою цель, максимально ослабить давление внутри и снаружи, избавиться от ненужного (страха, тревоги, агрессии, гнева), найти баланс, полюбить и найти себя, исцелиться… Словом, прийти к осмыслению своей жизни, изменив ее, сделав вкусной и комфортной.

Эмоциональный интеллект развивается на всем протяжении нашей жизни, но, как мы видим, не у всех. Есть люди, которые так захвачены своими чувствами, что у них нет возможности, а порой и желания контролировать себя. Как правило, это первые признаки психической нестабильности, расстройства личности, а порой и симптомы конкретных заболеваний. Отсюда невозможность построить длительные и здоровые отношения в паре, наладить контакт с детьми, родителями, друзьями, на работе, с социумом, трудности с полноценной реализацией в профессии. То есть все по кругу, жизнь приводит человека в тупик, когда он начинает понимать, что она не складывается так, как ему хотелось бы, глубоко страдая по этому поводу. Он оставляет себя «в неведении», принимая низкий уровень жизни как норму: «Все так живут». Нет, все живут по-разному, мы выбираем свой вариант.

Бабка. Ее все так звали всегда, сколько себя помню. Старшая дочь в семье, 5 сестер и 1 брат, она была им всем второй матерью. Ее установка: «должна любить свою родню, помогать и заботиться», протащилась неизменной через всю ее жизнь. Сестры уже сами были бабушками, а она все еще беспокоилась за них.

У всех жизнь была не сахар, время такое было: голод, революции, войны, разруха. Финал: трое в семье закончили свою жизнь с психическим расстройством, включая брата. Он умер, играя с детьми в песочнице, в возрасте семидесяти лет, уверенный, что ему три года. Трое, как положено, от старости и сопутствующих болезней. Но уверенности, что с головой у них было все в порядке, у меня, к сожалению, нет. Но будем брать чистые факты, а не домыслы: 50/50. Говорит ли это о наследственности? Нет. И на том спасибо!

Бабка вышла замуж, родила почти подряд трех дочек. Началась война, муж ушел на фронт. В 1944 году получила похоронку, за время войны похоронила старшую и младшую, осталась одна моя мать. Воспитывала бабка ее в строгости. Ничего лишнего не позволяла. В маленькой комнатушке, где они жили, иногда поселялся кто-то из бабкиных родственников, лучшее место — кровать, отдавалось гостю, лучший кусок — туда же. Моя мать спала под кроватью на матрасе, не думаю, что оставалась голодной, но и это исключать не могу.

Вот оно! Все лучшее другим, по-другому неприлично, себе надо во всем отказывать — это правильно. В доченьке ценности нет, может спать, где положат, не барыня. Умела ли бабка проявлять заботу о своем ребенке, умела ли дарить свою любовь одной-единственной, той, что выжила вопреки голоду, холоду, бомбежкам? Нет. Холодная, скупая на чувства и отстраненная мать. На выходе получила своенравную, неуправляемую дочь, которая всю свою жизнь будет компенсировать себе отсутствие материнской любви, внимания, добиваясь этого от других, возвращая матери боль и страдания тем, что она никогда не будет соответствовать ее ожиданиям. Так родился нарцисс, хищник, зацикленный на себе, с непомерно раздутым эго, всеми силами стремящийся наполнить себя тем, что не дали в детстве, жадный до удовольствий и развлечений.

Первое замужество моей матери было очень ранним, сказалось желание убежать от контролирующей матери, как можно быстрее начать свою самостоятельную и взрослую жизнь. Училась она через пень-колоду, прыгая из одной профессии в другую, пока учебу совсем не забросила. В браке родился мальчик, который в возрасте 3,5 лет умер от воспаления легких. Брак распался. Позднее ее первый муж спился и покончил жизнь самоубийством.

Когда маменьке было 25, она встретила моего отца. «Гость с юга». Папа мой был очень красивый, темноволосый, с большими голубыми глазами. Они быстро поженились, не знаю уж точно, кто был главным инициатором этого союза. А теперь начинаем себе представлять их «счастливую жизнь» в однокомнатной квартире: комната 11 метров, кухня 5 метров и малюсенький коридор с кукольной ванной и туалетом. Помимо них в этом «раю» жила бабка, которая с первого взгляда «полюбила» моего отца как родного. Серпентарий. Бабка с матерью ненавидели друг друга, скандалы и разбирательства по любому поводу были нормой их жизни. А тут еще и чужой мужчина.

