Когда придет Волчок

Нина Стожкова, 2021

В подмосковный пансионат «Вдохновение» приезжают писатели, работающие в разных жанрах. Все они прошли конкурс и оплатили участие в литературном семинаре, которым руководит известная писательница. Вскоре умирает загадочной смертью первый автор. Лина Томашевская и ее приятель Валерий Башмачков догадываются, что цель семинара – отнюдь не такая безобидная, как была заявлена в рекламе. За леди-коучем явно стоит кто-то более влиятельный и жестокий…

Утро вечера мудренее

Громкий звонок будильника вырвал Лину из забытья.

«Боже, как не хочется просыпаться! Еще немножко, ну хоть пять минуточек поваляюсь».

Она открыла глаза, вспомнила, где находится, и поняла, что вставать все-таки придется. Быстро вскочила, сунула ноги в прохладные тапочки, накинула халат и вышла на балкон. Ее охватил бодрящий осенний холод. Спать сразу расхотелось, таким прекрасным выдалось это утро. Пейзаж за окном был настолько хорош, что Лине захотелось вырезать его и вставить в раму. Художница по имени Осень славно потрудилась, использовав в картине все оттенки красного, оранжевого и желтого. Впрочем, зеленый цвет тоже еще присутствовал, напоминая своими оттенками об ушедшем лете…

— Хэллоу, мадам соискатель! — знакомый голос прозвучал совсем рядом. Лина заглянула за перегородку балкона и расхохоталась:

— Привет, Медвед!

Башмачков в коричневом махровом халате и впрямь походил на взъерошенного медведя, разбуженного зимой охотниками. Впрочем, «медведь» уже приготовил себе кофе в казенной кофе машине и с комфортом любовался окрестностями. Опершись о перила, он прихлебывая бодрящий эликсир из белой чашечки. Лина с завистью втянула носом аромат настоящего напитка из кофейных зерен.

— Везет тебе, Башмачков, — сказала она, — уже кофе пьешь, причем задолго до официального завтрака.

— У тебя в номере такая же кофеварка есть, и даже пакетик с зернами, — пробурчал Башмачков. — Впрочем, если хочешь, могу и на твою долю кофейку приготовить.

— Пожалуйста, свари, коли не в лом, — попросила Лина, — а то глаза слипаются.

Через пять минут они притащили на свои балконы по стулу из номеров, накинули куртки и уселись рядом, разделенные лишь низкой ажурной перегородкой.

— Ну прям как на юге! Кофеек вприкуску с пейзажем, — сказал Башмачков и со смаком отхлебнул из чашки.

— Только вместо моря — прекрасный осенний лес, — подхватила Лина, — по мне, так наше Подмосковье ничуть не хуже черноморского побережья.

— Ага, не хуже… Если только в этом лесу не валяются мертвые писатели.

— Ты о Борисе Биркине? — уточнила Лина. Холодок, прежде дремавший где-то под сердцем, внезапно ухнул в район желудка.

— О ком же еще? — удивился Башмачков. — Согласись, странная смерть! Еще вчера днем этот человек был живым и выглядел вполне здоровым. Признаюсь, мы даже посидели с Борисом в баре после ужина.

— Можешь вспомнить, о чем говорили? — спросила Лина.

— Вряд ли. Все-таки мы активно выпивали. Впрочем… Он, вроде, сказал, что кое-о-чем догадывается. Типа зачем Ильинская затеяла эту игру в секретность. Вскоре нас кто-то отвлек, и мы к этой теме больше не возвращались.

— Ну и что? Все мы кого-то в чем-то подозреваем и о чем-то догадываемся. Меня больше волнует тема семинара, заданная Ильинской — «Начать жизнь с нуля». Ты уже начал писать?

— Не-а, пока еще только раскачиваюсь, — Башмачков для наглядности раскачался на стуле вперед-назад и продолжал. — Да и куда спешить? Лично я никого побеждать не собираюсь. Правда, гонорар получить хотелось бы. Все эти тиражи и грамоты за подписью Ильинской меня мало волнуют.

Лина дернулась, и немного кофе выплеснулось из чашки на траву под балконом. Она с удивлением уставилась на Башмачкова и спросила:

— А зачем ты вообще сюда приехал?

— Меня прельстили два обстоятельства. — Башмачков эффектным жестом, как знаменитый танцовщик Цискаридзе, откинул волосы со лба и, слегка рисуясь, продолжал. — Во-первых, цена за проживание в этом миленьком домике показалась подходящей, а, во-вторых, понравилась близость Дуделкино. Знаешь, я ведь там не раз бывал. Даже познакомился кое-с-кем из ныне покойных классиков. В общем, захотелось вспомнить золотые деньки. Ностальгия, знаете ли, мадам писательница! С возрастом она навещает нас все чаще. Захотелось поболтаться по окрестностям Дуделкино, подышать осенним воздухом, настоянным на мыслях и строках почивших в бозе дуделкинских классиков. Навестить их могилы на местном кладбище, в конце концов! В общем, понадеялся, что смогу отдохнуть в ближнем Подмосковье за разумные денежки и заодно поработать. Фиг то! Замуровали! Не на того напали, вот что я тебе скажу! Я склонен к побегу! Короче говоря, всю эту литературную «ботву», которую требует от нас Ильинская, буду кропать ночью для отвода глаз. Ну, ладно, это все мелочи. Знаешь, Лин, когда я тебя в списках семинаристов увидел, так обрадовался! Решил, что мы вместе будем шастать по Дуделкино, слегка выпивать и трепаться в баре. Разве мог я подумать, что нас запрут на две недели в литературной колонии строгого режима?

— А почему ты не уехал, когда заместитель Ильинской озвучил эти условия?

Лина поставила чашку с остатками кофе на кафельный пол и внимательно взглянула в глаза Башмачкову. Прежде в его синих глазах, как в зеркале, отражались все явные и тайные мысли. Но сейчас приятель был непроницаем, как Будда. Он ответил не сразу. Отхлебнул кофейку, покачался на стуле, а потом сказал:

— Не уехал по одной простой причине. Дурак потому что. Больше того — любознательный дурак! Прикинь, стало интересно, что же мы, неизвестные сочинители, из себя представляем, если с нас подписку о неразглашении берут? Кому все эта глупая игра в секретность понадобилась?

— И тогда ты попросил у девушки администратора номер рядом со мной? — Лина посмотрела на давнего приятеля с подозрением.

— Понимаешь, это вышло случайно, — проворчал Башмачков, пряча глаза. Лина не стала его добивать колкостями и, чтобы замять неловкость, поторопила быстрее собираться на завтрак. Через час был назначен утренний семинар.