Моя маменька, уж не знаю как, но забеременела мной. Меньше всего на свете она хотела этого подарка. Ей была нужна свободная, легкая жизнь, рестораны, развлечения. А тут — это. Хотела ли она моего рождения? Нет. Скажу это сразу без тени сомнения. Когда мне было 27 лет и я сама уже была мамой, задала ей вопрос, мучивший меня всю жизнь: «Почему мне папа говорил, что он меня „родил“?» Мать рассмеялась в ответ: «Да я три раза хотела сделать аборт, а он мне не давал, последний раз стащил меня с кресла в операционной, мне уже почти наркоз дали». Я смотрела ей в лицо, у меня кровь стыла в жилах. Она трижды хотела меня убить, какая «веселая» история. Хотелось ее встряхнуть, чтобы она очнулась и увидела историю моими глазами. Но она продолжала вести себя так, словно рассказала смешной анекдот. Хотелось ее задушить, ударить в смеющееся лицо, убежать, я ее ненавидела. Что-то надломилось внутри, кто эта женщина, почему она стала моей матерью и зачем? Папа… зачем ты мне спас жизнь? Для чего? Как мне теперь жить с этим знанием?

Если мы думаем, что ребенок приходит в этот мир как чистый лист бумаги, то это заблуждение. Он уже приходит с пониманием, как жила и что чувствовала его мать еще до его рождения. Теперь представим, как ребенок сжимается от мысли, что сейчас придет его смерть. Не убежать, не спрятаться, не спастись. А если это с ним произошло трижды?

Материнство делает женщину невероятно красивой, счастливой, она светится изнутри. В ней зародилась жизнь, она — богиня плодородия Деметра. Отказ от ребенка делает ее другой — богиней смерти Гекатой. Каждая женщина может побыть хоть раз обеими. Но теперь, делая выбор, вы знаете, что ребенок все знает и понимает, особенно если вы сохранили свою беременность. Ему с этим внутренним знанием придется жить всю жизнь, бессознательно чувствовать свое отторжение матерью еще до рождения. Это никогда не проходит бесследно. Обязательно отразится на всей жизни ребенка. Это травма.

Итак, я пришла в эту жизнь потому, что высшие силы решили, что так должно быть. Для этого они приложили много стараний, чтобы мой отец оказался в нужном месте в нужный час — трижды.

Через полгода после моего рождения отец ушел от матери и от меня. Тоже интересная история. Не выдержав проживания в «раю», папа забрал маму, меня, и они улетели на его родину. Маменька не сплоховала, начала учить язык. Ей очень хотелось знать, что о ней говорят за ее спиной (интересная мотивация). Там как-то жизнь начала налаживаться. Шубки, колечки, модные туфельки. Но начались ссоры из-за ревности отца, как мне все объяснила мать. Зная ее, слабую на передок, думаю, что ревность имела основания. По рассказам маменьки, которым я не склонна доверять, папа достал ее и она решила сбежать. Откуда-то возник «друг» с военным самолетом, на котором она прилетела домой. Почему не обычным рейсом? Мыльная опера какая-то.

Папа рванул следом. Особо долго не размышляя о способах возвращения блудной жены, он просто «украл» меня, пока бесхозная коляска с младенцем стояла у подъезда. Раньше народ мог позволить себе такую роскошь: бросить ребенка в коляске на улице и уйти домой «на минутку», как пояснила мне мать.

Каким-то образом мать вычислила отца в городе, нашла у друзей, он не успел улететь. С доблестной милицией приехала и забрала меня, восстановив свой статус-кво. Дело «о похищении» заводить не стала, он мой отец, имел на меня те же права, что и она, но подала на развод. Все. Папа исчез из моей жизни на добрых 5,5 лет, напоминая о себе лишь алиментами.

Самое время уделить внимание отношениям, которые сложились между матерью и бабкой. Как я уже написала, был один сплошной скандал, который не заканчивался никогда. Он мог затухать, переходить в состояние устойчивой конфронтации и ненависти, чтобы потом возобновиться с новой силой. Взаимные претензии, угрозы, обвинения, злость, агрессия. Я болталась между ними, меня использовали как рычаг давления, возможность манипулировать друг другом. Я даже не могу точно сказать, был ли хоть один тихий день в моей жизни.

Маменька всегда стремилась к побегу. Поэтому могла уйти на работу в понедельник, а вернуться в четверг. Где она была и что делала, можно представить. Бабка звонила ей на работу, давала мне трубку, в которую я плакала и просила маму вернуться. Она обещала и не приходила. Возвращалась тогда, когда считала нужным. Ее основным алиби была идея, что она «устраивает свою личную жизнь». Бабка ее загулы считала весьма сомнительным способом найти достойного партнера для отношений. Потому что тот, кто действительно мог составить ей достойную партию, ее не привлекал. Она всегда кидалась на «плохих мальчиков», которые, как и она сама, имели определенные изъяны. Папа мой не был таким, поэтому и не удержался рядом. Его выдавило из этих отношений.

Я жила в своем аду. Меня все детство сопровождали ангина и насморк. Я болела по десять раз в год. Маменька пыталась меня лечить. Удивительно, что бессознательное нежелание моего присутствия в ее жизни было так велико, что «лечила» она соответственно. Если ставила горчичники или банки, то я обязательно получала ожоги. Как-то закапала в нос самодельные капли, но «забыла» их состав, не включила смягчающие ингредиенты, мне в нос влили сок репчатого лука. Я кричала и плакала от ужаса и боли. Она сожгла слизистую носа, и я осталась с насморком навсегда. Теперь он носит аллергический характер. Но до сих пор ни один врач не может сказать, на что именно у меня аллергия. На мать, наверное. Психосоматическая реакция, никуда от нее не деться.

Психосоматика («психо» — душа, «соматос» — тело в переводе с греческого). Во второй половине прошлого века человечество «догадалось», что эти два понятия связаны между собой, причем намного прочнее, чем может показаться на первый взгляд.

Если взять за идею, что тело — это носитель, контейнер для нашей души, то его реакции — это сигнал, что с нами либо все в порядке, либо не очень. Помните, как реагирует наш организм на стресс? Давление, головокружение, сердцебиение, мышечные спазмы, гормональный выброс. А если стресс становится нашим устойчивым состоянием? Начинается износ организма, который работает на больших оборотах, без «технического обслуживания».

«Бей или беги», а если мы не можем сделать ни того, ни другого, то «замираем». Но организм-то уже получил установку. Внутренняя работа идет, алгоритм тот же, что при действиях, от которых отказались. И так несколько раз в день. Учитывая, что наши мысленные откаты в уже прожитые события, в старые истории психика воспринимает как процесс, который происходит сейчас, то тело включается своей готовностью реагировать. Вспоминая пройденную историю, проживаем ее снова и снова. Возможно, с уже меньшим накалом, но реакции тела это не меняет.

Тело устает от такого неблагородного его использования и начинает нам сигнализировать диагнозами:

— проблемы с позвоночником (особенно страдает воротниковая зона, подсознательно мы пытаемся «втянуть голову в плечи», спрятаться или несем свои проблемы, как мешок, взваливая его на свой «горб»);

— чтобы справиться с тем, что на нас «давит» извне, начинает повышаться артериальное давление, стремясь сбалансироваться, для этого же можем «наращивать» свое тело;

— головные боли от напряжения мышц, перекрывающие доступ кислорода, говорят о большом напряженном мыслительном процессе, мигрень расскажет нам, что мысли тяжелы, их не поднять;

— сбой сердечно-сосудистой системы как реакция на постоянную тревожность;

— язва (не переваривание жизни), синдром раздраженного кишечника как реакция на постоянное раздражение вовне;

— астма (грудная жаба), человек задыхается (зависть, желание контролировать и невозможность реализовать ее);

— аллергия — несогласие, сопротивление, конфронтация с тем, что происходит в жизни;

— ангина, насморк — невыплаканные слезы, невысказанные обиды говорят о глубокой боли и страдании.

Сегодня врачи уже сходятся во мнении, что 80% проблем в теле спровоцированы проблемами в психике. Приходит человек, жалуется на боли в сердце, например, проверяют, а кардиограмма в порядке. Или болит желудок, сдаются анализы, а там все в порядке. Люди дезориентированы, не понимают, что происходит. При этом мы понимаем, что речь не идет о симуляции болезни, есть реальные симптомы, описанные в учебниках медицины. Врачей сменяют специалисты нетрадиционный медицины. Начинается забег на длинную дистанцию, пока есть финансовый ресурс. Хотя сегодня любой уважающий себя врач скажет, что болезнь надо лечить в паре с психотерапией. И только тогда можно рассчитывать на достойный результат.

Порой люди «хотят» заболеть, чтобы в качестве вторичной выгоды получить внимание, заботу, включенность в их жизнь, вызвать у других желание решить их проблемы. И тогда начинается накопление диагнозов, при этом любой способ лечения становится неэффективным.

Каждый при желании может стать себе «доктором». Недостаточно мыть тело, носить его в спортзал, украшать. Необходимо проявлять заботу, развивая «главный аппарат управления», делать свою психику гибкой, стрессоустойчивой, развивая свой эмоциональный интеллект. Надо учиться «слышать» свое тело, потому что через симптомы с нами «говорит» душа. Не имея другого способа связи.

Будучи взрослой, я смотрела на свои детские фотографии. Нет ни одной, где я улыбаюсь и счастлива. Либо в слезах, испуганная, либо нейтральная. Что за детство у меня было? Я вообще радовалась чему-то? Очень долго не праздновала свои дни рождения, не любила. У меня никогда не было праздников, какие устраивали родители моим друзьям. Я и сейчас не очень-то люблю этот день, ограничиваюсь встречей с очень близкими мне людьми без шумного застолья. Была бы возможность, совсем бы вычеркнула его из жизни. Ужасно не люблю тосты, они меня раздражают. Почему-то кажется, что все вокруг неискренни. Если это не так, то почему пожелания дарятся человеку раз в год? Ведь, если он тебе дорог, ты каждый день должен говорить ему что-то хорошее и важное. Никто не знает, когда мы покинем этот мир, имеет смысл не пропускать ни одной минуты взаимного общения, эмоционально обогащая друг друга чувствами. Нет, не топя другого в своих переживаниях, а мягко, деликатно, с теплотой и заботой.

Бабку уход моего отца из семьи обрадовал. Чтобы стереть о нем воспоминания, она на всех фотографиях филигранно отрезала его ножницами. Вычеркнула как умела. Но отдам ей должное: однажды она об этом пожалела вслух. Уж не знаю, что ее сподвигло к этому, но был такой факт.

Правда это или очередной семейный миф, но в тот год, когда я родилась, бабке исполнилось 50 лет, она получила свое законное право выйти на пенсию и больше не работать, став «профессиональной бабкой». На ее юбилей съехались родственники, мой отец взял слово, поднял бокал, от души пожелал ей сдохнуть побыстрее. Вроде бы она даже заплакала. Хотя я очень сильно в этом сомневаюсь. Умела ли она плакать? Наверное, пару раз я видела, как она по-детски терла сморщенное старческое лицо кулачками. В этот момент мне хотелось ее обнять, утешить. Но потом она открывала свой рот, и желание быстро улетучивалось.

Вообще, создание образа отца-монстра было любимой игрой что бабки, что матери. Маменька с наслаждением рассказывала историю, как мой отец «крушил мою кровать и ломал игрушки в приступе гнева», а две «несчастные» женщины спасали меня и себя, убегая из дома. Когда мне было лет 17, я спросила, а что эти две «несчастные» делали до того, как начинался погром. Возможно, кормили его щами, пирогами? В ответ была тишина. Очень удобно интерпретировать только то, что тебе нужно, убирая детали.

Моим первым воспоминанием детства был ужас. Три года, я маленькая, бегу по пыльной дороге, размазывая по лицу слезы и грязь, рыдаю. За мной гонится чудовище, хлопая крыльями, вытягивая белую шею, страшно шипит. Впереди двор и три ступени покосившегося крыльца деревенского домика, я с трудом забираюсь по ступеням, опираясь на руки. Кто меня спас и спасал ли вообще — не помню. Символичная история, что-то фатальное было в ней. Всю жизнь я буду одна со своими страхами, убегая от хищников. Может, поэтому она отчетливо, в деталях врезалась в мою память.

Стоит еще рассказать о матери. Бросать, оставлять меня ради своих мужчин — это было для нее нормально. Выбирая между ними и мною, она выбирала не меня. Могла и сочетать нас, когда другого варианта не было. Слово «треугольник» само напрашивается. Они могут быть разными: он+она+она, он+она+мама или работа, он+она+друг. Вариантов масса. Помню один эпизод, мне 5 лет примерно. Она притащила меня в гости к «дяде» (новому своему другу), видимо, слить меня на бабку не получилось. Среди ночи я проснулась от вздохов, всхлипов, стонов. Начала звать маму. В ответ пустота. Мне стало так страшно, сильно зажмурилась, закрыла ротик рукой, давясь слезами, боясь темноты и одиночества.

Для меня и теперь заплакать проблема. Я и по сей день «закрываю свой рот рукой» и давлюсь горем. Чем труднее жизненная ситуация, тем меньше хочу плакать, тем тверже становлюсь. Внутри меня схлопывается боль, я не могу позволить себе быть страдающей, уязвимой, слабой. Потому что тогда обязательно ударят. В самое больное место. Поступком, словом, решением, выбором, что будет под рукой.

На лето бабка привозила меня на дачу. Тут начиналась счастливая и свободная жизнь матери — каникулы! Но и бабка не отставала. Не имея возможности «наказывать» свою блудливую и порочную дочь регулярными скандалами и оскорблениями, всю свою ненависть к ней она проецировала на меня. Добиваясь послушания, бабка ставила мне задачу «вовремя» приходить домой обедать и ужинать. Что это за время такое и как его определить в 5 лет, думаю, не знает никто, в том числе и я. Естественно, выполнить задачу я не могла и бабка «получала» официальное право со мной расправиться. Она била. Хворостиной, крапивой, ремнем, плеткой, что под руку попадалось.

Эти истории помнят все соседи по даче. Никогда не давали и мне забыть, при любой возможности напоминали. Что у всех этих людей в голове? Вместо того чтобы остановить очевидное насилие, наслаждались им. Словно сами хотели того же, но позволить себе не могли. Или им собственная жизнь на фоне моей казалась раем? Помню, только одна соседка, детский доктор (милейший человек), посмела сделать моей бабке замечание. На что получила жесткий отпор: без советов обойдутся, не ее ума дело. На том дело и кончилось.

Все мое детство меня сравнивали с умершим сыном матери, с другими детьми. И никогда сравнение не было в мою пользу. Я вся такая недоделанная. Невоспитанная, непослушная, неумная, недобрая. «Вот если бы ты была хорошей девочкой, — начинала песню бабка, — то делала бы… говорила бы…» Дальше шел перечень того, что я должна. И на десерт бабкин вердикт: «Ничего путного из тебя не получится!» Все, приговор вынесли, обжалованию не подлежит.

Брошенный, нелюбимый, никому не нужный, живущий без защиты, в вечном страхе, что нападут, ударят, самый плохой на свете, недостойный ничего хорошего в этой жизни ребенок. Зачем он вам? Сдали бы уже государству, если просто выбросить жалко. Но нет, я была им не просто нужна, необходима!

Низкая самооценка людей призывает их воспользоваться ситуацией и поднять ее за счет другого, более слабого и уязвимого. Я бью тебя, потому что избить того, кого хочется, не получается. Избить себя, наказывая за бездуховную и ущербную жизнь, тоже не могу. Я критикую тебя, сравнивая с другими, потому, что сама ничтожна. И чтобы всего этого не чувствовать, не понимать, не осознавать, обрушу на слабого все то, чем переполнена изнутри: злость, ненависть. Внутренняя уродливость порождала внешнюю. Вот тут моя «польза» для всех становится очевидной.

Что делала мать? Добавляла то, что не могла злобная старуха. Свою несостоятельность, невозможность жить так, как хочется, вымещала на мне, не любя, отторгая, предавая. Никогда не делая выбор в мою пользу, подтверждая мою ничтожность, неважность, ненужность. Я — обуза, от которой хотелось всеми силами избавиться.

Вот так в этот мир приходит жертва. Для которой боль и отвержение становится нормой жизни. Почему? Потому, что ничего другого она не знает. Она срастается с этим, живет с протянутой рукой, надеясь, что однажды мама изменится, станет другой, проснется, как Спящая красавица, станет заботливой, внимательной и доброй. С этой фантазией дети, даже брошенные своими непутевыми матерями, попавшие в детские дома, живут всю жизнь. Надеются вырасти, найти своих беспутных родительниц и спасти их от «дракона», вылечить, дать им счастливую жизнь, позаботиться о них, чтобы их наконец-то оценили. Удивительный парадокс. Бессознательное «вымаливание» и ожидание любви становится основной программой, частью личности, судьбой, если хотите.

Младенец не знает своей истории, придя в эту жизнь. Все, что ему надо, — это забота, любовь и безопасность, без этого ему просто не выжить. Желание находиться рядом с тем, кто это ему дает, встроено в нас как программа. Поэтому даже незначительное отдаление матери от ребенка вызывает в нем реакцию боли, он плачет. Нежелание матери приходить на зов лишь усиливает переживания ребенка, это уже не только физический уход, а эмоциональное отстранение. «Тебе плохо, ты плачешь, а мне плевать на тебя». «Поплачет-поплачет и перестанет, не беги». Когда я слышу такой совет «бывалых и опытных», мне хочется вырвать им язык. Они даже не представляют, к каким проблемам в жизни это может привести.

Ребенок, чьи чувства не признаются как важные и нужные, уже и сам не понимает, зачем они ему. Надо ли их проявлять? Или лучше от них отказаться? Принимающие и понимающие родители создают вокруг ребенка зону безопасности, сигнализируя ему, что его любят и он важен. Из этого создаются установки:

— быть собой безопасно;

— людям можно доверять;

— меня ценят;

— я могу что-то делать неправильно, ошибаться;

— со мной все хорошо;

— мои чувства важны, я имею на них право;

— я не одинок;

— обо мне заботятся;

— меня любят.

Лишенный этого ребенок обречен сам искать свое безопасное место, прогибаться под требования взрослых, которые лишают его любви, тактильного контакта, чтобы не испортить, не избаловать. Исключительно из «добрых побуждений». Особенно это касается мальчиков. «Тебе больно, ты ударился? Не плачь, ты же мужчина. Ты же не девочка!»

Мальчик не имеет права чувствовать свою боль, переживать свое горе. Если плачет девочка, то не потому, что ей больно, а потому, что она девочка. Из этого набора вырастает мальчик, имеющий проблемы со своими чувствами, не умеющий чувствовать других, холодный и равнодушный.

Эмоциональная брошенность — это отказ от участия в жизни ребенка: почитать ему книгу, погулять с ним, поиграть, разделить его чувства. Недовольство ребенком: «что ты ноешь, ты уже взрослый». Отказ в утешении: «нашел из-за чего переживать». А еще это омерзительное сравнение с другими. Проявление скрытой агрессии, демонстрация своего отношения: «Ты просто не заслуживаешь любви. Либо старайся, либо иди вон!»

Есть желание видеть ребенка идеальным: вовремя ест, ходит на горшок, молчит, когда взрослым надо, разговаривает, когда спросят, удобный, не мешает, делает только правильные вещи. А что он чувствует, из-за чего переживает, это никого не касается. Никому не нужно. Если будет вести себя неподобающе, то «отдадим чужой тете» (дяде, цыганам, в лесу оставим, отправим к бабушке навсегда). «Отойди, мне такой не нужен!» — звучит от матери как приговор. На самом деле это очень страшная фраза для ребенка, она может испугать и травмировать, но как часто мы слышим ее от раздраженных «неправильным» поведением детей мамочек.

Не имея поддержки в лице взрослых, ребенок не в силах излечить свои душевные раны, все, что он может, — это закрыться от собственных чувств, навсегда сжившись с этими ранами, становясь тревожным, угнетенным, подавленным, замкнутым, неуверенным в себе, несчастным и зависимым. Формируются установки: «полюбите меня, пожалуйста, я хороший» или «я никому не нужен, но тогда и мне никто не нужен». И то и другое рано или поздно приведет к проблеме в отношениях. Он не сможет сделать их здоровыми, гармоничными, полноценными. Они всегда будут кривыми и зависимыми.

Порой вину за отверженность других ребенок принимает на себя, формируя комплексы. Отсюда перфекционизм и желание заслужить свое право на любовь. Отсутствие самоуважения, проявление неполноценности, отсутствие любви к себе, внимания к своим потребностям. Вся жизнь уходит на то, чтобы сделать хорошо другим в ущерб себе. Появляется устойчивое ощущение своей ненужности, чувства одиночества и внутренней пустоты, в которое рука тянется запихнуть все что можно, лишь бы почувствовать «утешение».

Чтобы удержать все это в приемлемых и переносимых границах, мы приспосабливаемся к условиям, нам созданным, принимаем это уже как норму. Бежим от любой ситуации, где можем быть непонятыми, покинутыми. Ищем человека, который нас от всего этого избавит, спасет. Отсюда детские фантазии, создающие себе сильных взрослых друзей, способных помочь, защитить. Если отсутствует один из родителей, то именно он наделяется качествами заступника, который, когда узнает, что происходит, придет и спасет. То есть начинает создаваться параллельное пространство, где все иначе.

За неимением в жизни отца я себе его создала. Придумала, как он меня любит. И начала транслировать это в мир. Сработала детская защита: «магическое мышление», желание создать себе другую реальность, потому что жить в той, что была, — невыносимо. Бабка не смогла пережить такого развития истории и решила внести свои коррективы. Мне было 6 лет, я уже умела писать и читать, ну как могла. Бабка с тремя классами образования как-то умудрилась научить меня грамоте. Она подсунула листок бумаги и карандаш со словами: «Ну пиши своему папочке, раз так хочешь. Посмотрим, что он расскажет про то, что пять лет про тебя не вспоминал!» Не старушка — ангел!

Письмо, полное слез и любви, было отправлено по адресу. Дело прошлого, папа ответил, что лучше ему писать «до востребования» на почту. Это все, что я запомнила. Не могу описать радость бабки, сообщившей мне, что и ему-то я тоже не нужна. То есть никому и ему тоже. Откровенность стоит дорого, мне кажется, я до сих пор за нее «должна» осталась.

Мне было 6 лет, когда на меня обрушился весь мир, в котором я была не нужна никому. Слава богу, что осознать это в таком возрасте невозможно. Но подсознание не спит, все фиксирует, психика формирует свои защиты. Копит материал для будущей работы с аналитиком.

Понимая, что мое положение зависит от двух ненавидящих друг друга женщин, каждая из которых в этом конфликте хотела иметь численный перевес в моем лице, я неосознанно начала ими манипулировать, жалуясь одной на другую, поддерживая каждую в отдельности, а по сути, стравливая их между собой. Разумеется, я это делала интуитивно, не имея никакой очевидной стратегии, я просто выживала. Меня ловили, но что предъявишь ребенку? И все продолжалось по кругу. Я не понимала, что делаю, а им, видимо, не надоедало в эту игру играть.

Папа все же появился в моей жизни, стал приезжать раз в год, когда мне было 9 лет, забрал меня летом и привез в свою семью, где я познакомилась с его детьми, женой, провела с ними месяц. Узнала бабушку, дедушку, тетю и дядю. Мне было очень хорошо, меня приняли как родную, спасибо им за это. В моем детстве было мало светлых пятен, это одно из них.

Папа ушел из жизни рано. Погиб, разбившись на байке в горах. Его хоронили в закрытом гробу, так как показать то, что от него осталось, было невозможно. Ничего не осталось. Падал с огромной высоты. Я об этом узнала не сразу, получила письмо от его жены. Помню, как громко закричала, прочтя первые строки: «Папы больше нет!» У меня и так его было мало, а теперь и совсем не стало.

Понять, что живешь плохо, можно лишь тогда, когда есть с чем сравнить. Видя свою жизнь и своих друзей, невольно вторгаясь в их личное пространство, я завидовала многим. О них заботились, их любили, а для меня эта радость была недоступна, я не понимала, чем они лучше меня.

Первый активный контакт с реальностью произошел в 1 классе, когда кроме зависти я почувствовала еще и очень глубокую обиду. К празднику в школе всем было дано задание для взрослых: сшить костюмы для выступления. Желтые нарядные юбочки и кофточки. Мы должны были танцевать, быть «веселыми утятами». Маменька кивнула, пообещала сшить и исчезла из дома на неделю. Бабка как могла вместе с соседкой сляпала мне что-то из марли в последний момент, кое-как выкрасила это в желтый цвет. Когда я пришла в школу, развернула их «произведение» искусства, посмотрела, что было у остальных… то горько заплакала. Директор школы, чья дочка училась со мной в одном классе, была доброй и отзывчивой женщиной, дала мне ее невероятно красивый костюм, девочка танцевать не смогла, заболела. Возвращая это нежное чудо, воздушное суфле, случайно мне доставшееся, я чувствовала себя абсолютно несчастной. У меня до сих пор трепетное отношение к вещам желтого цвета. Они у меня есть, но я их не ношу: «не мое — чужое», «придется вернуть». Подсознание иногда преподносит нам сюрпризы в таком неожиданном формате.

Когда мне было 8 лет, у нашего серпентария появилась возможность разделиться, разъехаться, бабке за выслугу лет от ее предприятия дали новую квартиру. Был такой бонус от государства в советское время. Обе змеи размышляли неделю. Потом собрали вещи и поехали вместе. Почему иная жизнь, без борьбы и скандалов, замаячившая на горизонте, никого не привлекла? Мне кажется, что эти два «сиамских близнеца» просто уже не могли жить друг без друга. Уйдет та, привычная скандальная часть их жизни, что останется? Чем заполнить пустоту? Они обе решили, что остаются вместе «ради меня». Жаль, мне нечем было их «отблагодарить».

Примерно в этот момент маменька обзавелась новым мужем, которого по привычке притащила к нам в дом. Сомнительное решение, зная нашу бабку и имея квартиру хоть уже и больше предыдущего кукольного домика, но все же недостаточно большую для такой семьи. Тем не менее семейная жизнь приобрела какой-то новый формат, правда, ненадолго.

Странная реакция была у моей матери на это замужество. С одной стороны, она наконец-то закончила свое образование, поучила диплом «заборо-строительного» техникума, а с другой, один раз чуть не умерла от перитонита, ее спасли еле-еле, разорвался аппендикс. А второй раз ее чуть не парализовало, была проблема с позвоночником. А теперь я поясню: новые родственники в лице матери мужа и его сестры не приняли нашу дворняжку в свою породистую стаю, невестка из-под забора им была не ровня и они как могли ей это демонстрировали. Могла ли моя нарциссическая маменька, желавшая быть центром вселенной, такое вынести? Нет, конечно. Ее тело отреагировало на такое отношение раньше, чем мозг, — разрушениями. Последовал развод.

Маменька продолжила поиски своего счастья. В ее жизни и поведении появились новые нюансы. Она если пила, то допивалась до синих огурцов. Поэтому часто терялась сама и теряла то, что было при ней. Зонты, кошельки, часы, деньги, украшения, части одежды. Я испытывала невероятный стыд за нее.

Но жизнь шла вперед. Я подрастала, становилась более оформленной, что вызывало зависть у матери, так как ее кавалеры все больше и больше залипали, глядя на меня. Скандалы в доме продолжались, но теперь уже «пело» трио. Я приняла активное участие в этом проекте, ссорясь и с бабкой, и с матерью то по очереди, то одновременно. Били меня реже, но все же доставалось. Причем особенно усердствовала маменька, она перехватила инициативу у бабки. Мне было 15 лет, когда при очередном разбирательстве она размахнулась, а я, поймав ее руку, прошипела, что если это повторится, то пусть не обижается. Наверное, была убедительна, активное махание руками прекратилось.

Неожиданно маменька остепенилась, у нее появилось новое знакомство. Она начала встречаться с человеком «при должности», появился стимул ему соответствовать. В доме снова поселился мужчина. Скандалы поутихли. Бабке (не знаю уж чем) он понравился. Может, его военное прошлое сыграло свою роль. Что касается меня, то никто мной не интересовался, я жила своей жизнью.